Год спустя.
- Узумаки Наруто! Иди за мной! – раздался голос охранника по всему двору.
Теперь им сложнее найти меня, когда я вне камеры. Этот год научил меня тому, чему не смогли научить в Конохе до этого несколько лет. Оказывается, если ты хочешь стать сильнее, тебе действительно стоит пережить кошмар. Однако мне все-таки придется выйти, ведь непослушание карается очень болезненно. После того случая, когда я напал на охрану и убил пятерых, а еще около десятка тяжело ранил, ко мне не цеплялись как заключенные, так и охрана. Трогают меня теперь исключительно по делу, хотя новенькие всегда стараются меня нагнуть. Этот, видимо, не исключение.
Я спокойным, медленным шагом направился к зовущему меня охраннику через весь двор. Заключенные расступались на моем пути, так как никто не хотел связываться с Демоном. Так меня здесь прозвали.
- Что? – грубо спросил я хриплым от долгого молчания голосом.
- Тебя вызывают к начальнику, - таким же громким голосом сообщил мне новичок. А это уже что-то новенькое. Интересно, что Муи-сану понадобилось от меня?
В кабинете, помимо начальника, был неизвестный мне шиноби с до боли известным мне протектором – протектором Конохи. Я его раньше в деревне не видел, но мне все равно было интересно, что тот здесь делает и почему меня вызвали.
- Узумаки Наруто, из Конохи поступил запрос на твое освобождение, - холодным тоном заговорил начальник. – Так как ты был тем, кто поднял бунт несколько месяцев назад, в результате которого погибло более двадцати человек, пятеро из них были охранниками, и было ранено в той или иной степени больше полусотни человек, я потребую от твоей деревни возместить ущерб. Тебе это понятно?
- Да, но зачем вы мне это рассказываете? – нахмурился я, предчувствуя неприятные новости.
- Просто информирую. Сейчас я сниму с тебя печать. Ты должен будешь вернуться в родную деревню. Это, - кивнул Муи-сан на незнакомца, - твое сопровождение. Все понятно?
- Да, Муи-сан.
- Тогда начинаю снятие печати.
Снятие оказалось в разы болезненнее, чем наложение. Мне казалось, что через все мои чакроканалы пропускают жидкий огонь. Оно и понятно, что за год почти полного неиспользования каналов и чакры и то, и другое застоялось, а сейчас опять начинает свое движение.
- Ближайшие пару недель ты будешь чувствовать постоянную боль во всем теле. Постарайся не тратить весь свой резерв, так как это может отрицательно сказаться как на твоем здоровье, так и на способности использовать чакру в дальнейшем. Как только боль пройдет, потерпи еще неделю-другую, после этого можешь жить полноценной жизнью шиноби. Тебе в какой-то степени повезло, парень, - приподнял уголки губ начальник тюрьмы, а после выставил нас за пределы своего кабинета.
Пока я и мой провожатый шли на выход, все встреченные нами охранники отворачивали взгляды, но спиной я ощущал, как они с ненавистью провожают меня. На это я только усмехнулся. Пусть ненавидят, когда-нибудь я сравняю это место с землей, а каждого, кто здесь работал, убью. Они заплатят за то, что со мной сотворили.
Путь обратно в Коноху был не менее неприятным, чем путь в тюрьму. Конечно, на этот раз я сам шел, но слабость была противной, даже опасной. В Кровавой Тюрьме, если ты слаб, значит, ты мертв. В мире шиноби ситуация очень похожа, но при этом она скрыта за лицемерной видимостью дружбы и мира. Лжецы.
Еще и погода под вечер испортилась. Природа явно против того, чтобы я возвращался обратно. Ну, против ничего не имею, поэтому предложил остановиться и переждать дождь. Провожатый недовольно нахмурился, но раскат грома заставил его смириться с тем, что остановка требуется. Дождь лил весь остаток дня и ночь, что помогало мне отсрочить "триумфальное" возвращение в Коноху. Жаль, непогода не может длиться вечно, так что утро встретило меня уже солнышком, стеснительно выглядывающим из-за облаков.
Добрались к Конохе мы к вечеру. Ворота остались теми же, что были, когда меня увозили в тюрьму.
- Нам к Хокаге-саме, - впервые за весь путь заговорил мой провожающий. Я только пожал плечами, так как мне было плевать. Я не собираюсь надолго задерживаться там, где меня предали.
Деревня совсем не изменилась. Даже удивительно, год ведь прошел. Резиденция тоже осталась прежней, разве что дверь в кабинет Хокаге поменялась. Однако, я не удивлен, ведь Цунаде слишком вспыльчивая.
- Хокаге-сама, простите за задержку. Узумаки Наруто прибыл, - постучавшись, зашел мой провожатый. Мне даже не интересно его имя.
- Спасибо, отчет потом подготовишь и сдашь. Сейчас свободен, - подняла взгляд Цунаде, но даже не посмотрела на меня. Ха, интересно, зачем я им понадобился?
Когда неизвестный мне шиноби вышел, в кабинете повисла тишина. Я не стремился ее прервать, так как не я нуждался в разговоре, не меня несправедливо посадили в тюрьму. Цунаде отвернулась к окну и наблюдала за тем, как садится солнце. Когда за горизонтом скрылись его последние лучи, женщина встала со своего места и включила свет в кабинете. Вернувшись на свое место, блондинка откашлялась.
- С возвращением домой, Наруто, - подняла на меня глаза Цунаде, ожидая моей реакции. Судя по округлившимся глазам, реакция должна была быть бурной. Так и не дождавшись от меня ни слова, она продолжила, - Прости нас, Наруто, ты был прав, тебя подставили. Нам потребовался год, чтобы доказать это. Мы так виноваты перед тобой…
- Что именно вам от меня надо? – я решил взять быка за рога. Я не собирался слушать эту лицемерную чушь. Они не поверили мне тогда, я не буду им верить сейчас. Я знаю, что в тюрьме разрешены посещения, ко многим приходили, но ко мне из Конохи никто и никогда не приходил, а значит, я им был до этого не нужен. Только Гаара время от времени меня посещал. Только этому джинчурики я обязан тем, что до сих пор жив.
- Что? – удивилась блондинка.
- Я спрашиваю, что вам нужно от меня, Хокаге-сама, - повторил я. Черт, как же непривычно разговаривать в полный голос. Горло уже начинает болеть, а голос хрипнуть.
- Наруто, - выдохнула Цунаде и только сейчас окинула меня взглядом полностью, подмечая все детали и изменения, произошедшие во мне. Сейчас я стоял в более закрытой и готовой к отражению атаки или бегству позе, тогда как раньше я всегда стоял свободно, чувствуя себя в безопасности. Однако уже давно прошли те времена, когда я так себя чувствовал. Я даже успел позабыть, какого это, быть в безопасности.
- Наруто, - собралась с силами Цунаде. – Неделю назад в деревню вернулся Учиха Саске. Он не объяснил причины своего возвращения, однако у нас есть подозрения, что тебе он сообщит, почему так внезапно вернулся. Твоим заданием будет узнать о его планах, а так же о том, насколько он предан Конохе. Это будет зачтено как миссия А-ранга, оплата будет соответствующей. Приступишь сразу, как Саске придет за тобой. Жить вы будете вместе.
- Я понял, Хокаге-сама, - слегка кивнул я, однако, не собираясь рассказывать о результатах своего мини-расследования. Мне было интересно, почему этот предатель вернулся туда, откуда с такой решимостью бежал.
Пока мы ждали Саске, Цунаде пыталась еще несколько раз завести разговор со мной, однако на все ее вопросы я молчал, стараясь не поддаться панике, что постепенно меня накрывала. В голове против моей воли всплывали воспоминания о том, как в точно таком же кабинете меня насиловали охранники.
***
Это было примерно через неделю после того, как я попал в Кровавую Тюрьму. Тот день начался относительно неплохо. Вчера меня не трогали, поэтому с самого утра я чувствовал себя прекрасно. Тело не болело, настроение было даже слегка приподнятым. Целый день меня не трогали, что радовало меня. Однако старик говорил, что не к добру это. Интуиция тоже выла дурниной. Как оказалось, не зря. После ужина, когда я уже возвращался в камеру, какой-то охранник, мимо которого я проходил, вдруг вскрикнул. Я повернулся на звук и увидел, как у него по лицу расползается синяк. Вот черт! Это же меня обвинят в "травме" этой сволочи. Что делать?
- Ты что творишь, ублюдок?! – вдруг заорала эта скотина, а после, схватив меня за локоть, потащила в неизвестном мне направлении.
Тащил он меня недолго, при этом не обращал никакого внимания на все мои попытки вырваться из его хватки. Из-за того, что чакра теперь вне моего доступа, я не могу сопротивляться в полную силу. Черт! Что же делать?! Почему в голову ничего не приходит?!
Когда охранник втолкнул меня в комнату, я увидел, что нас там уже ждали. Все четверо ждущих мужчин плюс тот, кто меня тянул сюда, были мне незнакомы. Это пугало. Сколько же здесь охраны? И все ли такие скоты, что насилуют заключенных? Стоило мне понять, что ужас первого дня сейчас повториться, как паника меня захлестнула. Я, ничего не соображая, попытался вырваться, и мне это даже удалось, после чего я напал на того, кто меня привел. Я не смотрел, куда бил. Думаю, я тогда был похож на дикого зверя, так как не продумывал атаки, а просто бил наугад, кусался, царапался. Именно поэтому охранникам, в конце концов, получилось меня скрутить. Первый удар, обрушившийся мне на спину, привел меня в себя. Я понял, что сделал себе только хуже, но исправить ничего уже было нельзя.
Удары сыпались, как из рога изобилия. Били меня несколько человек, потому что удары сыпались одновременно в нескольких местах. Было просто невероятно больно. Мне казалось, что еще чуть-чуть, и я не выдержу и отключусь, но кто-то из охранников это понял, так как приказал прекратить. Меня подтащили к столу, что стоял посреди комнаты. Кто-то, кто именно, я не видел из-за заплывших глаз, зажал мне нос, вынуждая открыть рот. Через какое-то мгновение мне в рот стал пропихиваться чей-то член. Я не выдержал и изо всех сил сомкнул челюсти. Во рту остался кусок чужой плоти, а также кровь, которая стекала и по подбородку. Ублюдок, которому я оттяпал кусок члена, заорал и отскочил в сторону. Думаю, он пытался зажать рану, чтобы потерять как можно меньше крови.
- Тварь! Убью суку! – верещал пострадавший. – Твою мать! Он откусил мне член! Выблядок ебаный! Убью! Убью тебя, скотина! Выебу и убью!
Вдруг меня подхватили, повернули на сто восемьдесят градусов и швырнули лицом вперед, животом я ударился обо что-то твердое, после чего меня к этому прижали, из чего я сделал вывод, что я теперь лежу на животе. Потом с меня резко сдернули штаны, и не успел я сообразить, что к чему, как почувствовал, что в меня протискивается что-то холодное, твердое и огромное. По внутренней стороне бедер потекло что-то горячее, а в заду я чувствовал невероятную по силе боль. Я заорал, не в силах молча терпеть.
- Нравится, сучонок? – услышал я голос на ухо. – А так?
И вдруг это что-то с силой вошло так глубоко, что мне казалось, будто все мои внутренние органы натянулись на это.
- Не нравятся члены, значит, будешь ебаться с кое-чем другим, - все также на ухо говорил один из охранников, при этом не переставая резко двигать предметом внутри меня. Мне было невероятно больно. Внутри все горело огнем, чакра Лиса пыталась вырваться, но обе печати сдерживали ее. Небесная к тому же жгла еще и меня. Я будто погрузился в океан боли. Я не чувствовал ничего, кроме нее. Мне хотелось только одного – чтобы все это, наконец, прекратилось, чтобы меня оставили в покое. Я хотел, нет, желал смерти. Я молил шинигами придти за мной.
- …так что ты выберешь? – донесся до меня чей-то голос сквозь пелену боли. – Член? Или дубинка тебя вполне устраивает? Отвечай, когда я с тобой разговариваю, мелкий гаденыш! – он дернул меня за волосы, запрокидывая голову, но эта боль была ничем, по сравнению с тем, что я испытывал от движений в заднице и жжения печати.
- Пошел нахуй, тварь, - прохрипел я.
- Ах, так, сучонок, ну, ты доигрался, - прорычал ублюдок мне на ухо, после чего протолкнул дубинку еще глубже. Однако я этого почти не почувствовал, так как зад, казалось, был уже разворочен. По бедрам все еще текла кровь. Смазка из нее была никакая, она только ухудшала скольжение, но мне было уже все равно. Мне хотелось, чтобы все поскорее закончилось, но, увы, насиловали меня в тот вечер несколько часов, так сказал мне старик.
***
- …уто! Наруто! – вдруг услышал я крик Цунаде.
- Да, Хокаге-сама?
- Саске пришел, мы уже несколько минут пытаемся докричаться до тебя. Что с тобой? – обеспокоенно посмотрела на меня блондинка. Хорошо, однако, играет, но я не верю, что она действительно беспокоится обо мне.
- Не важно. Мы свободны?
- Да, можете идти, - нахмурилась Цунаде, но все-таки позволила покинуть свой кабинет.
Весь путь до дома Саске прошел в молчании. Я смотрел по сторонам, выискивая изменения в Конохе, в это время Учиха пялился на меня. Я буквально кожей ощущал его взгляд, но мне было плевать на него и его мысли. Захочет – сам спросит, я не собираюсь ничего пояснять.
Когда мы, наконец, добрались до его дома на окраине деревни, Саске провел меня на кухню. Там, все так же молча, он заварил чай и поставил одну кружку передо мной.
- С возвращением, добе, - ухмыльнулся Саске, ожидая, что я, как в старые времена, начну кричать что-то.
- Это должны были быть мои слова, Учиха, но, как видишь, ты вернулся раньше меня. Где я буду спать? – перешел сразу к делу я, не обращая внимания на его слегка округлившиеся глаза.
- Иди за мной, - вернул хладнокровие этот змееныш.
Учиха показал мне весь дом, указав комнату, которая теперь стала моей. После этого Саске куда-то удалился, а я остался обустраиваться поудобнее. Как же непривычно после почти голого пола тюрьмы спать на нормальной кровати, в нормальном помещении, а не в крохотной камере, где ты еле-еле помещаешься. Но больше всего непривычна мысль, что я могу пойти куда захочу, когда захочу и делать могу практически что угодно. Все-таки свобода – это хорошо, жаль, я навряд ли познаю ее когда-нибудь в полной мере. Как человек, побывавший на войне единожды, никогда от войны не избавится, так и я никогда не избавлюсь от влияния Кровавой Тюрьмы.
