***
Сомбра медленно продвигался по туннелю. Ход быстро окрасился в причудливые алые отсветы, исходящие из пока что не видимого жеребцу источника, а следом из-за поворота появились и ярко-красные кристаллы, украшающие его в качестве покрытия пола и колонн, а заодно освещающие всё вокруг. За следующим поворотом ему открылись распахнутые гигантские створки из кристаллов, без гравировки или ручек. А следом - огромный зал, крайне похожий на тронный же зал Кантерлотского дворца, даже трона в дальней части было два, разница была лишь в том, что всё было покрыто уже знакомыми кристаллами. Шадориус замедлился, внимательно оглядываясь, прекрасно ощущая чужеродное, однако, рассеянное внимание, а также мягкое движение магической силы по колоннам, потоки которой уходили в пол и исчезали там, скапливаясь в целое озеро энергии где-то на нижних ярусах катакомб. Темный маг даже облизнулся, прекрасно осознавая масштабы этого явления и количество накопленного за долгие века бездействия. Был это древних алтарь, чье-то собирающее заклинание или некое чудовище, собственно, этой силой питающееся - он пока не знал, но собирался выяснить. Ибо оставлять подобную мощь гнить тут - это, как минимум кощунственно для любого уважающего себя некроманта. Да и этот материал и его свойства стоило изучить, это наверняка даст множество ответов на тысячи мгновенно созревших вопросов. Подойдя к одной из стен, самец осторожно постучал по ней копытом, прислушиваясь. Кристаллы отозвались гулким звоном, будто приветствуя зашедшего на огонек силы некроманта, а спустя секунду жеребца охватило чудовищное желание слиться с этими камнями в одно, петь этот звук вместе с ними, сохранять и приумножать. Рывком отстранившись, Сомбра скривился и пошел вперед, дальше, двигаясь к тронам, за которыми, в теории, должен был находиться проход, если судить по схожести этого тронного зала с остальными, виденными самцом как на протяжении его предыдущей жизни, так и за время пребывания в этом мире. Чем ближе он подбирался к тронам, тем сильнее ощущал все то же желание, что постепенно только нарастало, резонируя в ушах. Стиснув зубы, маг побежал, читая сначала про себя, а потом и вслух простой стишок, всегда помогающий ему сосредоточить мысли на чем-то одном. "Студиозус на мели собирал свои грехи, взял один, собрал уж два, поглотила его тьма..." Кристаллы звучали, помещение будто становилось уже, теснее, потолки опускались, тесня разум и выдавливая силы. Замедлив бег в центре зала, в двух десятках метров от тронов, самец положил копыто на один из накопителей и грязно выругался - он был уже почти пуст. Кто бы не строил помещение, оно оказалось превосходной ловушкой для любопытных магов. Но корить себя было некогда. Вытянув остатки из артефактов, жеребец с новой силой рванул вперед. "Некромант на берегу, прял судьбы своей дугу... Труп запряг, оспорил смерть... Тенью весь покрылся брег..." Сознание постепенно уплывало, комкалось, исчезало под чужеродным натиском, растворяясь в бесконечном гудении магических кристаллов. До трона оставалось всего десять метров. Здесь бы всплыть Гневу, но его не было, неведомая даже знатоку темных искусств магия лишала чувств и эмоций в первую очередь. Сомбра замедлил бег, каждый шаг теперь давался чудовищными усилиями, но он пока что держал темп. "Архимаг... На берегу... Повстречал теней пургу... Хлопнул раз и щелкнул два... Отошла на время тьма..." Время будто замедлилось, тело плохо слушалось, воля ослабевала с каждой секундой. До роковой точки оставалось всего пять метров, но ведь никто и не говорил, что там будет безопасно. И Шадо отлично это понимал. Сгинуть вот, после претворения в жизнь своей вечной идеи было попросту глупо, но у самца не было выбора. Поэтому сделал еще шаг... И попросту споткнулся. Левая передняя нога ослабела вконец, он упал на ледяной пол, прокатился по нему, упираясь в одну из колонн, задыхаясь от бессилия, пытаясь пошевелиться ту самую, раненную ногу, которой он коснулся стены, сковал холод полного опустошения, она будто больше не принадлежала самцу. Что ж... Он не хотел этого делать, очень не хотел, худшая идея в мире - грубо нарушить естественное течение заклинания, но создатель этого места просто не оставил ему выбора. Вытянув столь тяжелый сейчас двуручник зубами, Сомбра поднялся на ноги, дрожа от напряжения и обливаясь холодным потом. Ему не хватит сил преодолеть расстояние, разделяющее его и троны, это он уже осознал, а, значит, требовалось действовать радикально. Выпрямившись, он взвалил клинок на плечо, после чего, поднявшись на задние ноги, оперевшись о колонну раненой ногой, Шадо рывком дернул за рукоять и наотмашь ударил зачарованным клинком прямо по сверкающей поверхности под которой бурлила живая, свежая сила неизвестного происхождения. То самое копыто, которым он коснулся кристаллов, быстро приросло к колонне, будто становясь её частью. Самец ощутил, как тонкие усики этого материала проникают в его плоть, прорастая сквозь неё, но боли не было, его лишили даже этого блага. Однако, от удара древней стали на пилоне осталась глубокая отметка, так, будто он рубанул киркой. Скривившись в болезненной ухмылке, некромант перехватил рукоять поудобнее, и, взрычав от напряжения, нанес удар вновь. "Старый маг на берегу убивал свою жену, умер тесть, погибла дочь, связи сам порвал он прочь. Был король, нет короля - мир волной накроет тьма."***
Шадориус замолк ненадолго, будто заново переживая происходившее с ним давным-давно. Жеребец и кобылка, сидевшие напротив, молчали, следя за некогда великим магом, который стал выглядеть чуть ли не жалким, осунувшимся, постаревшим, раздавленным неведомой тяжестью. Казалось бы, как обычный момент в повествовании мог так повлиять на Сомбру, пережившего за свою долгую жизнь не одну чудовищную передрягу? И, тем не менее, вскоре бывший король сам дал ответ на свой вопрос. — В тот день всё и изменилось. И, если до того момента, я хотел лишь новых знаний, новой силы, обретения такого могущества, с каким бы не сумели поспорить ни Старсвирл, который в тот момент был на пике своих сил, ни аликорны вместе взятые, то после него я начал задумываться о несколько иных вещах. К несчастью, слишком поздно... Но об этом вы еще узнаете. Немного помолчав, Шадориус тихо усмехнулся, уселся поудобнее и поднял взор на своих учеников. — Позвольте прерваться ненадолго для обсуждения одного вопроса. Что есть судьба по вашему? Не нужно определений из твоих книг, Твайлайт. И не нужно усмехаться и язвить, Ник. Что, молчите? В таком случае, я слушаю... Прочистив горло, я нервно передернул плечами, и, подавшись вперед, хрустнув сочленениями брони, произнес, в мыслях лениво улыбаясь. — Судьбу куем лишь мы сами. Но это древний спор, Сомбра, и никто так и не смог довести его до конца. Ответ Твайлайт не заставил себя ждать. — Н-ну... Это действительно философский вопрос, однако, я всё же считаю, что ответ тут однозначен. Есть боги, о существовании которых написано целых восемьдесят девять трактатов в королевской библиотеке, и это только те, что были официально допущены Принцессами. И они направляют нас. Шадориус лишь тихо усмехнулся в бороду и покачал головой. — Ну и ну, два противоположных мнения. Хотя, сдается мне, Ник, ты просто предугадал реакцию Твайли и дал заготовленный ответ... Что ж, тогда я объясню. Судьба - это не абстрактная вещь для споров учёных. Это существующая вещь, ведущая каждая по его пути. Однако, судьба - не одна. И есть в жизнях пони, да и других существ, точки невозврата, точки выбора, развилки, и, выбирая один из путей, вы создаёте ваши убеждения, получаете опыт и знания, готовите почву для новых дорог и новых поворотов. И не один я так считаю... Вернемся же к рассказу. И прекрати скрипеть пером, Твайлайт, я уже записываю всё на магический кристалл. Я всё равно собирался показать это... Кому нужно... Пусть поймет мою, если позволите, исповедь.***
Луна медленно брела за группой теней. Чужая воля, берущая прямиком за душу, не давала свернуть с намеченного пути, вынуждая следовать, слышать, слушать и даже участвовать в этом странном спектакле, который повторял сцены, что не видело ни одно существо, кроме его участников. Группа продвигалась вперёд, по кристальным тоннелям, пересекающимся, разделяющимися на десятки поворотов, петляющими в недрах земли. Только сейчас Луна осознала, что без спутников она вряд ли бы добралась, а они, судя по всему, ведут её туда, куда ей и надо попасть. Впрочем, тени не молчали. На первом же разветвлении один из офицеров напряжённо спросил. — Моя императрица, вы точно уверены, что наш Повелитель явится? На военном совете он... Был против Вашей идеи. Статная кобылица лишь тяжело вздохнула, сворачивая направо и вынуждая всю группу следовать за нею. — Мы это уже обсуждали. Ему не даёт покоя идея возможности победы. Он не хочет прятаться, он хочет сделать всё сам. Даже не смотря на то, что Император прекрасно знает, на что способен наш враг. Его план был... — Императрица, явно кусая губы и ускоряя шаг, свернула вновь, уже налево. Коридор сузился, отряд выстроился в одну ровную цепочку, пока кобылица шла первой, раздвигая тьму, ибо кристаллы здесь хоть и покрывали всё, но совершенно не светились, будто лишённые энергии, — Его план великолепен. Идея с сделкой действительно хороша, но это чудовище не приемлет логику и порядочное соблюдение каких угодно соглашений. Он есть порождение грехов, и мы не способны справиться с ним сейчас, как не хотели бы, а оттягивать момент боле нету возможности. Он приближается. Мать Ночь шепчет нам об опасности, и мы будем полными глупцами, если не прислушаемся к её предупреждению. Императрица, наконец, замолчала, и, чуть приоткрыв кожистые крылья, поспешила вперёд, вновь повысив темп, а Луна, тем временем, чуть не споткнулась от резкого осознания её слов, впрочем, устояв на ногах и также поспешив следом за процессией. Мать Ночь? О ком так могла говорить древняя императрица? Луна уже слышала о народе фестралов. В конеце концов, её целью сейчас и было освобождение их из плена толщ земли. Несколько племён обитает сейчас в горах около Кристальной Империи, но они живут настолько закрытыми общинами, что узнать что-то ещё из прошлого этой расы не представляется возможным. Разве что... Старсвирл однажды поведал Луне, что она похожа на его старую знакомую из этого народа. Быть может, в этом всё дело? Но разве Старсвирл мог прожить более пяти сотен лет? Хотя, судя по его рассказам, он жил не просто ещё до начала Эры Дискорда, а даже до времён Вендиго. Сколько же лет этому жеребцу? Размышления аликорна прервал стук копыт и взмахи крыльями, а спустя секунду она резко остановилась на краю обрыва, чуть не ухнув с него. Впереди была пещера, такая же огромная, как та, с древним замком. Только дна её не было видно, оно утопало где-то на неведомой глубине, и оттуда веяло океаном живой, первородной силы. Поддерживаемая мостами со всех сторон и титаническими столпами, что росли из тьмы, огромная платформа, размером с большое озеро, расположилась в воздухе. Туда то и направились тени, с трудом различимые в мраке даже для превосходно видящей в любой темноте Принцессы. Связь с луной давала подобные привилегии, да и много чего ещё, но здесь правила безраздельно иная сила, мешая иным покровителям. Аликорн не решилась даже капли брать из этого океана, слишком походило всё это на приманку для глупца. Любопытство - это тоже грех, в конце концов, и не стоит совать свои копытца в неизведанное. Это знает даже маленький ребёнок, и только слишком самоуверенные и слишком умные взрослые позволяют совершать себе столь простые ошибки. Вспорхнув с обрыва, Луна в несколько махов догнала теней и прищурилась, разглядывая каменную огромную платформу, к которой они приближались. Она была вся усеяна десятками, может быть, даже сотнями гробов из полупрозрачного кварца, и в каждом из них находилось по одному пони. Здесь были и стар, и млад, и кобылы, и жеребцы, и все они расположились внутри, закрытые плитами сверху. Последние фестралы, приближённые к дальнему от Луны краю платформы, ложились внутрь, а их закрывали стражники без шлемов, в простых тканевых одеяниях, однако, каждый - с одним длинным копьём и связкой копий поменьше, метательных, на спинах. И, что удивительно, как только тени приземлились на платформу, они тут же преобразились. Дымка неузнаваемости сошла с них, и теперь во главе группы стояла высокая, стройная, и, что удивительно, белоснежная, как её длинное платье с блестящими алмазной крошкой подолами, фестралка, к которой тут же подбежали несколько стражников, кланяясь ей и выстраиваясь в сопроводительную колонну. Остальные фестралы были, по большей части, приглушённых тонов - коричневые, синие, чёрные, серые шкуры мелькали то тут, то там, и по одежде невозможно было отличить офицеров от обычных бойцов. Старшие чины выделяло только наличие небольших амулетов в форме драконьей головы да оружие, более разнообразное, чем у простых стражников - у кого-то за спиной висели парные клинки, легко вытягивающийся и мгновенно пристегивающиеся к особым накопытникам с креплениями, кто-то нервно поглаживал арбалет крылом, кто-то спокойно поправлял перевязь с булавой и парой ножей. И, как смогла понять Луна, здесь не было ни единого стального клинка. Только серебро, покрытое как чарами, так и рунами. Императрица и офицерский состав состав двинулись вперёд, и кобыле не оставалось ничего, кроме как следовать за ними, через коридор солдат, которых тут было не меньше сотни. А гробов в сто раз больше, и большая часть уже была наполнена фестралами. Для каких целей нужно было это погребение ещё живых пони? Луна пока что не понимала, но посчитала, что вскоре всё выяснится. И была абсолютно права. Вместе с группой она прошла до возвышения на дальнем конце платформы, и даже когда офицеры остановились на середине ступеней, она двинулась вместе с фестралкой в диадеме вверх. Тут находилось ещё два гроба, богато украшенных серебряными вставками, с мягкими подушками внутри и куда больших, чем все остальные. Судя по всему, в них и должны были лечь император и императрица. А прямо между ними расположился постамент, высеченный, судя по темноте и матовости, из обсидиана, высотой всего в пол метра. На его вершине расположилась глубокая чаша, на дне которой возлежал голубой шар, где-то с голову только родившегося жеребёнка размером. И он буквально кипел от накопленной силы, которая мягко пульсировала. Луна, вслушавшись в этот мерный звук, внезапно обнаружила, что бездна силы внизу поддерживает этот темп, будто данный шар был сердцем какого-то чудовища невероятных размеров. А ещё властительница ночи прекрасно видела текущие нити заклинания, которые расползались по всей платформе, доставая отростками до каждого гроба, исходя снизу по столпам. Магическая конструкция невероятного размера, однако, Луна видела это уже не в первый раз, нет... Примерно так же выглядел главный Кантерлотский зал, только функция у него была совершенно иная. Императрица же на месте не стояла. Дождавшись момента, когда каждый из фестралов, кроме стражи, займет своё место внутри гробниц, а воины выстроятся в полукруг внизу лестницы, она осторожно подняла сферу передними копытами, вставая на задние. Магическая сеть дёрнулась, однако, легко потянулась следом, уже идя через основание постамента к шару, который и являлся центром для управления этой странной системой. Императрица успокоено выдохнула, а затем уже решила положить сферу обратно, однако, мощный толчок сотряс пещеру. Вся титаническая платформа зашаталась, нити заклинания, явно привязанные к определённым рунам на полу и колоннах, напряглись, готовые порваться, а позади фестралки раздался громогласный рык офицера, лязг стали и крики боли, а затем и вовсе шум нарастающего пламени. — Предатели! Взревел один из командиров, а затем платформу сотряс ещё один толчок, послышался треск плит и, обернувшись Луна узрела, как левая дальняя часть обваливается и исчезает в бездне внизу с чудовищным грохотом. Почти никто не успел вылезти из гробниц, теперь выполняющих своё настоящее, чудовищное предназначение. А внизу лестницы уже разгорелась битва. Половина обычных солдат напала на остальных, уже расправившись с большей частью, а офицеры были, по большей части, заняты двухметровой тварью, похожей на гибрида дракона и странного стального голема, с восемью несимметричными конечностями. Его как будто слепил какой-то безумец, рассыпавший детальки от разных созданий и теперь собирающий их наугад, не руководствуясь логикой и здравым смыслом. Драконья голова и драконий хвост, однако, оканчивающийся длинным острым жалом с шипами, крылья летучей мыши с острыми, мощными когтями на сгибах, целых три ряда зубов в пасти, в которой уже исчезла нога одного из офицеров, лапы пони, минотавров, древесных волков и даже драконов. Но, что было ужаснее всего, эта химера ещё и была разумна, ибо, не отвлекаясь на мечущихся вокруг фестралов, двинулась рысью прямо к императрице, которая застыла над сферой, сосредоточив на ней всё своё внимания, бормочущая себе под нос на праговоре какие-то заклинания, смысла которых не понимала даже Луна, которая попыталась воззвать к своей магии и уже встала на пути чудовища, но её сознание тут же заслонила мягкая дымка, не дающая двинуть даже кончиком хвоста, не то, что сосредоточиться на заклинании. И она могла только смотреть, как монстр приближается, не видя её в упор. И, когда чудовище почти столкнулось с ней, почти добравшись до альбиноски, на него сверху упал один из командиров, попытавшись вонзить полуторный клинок в глаз создания, но оно ловко дернулось назад, избегая удара, но зато отступая, после чего с воем развернулось назад, отбрасывая ударом хвоста напавшего копейщика. Теперь вокруг химеры плясало сразу четверо фестралов, уклоняясь и нападая с разных сторон, ощущался опыт борьбы с подобными созданиями, однако, оно тоже было не лыком шито. Поняв, что солдаты лишь тянут время, оно зарычало, пасть наполнилась огнём, и через секунду оттуда вырвалось чёрное пламя, вокруг которого буквально мерк свет. Потоки его устремились вперёд, будто живые, пытаясь достать фестралов, однако, те живо отступили, а парочка из них принялась обстреливать тварь из арбалетов. Монстр завизжал, когда особо удачливый стрелок попал ему в один из семи глаз, дёрнул мордой, и теперь из пасти вырвался черно-серый туман, который ударился об плиты и стал расползаться вокруг, обвивая чудовище и скрывая его от глаз. — Не дайте ему прорваться к ней! Стоять насмерть! Взревел один из офицеров и самоотверженно, но абсолютно безрассудно метнулся вперёд. И, как только он влетел в туман, то тут же получил удар жалом, которое пробило его насквозь и утянуло в эту завесу. Раздался отвратительный чавкающий звук, а затем пронзительный хохот, пугающий до мурашек. — Поднять щиты. Произнес приятный, отлично поставленный, привычный командовать баритон. В ту же секунду Луну отпустил приступ безволия, и она сумела рассмотреть говорившего. Статный иссиня-черный фестрал с короткой гривой цвета жидкого золота и двуручником на плече вспорхнул на возвышение, облетая занятое трупом чудовище, и приземлился в паре метров от королевы. Рядом с ним тут же оказалось двое оставшихся офицеров, один с глефой, синий, с хитрой усмешкой, второй с массивным арбалетом и светло-серой шерстью, покрытой коричневыми крапинками. Троица встала на задние копыта, а затем... Запела. Мощный хор голосов, переходящих иногда на совсем высокие тона, разнёсся по пещере, резонируя, отталкиваясь от стен и возвращаясь обратно. Это было нечто вроде молитвы, которая, однако, работала превосходно. Вокруг них и императрицы появилось мерцающее бледно-голубое поле, в которое спустя десять секунд врезалось чудовище, однако, с яростным воем отскочило, стряхивая с себя опаленную кожу и туша синеватые язычки магического пламени. А затем в его верхних лапах, драконьих, появилась чёрная сфера уже готовящегося заклинания, которое извергла столь же темный луч, что, встретившись с щитом, заставил тот сначала треснуть, а потом и развалиться. Новый поток пламени закончил дело, встречаясь с телами воинов, сжигая их плоть, но не заставив их отступить, - они и так были готовы умереть за свою Императрицу, - и пошло дальше, почти добираясь до самой фестралки... Но она резко вскинула сферу, с воплем выставляя её в сторону монстра. С шара, концентрирующего энергию из бездны внизу, сорвался мощный поток силы, который просто испепелил половину химеры, а затем внезапно расширился. Кобылица просто не смогла его контролировать, и он ушел вбок, сжигая часть платформы вместе с теми, кто лежал в гробницах. Слезы застилали глаза императрицы, но затем она сумела направить чудовищный поток сначала обратно, а потом и вниз, выстреливая им в бездну, возвращая его туда, откуда он пришёл, задевая при этом сражающихся на плато, убивая добрых два десятка. В плитах образовался огромный раскол, платформа затрещала, некоторые её части с краев обвалились. А затем сфера резко покрылась трещинами, готовая взорваться. Поняв, что управлять течением силы она больше не в состоянии, кобылица тяжело вздохнула. До Луны донёсся её тихий шепот "Прости, Нокс... Разбуди нас, если сможешь", после чего фестралка прижала каменную сферу к себе, обнимая крыльями чудовищный артефакт. Он начал быстро плавить её плоть, но она, не обращая на это внимания, громко произнесла всего несколько слов, при этом выпрямляясь и гордо глядя в каменные своды. — Мнимийо те Никта! Провозгласила она, после чего шар полыхнул ослепительной энергией, однако, зрение Луны это никак не затронуло. Она узрела, как по оставшимся всё еще рабочими нитям растекается энергия, черпаемая из кажущегося неиссякаемым бассейна снизу, напитывая руны на гробницах, и в тот же момент их обитатели мгновенно заснули, погружаясь в далеко не обычный сон. А сама императрица с обугленными крыльями и передними копытами, от которых остались только кости, застыла на месте, как статуя. Тут же и стихло сражение, солдаты замерли в тех же позах, в которых их настигли чары даже те, кто парили и летали, просто застыли в воздухе, такова была сила этого необычного заклинания. А спустя кажущимися вечностью несколько мгновений на платформу встал некто незримый, пришедший будто бы пешком с единственного уцелевшего моста. раздался тихий смех, совершенно не соответствующий произошедшей трагедии, а на голову императрицы легла драконья когтистая лапа зеленого цвета, нежно поглаживая её. — Ты любишь всё усложнять, жрица, ты так любила своих детей, что попыталась отдать свою жизнь, — Приятный, высокий баритон, с каркающей хрипотцой был узнаваем из десятков голосов. Аликорн даже поражённо вздрогнула, будто почуяв вновь движения этого странного и страшного существа, которое, казалось бы, уже было однажды побеждено, — Ну, ничего, твоя партия ещё не закончена. Даже поговорить теперь не с кем... Кроме одной удачливой маленькой лунной попки. Ехидный отвратительный смешок прозвучал, как удар хлыста, от чего кобылица вздрогнула вновь, поражённая осознанием. Он знает, что она здесь, он знал это ещё тогда, когда она не существовала, как личность. Сколь же далеко простираются грани его познания?.. — Но спектакль ещё не окончен, Лунни, он только начинается... Впрочем, бог не спешил, он вообще никогда не спешил - сущность подобного уровня не опаздывает, она всегда приходит вовремя. А теперь вовремя же ушла, и в ту же секунду Луну отпустило ощущение чужого присутствия. Оглядевшись и осторожно распустив поисковые нити, она осознала, что, наконец, вырвалась из видения прошлого. Картина с тех времен изменилась мало. Даже зависшие в воздухе фестралы там и остались, разве что разрушений было больше, чем она помнила. Большая часть плато обвалилась, из гробниц осталась еле-еле четверть, да и то только те, что находились над столпами, которые продолжали питать заклинание не смотря на уничтожение основных связок с центром этих удивительных чар. Судя по всему, система была проработана и на этот случай. Бассейн силы внизу опустел практически на половину, и, пусть он всё еще был огромен, черпать из него Луна всё ещё бы не решилась бы - прошедшее время подорвало спокойную гладь, теперь сила была готова взорваться в любой момент. Даже императрица осталась на прошлом месте, с выражением личика, в котором явственно читались жесточайшие страдания. Застыть на века в подобной позе без возможности сделать что-либо, прижимая к груди свой позор и своё искупление - страшная участь, даже если учитывать то, что сами века летели незаметно. А вот обруч куда-то исчез, а на одном из мостиков можно было рассмотреть смазанные следы чьих-то бескрайне ловких и осторожных копыт. Кто бы это мог быть? Кто оказался способен очутиться здесь спустя века и украсть священную вещь? Луна знала только одного такого пони. И кто знает, где он теперь? Но всё это было не важным, ибо осложнялось одним фактом: на единственном уцелевшем мосту уже возвышалась знакомая фигура, и принцесса решительно повернулась к пришедшему, всё еще слишком явно ощущая привкус близости своего старого врага, да и врага всего сущего и правильного. — Значит, ты прорвался... И что теперь?***
Ослепительное ощущение собственного могущества затопило Сомбру. Он впитывал вытекающую из поврежденного столпа энергию, как блуждающий путник, нашедший среди бесконечных барханов невиданное чудо – пресный источник в оазисе. Вместе с разрушением колонны чары, вытягивающие силы и волю, спали, освобождая разум Шадо от оков. Кристальный столп быстро покрывался трещинами, разрушаясь из-за содержащейся в нём мощи, и, пока жеребец приходил в себя, его нога сама по себе освободилась от оков, и он встал на все четыре конечности, сладостно потягиваясь и продолжая черпать и черпать, заполняя также и шесть накопителей на поясе. Сила не имела принадлежности, судя по всему, она прошла чудовищную обработку некими рунными стабилизаторами, которые очистили её до идеально нейтрального состояния. Это было как раз кстати, иначе, будь она светлой, Шадориусу пришлось бы куда хуже. Замучался бы потом выводить остатки светлой дряни из ауру и "выблевывать" излишки, которые организм не смог переработать. Удача, ничего более. Шадо уже начал задумываться о том, чтобы сходить в дом карт - уж очень крупно ему в последнее время везло на подобные мелкие совпадения. А, когда всё идет гладко без твоих усилий - это означает, что ты участвуешь в чьем-то глобальном плане, и тебе отведено место в первых рядах. Продумать такое количество ходов даже теоретически было сложно, поэтому единорог бы снял шляпу перед мнимым создателем этого плана, если бы он существовал. Оглядев повреждённую конечность, он довольно поцокал языком - она зажила, остался только глубокий шрам, который, впрочем, скоро скроется под шерстью. Однако, была ещё одна проблема - копыто покрылось слоем алых кристаллов, которые не хотели отставать от тела своего нового обладателя. Ощущения мага оправдались после диагностирующего заклинания, которое он запустил уже на ходу, про себя проговорив заученную давным-давно формулу, давно же перекроенную под реалии этого мира и новый организм создателя: по кости до самого колена шли пророщенные внутрь плоти крохотные кристаллические нити, которые, впрочем, никакого неудобства при движении не вызывали, как и новый алый "накопытник" из них. Бывший архимаг также обнаружил похожие наросты на остальных копытах, но так глубоко в тело они проникли только в левой передней ноге. Тихо выругавшись и уже пытаясь придумать, как от этой дряни избавиться, Шадо подошёл к двум красным тронам. Сидеть на них было сущим кошмаром - слишком острые, неестественные грани у сидений и подлокотников, но, судя по всему, не было у тех правителей иного выбора. Или же это не настоящий тронный зал, а лишь ловушка, что подтверждалось произошедшим с Сомброй конфузом. Тяжело вздохнув, самец обошел троны и обнаружил за ними двойные двери, также открытые, как передние створки, а прямо перед ними застыла в агонии фигура фестрала, состоящая полностью из кристаллов, только не полностью красных, а с черными прожилками. Удивленно подняв брови, Шадо приблизился к странной статуи на расстояние собственного меча, а затем, а затем, не ощутив в памятнике прошедших веков ни капли жизни, с размаху ударил Гневом, отсекая голову. Брызнула кровь из отрубленной шеи, так, будто всё это время внутри был заморожен какими-то чарами живой пони, а затем тело упало, освобождаясь от оков кристаллов и подобия продолжения жизни. — Что ж... Судя по всему, теперь мой план - сначала бить, потом думать. Мрачно оскалился единорог и прошел мимо тела, задержавшись лишь для того, чтобы собрать силу предсмертных страданий бедняги. За его спиной комната медленно темнела, кристаллы лишались текущей через них магии, заклятие медленно разрушалось из-за уничтожения одной из основных своих опор. Скоро здесь всё рухнет к чертям - это Сомбра знал точно, и потому поспешил вперед. накопители его были забиты до краёв, тело полнилось энергией, магический резерв был восстановлен на всю, и даже кольцо на роге забрало себе часть дармовой силы. Подобное заставляло кровь бурлить новыми силами. Будто и не было всех этих боёв до этого момента. Но предчувствие явственно твердило - расслабляться не стоит. Именно поэтому он всё же заготовил несколько заклинаний. Сначала самец замер на месте и, вытянув вычурный ритуальный кинжал с алмазом внутри рукояти, начал рисовать прямо в воздухе, изображая широкий круг, а потом начиная делить его на секции так, чтобы в конце вышла восьмиконечная звезда, дабы затем заполнить пустое пространство десятками староэквестрийских рун, располагая их в строгом порядке - снизу вверх, дабы потом закончить мягким насыщением заклинания. В итоге оно зависло в ауре, и активировать чары было простейшим мысленным приказом. А затем пошли в ход иные чары. Сомбра руны любил. Чего греха таить - обожал, как никакую иную школу магии. Универсальные, практичные, многогранные, крайне не энергозатратные, и в то же время безумно сложные для освоения из-за различности трактовок в зависимости от их сочетания друг с другом. Да и для колдовства на ходу нужно было выдерживать настолько мощную мысленную фокусировку, чтобы не сместить ни один из элементов даже на миллиметр, что даже бывший архимаг темных искусств иногда не рисковал, предпочитая заранее составленные схемки. Шадориус не был бы собой, если бы в первые же месяцы прибытия в этот мир не принялся за их изучение, и теперь в совершенстве владел этим языком. Существовали, конечно, еще и драконьи руны, которые самец также прекрасно знал, однако, пусть они и были куда мощнее своих понячьих сородичей и в разы усиливали любой вложенный в них смысл, через них потоки проводить было куда тяжелее, энергии вкладывалось почти столько же, сколько в обычную магию, без их применения, так в добавок они были сильно подвержены эмоциям владельца, даже сильнее простых чар, что также влияло на их работоспособность. Дикая, опасная магия, как сами драконы, они - воплощение их агрессивности, хаотичности, необузданности, когтетворное чудо света, воплощенное неведомым древним, в чьих жилах точно текла огненно-горячая кровь крылатых ящеров. Завершив приготовления и зафиксировав на ауре сразу три заклятья, два атакующих и одно защитное, - больше бы просто не поместилось, телом и новой аурой самец пока что до идеала не овладел, полтора года было маловато, - Сомбра вновь возобновил ход, копытами чувствуя, как содрогается бездна внизу, течение которой было нарушено. А затем подземелье тряхнуло, парочка кристаллов упала с потолка, разбиваясь вдребезги на сотни мельчайших осколков, и единорог отправился дальше по тоннелю, который петлял, ведя вглубь, иногда заходя в шикарные залы, обставленные как жилые, но опустевшие давным-давно. На пути попалось лишь несколько кристальных статуй, которые он тут же и обезглавил, освобождая от страданий. Однако, добравшись до очередной развилки и раздумывая, куда свернуть, Сомбра внезапно ощутил лёгкий укол в основание рога, а затем в голове раздался мрачный, торжественный голос Гнева. — А ты хорош, маг... Можешь не спешить. Давай-ка поговорим. На чистоту. Поверни направо. Я уверен, зрелище тебе понравится. Удивлённо дернув ушами, Сомбра недовольно фыркнул, но совета послушал, направив свой путь по нужному проходу. Коридор постепенно опускался всё ниже и ниже, превратившись из пологого спуска в очередную лестницу, пока к алым кристаллам освещения и пола прибавлялись фиолетовые и белые, будто вкрапления аметистов и алмазов в остывающей магме. Воин же затыкаться не собирался, однако, теперь звучал куда менее уверенно, до странного слабо, будто увлеченный чем-то. И, судя по неспешности диалога, он наслаждался воспоминаниями. — Я знал засранца, голову которого ты таскаешь на своём поясе. Отличный учёный, могучий маг, погубленный собственным нежеланием сражаться. Но сейчас не о том, как он угробил не только свой народ, но ещё и другие расы... Сейчас я говорю о том, что нужно тебе нужно будет сделать очень скоро, Сомбра. Сейчас я о том... Что ты, сука, разрушил то, что не нужно было даже трогать! Ты должен был сдохнуть, сдохнуть, сдохнуть там! Умри-и-и-и-и! Гнев заорал, переходя на безумный визг, и голова Шадо взорвалась ослепительной болью. Он покачнулся и остановился, громко застонав, а затем резко сдернул меч с плеча и с размаху вогнал его в стену, тяжело дыша. Рёв мертвеца не давал сосредоточиться, но, стиснув зубы, единорог резко поднял голову и ударился алым рогом о стену, высекая искры о кристаллы, заставляя фиолетовые белые чернеть, а алые - светиться ещё ярче. Новая вспышка боли, на этот раз уже сугубо физической, вонзилась в разум самца, но он, стиснув зубы, зарычал, заглушая вопли безумца. — Если ты не заткнешься... Я отрублю себе рог вместе с кольцом... А меч оставлю тут, ты понял? Кость отрастет, а вот ты тут навсегда останешься... Я понятно выражаюсь?! Прохрипел некромант, усиливая нажим, заставляя рог трещать от нового удара, а кристаллы под ним хрустеть и плавиться. И Гнев, вопя уже от боли, утих, всё ещё шипя и дрожа внутри сознания мага темным сгустком. Отстранившись от стены, Сомбра с тяжёлым вздохом поморщился и хрустнул шеей, стряхивая с кости прилипшую кристальную крошку, после чего, выдернув меч, пошёл вперёд, таща его за собой магией. — Я тебе поклялся, и я сделаю это. Запомню своё обещание. Мы помогаем друг другу, а не приказываем. У нас сотрудничество, выгодное для обоих, договор, а не рабство. Ты зависишь от меня, а я зависим от тебя. А теперь... Говори уже, что хотел. Гнев нервно рыкнул, крайне недовольный подобным исходом. Ему не удалось овладеть телом на этот раз, однако, он попробует ещё, в этом не сомневались оба жеребца. Впрочем, и Сомбра теперь будет вечно настороже. Спустя пол минуты неспешной ходьбы голос его всё же зазвучал внутри головы, нервный, озлобленный, почти шипящий. — Я думал, ты сдохнешь там. Этот зал был построен для того, чтобы сдерживать куда более мощных существ. Богов. Но ты уничтожил всё... Всё, над чем многие пони работали и за что отдали свои жизни и души. И теперь Кантерлоту не поздоровится, можешь мне поверить. Он будет гнить изнутри. Силы, которые заперты внизу, вырвутся и сметут всё на своём пути, глупец, рано или поздно. Шадориус усмехнулся, сворачивая вправо и выходя в шикарные залы настоящего тронного зала. Тут даже створок не поставили, нечему было защитить от взора некроманта, который негромко присвистнул, оглядывая великолепные колонны, вырезанные из обсидиана и темного кварца, о существовании которого самец до этого момента даже не подозревал. Стены украшены длинными гобеленами, потолок скрыт от взоров теплым, магическим, не режущим светом, который концентрировался на двух тронах впереди. Здесь колонны были не полыми, как в той зале, да и энергии в себе не содержали, а, значит, Гнев не соврал - тут ловушки не было. Медленно продвигаясь вперёд, самец внимательно оглядывался, разглядывая вышивку. На полотнах были искусно выполнены сцены древней истории считай что незнакомого Шадо народа - фестралов. Но выделялись среди них кожистокрылая альбиноска в серебристой диадеме да темный, как уголь, мощный самец с золотистыми очами, неуловимо напоминающий Сомбре кого-то... — Кто эти двое? Ты, судя по твоим же словам, неплохо знаком с историей этого места. Задал он вопрос Гневу, который в ответ тихо фыркнул, но всё таки соизволил ответить, причём без уже привычных рыков и ноток недовольства, с странным привкусом сожаления. — Император и Императрица гордого народа. Нокс и Аврора. Лучшие этого народа маги вместе с Императором создали ту ловушку. Сам Нокс не многое смыслил в чарах, но зато... Выражаясь твоим языком, имел огромный резерв и ещё более неуёмную жажду сражений. Это его и погубило. Негромко усмехнувшись, Гнев замолчал на несколько секунд, после чего всё таки завершил короткий рассказ. — Они любили друг друга, настолько, насколько могли, но ещё больше любили свой народ. И оба хотели народ защитить, но разными способами. Один бросил вызов Богу, вторая - смерти. Победили не они, — ехидно клацнув воображаемыми клыками, самец рассмеялся, — Победили не они... Тебе за левый крайний гобелен, тот, что с серебристой окантовкой по краям. Самый короткий путь. И больше Гнев не произнес ни слова до тех пор, пока самец не достиг своей цели. Дорога среди вновь появившегося алого обрамления тоннеля за гобеленом вывела Шадориуса на длинный каменный мост, на другом конце которого находилась огромная каменная платформа с возвышением у края, к которому мост и присоединялся. А внизу бурлил то самый океан чистой магии, бурля от недовольства и готовый уничтожить всё вокруг в любой момент. На возвышении же виднелись сразу несколько застывших фигур, к ним Сомбра и направился. Но, не дойдя десяти метров, замер, остановленный знакомым голосом, и из пелены магии вынырнула знакомая аликорна, при виде которой единорог только тяжело вздохнул, стягивая с спины двуручник и гася зарождающееся внутри раздражение. — Значит, ты прорвался... И что теперь? Дернув ухом, самец хищно улыбнулся и медленно пошёл вперед, приближаясь к кобылице, которая напряженно наблюдала за его действиями, впрочем, не двигаясь с места. Аура ее задрожала, формируя какое-то заклинание, судя по изгибам ментального её слоя - защитное, пока самец предостерегающе поднял копыто, резко тормозя на месте. Океан внизу забурлил вновь, будто предчувствуя сражение и поднимаясь вверх, и Шадориус недовольно зашипел, попутно взяв меч в сгиб левого копыта. — Прекрати колдовать что-то мощнее телекинеза! А лучше вообще ничего не колдуй! Ты же чувствуешь эту нестабильную дрянь под нами. Подумай, что будет, если мы начнем метаться заклинаниями, мать твою! Луна опешила от столь грубого и прямого к ней обращения, однако, затем всё же распустила плетение, видимо, прислушавшись к ощущениям, после чего нахмурилась сильнее. — И ты свое убери. Оно напрягает магический фон. Если он взлетит тут выше положенного, следом взлетим и мы. Но Сомбра разоружаться не спешил. Обойдя аликорна по полукругу, он подошел к постаменту, и, оценив разрушения, руны, плетение заклятья и картину в целом, тихо хмыкнул. Луна настороженно наблюдала за магом, однако, встревать не стала. Всё же в каком-то смысле они всё еще были в одной команде, и самец без неё не выйдет на поверхность, да и поместье нормально не пройдет, Тем более, что в городе его уже поджидают слуги той зеленой кобылицы. Но моральный перевес всё еще был на стороне Шадо, поэтому он, выхватив из хватки застывших конечностей сферу, покрутил её в копытах, вызвав ошарашенный вздох аликорна. — Я тебе то же самое сказал, принцесса. А теперь... Что ты будешь делать дальше? И не беспокойся на счет этой штуки. Этот артефакт не работает уже сотни лет, и запустить его способны только оч-чень могучие чары. Даже у меня всего резерва не хватит, а эта кобылица его, значит, в одну рожу заставила работать... Она еще жива, кстати, ты знала? Хитро улыбнулся маг, не глядя на кобылицу и предвкушая удивленный вздох, однако, Луна сдержалась, вызвав у самца довольный кивок. Не так слабохарактерна принцесса ночи, как хочет показаться или как ее описывают в народе. Внезапно вновь проснулся Гнев, шокировано повторив последние слова единорога. Впрочем, тот на этот факт не отвлекся, просто отмечая его как данность. — Это прекрасно, — Внезапно заявила она, подходя ближе и протягивая копыто к жеребцу, заставив его резко развернуться в ее сторону и настороженно отпрянуть назад, двуручник мгновенно повернулся острием на кобылицу, которая, в свою очередь, не ожидавшая такого недоверия, фыркнула, но продолжила, перейдя уже на тон, которым она обычно разговаривала с придворными не из своего близкого окружения, сухо, колюче, холодно, чем еще сильнее задела самца, в чьем нутре вновь зародился гнев, — Мы понимаем, часть нашего знакомства не заладилась, и это повод к недоверию, но позволь продолжить, а не тыкать в меня этой древней мерзостью. Здесь декады еще живых пони. Мы обязаны пробудить их ото всеобъемлющего сна. Будь разумен и не сопротивляйся. Помоги, и буде тебе достойная награда. Поистине королевский тон и проявившиеся королевские манеры лишь злили Сомбру, вынуждая стискивать зубы. Внутри заиграла невиданная доселе злоба и странная обида, пожалуй, чего с жеребцом доселе не бывало. Обычно он не обижался на такие мелочи, как предательство, ибо действовал разумно и всегда знал, в каком момент он отомстит обидчику. Но эта надменная аликорница сумела вывести его из себя за рекордно короткие сроки, и это заставила его говорить прежде, чем он задумывался о произнесенных речах. — Послушай, ты, засранка... — Зло прошипел он, наклоняя голову вперед и оскаливаясь, от чего стали видны его наточенные клыки, — Ты кинула меня на растерзание твари, чью голову я сейчас ношу на своем поясе, а теперь просишь уважать тебя, как партнера в сделке? Да я хер тебе! Я забираю сферу, и ты выведешь меня отсюда, и тогда, может быть, я не стану рассказывать другим о том, насколько их принцесска на самом деле низко пала. Агрессивно оскалившись, самец внезапно отпрыгнул, после чего направился прямиком к выходу, откуда он и пришёл. В груди поселилась кипящая злость, однако, избавившись от раздражителя в поле зрения Шадо быстро начал успокаиваться, и только сейчас начал понимать, насколько паршивую службу сослужили ему эмоции, пока кобылка стояла, ошарашенная. Никто и никогда не смел ей грубить и отказывать в столь жесткой манере. Всё же большую часть времени она провела среди тех, кто ее если не уважает, но хотя бы признает её власть и покорно исполняет желания и приказы, а теперь аликорн столкнулась с жестокой реальностью, и столкновение было на всей скорости. Спустя несколько секунд она всё таки смогла, отмереть, и, возмущено зарычав, грациозным прыжком преградила самцу путь, встав точно на мосту, к которому он подошёл - не обойти и не пройти. — Послушай теперь ты, грязный плебей, — Прорычала она негромко, перехватывая глефу крылом и вертя легкое оружие между маховыми перьями, а затем и вовсе поднялась на дыбы, — МЫ всё ещё королевских кровей, и ты ОБЯЗАН мне подчиниться, хочешь ты того, или нет! Но, если посмеешь противиться НАМ... Тебе не поможет твой хваленый мечик и твои потешные потуги нас напугать. Отдай сферу и беги, поджав хвост! Яростно всхрапнув, кобылица с грохотом опустилась на все ноги, заставляя древний мост под ногами жалобно затрещать. Но Сознание Сомбры залил очередной вопль Гнева, на этот исполненный уже горечи и страдания. — Не дай ей сделать этого! Прекратите! Они не должны умереть насовсем! Я помогу их разбудить, я знаю КАК! Единорог пришёл в себя окончательно. Выражение столь необычных эмоций со стороны Гнева его немного ошарашило и помогло остыть. Помотав головой, жеребец задумчиво хмыкнул, а затем губы раздвинулись в довольной улыбке. Сложив немногие имеющиеся факторы, он осознал, чья же это душонка была заключена в кольце, и теперь, довольный собственной проницательностью, медленно расправил плечи. "Что ж... Ты у меня в долгу, Нокс." Промурлыкал он себе под нос, заставив жеребца в своей голове протяжно застонать, но затем Гнев с тяжелым вздохом согласился на новую сделку. А, значит, происходящее немного меняло вектора. Лунную принцессу захватывали те же эмоции, что и самого Сомбру десяток секунд назад. Но ему было, по большей части, плевать, что она сделает. Смысл был в том, что кобылица ни за что не будет использовать магию - ей слишком ценны жизни спящих. На это самец и надавил, выставив копыто, держащее на себе управляющую сферу, в сторону бездны внизу, свешивая её с моста и аккуратно катая на подушечках. Луна замерла, напряженно следя за происходящим и готовая рвануть вперед, однако, самец лишь поцокал языком. — Ты меня обманула. Я это запомнил. Сейчас же перестань кидаться оскорблениями и объясни, чего ты хочешь от всех этих живых душ? Освободить их? С уст кобылицы чуть не сорвалось заветное "да", но она сдержалась, крепче стиснув зубы и внимательно следя за движениями самца, который неспешно прижал сферу обратно к своему боку, продолжая говорить, при этом отведя взгляд от принцессы, чтобы потушить снова начавший зарождаться гнев, бороться с которым прямо сейчас не смог бы даже он, обретший своё максимальное могущество, но не способный справиться с самим собой. Правду говорили древние: главные твои враги всегда внутри, а не снаружи. И не ясно, какую роль в расшатывании нервов сыграл Нокс, который за своё деяние ещё ответит. — В обычном случае я бы потребовал заключения магического контракта. Но тут его будет недостаточно, да и то озеро нестабильной силы внизу не даст такой возможности, поэтому предлагаю иное. Мы будим этих созданий с помощью объединенных резервов, твоего и моего, а взамен я запрашиваю у тебя некоторые привилегии: свободный доступ в любую часть дворца, в любую секцию библиотеки, тысячу золотых... Луна остолбенела, однако, эмоции, к её чести, сдержала. И выжидающе, нервно моргнула, не зная, чего ещё потребует этот сумасбродный, безумно наглый единорог. А тот, усмехнувшись, погладил сферу, и, выждав до тех пор, пока у самки не начал дергаться глаз, только тогда горделиво поднял головы и весело оскалился. — А также возможность изучения любых артефактов, хранящихся у вас, и, что важнее, твое копыто вместе с титулом лорда. А в качестве подтверждения сделки и поддержания её забираю у тебя твою корону и твое оружие, до тех пор, пока эта сделка выполнена не будет. Ротик Принцессы неприлично приоткрылся, глаза остекленели на несколько секунд, пока она пыталась осознать слова единорога, после чего она, наконец, резко вскинулась и закричала так, что задрожали стены и мост, а бездна внизу внезапно притихла, будто чувству гнев полубогини, очи которой начали наливаться глубоким синий цветом, а зрачки стали сужаться. Аура аликорна мгновенно стала темнее и насыщеннее, а мрак заклубился вокруг, отчетливыми прядями облизывая тело своей повелительницы. — Ты совсем с ума свихнулся?! Проревела Луна, распахивая крылья, раздвигая мрак и заставляя его стать куда более прозрачным, однако, и распространиться на большую площадь. Сомбра недовольно фыркнул. Всё таки ему удалось действительно пронять принцессу. До настоящей Королевы ей так же далеко, как Шадо - до образцового светлого мага. Этот план у Шадо был разработан уже давно, как и множество других. Первые пол года, которые он провёл в этом мире, самец лежал, практически обездвиженный, и размышлял. Строил схемы, ловил звуки и придумывал планы. И пусть он был обездвижен, его острый разум продолжал движение вперёд, ему просто практически не на что было отвлекаться. Тогда он получил множество интересный знаний, подслушанных у старого, чрезмерно доброго мага, который никогда никого не убивал, но зато являлся настоящим фанатиком знаний и магии. Истинный ученый, для которого нет добра и зла, света и тьмы, есть только его исследования, каким мог бы стать сам Шадориус, если бы действительно родился в этом мире. Но прошлая жизнь преподала бывшему архимагу предостаточно жестоких уроков, которые он давал другим без стеснения и зазрения совести. Используй, властвуй, играй - важен только результат в твою пользу. Но даже так человечность до конца не исчезла из темного сердца, и примером тому будут многие его дальнейшие поступки. Ученый привил ему главную мысль - сознание не должно зацикливаться на одних и тех же вещах, чтобы не закостенеть. Иначе идеального опыта просто не получится. И его собственный опыт подсказывал, что иногда играть иную роль бывает значительно интереснее, чем брать на себя весь груз тьмы или света. Мягко отскочив назад, Шадо дернул клинком и приставил его к шее останков императрицы этого народа и, перехватив рукоять копытом, поднял брови. Что и сказать, ростки тьмы, случайно проникнувшие в душу и ауру принцессы вместе с его силой, взошли чрезмерно быстро, будто там уже была заготовлена почва под них, Оставалось лишь немного удобрить да полить... Быть может, из неё и правда выйдет тёмная Королева? Звучало неплохо, однако, жеребец пока что откинул эти мысли, наблюдая за тем, как Луна вновь застыла, смотря на него в гневе, хотя сейчас сама она была абсолютно беспомощна. И где-то внутри узких зрачков зарождались ненависть и отвращение к темному единорогу. А Нокс ждал глубоко внутри, затаился, копя силы. Он ощущал лишь малую часть мыслей и намерений некроманта, но всё равно был готов в любую секунду вырваться на первый план, хотя бы попытаться сохранить жизнь своей давней знакомой. И темный маг видел это намерение, но лишь мысленно цыкнул на самца, заставляя его утихнуть вновь. Убивать ценного заложника он не собирался. Пока что, по крайней мере. — Принцесса, позволь напомнить... — Мягко начал Сомбра, хитро прищурившись, — Ты не в том положении, чтобы со мной спорить. Одна ты не способна пробудить такую прорву пони от магического сна. А вот работая со мной... Мой тебе совет. Не торгуйся. Попытаешься убить меня магией - прорва мощи внизу вновь начнет бурлить, и, уж поверь, её ты не остановишь одна. Разве что поглотишь, возможно, но тогда... Я бы на это посмотрел. Ехидно хихикнув, самец убрал клинок, и, внимательно осмотревшись, обнаружил, что это возвышение, фактически, и является единственным относительно свободным от обломков и гробов местом, достаточно ровным и без трещин. Идеальная площадь для его очередного плана, даже не смотря на то, что в последнее время эти самые планы чаще всего у него и не срабатывали, как положено. Как только самец убрал клинок от шеи, Луна, облегченно выдохнув, всё же с неуверенностью взглянула на самца, переводя взор с него на застывшую в позе вечных мук императрицу, после чего, скривившись, резко сдернула корону и швырнула её вперед вместе с глефой. — Забирай, мразь, — глухо проворчала она, отводя взгляд, после чего самец тут же подхватил атрибуты принцессы и с довольной усмешкой нацепил диадему себе на голову, вызвав возмущенный рык. Но он не обратил на это ни малейшего внимания, перевесив за спину себе глефу, после чего вытащил свой ритуальный клинок и задал мысленный вопрос, ядовито усмехаясь внутреннему собеседнику. "Итак, с чего начнём, Нокси?" "Заткнись и дай мне тушу. Я сделаю часть, которую помню, а затем пусть она расчертит всё твоим ножичком." Фыркнул недовольно тот, а затем осторожно взял контроль над телом, принявшись расчерчивать вокруг замершего во времени тела круг, заполняя его смесью старо-эквестрийских и драконьих рун, впрочем, делая это обычным белым мелком, который легко смести, делая набросок. Луна несмело подошла ближе, пораженно наблюдая за действиями самца, а затем подала голос, недоуменно хмурясь. — Ты что творишь? Зачем ты смешал два языка? Не строй из себя гения, мы понимаем оба языка лучше тебя, мы в этом уверены. Старсвирл всегда говорил, что смешивать эти два искусства - затея бесполезная и вредная. Сухой тон принцессы вернулся, однако, теперь магу было абсолютно плевать. Пусть хоть орёт, главное - чтобы не мешала. Закончив с очерчиванием круга силы, жеребец неспешно стал окружать его новой вязью рун, а затем сделал ответвление от идеальной фигуры, делая арку вокруг постамента, именно там, где находилась ниже колонна, уходящая в глубь, после чего заполнил и его. — Ну, если знаешь лучше меня, так изволь поправь. Я еще не до конца поднаторел над чертежом рун. У тебя было больше времени, чем у меня. Я буду говорить, что и где чертить, а ты делай. Тихо хмыкнул он и кинул мелок, а затем и клинок аликорну. Та поймала их крыльями, неловко, чуть не лишившись парочки перьев, злобно зыркнула на самца, однако, всё же начала. Объединенными усилиями разумов и тел Некроманта, Принцессы и Воина была создана огромная руническая вязь, заполнившая весь круг. Оглядев работу, маг довольно цокнул языком, а подуставшая от дотошности Шадо и Нокса Луна лишь тихо вздохнула, а затем всё же чуть улыбнулась. — Ну... Может быть в теории ты и посильнее меня будешь. Я бы не сумела за такое короткое время выстроить подобную схему. — Она должна была быть предназначена для несколько иных целей. Учти, вытягивание энергии насильное и неостановимое. Если я ошибся в рассчетах, сдохнем оба. Сухо буркнул Сомбра, и, почесав нос пястьем левого копыта, внезапно вспомнил о том, что у него всё копыто в кристаллах, и незаметно укутал его до колена полой плаща, дабы принцесса не заметила этого изменения. Но та была слишком поглощена перепроверкой рун на правильность написания. Не то, чтобы магу было не плевать - он просто хотел скрыть возможный козырь. Бывший архимаг не лгал. Часть этого титанического труда действительно предназначалась для иных целей. Когда он впервые услышал о таких существах, как аликорны, в его разуме тут же начал созревать очередной восхитительный план. Вместо того, чтобы вливать мощь в древнее заклинания, эта огромная схема была предназначена для поимки аликорнов и переливания их могущества уже в него самого и его накопители. Что ж... Планам свойственно меняться, и хорошо, что это пригодилось. Да и без Луны и Нокса он бы тут проторчал несколько дней, а не жалкий час. Действительно, Принцесса была удивительным созданием. Поднявшись на ноги, аликорн подошла к самцу, а затем осторожно положила копыто на его плечо, заставив чуть дернуться и напряжённо посмотреть в ее ставшими обычными, нежно-бирюзовыми очи. — Ты мог бы быть хорошим пони. Прекрасным магом. Откажись от своей идеи, и я клянусь обеспечить тебе хорошую жизнь. Почти моляще произнесла Луна, наклоняясь вперед. Звучало, конечно, заманчиво... Но Шадо давным-давно отвык верить на слово. Чуть усмехнувшись, он покачал головой и встал справа от тела императрицы, возложив сферу на её место и положив копыто с одной стороны, после чего кивком приказал Луне сделать то же самое. Она тяжело вздохнула и покорно подчинилась, а жеребец поднял голову и размеренно заговорил, будто ведя лекцию. — Кровь заклинателя - одна из самых магически заряженных жидкостей в мире. Мало что есть сильнее и полезнее подобного ингредиента в любом ритуале. Также это превосходный проводник магической энергии, особенно, энергии самого мага, который и запускает ритуал. Также ценна невинная кровь, и кровь, отданная добровольно. А уж если совместить эти два фактора, получается совсем превосходная сыворотка, способная воротить горы. И, чтобы укротить бездну внизу, а затем ещё и направить ее силы в нужное русло, нам понадобится именно эта вещь, — закончив спич, заставивший Луну удивленно поднять брови, жеребец прокашлялся, и, недовольно скривившись, кивнув на зажатый в перьях принцессы ритуальный клинок. Аликорн секунду не двигалась, словно раздумывая, а затем, когда Сомбра уже насторожился, она поднесла острейшее лезвие к своей левой ноге, стоящей в определенно очерченном месте с глубокой выемкой под кровь, легонько резанула повыше копытца, заставляя кровь начать течь, после чего передвинула клинок уже к замотанной в плащ конечности Сомбры, чуть нахмурившись. Он зубами сдернул ткань, обнажая покрытое алыми кристаллами копыто, и лишь пожал плечами в ответ на вопросительный взгляд, попутно растворяя недавно воссозданные на ауре заклинания, чтобы не сбивали концентрацию и не тянули сил. Через секунду и его кровь заструилась, а затем потекла в лунку, наполняя её, соединяясь с кровью принцессы, и жидкость пошла дальше, заполняя схему, которая быстро наливалась красным свечением, разгораясь с каждой секундой и с каждой секундой же всё сильнее повышая магический фон вокруг, отчего бездна внизу закипела вновь. И, когда схема полностью была активирована и вызвала мощный энергетический всплеск, океан мощи не выдержал и взорвался, устремляясь потоками вверх, в том числе и по колонне. — Пора. Мягко сказал Сомбра и закрыл глаза, а затем его веки исчезли под напором силы, проходящей через тело смертного. Самец видел абсолютно всё через тонкую кожу, даже не видел - всеобъемлющее знание наполнило его до краев, однако, в то же время, он не был способен что-либо использовать из этой информации. Он был наблюдателем, плывущим по течению силы - ни светлой, ни тёмной. Он был потоком, и в то же время листом, который этот поток несёт сквозь века. Он был камнем свода пещеры, помнящим каждую секунду своего бытия. Он видел, какими эти своды были раньше. Он видел древнейших существ этого мира, которые неспешно брели по дну бездны, брели медленно, величаво, как настоящие властители всего существа, и в то же время совершенно не мог понять, как они выглядели. Он видел, как их рассеяли и заточили, ниже, еще ниже, на тех ярусах этих титанических катакомб, куда не заступало ещё ничье копыто из ныне живущих. Он видел, как пришли другие, как мир здесь изменился, а затем снова и снова, пока, наконец, древние ярусы не обвалились, как застроенная бездна не провалилась сама в себя, как осталась только верхняя платформа, которую потом использовали уже знакомые ему кожистокрылые создания. Сколько прошло времени в настоящей реальности Шадориус не понял. Он был лишь проводником, подключившимся к источнику, который в одиночку не смог бы обуздать сейчас. Однако, ему помогала принцесса. Она также прочувствовала всю историю этого места, и, хотя оба знали, что большинство воспоминаний испарятся после завершения заклинания, это не мешало им наблюдать друг за другом. Даже бесконечная мощь внизу постепенно успокаивалась, будто сбросив копившиеся тысячелетиями выгоревшие излишки, мешающие спокойствию, и теперь и Сомбра, и Луна пришли в себя. Они были опустошены до предела, мощь вымыла их резервы подчистую, однако, чары еще работали, вытягивая уже кровь. Шадо чуть улыбнулся. Тяжесть веков его покоробила, однако, сейчас он всё ещё находился в том же состоянии "просветления", и поэтому он перевел свой внутренний фокус на происходящее вовне него. Принцесса сияла. Её аура, чистая, сильная, слегка поблекла от долговременного напряжения хозяйки, однако, сейчас самец видел куда больше, чем обычно. Он зрел в самый корень, туда, куда бы при обычных обстоятельствах не забрался, и Луна делала то же самое. Чары и смешанная кровь сплели их сознания и души так плотно, что сложно было различить, где начинается одна жизнь, а где она перетекает в другу. Это слияние давало определённые преимущества: они могли чувствовать мысли друг друга, но это же и стало его главной слабостью. Шадориус не хотел, чтобы кто-то про него знал столько. Как и Луна стыдилась многих своих поступков. Но обоим пришлось понять друг друга, вне зависимости от их желаний. И этого они уже не забудут. А где-то за его спиной парила душа Нокса, сгусток в виде огромного фестрала, и ещё какая-то тень неведомого происхождения, ухмыляющаяся кривыми зубами и потирающая выпирающий клык. И этого Луна тоже не забудет, хотя она и не могла отличить одну тень от другой. — Не отсюда, значит. Хитро улыбнулась кобылица, а в разуме Сомбры раздался её тихий, мелодичный смех. Видения были смутными, как будто она смотрела сквозь огромную толщу воды на дно, пытаясь сосчитать точное количество лежащих внизу камней, однако, некоторых картин было достаточно, чтобы аликорн смогла понять, насколько её новый знакомый отличается прошлым, а также мышлением и остротой разума от всех ранее встреченных. — Убийца, значит. Сухо ответствовал самец, и Луна ощутила, будто он издевательски приподнимает бровь. Её веселье тут же стихло, заменившись напряженной пустотой молчания. И тогда, наконец, заклинание завершило свою работу, и оба они с облегчёнными вздохами отпрянули от раскалившейся под напором магии сферы. Настороженно всматриваясь друг в друга, некромант и принцесса спустя пару секунд всё же сумели распустить взоры, обращая их на новую фигуру этого действа. Императрица пошевелилась, издала долгий, протяжный стон и начала заваливаться вперёд, и упала бы, если бы не копытца Луны, которая осторожно придержала фестралку за плечи. Та тихонько всхлипнула и медленно открыла глаза странного цвета, цвета ржавого золота, после чего, медленно оглядевшись вскрикнула. Её магия, абсолютно естественная, идущая, как видел Сомбра, откуда-то из центра груди, начала пылать, однако, спустя секунду вспыхнула и потухла, почти исчезая. Ещё бы - столько веков являться сосудом столь высокоуровневого заклинания. Как она умудрилась не лишиться всей белоснежной шерсти и не испортить великолепную прическу, составленную из невероятно густых пепельных волос с темными прядями жеребец понятия не имел. Впрочем, её тревога была ясна: воины, что замерли под влиянием чар на века в воздухе, стали быстро падать, но Шадориус и Луна без особых проблем поймали их телекинезом, осторожно укладывая на основание возвышения. Для высших магов эта задача не составила труда, даже на грани выгорания. Очнулись от многолетнего сна и капитаны, и та троица, что была на половину сожжена, пришла в себя и повалилась на ступени, кашляя и задыхаясь. Даже задняя часть странного гибрида задергалась в агонии, а затем и вовсе свалилась с платформы, впрочем, никто этому не воспрепятствовал. Измотанные Принцесса и Некромант совокупной мощью телекинеза опустили воинов на древние камни, вставая по обе стороны от Императрицы, после чего Луна, кивнув на быстро приходящих в сознание бойцов, мрачно произнесла, тяжело дыша и продолжая поддерживать дрожащую от боли и тихо всхлипывающую кобылицу. — Некоторые из них - предатели. Я знаю. Видение показало мне, как они вероломно напали на своих товарищей и братьев. Но я не могу сейчас понять, кто из них кто. В видении... Они были слишком далеко, чтобы я могла отличить одного от другого. — О, я вам подскажу, незнакомцы. Мягкий, спокойный баритон, тот самый, который читал молитву защиты в воспоминаниях, теперь звучал хрипло, надсадно, даже шипяще. Самец, чья шерсть облезла, а доспехи просто сплавились с телом, поднялся на ноги и тряхнул двуручником, отдирая его от плоти копыт, тихо рыча и тяжело дыша. Его сослуживец-арбалетчик, потерявший свое оружие из-за черного пламени, с стоном повалился на пол, впрочем, быстро вскакивая ноги и дрожа, но не от боли, а от ярости. Следом выпрямился и фестрал с гривой, чья улыбка, навечно застывшая на морде, теперь смотрелась просто отвратительно - губы его будто окатили кипятком и слиплись, но он порвал их когтем, раскрывая рот. Потекла отвратительная тёмная жидкость, но Сомбра не ощутил в ней ни капли жизни. Это был сок нежити... Но нежити разумной, разумной полностью и не утратившей своих воспоминаний. Почти высшей. Почти, но не совсем. Не было в нем того тёмного источника, из которого бы лилась Мощь, переплетаясь с искусством. Но были крохотные задатки. Именно поэтому единорог шагнул вперед, игнорируя в ужасе отшатнувшуюся Луну, и поприветствовал троицу кивком, после чего поднял телекинезом уже свое оружие, уложив его на плечо. — Укажите предателей. Нужно избавиться от части. Но не ото всех. Остатки допросить. Окинув взглядом единорога, синий когда-то фестрал задумчиво нахмурился, шевеля остатками бровей, после чего внезапно склонился в глубоком поклоне, приложив к груди крылья, лишившиеся перепонок и теперь торчащие обугленными, но всё ещё крайне крепкими костями, а затем повторил то же самое с Луной, вынудив её впасть в прострацию ещё на несколько секунд. Шадо, впрочем, это не очень печалило. Он не был знаком с настолько древними обычаями, а его знания в людской и понячьей культуре не дали ему понять, сколь важным был этот жест. Впрочем, происходящее нарушила внезапно также приподнявшаяся Императрица, попытавшаяся улыбнуться сквозь боль и слезы. Она то и заставила Принцессу вздрогнуть, и помотав головой, также прижать крылья к груди, будто принимая необычный жест. А затем фестралка, кашлянув, негромко произнесла, глядя прямо на Шадо. — Они принимают тебя и её своими правителями, как приняли когда-то меня... И моего мужа. И я тоже. Последняя часть фразы далась кобылице с трудом, однако, она всё же сумела сдержаться, пусть и тихий голос задрожал от напряжения, а затем возвысился, затвердел, не смотря на боль, доносясь даже до поднявшихся солдат, вновь держащих оружие и собирающихся продолжить бойню, уже разделившихся на два лагеря. На грани сознания некроманта раздался тяжелый вздох Нокса. "Ты всегда была слишком добра для этого мира..." — Остановитесь, стражи! Не время распрей! Надобно спасать наш народ, пока ещё не поздно! Почти восемьдесят пони, собирающихся рвать друг другу глотки, остановились на время, переглядываясь, а затем из правого строя вышел самец. Синий, как капитан, присягнувший на верность Некроманту и Принцессе, с слишком похожими на него чертами морды, слишком правильными и аристократичными, чуть ухмыльнулся, лениво указав на гробы за своей спиной длинным копьем. — Этих то тварей? Да мы вам в жизни не подчинимся. Вы теперь проклятая нежить. Боги отвернулись от вас. Мы уходим. Вы умрёте сами, а нас наградят, и мы встанем на новую ступень жизни. Сплюнув за плиты, фестрал поднялся в воздух и направил свой полет вниз, в бездну, ни капли не боясь Силы, хранящейся там. Четыре десятка отборных бойцов последовали за своим единственным офицером, исчезая в непроглядной для практически любого взора тьме. Сомбра лишь улыбнулся в спину наглецу, прекрасно понимая, что он станет врагом, одним из многих и одним из самых жестоких, в то время как остальные кожистокрылые, да и Луна, ошарашенно замерли. Только Королева и ее Капитан переглянулись, после чего синий самец, так похожий на предателя, передернул опалёнными плечами и зычным голосом приказал. — За работу, Стражи! Помогите нашим братьям и сестрам выбраться из хранилищ. Настало время вернуться в этот мир!