«Эдельвейс»

«Спустя несколько лет он снова увидел ее, и это стало потрясением. Она изменилась до неузнаваемости и в тоже время, не изменилась вовсе; все та же хрупкая фигурка, только теперь окутанная очарованием женственности, все те же светлые волосы, теперь убранные в пучок, тот же мелодичный голос, только теперь с еле слышной грудной хрипотцой, какая бывает у чуть треснутого горного хрусталя. Он всматривался тогда в эту новую Анну и совсем растерялся, забыв о своих обязанностях. В июне 1834 у барона Корфа были именины, и Иван Иванович пригласил соседей и друзей на свой праздник. Долгорукие приехали всей семьей на этот раз, не забыв взять с собой и Анну. Тринадцатилетняя Лизавета, мнящая себя нареченной Владимира, изо всех сил старалась завладеть вниманием юного Корфа. Остальные барышни, уступая пальму первенства княжне, тем не менее, старались нежно улыбнуться и томно вздохнуть, когда оказывались рядом с красивым подпоручиком, а он по долгу гостеприимства обязан был любезничать с девицами и развлекать гостей. Анна сторонилась и не принимала участия в общих развлечениях, не играла вместе со всеми в фанты, уходила из беседки, когда туда направлялись другие и просто вежливо отвечала, когда он пару раз намеренно подходил с каким-то вопросом. Он не знал, как разбудить ее, как пробиться через ту корку льда, что окружает эту девушку, как завоевать ее доверие. Он даже хотел тайно писать ей, но вовремя опомнился; во-первых, они не настолько близко знакомы, чтобы посылать личную корреспонденцию, а во-вторых, он мог поставить под удар ее репутацию, узнай хоть кто-то что юной барышне посылают тайное письмо. Пришлось набраться терпения и показывать ей свое участие только в теплых взглядах и сдержанных улыбках, которые она впрочем, тут же забывала. Да и в самом деле, почему она должна была придавать значения тем добрым намерениям человека, который был почти обручен с ее сестрой? А время бежало, и два года проведенные на войне многое прояснили: теперь Владимир знал про себя все, он знал, что умен, его смелость подтверждалась наградами, полученными за проявленную в боях отвагу, доступные дамы вполне убедили юношу в силе его мужского обаяния, и теперь он возвратился домой как победитель, смея надеяться, что вскоре сможет одержать самую долгожданную свою победу. Он не был дома два года. Два года он был на войне и там, с затаенным страхом ждал известий от отца, который, между прочим мог сообщить о готовящейся или уже свершившейся помолвке... Но нет, ничего подобного Владимир не получил, зато однажды отец написал о своей встрече с Долгорукими на балу у Потоцких и поведал как выросли девочки, и что старшую уже стали вывозить. Это был ее первый сезон, и на балу она ужасно смущалась и почти все время простояла за спиной Марьи Алексеевны. Правда, ее пристально разглядывали в пенсне, но, узнав размер предполагаемого приданого, теряли интерес. К сожалению, дела Петра Михайловича все больше расстраивались». Анна сладко потянулась и зевнула, аромат свежего кофе разбудил ее. Матрена поправила подушку и поставила поднос. Все это она делала ловко, не забывая при этом болтать; она рассказала уже о погоде, о том, что барин велел приготовить для нее новые комнаты, о любопытстве дворовых - правда, мол, что молодая барыня хороша, точно лебедь, и наливая в чашку чай, улыбнулась: – Вы, матушка чай, и не выспались? Поди всю ночку-то глаз не сомкнули? – Что ты, я хорошо спала, - улыбнулась наивная Анна, отпивая глоточек, – Я дома так не ночевала, а здесь, не поверишь ли, так сладко уснула и такие сны видела… – Да неужто наш барин вам покою дал? Как же это он? Ведь вот Полина… - прикусив язык, удивленно заморгала глазами Матрена. Улыбка исчезла с сонного личика и, поставив чашку на блюдце, Анна холодно посмотрела на бабу. – Впредь я прошу тебя не обсуждать Владимира Ивановича ни здесь, ни где-либо еще. Матрена, смутившись, потупила глаза и забормотала: – Дак, это… Мы ж не со зла… Анна, откинув одеяло, поднялась и подошла к женщине: – Владимир Иванович добрый и порядочный человек. Я уважаю его и очень ему благодарна, - тихо сказала она и погладила по руке Матрену, – Прошу, помни об этом. Спустившись в столовую, Анна улыбнулась, встретив Владимира. – Доброе утро, - он подошел и, взяв пальчики, прижал их к своим губам, – Я очень рад вас видеть. – В вашем доме такой чудесный сон, - улыбаясь, весело ответила Анна, – Я… Владимир перебил: – В нашем… В нашем доме, Анна, - поправил он ее и подведя к столу, помог ей сесть. – Я велел приготовить для вас несколько комнат, - начал барон, отламывая кусочек пирога, – Я подумал, что вам должно быть станет скучно, поэтому взял на себя смелость приготовить для Вас будуар и малую гостиную. Там вы найдете все, что сможет вас развлечь, пианино, краски... В доме есть библиотека, но я распорядился поставить в комнату шкаф для книг, а книги, я думаю, вы выберите сами. – Спасибо, - смущаясь, пролепетала Анна, опуская глаза, – Я даже не думала… – Вы хозяйка в этом доме, поэтому я хочу, что бы вам здесь было уютно и хорошо, - Владимир посмотрел на нее и улыбнулся, – Кроме того, сегодня после обеда ожидаются гости, поэтому в вашей комнате вы найдете несколько платьев. Они были привезены только пару дней назад, вы их еще не видели, они в гардеробной, вместе с вашими прежними нарядами. – Владимир Иванович, я очень благодарна вам. Поверьте, - Анна тепло улыбнулась и протянула руку, – Вы и представить не можете, как я ценю все это… Владимир накрыл ее пальчики своей рукой и легонько сжал, – Я очень надеюсь, что вчерашний день вы будете считать самым лучшим днем в своей жизни, - он замолчал, продолжая серьезно смотреть в ее глаза. Анна смутилась и высвободила свои пальцы из тепла его рук. – Сегодня отличная погода; ужасная слякоть и мелкий дождь, - вдруг улыбнулся Корф, – Что вы думаете о прогулке? – Прогулке? - взглянула на него Анна, – Ну если только с вами… - весело ответила девушка. Никогда раньше Анна не могла и предположить, что супружеская жизнь может быть настолько приятной. Владимир оказался совсем не таким, каким она его себе представляла, он обманул все ее ожидания. Еще совсем недавно Анна плакала и молилась, а теперь и помыслить не могла, что было, если б она отказалась от замужества. Одно тяготило ее, его упорное нежелание говорить о Лизе. Всякий раз, когда Анна начинала разговор о сестре, Владимир замыкался, отвечал односложно и переводил разговор на другую тему, а ведь не так давно он пылал к Лизе нежными чувствами. Анна уверена – Владимир любил сестру, так почему же он решил жениться на ней, Анне, а не на девушке своей мечты? «1836 год был волшебным, окончив последний курс в пансионе, Анна вернулась домой, но зимний сезон не особенно обрадовал ее, балы, куда их приглашали, за исключением одного или двух, были скучны, утомительны и Анна прекрасно понимала, что отец просто по необходимости вывозит ее. Сама Анна, за исключением милой внешности, не обладала сколько-нибудь значительными особенностями, чтобы заинтересовать богатых женихов и тем самым принести пользу вырастившей ее семье. Она не выступала, как другие дебютантки, не имела влиятельных крестных и не блистала роскошными туалетами. Марья Алексеевна сопровождала их с отцом и внушала, что главная добродетель любой девушки это скромность, не стоит выпячивать себя напоказ, и чем скромнее и незаметнее будет вести себя Анна, тем ей самой же лучше. Репутация – вот что важно, поэтому Анна старалась не привлекать к себе особого внимания и в целом зима прошла для нее не слишком радостно, зато спокойно. Лето она вместе со всеми провела в поместье, где собралось не менее благородное общество, чем зимой в столице. Барон Корф поправил свое здоровье, которое пошатнулось из-за волнений о сыне, Владимир воевал тогда на Кавказе, и теперь радостно встретив единственного наследника, принимал все приглашения, не отказывая никому. Князь Оболенский вместе с племянниками приехал погостить в поместье к своему дальнему родственнику и другу Петру Михайловичу Долгорукому, и дни благородного семейства наполнились прогулками, встречами и играми. Молодежь всей шумной толпой разгуливала по окрестностям, играла в крокет, каталась на лодках и устраивала литературные вечера. Каждый мог продемонстрировать свой талант и получить похвалу; Лиза блистала весельем и остроумием, Соня рисовала портреты, Андрей учил юную Натали играть в мяч, Владимир сбивал все мишени и катал девушек на лодке. А Анна намеренно отставала, уходила вперед и всячески скрывалась, давая возможность Михаилу присоединиться к ее уединению. Они и правда проводили много времени вместе, отстав ото всех, усаживались на берегу или устраивались в беседке и подолгу разговаривали. Еще зимой Михаил заметил скромную красавицу, прятавшуюся за спиной мачехи, и ему было достаточно получаса, чтобы понять, что перед ним истинный бриллиант, Анна покорила его красотой и тишиной. Они все чаще оставались одни, не замечая, как поджимает губы княгиня и хмурится Оболенский. А однажды он поцеловал ее. Стоя в густой зелени, укрывшись от любопытных глаз, он рассказывал ей что-то, и Анна, заслушавшись, забыла обо всем, а когда оказалась в объятиях князя и вовсе потеряла голову. Князь целовал ее робко, несмело, едва касаясь губ, и тот единственный поцелуй девушка сохранила в сердце, как самое драгоценное сокровище. А Владимир тогда стал ухаживать за Лизой. Анна помнила, как сестра рассказывала о Корфе; о его взглядах, о том, как задерживал руку молоденькой княжны, о стихах, которые ей читал. Лизе не было необходимости все это пересказывать, Анна и так все видела, Корф будто намерено окружал Лизу своим вниманием у всех на глазах, но Анну тогда это не занимало – все ее мысли принадлежали князю Репнину». По первым морозам Корфы перебрались в Петербург. Анна каждый день с детским восторгом открывала для себя какое-то новое развлечение. Вместе с Владимиром они катались по шумным улицам, гуляли по застывшей Набережной, любовались замерзшим Адмиралтейством, а совсем озябнув, грелись в кондитерской, где Владимир скупал все приглянувшиеся ей пирожные. Она объездила всех лучших модисток, белошвеек и шляпниц, и обогатилась целым арсеналом драгоценных камней – барон Корф оказался не только остроумным собеседником, но еще и очень щедрым мужем. По вечерам они отправлялись в театр, где Анна поражала свет своей изумительной красотой и дорогостоящими нарядами. И только оставшись одна, Анна все чаще задумывалась, расчесывая волосы перед сном, в тепле своей спальной, она все больше недоумевала, не в силах разгадать человека, ставшего ее мужем. Черные волосы, длинные ресницы, высокие скулы и чувственный рот – вот уже три минуты Анна разглядывала мужское лицо. Завтрак подходил к концу и Владимир перелистнул страницу утренней газеты. – В театре сегодня «Дон-Жуан» - поделился он новостью. «Почему он так заботится обо мне? Почему не вспоминает Лизу? Он сказал, что я нужна ему для какого-то предприятия, но молчит, не сказав для какого...» – Анна, - чуть настойчивей прозвучал голос Владимира, – Вы так задумались, разглядывая меня, что совсем перестали слушать? - усмехнулся барон. – Владимир, скажите, в каком деле я должна была вам помочь? Вы сказали, что моя помощь необходима, но до сих пор ничего мне не рассказали. Мужчина отложил газету и всмотрелся в грустные глаза девушки. – Анна, прошло еще совсем мало времени, я не уверен, что сейчас вы сможете сделать больше, чем уже делаете, - он взял ее руку и поднес к губам, – Поверьте, я все расскажу, когда настанет нужный момент, - Владимир осторожно перевернул ее руку ладонью вверх и погладил теплую кожу. Острый холодок пробежал по спине девушки от этого вполне невинного жеста, а он уже скользил мягкостью губ по подушечкам пальцев, согревая дыханием нежную ладонь. У девушки разом пересохли губы и сбилось дыхание, ее просто ошеломила чувственность его поцелуя и, унимая дрожь во всем теле, она забрала свою руку, – Владимир... - она выдохнула, – Иванович, вы окутаны тайной, я не могу разгадать ни одну вашу загадку. – Разве? - лукаво улыбнулся он и смиренно сложил руки в замок. Хитринки прыгали в серых глазах, и Анне показалось, что он вот-вот все расскажет, но барон молчал. Секунду стояла напряженная тишина, как вдруг все изменилось, Корф поднялся со стула и спросил, – Вы не сказали, мы едем сегодня в театр? Анна быстро встала и направилась к двери, – Да, да... конечно. Она прекрасно понимала, что по сути ее уход был обычным бегством, но ничего поделать уже не могла. Сердечко стучало, голова кружилась, а в глазах стоял Владимир... Пора признаваться – она влюбилась.