Балет, или Тебе не будет со мной больно

Билл придирчиво осмотрел себя в зеркале в своей гримёрной и повертелся перед ним немного, выискивая изъяны в своём с иголочки сшитом костюме и загримированном лице. Лёгкая сетчатая ткань на торсе просвечивала насквозь, но он не особенно переживал по поводу того, что зрители увидят его расписанное татуировками тело. Что они, в самом деле, на детский спектакль пришли? Безупречно белые под стать рубашке брюки тоже были сотканы из легчайшей, но эластичной ткани, которая едва чувствовалась на теле. Когда Билл танцевал в ней, то чувствовал себя почти что обнажённым. И когда он выйдет отсюда, то увидит Эндрю ровно в таком же одеянии чёрного цвета, пошитого золотыми нитками, как и у него. Недовольно цокнув языком, танцовщик вновь раздражённо расстегнул косметичку и достал карандаш для глаз, посчитав, что они недостаточно выразительны. И только когда добился угольного эффекта, удовлетворённо выдохнул, улыбнувшись своему отражению и в очередной раз проверив свою укладку, которой сейчас ни один ураган не был бы страшен. Подготовку к выступлению он любил одинаково вместе с самим спектаклем. Конечно, Брукс всё ещё чувствовал лёгкое волнение перед выходом на публику, как и должно быть у артиста, но волнение это больше было трепетом, какой испытываешь перед встречей с любимым человеком. Вспомнив о нём, Билл слегка улыбнулся, несмотря на то, что сегодняшний день заканчивался через шесть часов, и сегодня ему хотелось бы решить, что делать дальше. Самое главное, что Том действительно уже был на ногах и вот-вот должен был подойти, а ещё он впервые по-настоящему посмотрит на Билла из зрительного зала. Билл вышел из гримёрной, и его взор тут же упал на стоящего поодаль второго такого же важного человека в его жизни. — Папочка! — Окликнул он и побежал к нему, словно ребёнок, с огромной радостной улыбкой на лице. С разбега почти запрыгнув на него, танцовщик крепко обхватил отца за шею с какими-то нечеловеческими звуками восторга, чем вызвал смех у Гордона. Он ожидал увидеть его чуть позже, и такой визит незадолго до выступления оказался сюрпризом. Все бродившие в предвкушении артисты, собирающиеся посмотреть действо из-за кулис, заулыбались, потому как едва могли вспомнить момент, когда Билл был таким. — Какой ты красивый, — восхищённо произнёс Гордон, когда сын отстранился от него, и окинул его взглядом с головы до ног. Едва они успели перекинуться парой слов, как из-за угла появился Алан в компании пока ещё не очень бодрого Тома, подталкивая того в сторону Билла с опаской во взгляде. — Боб меня убьёт, если узнает, что это я тебя притащил сюда, — буркнул парнишка напоследок, но подмигнул своему напарнику и отошёл подальше, отвлекая на себя внимание танцоров-зевак. Каулитц, кажется, мгновенно узнал рядом стоящего с Биллом мужчину, хотя никогда прежде не видел и фотографии, и перевёл многозначительный взгляд на танцовщика. Билл разве что чуть не подавился своим дыханием, бесцеремонно разглядывая Тома в облегающей чёрной рубашке и брюках, почти как в тот раз. Наверное, ему стоило душевных страданий нацепить это на себя, но теперь он был готов на многие неудобства ради лишнего времени, которое он разделит с Биллом. Тот бросил ему выразительный взгляд и потянул к себе за руку, подводя ближе к отцу. — А это, папа, Том, — представил брюнет, переводя на него предвкушающий взгляд. Гордон протянул парню руку совершенно по-свойски, с добродушной улыбкой на лице, и Том принял рукопожатие, чуть задумавшись и сказав что-то на немецком. Оторопев, Гордон даже забыл поначалу разжать его пальцы, а потом неуверенно ответил ему на почти уже забытом языке. — Эй, никаких теорий заговора про меня, — возмутился Билл, слушая эту белиберду, а потом ахнул, глянув на часы на стене. — Десять минут! Мне пора идти, вы тоже давайте, иначе без вас двоих в зале не начну. — И вот он всегда таким был, когда дело касалось работы, — отметил отец Билла, провожая взглядом его торопливые шаги босыми ногами, а потом вновь обратил всё внимание на стоящего перед ним парня. — Том, значит? Это ты, получается, любовь его жизни? Каулитц неловко засмеялся от старомодного выражения, кивая. — Если он это так называет, то да. Он не сказал мне, что вы придёте, боялся, наверное, что тогда я не приду, — Том опустил голову, признавая свою трусость. — Вы крутой отец, правда. Билл многое мне рассказал, но самое главное то, что вы всегда были на его стороне. После этого Гордон буквально засиял и пригладил свою седую бороду от того, что не знал, куда деть свои руки от такого волнительного и одновременно радостного момента. — Как же не быть? Тем более, так уж сложилось, что мне самому пришлось позабыть о том, чтоб стать писателем. Куда там, когда детей кормить нужно было, так и похоронил все свои мечты, — махнул рукой мужчина и продолжил: — А Билл родился, когда мне уже за сорок было, для меня уже всё было потеряно, для него вся жизнь впереди. Ну, думаю, танцы так танцы. Да и посмотри, кто из него вырос в итоге, настоящий талант, мастер! Видя, с каким упоением отец рассказывает про своего сына, Том поймал себя на мысли, что на его губах появилась печальная улыбка. Как жаль, что такого же чувства со стороны своего отца он так и не удостоился. — Спасибо вам за то, что не встали у него на пути, — Каулитц благодарно похлопал Гордона по плечу и пошёл к выходу в зрительный зал, не дожидаясь ответа. Неприятный ком в горле почти заставил его выдать свои эмоции, поэтому Том решил уйти, чтобы продолжить разговор когда-нибудь в следующий раз. Томящее сладкое чувство счастья за то, что Биллу достался такой родитель, смешалось с горечью небольшой зависти. Гордон, похоже, понял его без лишних объяснений, заметив, с какой взволнованностью парень произнёс эти слова. Ещё немного помявшись на месте, он тоже пошёл к выходу, чтобы успеть к началу. Эндрю стоял прямо напротив с противоположной стороны кулис, приподняв голову, и смотрел Биллу в глаза. В чёрном он выглядел по-дьявольски безупречно, нужно было это признать, а с одинаковым гримом их даже можно было бы назвать братьями. Они не перекинулись ни словом перед их самым главным моментом, и Билл думал, что это только к лучшему. Вдвоём они всё равно каждый были по отдельности, две большие звезды, ради кого собрался целый зал сегодняшним вечером. На этот раз особой суматохи за кулисами не было, как при больших выступлениях целой труппы. Для сорокаминутного выступления, где в ролях всего два человека, многого не требовалось. Боб Стюарт неспешно прохаживался туда-обратно, измеряя шагами оставшиеся мгновения до поднятия занавеса, из-за которого слышались людские голоса, хотя Брукс всё равно знал, что тот волнуется до ужаса даже за двух своих самых успешных подопечных. — Там журналисты из New York Times набежали, — шепнул он на ухо Биллу, когда остались считанные секунды, — разузнали про вашу сенсацию с голубым оттенком. Вы уж, ребята, постарайтесь, чтобы после этого театр не прикрыли, ладно? Билл усмехнулся и проследил взглядом за зажигающимися прожекторами на сцене. Эндрю начинал первым, будучи героем-инициатором, и он весь собрался и подтянулся, словно собирался прыгнуть с обрыва в воду. Шум по ту сторону занавеса утих, и одновременно с тем, как его подняли, зазвучала музыка, а Броул начал действие. Вся их история построена на интерпретации музыки из альбомов группы Queen, фанатами которой они были. Наверное, отчасти по этой причине Билл не послал его куда подальше на первой же репетиции. Говнюк знал, что его это заинтересует. Следя за каждым его движением, Билл видел беспрекословную наработанную годами гибкость и мастерство, которое появляется у любого спортсмена, актёра, певца и так далее, если тот оттачивает навыки часами напролёт. Эндрю запросто мог бы быть отличным примером идеального танцора, в нём было всё — красота, статность, он умел держать себя на публике и даже наедине с собой. Но недостаток обаяния станет очевиден любому тонко чувствующему человеку, и этот человек будет вечно ощущать нехватку чего-то, любуясь этим идеалом, но чего именно не хватает — сказать не сможет. Тем не менее, Эндрю добился многого на своём поприще, но затмить своего главного соперника не сумел, лишь выйти из его тени. Несмотря на круговорот мыслей, который преследовал брюнета, он был сосредоточен и собран, и потому его слух, только уловив знакомые аккорды, дал ему знак. Билл появился на сцене неожиданно, исполняя роль «сладкого наваждения», как его назвал Эндрю. И хотя их постановка была современной и не включала сложнейших элементов классического балета, сценарий был как никогда вписывающийся в классику — одержимость и страсть захватывают главных героев, которые по какой-то причине не могут быть вместе, а затем один из них или оба погибают. В их случае разница была в нестандартности отношений, которые до этого момента ни одна сцена не была готова показать. Эндрю удалось договориться лишь потому, что у него были отличные отношения с художественным руководителем, хотя Боб тоже распереживался за свою будущую судьбу. Брукс едва дотерпел до момента, когда ему, наконец, можно было поднять глаза на зал. Сейчас он двигался мягко и медленно, что позволило немного побродить взглядом по публике, и вот — отец улыбнулся ему и кивнул. Биллу удалось сдержать ответную улыбку, всё же он профессионал прежде всего, а затем уже обычный человек. Однако Броул заметил отсутствие его стопроцентного внимания и сработал с ним с особенной резкостью, остервенело развернув к себе, хотя должен был неуверенно. «Ты что вытворяешь?» — Видел Билл немой вопрос в его блестящих глазах. «Я говорил, что не буду подчиняться тебе во всём» — Ответил он приподнятой вверх бровью, ускользая из его рук, которые успели только ухватить воздух на том месте, где стоял Билл. Напряжение стало нарастать не только между ними, но и в мелодии, которая стала громче и предвещала какое-то важное событие. В этот момент Брукс ощутил, что Том, должно быть, тоже почувствовал изменившееся настроение в дуэте. Поспешив найти его глазами, Билл в этом убедился. Тот смотрел внимательно, но озадаченно, прямо глаза в глаза. Наверное, это было больше интуитивное чутьё, чем реальное понимание того, что сейчас что-то произошло не так, как нужно, поэтому Том слегка напрягся. Но от Билла у него перехватывало дух. Как только он видел его танцующим, Том не понимал, что творится у него внутри. Если это не душа трепетала, то как ещё это описать? Похожее чувство парень испытывал лишь когда-то в детстве, когда впервые увидел Ниагарский водопад. Бескрайний, вечный и полный жизни, которая бурлила свирепыми потоками, срывающимися со скал. Тогда маленький Том только хлопал ртом и не знал, как рассказать папе про это чудесное щекочущее и поднимающее его вверх чувство. Теперь у него есть Билл, которому он может рассказать всё это без слов. Ему стало немного печально, стоило задуматься о том, а будет ли у него Билл и дальше. Ведь он пообещал, что оставит его, сказал прямо в лоб, даже не моргнув! Неужели у него серьёзно хватило бы смелости порвать всё, что они построили? Сегодня им нужно будет поговорить, а у него даже не было запасного плана, лишь побег в голове, который неизвестно куда приведёт. А может быть, стоит сначала спросить Билла, как он относится к тому, чтобы уехать отсюда? Уехать туда, где будет тепло и море, и где он сможет танцевать дальше, а Том смотреть на него. Звучит проще простого. Неужели так только кажется? Он поймал на себе его взгляд ещё раз и успел ответить своей улыбкой, получив в ответ подмигивание, отчего Том поджал пальцы даже на ногах. Билл не забывал о нём даже будучи полностью охваченный историей, в которой играл главную роль. Но Каулитц помимо любования самым замечательным танцовщиком в мире всё же успевал улавливать суть постановки, и удивился, что даже после весьма однозначного объятия зал не проредел. Никто, казалось, не мог оторвать взгляда от захватывающего действия, в котором уже была взаимная и секретная любовь. Видя, как нежно Билл прижимается к Эндрю спиной, выгибаясь в его руках и вытворяя неведомые фигуры, Том абстрагировался, как мог, лишь бы не воспринять это всё близко к сердцу. «Бедные супруги актёров» — подумалось ему в этот момент. Но даже ему со всей его просачивающейся сквозь щели ревностью пришлось признать, что визуально они смотрелись на сцене просто идеально, настоящий инь-ян, а ещё оба, оказывается, потрясающе играли. Наверное, тут половину публики точно удалось убедить в том, что они и в самом деле пара. Внезапный поцелуй, который выглядел слишком резким и неожиданным для сюжета, заставил всех удивлённо вздохнуть, а Том весь выпрямился, читая на лице Билла только одно — вовремя скрытое бешенство. Кажется, вновь что-то пошло не по сценарию, и теперь на сцене было противостояние двух характеров, не подчиняющихся друг другу. Последние десять минут постановки были как никогда насыщенными. Оба танцовщика, подпитанные взаимным презрением и раздражением, давали один другому именно ту энергию, что требовалась под богемскую рапсодию, которая завершала их совместный номер. Забыв, как моргать, Каулитц сидел с выпученными глазами, как и остальные тут, и не мог поверить тому, что они вытворяли на сцене. Всё очевидно пошло наперекор задуманному, но всё одно выглядело прекрасно. Их танец стал произвольным и превратился почти что в борьбу. Из задуманной трагедии с непременной смертью героя история превратилась в ту, где оба решили пойти каждый своей дорогой. Когда мелодия прекратилась, а зал поднялся на ноги в овациях, Том под шум решил выбраться со своего четвёртого ряда и проскочить за кулисы с бокового входа, уже почувствовав неладное по почерневшему взгляду любимого. Эндрю первым ухватил своего партнёра за руку, чтобы выйти с ним вместе на поклон, и счастливо посылал в зал воздушные поцелуи, словно ничего не произошло, пока Билл одаривал публику сдержанной улыбкой и не переставал кланяться, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не разодрать ногтями руку Броулу, которой тот вцепился в его запястье, как пиявка. С занавесом пришлось подождать — стоящая на ногах публика не желала отпускать своих любимчиков, а фотографы из газет ослепляли вспышками. Когда парни разошлись по противоположным сторонам и занавес опустили под гул взбудораженных зрелищем людей, Билл обернулся с совершенно животным блеском в глазах и пересёк сцену всего несколькими огромными шагами, а затем набросился на блондина, повалив его с грохотом на деревянный пол и забираясь сверху. — Как же я тебя ненавижу, тварь! — Прорычал он, замахнувшись и ударив кулаком прямо в челюсть. Коллеги, наблюдавшие за постановкой из-за сцены, разделились на два лагеря: тех, кто попытался унести ноги, как можно скорее, и тех, кто бросился разнимать, в их числе оказался так кстати подоспевший Том. Эндрю тоже оказался не промах, и, несмотря на увесистый удар, успел врезать в ответ, разбив своему партнёру нос. — Перестань, — орал Каулитц где-то над Биллом, пытаясь стащить его с Броула, которого тот уже пытался задушить голыми руками, — Билл, мать твою! — Ребята, хватит! — Алан попытался вытащить Эндрю из-под своего друга, а сам выматерился. Художественный руководитель, который словно сквозь землю провалился, явно сейчас был занят газетчиками, поэтому царящий за кулисами хаос пришлось усмирять своими силами. Но, несмотря на множественные усилия, удалось это далеко не сразу. Билл превратился в настоящего зверя и даже успел порвать на своём напарнике (или уже противнике) рубашку, попутно превращая его лицо в кровавое месиво, так что даже брызги оставались на собственной белой одежде. Том в силу своего состояния не мог особо поспособствовать прекращению этой схватки, поэтому спустя несколько секунд нескольким парням удалось оттащить хотя бы Броула в сторону, пока Том успел обхватить Билла со спины. Брюнет норовил вырваться, но когда краем глаза заметил, что сзади него Том, начал успокаиваться, тяжело дыша. — Ты всё испортил! — Кричал Билл, пока блондина уводили в сторону, и утёр тыльной стороной ладони свой кровоточащий нос. — Всё, сука, испортил! — Больной, — прошипел Эндрю, вытирая кровь с подбородка и пятясь от него назад под конвоем из нескольких других парней. Взглянув на лицо Броула совершенно случайно, Том невольно отвёл взгляд, потому что действительно испугался только что произошедшего. Когда Эндрю отвели, Том аккуратно взял запястье Билла, оглядев сбитые костяшки кисти. Он повстречался взглядом не со своим Биллом, а с человеком, который был оглушён яростью и которому надоело терпеть. Этот человек и сам не подозревал, что способен на такое. — Ты серьёзно накинулся на него из-за поцелуя? — Не давал Тому покоя один единственный вопрос. — Подойди ко мне позже, — попросил брюнет и вырвал свою руку из его захвата, пытаясь сморгнуть накативший на него приступ, а затем отправился в сторону гримёрки. Том не стал его задерживать, а всё потому, что поневоле вспомнил себя же, и как сложно себя контролировать в такие моменты, поэтому осуждать его не мог. Оглядевшись, парень вышел через чёрный ход на улицу, чтобы покурить. Первым делом, забежав в своё священное пространство и громыхнув дверью так, что висящая над ней рамка покачнулась и криво повисла, Билл бросился к раковине, отмывая руки. Танцовщик поверить не мог, что только что наделал. Да он в жизни ни на кого не бросался, и уж тем более не избивал до хруста в челюстях. Но, видимо, его чаша терпения тоже имеет лимит, и она переполнилась, стоило Эндрю включить в постановку момент, который они долго обсуждали и в итоге отмели. Взволнованно дыша, он поднял на себя взгляд и увидел в отражении свои всё ещё бешеные глаза, и тогда набрал побольше холодной воды в ладони, плеская себе в лицо. Биллу пришлось ещё какое-то время постоять над раковиной, опёршись о неё двумя руками, и только немного освежившись он сумел сесть на место. Белая ситцевая ткань рубашки пестрила мелкими пятнышками ещё свежей крови, и Брукс стащил её через голову, отбрасывая в сторону. Стало немного легче дышать. В гримёрную постучали, и он хотел было уже накричать на Тома за то, что дал ему так мало времени, но увидел в приоткрытой двери лица своих друзей. Билл подошёл к ним, растерянно переводя взгляд с Роберта на Джулию. — Вы обещали мне, что не придёте. — Извини, Билл, ну, как такое пропустишь, — попытался оправдаться Роб, впихивая ему в руки жёлтый букет и одновременно обнимая. — Прости нас, но это было великолепно. — Просто умопомрачительно, — согласилась Джулия и потрепала друга по влажной макушке. — Там сумасшествие полное, мы едва пробрались, вы устроили, конечно, с этим поцелуем и… — Давайте завтра поболтаем об этом, ладно? — Максимально сдержанно произнёс Билл и слегка улыбнулся даже больше сам себе, чем им. Супруги одновременно пожали плечами и вышли, оставив Билла одного с букетом цветов в руках. Что ж, стоило догадаться, что обещание они не сдержат. Он не хотел, чтобы они смотрели на него с Эндрю. Мобильный зазвонил, и он плюхнулся в кресло и принял звонок, качая босой ногой в такт уже не играющей музыке. Голос что-то долго-долго говорил, и в конце танцовщик произнёс простое «Да», откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза. Каулитц зашёл примерно минут через пятнадцать с таким видом, будто его позвали на эшафот. Он так и остался стоять, прислонившись к двери и молча глядя на Билла. — Ничего не болит? — Брукс показал взглядом на его живот, всерьёз забеспокоившись. — Да нет, — уклончиво ответил Том, но не потому, что хотел приврать, а потому что у него всё равно болело, где-то там внутри. Билл видел, насколько серьёзно тот воспринял информацию о том, что сегодня каждый из них может остаться один. Он и сам не верил, что это произойдёт, потому что чёрта с два он хоть кому-нибудь отдаст Тома после такого дерьма в их жизнях. Но и не отметал этот вариант, ведь Биллу действительно было невозможно думать о том, что он не будет знать, какой из их вечеров станет последним. Так быть не должно. — Билл… — Произнёс тот и запнулся, а затем напряжённо свёл брови к переносице. Явно не знал, как продолжить дальше. — Да я знаю, что ты ничего ещё не придумал, это можешь не озвучивать. — Дерек мне дал отсрочку, пока я выздоравливаю… — Боб звонил мне, он с кем-то уже успел переговорить, и меня в Италию приглашают преподавать на несколько месяцев, да и выступить там, — Билл вытирал лицо смоченным в молочке ватным диском и говорил всё это таким будничным тоном, что Том даже сначала не понял, с ним он разговаривает или сам с собой. — И ты? — Согласился, конечно, — спокойно ответил Брукс, выдыхая и внимательно следя глазами за реакцией, хотя сам делал вид, что тщательно смывает грим. Каулитц уставился перед собой и сложил руки на груди, и Билл почувствовал прямо затылком, как тот погружается в уныние, не видя за ним, к чему он ведёт. — Я не хочу, чтобы ты уезжал, — тихо ответил тот на грани шёпота, так что у Билла ёкнуло сердце. Он смотрел на Тома и видел в нём такую печаль, словно у него отбирают заново обретённую жизнь. — Билл, пожалуйста, послушай… Вздохнув и покачав головой, танцовщик поднялся с места и подошёл к нему. Обхватил двумя ладонями лицо Тома и заговорил, с нежностью заглядывая ему в глаза. — Это ты послушай. Я же с тобой поеду, глупый, я зову тебя с собой. Каулитца как в воду окунули, он не мог ничего сделать, кроме как безмолвно хлопать широко распахнутыми глазами. Вот он, его выход, уже маячит на горизонте. — А кем… я там буду? — Просипел он неуверенно, и Билл засмеялся, прижимая его к себе. — Моральной поддержкой. Ну, ещё мне не помешает свой собственный телохранитель и личный водитель… — Господи, так ты серьёзно? — Том отстранил его за плечи и недоверчиво вглядывался ему в лицо. — Скажи, что серьёзно! — Серьёзнее некуда, Томми, — брюнет мягко чмокнул его в губы и пролез руками ему под толстовку, гладя по пояснице. Том крепко сжал его в объятиях и выдохнул в раскрасневшуюся шею, едва удержавшись от восторженного визга, это было бы уже слишком. Конечно, у него были небольшие проблемы с документами, но всё это вполне решаемо, и если всё получится… Всё будет именно так, как он хотел для них двоих. Ласковое солнце, синее море и его неописуемый, как тот водопад, любимый Билл, ставший для него новой огромной главой жизни. Остаётся только в мыслях умолять судьбу, чтобы она позволила ему проехать эти несколько километров до аэропорта и остаться невредимым. Билл, наверное, почувствовал, что Том вот-вот расплачется от нахлынувших эмоций и облегчения, и потому применил запрещённый, но проверенный приём, слегка придавив его к двери и завязывая неожиданный, но такой бурный поцелуй. Каулитц с удивлённым глухим мычанием почувствовал его горячий язык и ответил, но когда ощутил обе ладони Билла у себя ниже пояса, то заставил себя оторваться, с непониманием глядя в чёрные глаза. — А что, если я тебя трахну? — Заговорщически прошептал Брукс, продолжая гладить его сквозь одежду. Том уставился на него, не моргая, а Билл всё же убрал руки и облизнул губы, усаживаясь на место всё с таким же загадочным видом. — Нет, всё же, оставим на потом. Возьму тебя на песочке, — он потянулся руками вверх, выгибаясь в спине, — или в гондоле в Венеции… Увидев пронёсшуюся в глазах Каулитца жизнь, Билл крепко сжал губы, а потом не сдержался и расхохотался, сгибаясь пополам и хватаясь за живот от накатившего на него приступа смеха. Том, смущённо улыбаясь, тоже издавал странные смешки, хотя ещё пару секунд назад едва не встал на защиту чести своей пятой точки на полном серьёзе. Он присел на корточки перед Биллом, который спустя минуту начал успокаиваться, но всё ещё подрагивал плечами, запрокидывая голову от беззвучного смеха. Улыбаясь, Том взял его ладонь, стараясь не задевать повреждённые пальцы, и совершенно неожиданно даже для самого себя поцеловал её. Брукс, не ожидая такого, издал только умилительный возглас и вновь захихикал, потому что ему было хорошо, слишком хорошо, чтобы такое сдерживать. Когда он окончательно совладал с собой, Каулитц вновь заговорил с ним. — Ты ведь не просто так бросился на него, да? Тебе хоть заплатят после того, что ты сделал? — Уже заплатили, да и он знает, что заслужил кулака в свою лицемерную морду. Драться он никогда не умел, — Билл ухмыльнулся. — А ещё если бы не ты, то и постановки бы никакой не было. — Как это? — Он застукал меня тогда с твоей наркотой. — Погоди, — Том помотал головой, — ты говорил, что согласился танцевать из-за денег. — Я вру хорошо, — признал Билл. Каулитц поднялся на ноги, выглядя словно пёс, поймавший чей-то след. Он почти вслух выстраивал в голове всю цепочку, и когда в мозгу щёлкнуло, смог выдавить из себя: — Так это всё было… Вот эта вся хренота с дурью и полицейскими потом… Билл кивал на каждое его слово и подорвался с места, когда парень развернулся и пошёл на выход. Говорить, куда именно, Биллу не требовалось. — Боже, Том, не надо… Но Каулитц лишь показал ему жестом, чтобы он оставался на месте, и сам вышел за дверь. Мгновенно пожалев о том, что рассказал всё сейчас, Билл сложил руки на груди и нервно заходил кругами по своей крохотной комнатушке, ожидая нечто ужасное. Минута, две, три, пять — тишина. Ну, может быть, они решили мирно поговорить — такое тоже возможно, подумал Билл. И ровно в тот момент, как он высунул голову за дверь наружу, послышался грохот чего-то очень тяжёлого, а потом долгий и пронзительный крик. Том залетел к нему обратно в гримёрную быстрее, чем Билл успел моргнуть глазом, и заставил того замереть на месте. — Что ты с ним сделал? — Спросил Брукс с опаской. Не хватало всех приключений по второму кругу. — Я? — Том сделал самый невинный взгляд в мире. — Так я ж ещё не восстановился до конца после операции, ничего я ему не делал. Но, увидев посерьёзневший взгляд напротив, с неохотой в голосе произнёс: — Ну, сплит-система так удачно висела прямо над его ногой... — Том! — Брюнет стукнул его кулаком в плечо и дальше уже зашептал, когда услышал, как за дверью все сбежались на крик. — Нельзя ломать танцовщикам ноги, это не по правилам! — Если бы всё было по правилам, я бы и тебя не получил. Это была случайность, давай так, — Том обольстительно улыбнулся и мысленно возликовал, когда такой суровый на вид Билл растаял от этого приёма и прильнул к нему всем телом. — Обещаю, теперь точно больше никому мстить не буду с этого момента. Положив голову ему на плечо, Билл улыбнулся и прикрыл глаза. Сейчас его мало беспокоила суматоха где-то там, за этой дверью, ещё меньше беспокоил Эндрю, который, возможно, больше не сможет танцевать. С этим можно разобраться и потом. А сейчас у него есть Том и его большие тёплые руки, так невесомо гладящие его по влажной спине. Совсем немного, им осталось совсем немного до того, как они убегут отсюда и построят свой собственный рай.