We were opposites at birth I was steady as a hammer And no one worried 'cause they knew just where I'd be And they said you were the crooked kind and you would never have no worth But you were always gold to me Radical Face – Always Gold
— Два часа, потраченные на разгадывание очередной каверзы стража. Бронзовый молоток, подумать только. Один молоток, заслуживающий хорошенькой Бомбарда, — бормочет гриффиндорка-третьекурсница. Она смущенно оглядывается на хмурого, средней комплекции рейвенкловца, тоже, должно быть, третьекурсника, её — нет, пока не приятеля, возможно, коллегу по межфакультетским проектам, да, точно, и это что-то нелепое и очевидное. Предсказания, разумеется. Забыли шар? Не трактуется расклад таро? Неправильно взболтали кофе для анализа гущи? Да, ну конечно, два пятнышка на идеально чистой, хотя и поношенной форме третьекурсника. Кажется, студент Рейвенкло прочитал оригинальный способ взбалтывания гущи в книге, но не учел последствия; будто никто из них не пробовал проверять источники. А волосы гриффиндорки должны пахнуть крепким кофе с привкусом … Яблока. Они гадали на здоровье, судя по отзывам о Трелони — сам он, разумеется, у неё ещё не учился, но персонаж она популярный, поэтому он и прочел несколько учебников, чтобы составить своё мнение (о, Шерлок любит опровергать как никто другой) — она повернута на тематике болезней. Но ведь любой, кто прочел пару учебников по Предсказаниям, знает… Шерлок скептически смотрит на них из-за угла. Он пришёл десять минут назад, желая попасть в гостиную и сосредоточиться на трансфигурации — его подводило отсутствие образного мышления, поэтому трансфигурируемые им предметы чаще напоминали голограммы, чем реальные предметы (профессор Макгонагалл говорила рисовать схемы, чертежи, что угодно, давая мозгу некоторое подспорье для превращения) — но наблюдать, как третьекурсники не могут решить простейшую задачку, оказалось интереснее. — Сдаётесь? — наконец произносит Шерлок, и гриффиндорка, ещё только поворачиваясь к нему, начинает зло и колко говорить о маленьких надменных студентиках, и Шерлок на секунду теряется, не зная, сделать ли вид, что его действительно задевают слова, а потому уйти, или … рассказать Орлу ответ на глазах у них. — Салли, остынь, — устало фыркает рейвенкловец, — мы торчим здесь уже два часа, и я не могу найти ключ к заданию, поэтому, если не возражаешь, дадим молодому поколению шанс. Твои варианты? Взгляды незнакомого рейвенкловца и Шерлока встречаются на секунду, и если бы Шерлок мог выдерживать зрительный контакт чуть дольше, то разглядел бы за усталостью и сдержанным любопытством мгновенный проблеск понимания — а следом растерянного недоумения, «не может быть, видимо, ещё один, каждый год кто-нибудь...». Шерлок пожимает плечами. — На самом деле, это очевидно, Орел. Разумеется, нет, бегун, несущийся со скоростью света и вытягивающий перед собой руку с зеркалом, не сможет увидеть себя в этом зеркале. Закон сложения скоростей, вы оба что, не учились в начальной школе или действительно ничего не читали? — Училась, в маггловской, — успевает обиженно заметить Салли, когда дверь, чуть скрипнув, открывается. В полной тишине — о, они трое готовы в этом поклясться — слышны смешки Орла и находящихся неподалёку картин. — Используй классическую схему взбалтывания, — вздыхает Шерлок, — потрепанные свитки из Запретной секции — это замечательно, но почему просто не увеличить интервал взбалтывания чашки? Это хотя бы избавит от столь стойкого запаха яблок. Они смотрят на него в упор несколько долгих минут. Шерлок смотрит сквозь них, и пальцы его левой руки, лежащей в кармане брюк, отчаянно крутят амулет. — Ну ты и фрик! У вас все такие, да, Грег? — фыркает Салли, — теперь бери свои справочники и пойдём, я не собираюсь ждать. Рейвенкловец — русые волосы, тревожный взгляд, недосып, возможно, аллергик, будущий староста, чувствует себя некомпетентным, мечтает о карьере аврора — пожимает плечами, а затем говорит, обращаясь к Шерлоку: — Спасибо. Шерлок не знает, как отвечать на благодарность, поэтому ухмыляется и проходит мимо. Ему, конечно, лестно это слышать.***
Пятьдесят четыре дня обучения в школе магии и колдовства Хогвартс не проходят даром. Все предметы делятся на несколько групп, и первая из них — любопытные. О, разумеется. Маггловская — да, Шерлок перенимает это слово моментально, равно как и множество других, но лишь затем, чтобы отсеять, перебрать, интерпретировать, а с оставшимся словарным запасом превратить собственную речь в памятник искусству постмодерна — школа Шерлока исключительно утомляла, заставляла скучать, раздражаться или чувствовать себя мучительно неловко. Восемь лет — он знает, как решать задачи на порядок сложнее, демонстрируя собственное превосходство с болезненным удовольствием, а затем теряется, не в силах объяснить стихотворение, он вообще не понимает, зачем и как объяснять стихи. Учительница тревожно глядит на него. — Ты вообще понимаешь, что такое образ? — спрашивает она, оставив его после уроков. Только теперь, когда из его палочки может вырваться луч света — настоящий, подчиняющийся физическим законам и в то же время опровергающий их — он понимает. К любопытным предметам Шерлок смело относит зельеварение. Преподаватель начинает ненавидеть его на второй минуте занятия, хотя Шерлок к тому моменту ещё не задал ни одного вопроса. На одиннадцатой минуте Шерлок получает предупреждение. На восемнадцатой профессор, кажется, придя к неоднозначным выводам относительно его персоны, отсаживает его на первую парту, и все зелья Шерлок Холмс всегда варит в одиночку. Других наказаний или актов речевой агрессии в отношении него не происходит, по крайней мере, ничего выделяющегося, профессор испытывает одинаковую неприязнь ко всем. Почти ко всем. О, только ленивый не знает, как профессор Снейп оценил появление в Хогвартсе Гарри Поттера. «Возможно, профессор Снейп меня не ненавидит, — думает Шерлок однажды, — но даже если бы он был похож на Майкрофта, помноженного на Драко Малфоя, зельеварение занимало бы гран-при в рейтинге предметов школы Хогвартс». Трансфигурация и Заклинания любопытны как опровергающие маггловские науки в целом и по забавным мелочам, Защита от Темных искусств недооценена из-за совершеннейшего недоумка, выдающего себя за преподавателя. Всё. В графу обязательных предметов входит астрономия, сбивающая Шерлоку режим. История магии, квиддич — особенно квиддич, Шерлок чересчур нескладный и длинный — объявляются скучными. Хотя Шерлок рассчитывает на Уход за животными: однажды ему расскажут о разумных пауках и, возможно, он ещё не читал об этом в библиотеке. Иногда перед отбоем Шерлок размышляет, на что теперь похожа его жизнь. Книги, недостаточно информации, чересчур много информации, набор слов, набор звуков, набор закрепляющихся в памяти картинок — свечи в Большом зале, Малфой, проливший на его сумку зеленые чернила, лестница, с помощью которой он однажды устраивает себе экскурсию по школе, вскрик старшекурсницы, к которой подошли со спины за пару минут до отбоя, гроза, отражение которой он видит в Большом зале, свежий воздух, запах промокшей травы, привычное молчание в спальне, изредка прерывающееся чужими — крайне редко — его репликами. Иногда Шерлок вспоминает, как они с Грейнджер, периодически сталкиваясь в библиотеке, постепенно перестают враждовать, обмениваясь ехидными репликами, досаждать, выбирая одинаковую книгу, вопросительно поднимать брови — о, снова ты, что же, не удивительно, и начинают разговаривать. — Если ты работаешь над эссе для профессора Флитвика, то посмотри на четвертой полке снизу, но я считаю, что этого недостаточно, — однажды говорит Грейнджер, а затем с опаской смотрит на него, будто ожидая, что он обратится в Снейпа и сделает ей, несносной зазнайке, какой она, без сомнения, является, очередное замечание. Шерлок не помнит собственных слов во время Распределения, только желание отрезвить. — Второй справа от нас стеллаж, третья полка сверху, если тебе интересны контр-аргументы, — парирует Шерлок, — я собирался почитать что-то о связи неврологических особенностей и способностей к трансфигурации. Они смотрят друг на друга порядка семи секунд — Шерлок не испытывает желания отвести взгляда, Гермиона наматывает прядь волос на пальцы, точно завивая кудряшки, затем сразу же отпускает, а затем, переглянувшись, начинают искать книги. И хотя они оба не перестают, ещё не осознавая этого, быть потерянными и одинокими среди сонма книг, свитков, наработок, помещений, детей, профессоров, всех на свете волшебников и магглов, магии (должно быть, они никогда не перестанут быть потерянными, этот мир всегда берет своё) что-то, для чего им трудно найти название, хрупкое и необычное чувство на грани понимания и интереса задевает их на секунду. Шерлок крутит и крутит в руках свой амулет, ощущая привычные шероховатости и зазубринки, чувствует скол, и сквозь расслабленность, всегда приходящую после нескольких минут механических повторений одного и того же действия, понимает, что он, возможно, не против этого. Не слишком скучно для данного вечера.