Ты мое спасение

13 лет спустя Я стоял около окна и смотрел на деревню, которая выросла на месте тех руин, что некогда нашли мы с Итачи. Остров с того времени изменился до неузнаваемости. Теперь здесь было куда оживленнее, чем тогда. По улицам сновали люди, призывные животные. Детей у нас пока было маловато, но демография от этого не страдала. Я и подумать не мог, что осталось так много людей, у которых в жилах течет кровь Узумаки. Хотя Узушио сейчас наполнена не только мои кланом. Как оказалось, у Учих тоже много бастардов раскидано по всему миру. Наша деревня несмотря на то, что была закрыта от чужих, процветала. Когда о нас узнали другие деревни шиноби, в мире был целый переполох. Никто не верил, что Узушио сможет восстать, как феникс, но мы смогли. Я и Итачи. - Наруто, уже поздно, пошли домой, - ко мне в кабинет вошел Итачи. - Иду, - повернулся я к любимому правой стороной. Мне до сих пор стыдно за то, что тринадцать лет назад попытался сжечь себя. Тогда мне казалось это единственно верным решением, сейчас же я понимаю, что это было глупо. Я тогда провалялся в постели около месяца. Ожоги плохо заживали, а сам я не хотел жить. Итачи знатно со мной тогда намучился. Мне ничего не хотелось, но он заставлял меня есть, пить, объяснял, что это я просто, наконец-то, отхожу от того, что пережил в тюрьме, что это нормально все. Я постоянно истерил, умоляя позволить мне умереть. Когда, наконец, смог самостоятельно передвигаться, еще не раз пытался покончить с собой. Однако Итачи всегда успевал спасти меня. Порой в самый последний момент, но успевал. Сейчас напоминанием о том времени, времени, когда я был так слаб, служит шрам на всей левой стороне головы и тела. В тот вечер, когда я поджог себя, Итачи смог сначала затушить только правую сторону тела, левая же пострадала слишком сильно. Даже силы джинчурики не помогли вылечить этот ожог, оставив ужасный шрам-напоминание. До дома мы с Итачи дошли спокойно. В отличие от других скрытых деревень, шиноби Узушио были способны самостоятельно решать мелкие проблемы, поэтому не дергали Узукаге, то есть меня, по пустякам. Обращались ко мне только в том случае, если ситуация могла затронуть слишком большое количество людей или повлиять на жизнь Узушио в целом. Так, например, было, когда пришли лидеры Акацуки. С ними у нас состоялся серьезный и долгий разговор, результатом которого стало подписание мирного договора, а также нескольких экономических. Страна Дождя стала первой, с кем мы наладили связь и торговлю. Во время нашей беседы я поинтересовался у Нагато, почему он до сих пор не воскресил своего друга и возлюбленную Обито. Надо было видеть их лица, когда до них дошло, что они могли не мучится столько времени. Мне даже на мгновение стало их жаль, но всего лишь на мгновение. У нас в деревне, кстати, поселился и Орочимару. Саске его, как оказалось, не убил. Орочимару был очень полезен в качестве медика и воина, хотя большую часть времени он прятался в найденных под Узушио катакомбах. Саске тоже теперь живет с нами в деревне, но до сих пор старается не попадать мне на глаза лишний раз. Может, на него так повлияла просьба брата уйти еще тогда, тринадцать лет назад, может, из-за шрама, историю появления которого я ему рассказал, когда он пришел к нам шесть лет назад. С Гаарой мы тоже поддерживаем связь. Сначала это было в тайне от всего мира, но когда Узушио вышла из тени, Суна порвала все связи с Конохой официально. Страна Ветра тогда чуть не сорвалась в экономический и политический кризис, но малые страны, представителем которых был Дождь, и мы, Узушио, помогли не упасть Суне. Сейчас наши страны спокойно торгуют друг с другом, хоть и приходится делать знатный крюк вокруг страны Огня. Остальная четверка стран шиноби не хотела поначалу нас признавать, пыталась даже уничтожить, но мы показали, что достойны жить. Саске, кстати, таки отомстил Конохе полностью. Тогда, шесть лет назад, он пришел просить нашей помощи в убийстве Данзо. Узнав все подробности, мы с Итачи не смогли остаться в стороне. Убить старика было тяжело, но втроем мы справились. После этого Саске стал жить в Узушио. Точнее не совсем в Узушио. Большую часть времени он жил в небольшом поселении на материке. Это поселение было как бы перевалочным пунктом для наших шиноби и конечной станцией для всех, кто не был жителем Узушиогакуре. Уже дома Итачи отправился на кухню, чтобы разогреть поздний ужин, а я пошел в ванную, чтобы смыть сегодняшний день. Да, сегодня пришлось немало побегать по всей деревне и за ее пределы. Под конец дня усталость так накопилась, что осталось лишь одно желание – спать, но Итачи не позволит мне этого, пока я не поем. На ужин у нас был простой рис и рыба. Похоже, не у одного меня день был тяжелым, раз Учиха не стал заморачиваться по поводу ужина. Еда, на удивление, придала сил, и желание спать отступило. - Спасибо, - поблагодарил я, когда поел. Итачи только слегка улыбнулся. Посуду мы мыли вместе, а потому смогли насладиться молчанием друг друга. С Итачи теперь было легко. Нам порой совсем не нужны были слова, чтобы понять, чего каждому из нас хочется или не хватает. Вот и сейчас мы поняли друг друга и отправились в спальню сразу, как домыли посуду. В комнату мы буквально ввалились, целуя друг друга на ходу. Верхнюю одежду мы потеряли где-то по пути в комнату, а штаны были уже расстегнуты. Мы оба тяжело дышали, когда повалились на кровать. Итачи целовал меня так, будто это наш последний поцелуй. Однако я отвечал столь же страстно. Мои руки скользили по прекрасному, тренированному телу моего мужчины, пробираясь все ближе к его ягодицам. Когда я смог, наконец, сжать половинки через штаны, Итачи тихо застонал мне в рот. Его же руки в это время скользили по моему телу, цепляясь за многочисленные шрамы. Вдруг Учиха оторвался от меня и прикусил кожу на шее, оставляя синяк. Я гортанно застонал от удовольствия. Не дав мне опомниться, Итачи стянул с меня штаны с нижним бельем, тут же заглатывая как можно глубже мой член. Головка уперлась в заднюю стенку горла, проскальзывая еще глубже. Я не смог сдержать очередной стон удовольствия, хватаясь одной рукой за подушку под головой, а другую вплетая в распущенные волосы Учихи. Жаркая влажная глубина рта Итачи то полностью обхватывала меня, то выпускала, оставляя внутри только головку. Язык кружил по всей длине члена, нежно массируя выступающие вены и щелку на головке. Я почувствовал, что еще немного и кончу, поэтому отстранил голову Итачи и мягко потянул за волосы к себе, глубоко целуя Учиху и ощущая вкус собственной смазки у себя на губах. Отстранившись от Итачи, я перевернул нас, нависая над брюнетом и вжимая его в кровать своим весом. Он с легкостью помог мне снять с него штаны и широко раздвинул ноги. Учиха никогда не пытался взять меня, помня, что делали со мной в тюрьме. Я любил его за это и ненавидел себя за то, что не могу подарить ответное наслаждение от проникновения в любимого человека, но Итачи никогда не показывал, что чем-то недоволен. Я нежно поцеловал внутреннюю часть бедра Учихи, а после ставя засос на том же месте. Итачи в очередной раз тихо застонал. Я же начал продвигаться ближе к паху любимого, целуя и прикусывая кожу. Добравшись до промежности, я широко лизнул от копчика до самого кончика члена Учихи, заглатывая затем головку и втягивая щеки как можно сильнее. Мне было приятно ощущать тяжесть члена Итачи у себя на языке, но из-за всего того же времени, проведенного в тюрьме, не мог брать его глубоко. Я мог только нежно обсасывать и облизывать, словно тающее мороженое, пока Учиха цеплялся за мои волосы. Я спустился с головки вниз и взял поочередно каждое яичко, нежно лаская языком. Но и там я надолго не задержался, спускаясь еще ниже и размашисто проходясь языком по судорожно сжавшемуся отверстию. Немного пощекотав самым кончиком языка мышцы, я проник внутрь. Сверху раздался судорожный вдох, а затем и протяжный стон. Отверстие сжималось и разжималось в желании почувствовать нечто более крупное, нежели язык. Итачи протянул мне бутылек с маслом. Открыв его, я вылил часть себе на ладонь, размазывая масло по пальцам. Приставив два пальца к мышцам, я проник внутрь. Мягкая глубина буквально засасывала меня, не желая отпускать. Однако мне надо было подготовить Итачи. Каждый раз был для нас будто первый, так как Учиха по каким-то причинам всегда становился слишком тугим, сколько бы мы не занимались сексом. Нащупав внутри небольшой бугорок, я нежно на него нажал, заставляя тем самым Итачи выгнуться, судорожно вцепляясь в постель, и застонать уже в голос. Любимый еще шире развел ноги, стараясь насадиться на пальцы сильнее. Его волосы сильнее разметались по подушкам, а тело уже блестело от пота. Через несколько минут я добавил еще один палец, продолжая ими двигать внутри Итачи, вырывая из него стоны удовольствия. - Наруто, - немного жалобно протянул Итачи, глядя мне в глаза. Я не выдержал и достал пальцы из Итачи, смазывая свой член и подставляя головку к слегка раскрытому отверстию. Наклонившись, я затянул Учиху в глубокий поцелуй, отвлекая того, пока мой член плавно входил в Учиху. Тот только выдохнул мне в рот и вцепился своими тонкими, прекрасными пальцами в мои плечи. Оторвавшись от Итачи, я начал медленно двигаться, постепенно наращивая темп. Кровать слегка поскрипывала от каждого нашего движения, а Учиха продолжал судорожно цепляться за меня, обвив ногами мою талию и подталкивая меня пятками в поясницу, толкаясь навстречу. Я не смог сдержаться и оторвал руку Итачи от своего левого плеча, втягивая любимые пальцы в рот и начиная посасывать их. Учиха не сдержал громкого стона и кончил, сильно сжимаясь на моем члене, утягивая в оргазм и меня. Я застыл, в последний раз толкнувшись и переживая миг удовольствия, и, очнувшись, аккуратно вытащил член из любимого, оставляя тянущуюся ниточку семени на его ягодицах. Затем я нагнулся, вылизывая ягодицы и промежность Итачи, попутно слегка прикусывая кожу и собирая все новые капли языком и губами. Итачи утомленно улыбнулся мне, не делая попыток подняться, зная, что я сам схожу в ванную за мокрым полотенцем, затем оботру и укутаю его в одеяло. Сам я в то время, как Учиха будет отдыхать, быстро ополоснусь и соберу раскиданные вещи. Только после этого я заберусь к Итачи под одеяло, поцелую его в висок и скажу три заветных слова: - Я люблю тебя. - А я тебя, - прошепчет он мне в ответ, а затем мы уснем, чтобы проснуться рано утром следующего дня и, позавтракав вместе, отправиться выполнять каждый свою работу, а вечером встретиться и вместе пойти домой. И так каждый день, пока смерть не разлучит нас, ведь остальному будет это не по силам.