Омега ворочается на кровати, скидывая одеяло с себя и ища другое тепло. Он никогда не мог нормально спать, все было на полу в любом случае. Но вот прижиматься к кому-то он любил, нежиться и получать тепло. Перевернувшись на другой бок, он не нашел то тепло, которое было с ним все время. Еще немного полежав, Чимин открывает глаза и видит пустую половину кровати. Чонгук не мог просто уйти, наверное, в ванной сейчас. Но и там его не было. Пак сам решил принять душ, а потом поесть, ибо желудок урчит и просит еды. После всех процедур Чим заваривает чай и подогревает еду для себя. Через некоторое время омега слышит хлопок двери, ключи аккуратно кладут на тумбочку. Легкие заполняет сладкий цитрусовый запах, запах его альфы. Чон проходит в комнату, судя по шарканью, а потом решает идти на кухню. Там он застает Чимина, который размазывает вилкой зеленовато-бежевый соус по тарелке. Брюнет ставит пакеты на пол, а потом обнимает Пака со спины.
— Я думал, успею, пока ты спишь, сделаю сюрприз? — произнес альфа, потираясь щекой о рубиновую макушку.
— Первое, что пришло в голову — ты ушел, — тихо сказал Чим, поворачиваясь лицом. — Я думал, что ты бросил меня.
— Хей, Мини, я здесь. Просто ходил за продуктами и подарком, — на последнем слове глаза омеги загорелись. Чон сел на стул и посадил себе на колени Чимина, а потом достал из кармана маленький черный мешочек с узором золотых переливающихся звездочек. Пак аккуратно развязал его и достал оттуда браслет практически того же оттенка, что и собственные волосы. Он был таким же, как и украшение Чонгука, которое висело сейчас на худеньком запястье омеги. — Тебе нравится?
— Да, очень красивый, — Чим улыбнулся и крепко обнял альфу. — Гуки, а можно мне оставить твой, а ты взамен возьмешь красный? Просто, когда я смотрю на него, то вспоминаю тебя, он даже пахнет тобой, — омега немного вытянул руку, демонстрируя чонгуковский черный браслет, что был ему немного великоват, и аккуратно провел пальчиком по серебряной застежке.
— Конечно, можно. Тогда отдавай мне красный, — Пак аккуратно застегивает и сплетает их пальцы. — Я тоже голоден, покормишь? — Чим вскакивает с колен брюнета и идет к холодильнику, по пути разбирая покупки и доставая нужное, чтобы накормить Чона.
— Мне так нравится смотреть на то, как ты кушаешь. Приятно, что ты еще не умер от моей стряпни, — говорит через время Чимин, а Чонгук лишь мычит, доедая и ставя тарелки в раковину. — Будешь что-то горяченькое? — спрашивает омега, подходя к чайнику.
— Тут из горяченького только ты, и, конечно же, я буду, — брюнет подходит сзади и прижимает к себе омежку, вдыхая терпкий запах. — Иди в комнату, найди мой рюкзак, а потом раздевайся и жди, — шепчет Чон и целует его в шею. Пак краснеет, но идет выполнять.
Чонгук споласкивает посуду, ставя её сушиться, а потом идет к холодильнику и достает оттуда пломбир и ярко-красные ягоды — смородину. В глубокую тарелочку он кладет мороженое, которое потом ставит в микроволновку, чтобы немного растопить. Ягоды и сахар попадают в ручной блендер и превращаются в густую сладкую массу, которая выливается в тарелку с мороженым. Альфа медленно подходит к Чимину и протягивает ему лакомство, а сам лезет в рюкзак и достаёт оттуда наручники и такие же серебристые атласные ленты. Практически голый Пак подтягивает к себе ноги, но их тянут за лодыжки обратно и пристегивают между собой наручниками. Чон залазит на омегу и забирает с рук тарелку, ставя её на кровать. Наклонившись, он дышит в губы Чимина, пока тот сам не подается вперёд, сплетая языки. В это время руки брюнета фиксируют кисти красноволосого, привязывая их к спинке.
— Охх… — срывается с губ Чима, когда Гук начинает тереться о него своим пахом.
— Это твой вкус и запах, которые сводят меня с ума, — шепчет Чон, макая пальцы в сладость, и засовывает их к себе в рот, посасывая. Потом он ест несколько ложек и целует Чимина, передавая содержимое ему в рот. Оба стонут и трутся, имитируя толчки.
Чайная ложка зачерпывает ещё бледно-розовой массы, а после альфа ведёт ею по кадыку, шее и ключицам Пака, оставляя сладкие дорожки. Чимина и его запаха сейчас больше, чем достаточно, но альфе все мало: он готов наслаждаться им всю жизнь. Содержимое второй ложки оказывается узорами на груди и сосках омеги, который начинает стонать громче. Чон слизывает мороженое, заменяя прохладу горячим шершавым языком, прикусывает кожу, оставляя метки, втягивает в рот бусинки сосков и щекочет их языком, который стал холодным после очередной ложки лакомства. Розоватая линия тянется к пупку и резинке трусов, что заставляет омегу выгнуться, упираясь пятками в матрас.
— Я же просил тебя раздеться полностью, Мини, — шепот перебивает звук рвущейся материи: боксеры Чимина улетают в неизвестном направлении, выпуская возбуждённый член на волю.
Чонгук зачерпывает рукой ещё мороженого так, что оно стекает с пальцев розовыми капельками, которые капают на головку члена омеги. Тот судорожно выдыхает и резко втягивает носом воздух, когда альфа проходится холодной ладонью по его возбуждению. Чимин хочет раздвинуть ноги, но наручники мешают, что ой как не нравится ему, потому что он не в силах обхватить Чона ногами, попросить быстрее войти в сочащуюся естественной смазкой дырочку. Чонгук вводит два длинных холодных пальца, резко контрастирующих с горячим внутри Чимом, а второй рукой начинает массировать его яички. Омега задыхается от ощущений, постоянно выстанывая имя своего «мучителя».
— Гуки, так хочу тебя… внутри… — жалобно стонет Мини, выгибаясь дугой и призывно двигая аппетитной попкой.
Дважды просить не нужно: пальцы с характерным звуком выскальзывают из Чимина, их сразу же заменяет толстый член альфы. Чонгук сжимает его бедра руками, насаживая глубже, входя до упора, а пяточки покоятся на его плече. Ленты впиваются в запястья Чимина, оставляя алые следы, когда он дергает руками и сжимает кулаки, крича от наслаждения.
Чон хватает цепочку, которая соединяет два металлических кольца на ногах Чимина, и толкает его ноги вперед, тем самым делая пространство внутри омеги уже. Растяжка Пака позволяет играть, поэтому Чонгук сгибает его ноги в коленях и придавливает к кровати, давая новый угол проникновения. Тот стонет громко, захлебываясь слюной, даже не в силах шевелиться. Его собрали на кровати, как коробочку, вдалбливаясь все сильнее, не давая пошевелиться. И как же он хотел кончить, напрягая свои связки — единственное, что Чимин мог контролировать. Чонгук втрахивает омегу в кровать, двигаясь все жестче. Пака трясет, и вскоре он кончает, пачкая колени и живот, кусая альфу за губу, который наклонился его поцеловать, придавливая Чима к кровати ещё сильнее. Пара толчков и Чон кончает следом, изливаясь на простынь.
***
Альфа лежит на боку и водит пальцем по красноватой метке на лопатке обладателя рубиновой макушки. Брюнет плавно водит ладонью по плечам, спускается двумя пальцами по позвоночнику вниз. На коже спящего омеги появляются мурашки, от чего он ближе подвигается к Чонгуку, ища тепла. Такой доверчивый и нежный Чимин сейчас жмется к нему всем телом, им просто нельзя налюбоваться во время сна. Чон усмехается и лишь крепче прижимает омегу к себе, чуть ли не душа в объятьях, и прикрывает глаза.
— Гуки… — маленькие пальчики порхают по скуле альфы. — Не думал, что ты такой соня, — надувает губки омега.
— Не сплю, Мини… — бормочет Чонгук и зарывается носом в волосы Пака.
— Тебе скоро уходить, — как-то грустно произносят рядом, что заставляет Чона открыть глаза. — Вдруг у тебя там ещё дела и заказы.
— Я могу остаться дольше, — переворачиваясь на спину, говорит альфа и промаргивается. Чимин лежит на животе, подперев щечки руками. Такая картина заставит умилиться любого человека. Взъерошенные волосы торчат во все стороны, а карие глаза с золотыми вкраплениями блестят ярче драгоценных камней.
— Не хочу тебя задерживать, — через силу говорит Чимин.
— У меня выходной сегодня и завтра, — просвещает брюнет омегу и привстает, опираясь на локоть. — Или ты меня скорее хочешь выпроводить?
— Нет, просто… Я же не один такой… — замолкает Чим, а Гук понимает в чем тут дело. Ревность дело тонкое.
— Я работаю почти четыре месяца. Меня никто не заказывает, потому что я «зелёный и неопытный». Часть работает на вызовах, часть в клубе танцорами, как и я. Анкету не удалили, и ты заказал меня. Когда подошли и рассказали об этом, то я удивился, но согласился съездить, хотя у меня была возможность отказаться. Моё любопытство привело меня к тебе, чему я очень рад. И да, ты — единственный, кого я «обслуживаю», — все это время Чимин исследовал кружочки разной формы на постельном бельё, но на последних словах поднял голову. — Я удовлетворил твой интерес?
— Интерес — да, — произнёс омега и залез верхом на Чона. — Но не меня, Гуки, не меня, — он наклоняется и целует, оттягивая нижнюю губу, заставляя опять возбуждаться. Потом встаёт, сверкая голой пятой точкой и красивой белоснежной спиной, не считая метки своего альфы. — Идём, я покажу тебе свой гель для душа, — Пак подмигивает и скрывается за дверьми ванной комнаты.
***
— Здравствуйте, это снова я, — Чимин заходит в уже знакомый кабинет врача.
— Здравствуй, как я и просила: через пару месяцев. Как самочувствие? — улыбается женщина и снимает очки, кладя их на стол перед собой.
— Хорошо, как и обещал — таблетки выбросил, — она кивает и что-то записывает в карточке.
— Давай-ка возьмём кровь на анализ, посмотрим, что скажет организм, — омега послушно кивнул и закатал рукав свитера.
— Что там? — спросил Чим, когда увидел, что врач взяла листок с записями.
— Я так понимаю, что течку ты провёл хорошо, да ещё и не один, — он засмущался и лишь кивнул в ответ. — Нашёл своего истинного?
— Думаю, да. Хотя нужно окончательно в этом удостовериться… — произносит Мини, хоть и знает, что это все бред. Если бы он не чувствовал связь, черта с два дал бы ставить метку. Это его альфа, его истинный. Бета понимающие кивает и поднимает голову, смотря прямо в глаза.
— Если надумаете, то ты готов для деток. Все показатели в норме. Можно смело действовать, — Чим хихикает и, поблагодарив врача, выходит из кабинета.
А ведь он бы хотел посмотреть на их деток, его и Чонгука, но ещё рано. Но уверен, что рано или поздно это все равно произойдёт, обязательно. Они встанут на ноги, а когда будут уверены на все сто, то сделают карапуза. Чон говорил, что будет пробиваться в другой институт, на дело, которое ему нравится, но на какое — не сказал, вот же засранец. Чимин идёт в сторону торгового центра, теребя чёрный браслет на запястье и вспоминая крепкие руки, что так бережно прижимали ближе к сердцу.
