Chinurareta Kajitsu (Окровавленные Плоды)

:wumpscut: - Hunger «Hunger brennt in mir…» Пусты ночные улицы, освещённые красноватым светом фонарей. Ночная прохлада не развевала духоты и жуткого запаха человеческих испарений, которым был пропитан любой город. Ненавижу этот запах – он гадок, отвратителен, мерзок… Но он привлекает меня так же, как мух привлекает трупный запах, а людей – вид мёртвого тела. Смерть влечёт любого. Но я «Воплощение Смерти» - так меня окрестили люди и полиция этого города. Но какое из меня воплощение смерти? Я лишь удовлетворяю свою потребность, так же, как и люди. Ем мясо так же, как и они. Только… Человеческое мясо. Так получилось. С самого детства я не мог питаться обычной пищей – меня рвало от неё. Родом я из крохотной деревушки в лесной глубине – возможно, там и надо искать разгадку? Ведь свежая кровь туда поступала редко, кра-айне редко, даже почти никогда. Как знать, может, мои маменька с папенькой были двоюродными или сводными братом и сестрой? Единственный врач, который был также священником, понятия не имел, что со мной происходило. И я худел. Худел. Стал мелким доходягой, скелетом в кожаном мешке. До тех пор, пока не случился голод. Какая-то болезнь сгубила всех травоядных в лесу, хищники уже присматривались к нашим домам. Особо смелые охотники оттягивали их нападения ценой своего мяса – звери просто раздирали их на части. Перед смертью они бешено орали, правда, недолго. Никто не ходил за их останками, да и что там оставалось бы от них? И так странно совпало, что случился в этом же году неурожай. Возможно, это связано с чересчур дождливыми осенью и весной и лютой зиме – посевы просто погибли. Так или иначе, но люди хотели выжить. А теперь подумайте сами – зерна нет, съедобных трав, овощей и прочего – тоже, в лес не выбраться из-за хищников, по той же причине не выбраться из деревни, дабы найти помощи за лесом. И потихоньку пришёл… что? Да, каннибализм. Конечно, народ не знал, как оно называется, да и я не знал – я едва выживал, и мне плевать было на наступивший голод и вообще на всё. Начать решили со стариков и немощных. Единственный старик, который не был съеден – наш гулла (староста, предводитель – прим. автора). И по той причине, что он сам предложил эту идею. Как сейчас помню – ему так и сказали, что его оставят – вдруг ещё какая смелая и умная идея к нему придёт? Начали с пожилой бездетной четы – их единственного сына сожрали недавно в лесу. Это была первая толковая еда для меня за всю мою, тогда ещё краткую, жизнь. Это и была первая трапеза человеческим мясом. Оно было какое-то вялое на ощупь (хоть и было тщательно обжарено) и едва раздиралось зубами, что там говорить про ножи. Но своей смертью старики оттянули голодную смерть всей деревни. А я тогда понял – это жухлое старческое мясо – самое лучшее, что может быть из еды. Следующим был мой дядя (или брат?) – как-то раз на охоте он умудрился сверзнуться с откоса и, хоть и остался жив, но ноги он себе переломал. Разумеется, наш врач-священник не в силах был ему помочь, и дядя стал обузой для семьи. Но он честно старался помочь всем – он точил ножи, оружие, делал неплохие стрелы, даже опустился до бабской работы – чистил овощи и мясо для ужина. Хороший малый был, даже и жаль его. Тем не менее, его мясо оказалось помягче. А на его костях сварили бульон, которым отпаивали полудохлых младенцев – у матерей от голода, разумеется, пропало всё молоко. Знали ли бедные матери, что и до их детей дойдёт черёд?.. Но! Я слышу чьи-то быстрые и лёгкие шаги… Я притаился в тени за фонарём – и вот по каменной дороге побежала узенькая тень. Бездомный какой-нибудь, какой ещё ребёнок может в такое позднее время быть на улице, когда даже пьяные матросы дрыхнут? И вправду! Облезлая куртёнка, кепчонка, разодранные на коленках, великоватые бриджи. Типичный бродяжка, как с картинки. Мальчишка торопился – в руках был бумажный промасленный пакет, небось, стащил из мясницкого амбара окорок. Жаль, мальчишка, но последней трапезы тебе не видать – я сам до смерти голоден. Без всяких криков, шарканья, как это любят делать пьяные грабители, а привычно-бесшумно я приблизился со спины к мальчику и, обхватив его голову, лёгким движением свернул ему шею. Послышался знакомый хруст позвоночков – тихий, звонковатый, у детей они всегда так ломаются. Мальчишка даже не почувствовал боли – его лицо осталось удивлённым, словно бы спрашивая «А что это было?». Я аккуратно уложил тельце в специальный мешок, в который складываю свою добычу, и поспешно покинул улицу, дабы приготовить себе долгожданный завтрак.