***
«Кого вы представляете у себя в голове, услышав слово «койот»? Грозного зверя, отдалённо похожего на волка, но ничуть не уступающего своему «собрату» в охоте и месте под солнцем. Представьте себе хищника, интеллектом и хитростью способного подкараулить любого врага и запросто перегрызть ему горло? Представили? А теперь забудьте. Я — Вайли Койот. Говорят, что моё имя означает «хитрый». Хе-х… никогда бы не подумал, насколько бредовым оно может быть». На юго-западе США обыкновенный для таких мест жаркий день подходил к концу. Солнце уже понемногу начало скатываться за горизонт, а помогали ему в этом немногочисленные причудливые скалы из красного песчаника, заслонявшие собой всё ещё яркий свет. Редкие перекати-поле скакали через дорогу как теннисные мячи, а уже холодный ветерок кружил вихрем песчинки на нагретом палящими солнечными лучами шоссе, по которому ещё час назад проезжали фуры и бензовозы. Многие мелкие зверьки попрятались в свои норы, и на охоту понемногу начали выходить ночные животные. Койот, считавшийся среди них изгоем за свою внешность, отнюдь не похожую на койота. Впрочем, на него Вайли походил лишь характерным бурым окрасом и светлым брюхом. Сейчас он сидел на краю одного из утёсов, величаво возвышающегося над участком разрубившей долину надвое дороги. Вайли следил. Следил за убегающей в закат кукушкой-подорожником, которая, так же как и Вайли, не очень была похожа на свой зоологический прототип, больше напоминая страуса — мельче и с фиолетово-синим окрасом. «Бип-бип!» Кукушки уже и след простыл, а её голос, который койот слышал уже двадцать шесть лет, до сих пор звучал у него в голове. В лапах он держал скомканный лист бумаги, на котором ещё сегодня утром чертил ловушку, надеясь, что хоть в этот раз она сработает… из-за неё Вайли едва не лишился ноги: булыжник, висевший на верёвке, едва не расплющил её, упав на несколько сантиметров левее. Койот едва не заработал сердечный приступ, отделавшись лёгким испугом. Вернувшись из смертельно опасного прошлого в реальность, хищник ещё раз взглянул на провалившийся план, тяжело вздохнув, выбросил его. Подхваченная ветром бумажка некоторое время летала возле него, как бы прося оставить её для более удачного случая, но в следующий момент сильный порыв ветра поманил ненужную вещь за собой, и вот уже через минуту она скрылась вдали, залетев за стоявшую рядом скалу. Холодны ночи на американском Западе. Начало смеркаться. Вайли, не обладая толстым слоем меха, что было странно даже для представителей его вида, обхватил себя лапами и побрёл прочь от дороги, согревая себя паром изо рта.***
Зайдя к себе домой и наглухо заперев деревянную дверь, койот привалился к ней и с облегчением вздохнул. «Хорошо хоть, что на обратном пути остановился и запустил этот…» — не желая больше вспоминать о злосчастном генераторе, на который он потратил почти все оставшиеся нервы, Вайли встрепенулся. Он жил в пещере. Данное место обитания немного сближало его с четвероногими собратьями по виду. Но лишь снаружи. Внутри же интерьер звериного дома больше походил на человеческую квартиру: импровизированная кровать-камень с одеялом и подушкой, «дружески одолженные» Вайли у мусорной свалки — там же, где он нашёл тот старый дряхлый генератор, шум которого был еле слышен с улицы. Урчащий живот дал о себе знать. Щёлкнув пальцами, Вайли вспомнил, что в холодильнике его дожидается ужин. — У вас два непрочитанных сообщения, — милый женский голосок автоответчика вырвал парня из размышлений о еде и, судя по его недовольному виду, переживать было о чём. — У вас два непр… «Снова нотации читать будет… — Вайли нажал на кнопку АВТО на своём стационарном телефоне, купленному в корпорации АКМЕ. — Достал». Пока прибор связи на автомате переходил в опцию не принятых хозяином «дома» звонков, тот уже вплотную подошёл к мини-холодильнику, также выстроенному в форме огромного булыжника. Как ему удавалось питаться электричеством? Этого не знал даже сам койот. «„Лузер». Ха-х», — саркастически улыбнулся Вайли, обратив внимание на примагниченные к дверце буквы, иронично выстроенные в ничуть не обидное для него слово. — «Спасибо за поддержку, дружище. Ну, что у нас тут? Мхм… негусто». Вытащив консервную банку с надписью «ФАСОЛЬ НИЗКОКАЛОРИЙНАЯ» на этикетке — единственное съестное, что было внутри — Вайли открыл её когтем, подошёл к столу, на котором уже лежало несколько очередных провалившихся, судя по скомканности, замыслов, недопитый стакан текилы, едкий запах которой стоял по всей пещере, и недоеденный кусок хлеба, давно уже ставший черствым. «Так, Вайли, дыши глубже… — успокаивал он себя на протяжении многих вечеров, — сегодня просто не твой день. Ну конечно! Завтра всё будет хорошо, завтра у тебя всё получится.» Но когда он, взяв длинную деревянную ложку, зачерпнул горсть пропитанных маслом фасолин, из телефона сначала послышалось тихое шипение, затем — до жути знакомый голос. Услышав его, Вайли ощутил себя сдувшимся воздушным шариком — весь оставшийся у койота оптимизм прекратил своё существование. — Здравствуй, Уильям. Уильям, Уильям, мой любимый сын… не забыл ещё меня? Имя «Уильям» он ненавидел, пожалуй, ещё больше, чем нынешнее, которое дала Вайли мать. А отец, явно не пытаясь скрыть сарказма в голосе, только этого и добивался. Услышав голос «родного» зверя, койот зачерпнул очередную порцию веганской пищи (Вайли никогда не был вегетарианцем, но в данном случае выбирать не приходилось) и с жадностью принялся жевать, слушая нравоучения родственника, который вдруг изменился в голосе: — Я уверен, — утверждающим, будто бы с издевкой, тоном продолжал родитель, — Что дела у тебя пошли в гору, и ты наконец-то поймал эту птичку… Господи, какой же ты неудачник. И на тебя я потратил годы своей жизни?! Я тебя с пелёнок учил, как нужно охотиться! Я тебе говорил, чтобы ты устроился на приличную работу! Но не-ет! Тебе, жалкому подобию нашего вида, идиоту, все эти двадцать лет нужны были, чтобы поймать одну, ОДНУ, ЧЁРТОВУ, ПТИЧУГУ! Он мыслил трезво, хотя и был пьян. Но папаша не учёл того факта, что его сын несколько лет назад с отличием закончил академию АСМЕ, о чём свидетельствовала памятная картина, в данный момент висевшая на стене слева от бывшего студента. Но Вайли не сказал об этом достижении отцу, поскольку был нем с самого своего рождения. От накатившего стыда из глаз парнишки покатились слёзы, но тот быстро их вытер, чтобы не опозориться в очередной раз. — И как твои успехи, сынок? М? — в помещении вдруг на несколько секунд воцарилась пауза. — Постой-постой. Я, кажется, знаю ответ! ХА! Знаешь, что ты теперь будешь делать? Щенок. Ты будешь гнить. Гнить, как твоя упрямая мать! Она не слушала, и ты не слушал! Он больше не мог терпеть. Неудача за неудачей в тщетных попытках поймать треклятого страуса-переростка, унижение собственного отца, который, по правде говоря, не очень и любил своего отпрыска… но ещё раз слышать оскорблений в сторону покойной матери Вайли не смог. Тяжело дыша и свирепо оскалившись, койот, отбросив банку с едой в сторону, схватил аппарат, выдернув шнур из розетки, и со всей силы и в накипевшей злобе швырнул его в стену. По нелепой случайности телефон угодил прямо в единственную, висевшую на стенке ту самую фотографию койота-выпускника — державшего в руках диплом об успешном окончании академии, и наивной улыбкой, полной надежд. Средство связи об ударе разлетелось на части, как и фотография в рамочке. На пол посыпались осколки стекла. Пребывая в свирепой ярости и тяжело дыша, едва не брызжа слюной, Вайли не заметил, как один из кусочков брошенного в стену телефона при ударе отлетел и ударился о холодильник. Отрикошетив от него, обломок, как будто бы решив отомстить койоту, нанёс ему ответный удар, резанув по затылку. «Чик!» Койот так и не успел понять, что произошло. Закатив глаза, Вайли, высунув язык и покачнувшись, упал на каменную кровать. А где-то вдалеке навсегда прекратил свою работу уходящий на заслуженный покой генератор. Наконец-то наступила тишина.