Случайные свидетели

Юджин проснулся от того, что его решительно и безапелляционно тормошили за плечо. Еще не открыв глаза, он машинально привычно проанализировал шестым чувством обстановку. Подсознание не уловило никаких подозрительных звуков или запахов, не ощущалось и присутствие чужих, поэтому Юджин не торопился с пробуждением. Вместо этого он тихо замычал и вытянулся, сладко обнимая подушку, чувствуя спиной горячий бок. Он все сильнее уверялся в мысли, что он никогда не спал так спокойно и так глубоко, как рядом с Гаяшем – даже здесь, даже во враждебном ему Сересе в этой комнате, их маленькой крепости, он засыпал быстро и спал ровно, и видел на удивление хорошие сны. Может быть, отчасти этому способствовал тот факт, что сон без предварительного секса выдавался теперь крайне редко. У них был свой дом – Юджин удивлялся себе, но комната действительно часто именовалась у него в сознании «домом», потому что в нем было безопасно, в нем было спокойно, в нем не могла его достать королева или любой из ее прислужников, и, что самое главное, в нем был Гаяш. Гаяш все еще не до конца залечил ногу, но Юджин никогда не жаловался на отсутствие фантазии, пусть и открыл ее применение в сексе относительно недавно. По комнате металось пламя свечей, слегка колыхались занавески на окнах, лежащий на подушках Гаяш запрокидывал голову, до боли сжимая пальцы на его бедрах, и этот сиюминутный, проходящий дом был для Юджина отражением укромного уголка его души. За плечо снова потормошили, выдергивая его из приятного забытья. – Юдж, ты не спишь? Ему не надо было поворачиваться, не нужен был свет, чтобы «увидеть» Гаяша – приподнялся на локте, глаза горят в темноте, уши навострились, словно он настоящий волк, лунный свет очерчивает мускулы плеч и грудной клетки. Он спал еще минуту назад, но сейчас уже готов сокрушить весь мир, если потребуется – даже не задержавшись на то, чтобы одеться. – Юдж! – Ммм. – Эй, проснись. – Ммм? – Что это за звуки? – в голосе Гаяша чувствовались привычные воинственные нотки, возникавшие каждый раз, когда он готовился прийти на помощь и уже сжимал кулаки, разгоняя по крови адреналин. По-прежнему не открывая глаз, Юджин прислушался. Он тренировал слух так же долго и старательно, как и другие органы чувств, поэтому он был чувствительнее, чем у остальных людей. Сейчас он словно представил перед внутренним взором едва слышно шелестящие занавески, играющего в траве сверчка и перекрикивающихся на подоконниках цикад, увидел и пруд в отдалении, и квакающих в нем лягушек, увидел двух – нет, трех пролетающих над дворцом птиц, увидел сопящих во сне соседей и бесшумный треск свечей, оставленных в других комнатах. Перепроверив и не обнаружив ничего подозрительного, Юджин пришел к выводу, что Гаяш спрашивает про звуки, которые доносятся откуда-то дальше по коридору, судя по степени интенсивности – через одну комнату. Судя по всему, звуки проникали через открытое окно – в Сересе последние пару дней было невозможно жарко, так что иногда даже было трудно дышать. Демонстративно вздохнув, Юджин зарылся глубже в подушки: – Я бы сказал, что это звуки, которые издает тщательно зажатый рот человека во время сексуального акта. Если говорить точнее, звуки явно принадлежат человеку мужского пола, причем пребывающему в пассивной позиции. – Чего?.. – Трахают кого-то, говорю. – А… – глубокомысленно издал Гаяш. Если бы можно было закатить закрытые глаза, Юджин бы это обязательно сделал, но вместо этого он только позволил себе улыбку – все равно никто ее не увидит. «Удивительно, как кузнечики и цикады за окном четко попадают в заданный стонами ритм». Убедившись, что Гаяш не поменял позу и по-прежнему вслушивается в интригующие звуки, Юджин начал считать и досчитал до одиннадцати, когда амарго снова заговорил: – А кого? – за прежней воинственной обеспокоенностью в голосе не очень удачно пряталось живое любопытство. Невидимая улыбка на лице у Юджина стала еще шире. – Эй, ты там заснул, что ли? – Пытаюсь. – Серьезно, ниндзя, ты можешь определить по голосу? – Гаяш. – Кого-то из наших? – Да. – Кого? – Родни, блин. Наступившее молчание послужило Юджин достаточным утешением, так что он даже закусил подушку, чтобы не засмеяться в голос. Однако вместо того, чтобы лечь, всю оставшуюся ночь переваривать представившиеся картины и не приставать больше с глупыми вопросами, Гаяш наоборот сел – спине Юджина сразу стало одиноко и холодно. – СЕРЬЕЗНО? – О господи, только не вздумай идти и спасать его, никто его не насилует, я пошутил, это Жюль, – Юджин приподнялся и положил ладонь на плечо Гаяшу. Поддавшись слабости, чуть сжал пальцами сильные мускулы. – Жюль? – повернулся на него непонимающий Гаяш. – Если кто-то насилует Жюля, это еще хуже. – Не насилует, – Юджин уже пожалел, что завел эту историю. Сев, он прижался голой грудью к спине Гаяша и устроил подбородок ему на плечо, запуская левую руку в густые темные волосы. – Храбрый волк, успокойся. Не надо никого спасать, иначе ты можешь помешать им и напугать бедного мальчика. Жюль занимается сексом, и Жюлю это нравится, я могу понять это даже по этим же самым звукам, в которых ты услышал чьи-то стоны о помощи. Может быть, на автомате, может быть, виной тому были сексуальные позывные через один номер, но Юджин сам не понял, когда коснулся губами его шеи, провел языком по горячей коже, прикусил мочку уха, левой рукой продолжая перебирать волосы, правой приобняв Гаяша за пояс и скользнув ладонью под легкое покрывало по плоскому животу к члену. Он улыбнулся себе под нос, почувствовав, как сильное тело пробрала дрожь, как будто он чуткими пальцами вызывал звук из большого музыкального инструмента. Осознав, что опасность оказалась ложной, Гаяш расслабился и откинул голову, подставляя Юджину шею. Думать ему явно стало еще труднее. – А… кто… – Ммм? – Юджин прикусил кожу на шее напротив вены. – Кто… там… ч-черт, – бедра Гаяша вскинулись вверх, когда Юджин сильнее сжал зубы. Можно было бы поиздеваться над ним еще и добиться членораздельного вопроса, но Юджин зализал укус и сжалился: – Там Латимор. Гаяш замер, потом поднял голову и посмотрел на него в упор, темные брови поползли по смуглому лбу наверх – в неверном лунном свете Гаяш был похож на какого-то древнего бога амарго. Очень удивленного древнего бога амарго. Бога удивления. – Капитан? Он… что? Подожди, он и Жюль… в смысле, трахает Жюля? – Грубый, грубый волк. Трахаешь ты. Капитан – занимается любовью. – То есть трахает. Откинув покрывало, Юджин гибко перебрался к Гаяшу на колени, положил руки ему на плечи и заткнул рот поцелуем – слишком развязным для трех часов ночи, слишком пошлым и завлекательным, чтобы избавить Гаяша от мучительных размышлений о Латиморе и Жюле. К концу поцелуя у привыкшего спать голым Гаяша уже стояло так, что Юджин терся об него с улыбкой продажной женщины и с трудом удерживался сам от того, чтобы не опуститься на него прямо здесь и сейчас. Но все должно быть по-другому, и поэтому он только царапал ногтями шею Гаяша, пока тот приподнимал его, обхватив руками за бедра. Стоны через одну комнату не просто не стихли, а стали быстрее и выразительнее. – Слышу я… как он занимается… – усмехнулся Гаяш, зарываясь лицом в шею запрокинувшего голову Юджина. – Пацана добить хочется… Почему раньше-то тихо было? – Не молчал, просто… ох, да… был тише. Я слы… слышал. Видимо, капитан сегодня в ударе. Гаяш явно хотел съязвить и на эту тему, но у его внутреннего хищника явно кончилось терпение, и он все-таки взял над ним верх – глухо зарычав, он обхватил Юджина за пояс, одним мощным движением швырнул его спиной обратно на кровать и накрыл своим телом. Юджин захлебнулся на вдохе и вцепился пальцами в кровать, потому что Гаяш не дал ему ни секунды – прижав собой, он вошел в него резко, быстро, до конца, прижался бедрами до упора и впился зубами в шею, от чего у Юджина закружилась голова. Выйдя и вогнав член так далеко и сильно, что бедра Юджина приподнялись над кроватью, Гаяш начал двигаться. От боли тело Юджина вспыхнуло, словно его заживо бросили в огонь – пламя словно разбежалось от паха по коже, охватив его всего, пробралось внутрь, в пламени затрещали кости и закипела кровь. От удовольствия и любимого, привычного, правильного ощущения заполненности, растянутости, значимости Юджин терялся где-то на полпути от боли к блаженству, Юджин путал одно с другим, подаваясь навстречу требовательным движениям и пытаясь вырвать руки из сильных захватов только для того, чтобы почувствовать, как сжимаются на запястьях пальцы, оставляя синяки. Барахтаясь в этом огненном океане, отмечая стоном каждое проникновение, Юджин не сразу поймал какую-то оставшуюся на задворках мысль, которая пережила и сотрясение, и пожар, и жгучие разряды удовольствия, от которых поджимались пальцы и напрягались жилы на шее. «Нога» – выплыло на подсознании слово. У него больная нога. – Эй… – Юджин попытался было вынырнуть из низкого, вязкого животного удовольствия и приподнять голову, но его тут же заткнули таким глубоким поцелуем, что он оказался потерян для жизни еще на пару минут. Как Гаяш умудрялся одновременно трахать его членом и языком, Юджин не представлял, он только чувствовал, как распадается на триллионы крошечных частиц, которые вибрируют и опасно трутся боками, норовя вызвать взрыв. Гаяш владел им целиком – Юджин был полностью в его власти, а значит, Гаяш был полностью в его власти. Осознание их взаимозависимости, какой-то запредельной связи, каждый раз прошивало Юджина словно стальной иглой – словно они обречены были быть вместе, в каком бы мире они ни оказались, как далеко ни разбросала бы их судьба, они все равно окажутся рядом, окажется – вместе, окажутся – друг в друге. – Гаяш, нога… – Плевать, – коротко и глухо оборвал его Гаяш, толкаясь так, что Юджин коснулся головой деревянного изголовья, и стон на этот раз получился больше похожим на крик. Пальцы скользили по коже – они оба вспотели, но не было сил ни на секунду прекратить тугое, тесное соприкосновение тел. Юджин чувствовал, что его тело – между членом Гаяша, между его надежными захватами, его укусами и поцелуями по шее, по плечам, по груди – его тело превратилось в дрожащий сгусток удовольствия и «еще», «да» и «БОЖЕ». Кажется, Гаяш что-то еще говорил ему – низко и не очень членораздельно, но Юджин уже не слышал. Нарастающие волны подобрались совсем близко, накрывая одна другую, закрыли его сперва по пояс, потом по грудь, потом по шею – Юджин хватал губами воздух, пытаясь остудить пожар в легких, вытягивал голову и судорожно подавался вперед, но волны все-таки догнали его и накрыли с головой, ударив с силой цунами. Воздух выбился из легких, тело выгнулось, от оглушительно взрыва удовольствия словно заложило уши – Юджин ничего не слышал и не видел, Юджин не чувствовал ничего, кроме всепоглощающего сладкого жара, и не слышал ничего, кроме своих сорванных хрипов. Когда он пришел в себя настолько, чтобы разлепить глаза, он сначала увидел, а потом почувствовал, что Гаяш не остановился ни на секунду – и от этого почему-то захотелось застонать громче прежнего. Амарго явно сам был близок к разрядке – двигался быстро и неритмично, не обращая внимания, что мажет себя спермой Юджина, прижимаясь животом к его животу. Обхватив его руками, Гаяш вжался сильнее, словно хотел оказаться еще глубже, и Юджин задрожал, почувствовав, что амарго кончает в него с глухим рыком. …кроме их сорванного, сбитого дыхания вокруг было подозрительно тихо. Замолчали кузнечик и цикады, замолчали соседи, не летали больше над дворцом птицы, даже проклятые лягушки в пруду заткнулись. «Молчаливые аплодисменты полуночному концерту». – Жюль бы тебя не пережил, – прошептал на выдохе Юджин, холодная подушка остужала разгоряченную мокрую кожу. – Еще чего не хватало! – в голосе лежащего рядом Гаяша промелькнул искренний ужас. Рассмеявшись, Юджин перекатился назад, оказавшись частично лежащим на Гаяше, повернул к себе его голову ладонью и поцеловал его.