Балет, или Тебе не будет со мной больно

— Это что такое? — Округлив глаза, спросил Густав, когда заметил, как его друг с упоением выкладывает на полки своей тумбочки крошечные пакетики с белым порошком. — Кокс, — просто ответил Том, не отрываясь от своего занятия. — Ты, блядь, совсем долбанулся? В общаге?! — Резко повернулся на кровати Георг, распахнув глаза. — Тсс, сейчас вся общага благодаря тебе и услышит, — ухмыльнулся Каулитц. — Чего ты ссышь-то? Нас всё равно никогда не проверяют. — Том, трава это одно, а за кокаин можно на несколько лет сесть, — предупредил Густав, натягивая носки. — Всё равно я от вас съеду скоро, так что расслабьтесь, вас никто даже не заподозрит, — Том закрыл тумбочку, повесив на ней маленький замок, и встал с кровати. — Когда? — Когда продам первую партию, должно хватить. — Том, это ты вообще? — Спросил Георг. — И кто клялся, что в торговлю наркотой никогда не полезет? — Обстоятельства теперь другие, — устало вздохнул Том, забрав со столика пачку сигарет и зажигалку, и вышел из комнаты. — Больной, — фыркнул Георг, отворачиваясь к стене. А вот Густав, уставившись на закрывшуюся входную дверь, всерьёз задумался, что могло заставить парня пойти на такое. В голову закрались пугающие мысли про возможное тяжёлое заболевание, поэтому блондин наспех нацепил на себя одежду и вышел из комнаты, направившись к балкону, где курил его друг. — Слушай, я устал, — Том перевёл на него недовольный взгляд, явно не довольный тем, что ему даже покурить спокойно не дают. — А где ты был-то? — Густав с интересом уставился на него. — В участке. Нет, не спрашивай, как я туда попал, — сразу добавил Том, как только увидел, что друг собирается что-то сказать. Блондин втянул носом прохладный воздух и замолчал, чтобы дать брейдастому передышку между рангами. Том, казалось, несказанно этому обрадовался, потому что даже слегка улыбнулся, втягивая в себя едкий дым. Густав всегда был понимающим другом. Поэтому Том решил рассказать ему сам, когда докурил сигарету до самого фильтра. — Отец приезжал сюда. Это он мою карту заморозил. — Почему? — Удивился парень. — Узнал, что я больше не учусь, — Том ухмыльнулся. — Думает, что я не протяну без его подачек. Видел бы ты, с каким видом он мне всё это говорил. — А, и поэтому ты решил обратиться за помощью к Дереку, — вздохнул Густав. — А на нормальную работу устроиться не пробовал? — У меня есть нормальная, я там получаю копейки. А мне ещё нужно долг отдать за Георга, да и вообще, я уже хочу снять себе какой-нибудь подвал и осесть там, надоел мне общий душ, который работает три раза в неделю, — зевнул Каулитц и вышел с балкона, а за ним следом и друг. — К тому же, тебе же лучше, будешь получать хорошую дурь почти за бесценок от меня. — Какая честь, — Густав закатил глаза и получил толчок кулаком в плечо. — Ладно, но не продавай в самой общаге. — Вообще-то, я тут и собираюсь всё распродать, — посмеялся Том. — Студентам нужен релакс. — Да тебе тоже, у тебя глаза все красные, — заметил блондин. — Может, спать пойдёшь? — Туда и собирался, — Том открыл дверь в комнату и прямо в одежде упал лицом на постель. — Разбуди меня к четырём. — Ладно, — пожал плечами Густав и вышел из комнаты, закрыв дверь на ключ из-за своей привычной предосторожности. Теперь там было, что держать на замке.

***

Билл прибежал в театр к пяти вечера, безбожно пропустив два часа репетиции. Подняться с постели после такого выматывающего вечера было практически невыполнимой задачей, но он с ней вроде бы справился, решив, что лучше опоздать на столько, чем вообще не прийти. Прошло чуть больше суток с того момента, как он последний раз обувал пуанты, и у него уже было ощущение полной несобранности, все его кости как будто стали каменными от долгого бездействия, а мышцы в предвкушении ныли, ожидая многочасовых сессий репетиции. Последний раз он позволял себе такое, когда заболел гриппом несколько лет назад, и он бы продолжал танцевать, если бы не Джулия, которая вовремя принесла градусник и лекарства и буквально силой вынудила его лечь хотя бы на день. Его выходной отличался от будней тем, что вместо шести часов он танцевал два или три, но ни в коем случае не проводил день зря, лениво валяясь на диване. Так было заведено в его новой жизни. Жизни, которая переломилась в двадцать два года после непоправимой ошибки, из-за которой его до сих пор преследует чувство огромной вины, висящей свинцовым грузом на сердце. После гибели Шона всё, казалось, было как обычно. Так казалось всем окружающим. Билл приходил на репетиции, сражал наповал публику на выступлениях, собирал овации и уходил поздно вечером домой, чтобы вернуться в театр следующим утром. Он выполнял свою работу безукоризненно, не обращая внимания порой даже на художественного руководителя, но народ в театре уже привык к своенравному и крайне талантливому танцору со своими странностями. На его неразговорчивость люди просто закрывали глаза, предпочитая не трогать его. В то время парень не был настолько близок с Робом и Джулией, чтобы докладывать им о каждом своём шаге, поэтому о случившемся стало известно лишь спустя четыре дня, когда Билл просто не пришёл в театр. Благодаря Джулии дверь в его квартиру была выломана спустя долгие попытки достучаться, и, войдя внутрь, девушка первым делом была готова заткнуть нос, а потом уже хвататься за голову. Она помнила и по сей день, как он лежал на полу с бутылкой бренди и молча смотрел в потолок, даже не замечая её присутствия. Чтобы добиться адекватного объяснения, Джулии сначала пришлось позвать супруга, а затем и бригаду специалистов, которые довольно быстро ретировались после одного лишь промывания желудка. Спустя несколько часов им удалось узнать, что же всё-таки произошло. Но Билл был предельно краток, слова давались ему с неимоверным трудом. Он лишь уточнил, что тело всё ещё в морге, и он не может туда пойти. Тогда супруги немедленно занялись организацией похорон человека, которого живым никогда не видели, и они были единственными, кому было известно, где похоронен Шон, потому что Билл так и не решился посетить кладбище. По сей день. Естественно, парню пришлось уйти в незапланированный «отпуск», потому как он не мог заставить себя вернуться на публику. Он был потерян, раздавлен, обессилен. Роберт, который на тот момент только-только копнул в психологию, усиленно воскрешал в памяти всю ту информацию, что могла бы помочь вернуть друга к нормальной жизни. И всё вроде бы начало получаться, если бы не одно упущение: Билл всегда уходил домой один. И тогда не находил себе большего успокоения, чем море алкоголя. Поначалу получалось даже прятаться за маской усталости, хотя на деле это было похмелье, но спустя некоторое время супруги поняли, что дело плохо. Ему пришлось принять одно из самых важных решений в своей жизни и обратиться в клинику для лечения алкогольной зависимости. Но тогда он ещё не осознавал, что это перевернёт всю его профессиональную карьеру. Из классики балета он ушёл навсегда после того, как в жёлтой прессе стало появляться всё больше и больше заголовков огромными буквами о том, что главная звезда американского балета кончает свою жизнь в алкогольном угаре. Билл стал уходить в себя ещё больше, пугая навещавших его друзей своим безразличием. Шли долгие месяцы лечения, и спустя какое-то время парень почувствовал, что свободен. Свободен от своей зависимости, которая уже безвозвратно перечеркнула его жизнь. С этой мыслью он справился на удивление легко, и уже совсем скоро санитарки, наблюдавшие за ним, стали замечать, что их пациент танцует почти всю первую половину дня. Без какой-либо музыки, просто кружит по комнате, что приносило ни с чем не сравнимое облегчение. Тогда-то ему и стало ясно, что его единственный путь к свету лежит через балет. Только так ему было суждено жить дальше. Помотав головой и очнувшись от воспоминаний, Билл открыл дверь в студию и округлил глаза, когда вместо репетиции в самом разгаре увидел в десяти метрах впереди небольшое столпотворение. Том, сидящий ближе всего к двери, заметил его и подошёл. — Что тут происходит? — Сразу спросил Брукс, нахмурив лоб от того, что выглядеть ничего особенного так и не удавалось. — Да не знаю, приехал вроде кто-то крутой, — Каулитц пожал плечами, разглядывая его. — Все сбежались посмотреть. Брюнет хмыкнул и настороженно приблизился, а когда увидел высокого светловолосого парня, который выделялся на фоне других, открыл от изумления рот. Это был Эндрю. Это был человек, укравший его карьеру, когда Билл сломался. — Посмотри, кто к нам заглянул! — В восторге подбежал к нему Боб, заметив Билла. — Спустя столько лет! Билл сжал челюсти и пошёл в сторону своей гримёрной, приподняв голову и не обратив внимания на заинтересованные взгляды в свою сторону. Том проследил за этой сценой, усмехнувшись, и прошёл следом за ним, когда все благополучно забыли про нарушителя спокойствия и вернулись к обожествлению прибывшего танцора. — Эй, — зашёл Том, окликнув его, и Билл поднял голову. — Что? — Строго спросил он, оторвавшись от переодевания. — Что-то ты не больно рад гостю, как остальные, — заулыбался брейдастый. — Не твоё дело. — Ты с ним трахался, что ли? — Беззаботно задал вопрос Том, опершись на дверной косяк. Билл вновь поднял уже шокированный взгляд и смотрел парню в глаза с немым вопросом во взгляде, якобы спрашивая, как ему хватает наглости задавать такие вопросы. — Даже если что-то и было, — выдохнул он, закатив глаза, когда заметил довольную ухмылку парня рядом и его победоносный жест руками, — то не в этом дело. — А почему тогда не подошёл? — Просто он однажды поступил… не слишком хорошо, — Билл снял рубашку. — Вернее сказать, охуеть, как нехорошо. — И теперь он крутой, а ты нет? — Почти утвердил Том, к своему удивлению не получив средний палец в ответ. — Да, дерьмово. Боб говорил, он сюда на какое-то время приехал. — Вот чёрт, — отшвырнул от себя рубашку брюнет, начав рыться в вещах. — Как ещё наглости хватило… — Слушай, Билл, — Том подошёл ближе и подал ему лежавшую на пуфике чёрную майку, которую тот, должно быть, так упорно пытался разыскать в сумке. — Я тебе деньги верну скоро, ладно? У меня сейчас нет. — Это ты не мне, а театру возвращай, — он взял из рук парня майку и быстро натянул её на себя. — У нас тут что-то типа общей казны. — Давай я пока угощу тебя кое-чем в благодарность? — После этих слов Билл удивлённо приподнял брови, когда Том приблизился к нему вплотную, а затем показал пакетик с порошком. — Не надо, — возмутился Билл, отодвигаясь в сторону. — Я на работе. — Будет ещё лучше работаться, — Том высыпал немного на внешнюю сторону ладони и вдохнул, шмыгнув носом. — Я сказал, я на работе, — не моргая, медленно произнёс брюнет, глядя ему в глаза. — И прекрати таскать эту дрянь сюда, я говорил, что нас проверяют. — Ладно. Зануда, — закатил глаза Том и спрятал пакетик, получив недовольный взгляд в ответ. — Я загляну позже, как закончишь. Парень исчез так быстро из поля его зрения, что Билл даже не успел придумать ответа. Переодевшись целиком через пару минут, он осмотрелся, не забыл ли ничего, взял ключ от гримёрной, открыл дверь и почти вскрикнул от испуга, когда увидел прямо перед собой знакомое лицо. — Привет, Трюмпер, — улыбнулся Эндрю, отступая назад, чтобы брюнет смог выйти из гримёрной и закрыть её. — Брукс, — ответил он, не смотря на него и подозрительно долго копошась с замком. — Чего тебе нужно? — Ты не подошёл поздороваться, — спокойным, но на удивление раздражающим голосом произнёс парень, разглядывая его спину. — Вот, я решил сам зайти. — Если ты собираешься тратить моё время попусту, то я лучше пойду на свою и без того пропущенную репетицию, — Билл собрался было отодвинуть парня, который был чуть выше его, в сторону, но тот упорно стоял стеной. — Вообще-то, я по делу. — И какому же? — Мой менеджер предложил мне поставить номер, — начал Эндрю, и Билл, наконец, повернулся к нему лицом, — в дуэте с тобой. — Вот уж, блядь, ни за что, — хохотнул Билл, ещё настырнее пытаясь отпихнуть от себя парня. — Пусти меня! — Выслушай! — Прикрикнул тот, схватив брюнета за плечи, и ему пришлось остановиться. — Он считает, что это привлечёт огромное количество зрителей, даже тех, кто раньше на дух не мог переносить современный танец. — То есть, проще говоря, ты хочешь, чтобы я продал себя тебе на какое-то время? — Поднял брови Брукс. — Спасибо, но ты уже унизил меня несколько лет назад, мне достаточно. — Вообще-то, он и тебе собирается платить, — заманчиво улыбнулся парень. — Немалая сумма, Билл. — Слушай, Эндрю, тебя вот совсем ничего не смущает? — Сверкнул глазами Билл. — Хорошо тебе жилось в то время, когда я валялся на койке в клинике? — Прекрасно, — приторно улыбнулся Эндрю, не сводя с него взгляда. — Не вижу причин жаловаться. — В двуличности тебе не занимать, Броул, — отзеркалил его улыбку Билл. — Мне бы так всю жизнь без угрызений совести. — Подумай, предложение будет в силе не так долго, — предупредил его парень, протянув ему визитку со своим номером, и медленно отошёл, не отрывая от него взгляда. Билл первым отвёл взгляд и почти рванул по коридору в студию, чтобы поскорее забыть о случившемся разговоре. И как он не заметил с самого начала, что Эндрю только смеялся над ним? Да, он почти всегда был рядом, их взаимоотношения на какой-то период даже приобрели сексуальный оттенок, как верно догадался Том, но его предательство перечеркнуло всё на свете. Одним из самых больших сожалений в жизни Билла было то, что он вообще пустил этого человека в свою жизнь, чтобы тот, в свою очередь, позже присвоил её себе. Эндрю Броул, на самом деле, великолепный танцор, чего скрывать. Он прекрасно двигается, как готовая марионетка с отточенными движениями. Только вот между ним и Биллом было одно главное отличие: один из них любил славу, а второй — балет.