***
Ситуация была очень нехорошей. Ведьма знала, что ничего хорошего в итоге не выйдет, но должна была попытаться. Она быстро схватила с прикроватного столика маленький нож, а потом в одном из ящичков того же столика нашла длинный хлопковый мешок, перевязанный шнурком. Она слышала, как в комнате за дверью женщина на столе забилась в конвульсиях. Ведьма глубоко вдохнула, закрыла глаза и, взяв себя в руки, вернулась в соседнюю комнату, держа в руках взятые предметы.***
— Принеси мне флакончик вон с той стойки, — приказала она мужчине. — И, ради всех богов, не вздумай его разбить! Мужчина принёс ей флакончик, крепко сжав его в ладони. Он дрожал от страха за свою жену, которая теперь билась в приступе крупной дрожи. «Что… Что с ней такое?» Ведьма не ответила на вопрос, вместо этого вновь приказала: — За руку её держи. Крепко. С неохотой («О господи, этот человек вообще что-нибудь знает о том, что такое срочно?!») мужчина крепко схватил свою жену за запястье. Ведьма вытащила нож, обхватила тонкую и холодную, как лёд, руку женщины ладонью, и слегка сжала, после чего сделала небольшой надрез. Из раны медленно потекла густая, словно патока, кровь. Ведьма ещё сильнее сдавила руку женщины. Мужчина съёжился, увидев, что ведьма набирает кровь в флакон. — Заверни, — Ведьма махнула рукой на ткань на ближайшем столе. — А я пока начну колдовать. Потом крепко держи её за плечи. Как можно крепче. Когда мужчина отвлёкся, Ведьма медленно развязала шнурок на мешочке и запустила туда руку, схватив то, что в нём лежало. Гладкая и ровная поверхность приятно холодила её тёплую руку, впрочем, она не была такой холодной, как кровь в флаконе. Та кровь была неестественно тёмной и воняла смертью. Закрыв глаза, Ведьма скользнула во тьму. Она приказала себе сфокусироваться на холоде флакона, затем представила зиму, которая была бы гораздо холоднее, зиму, которая заставила бы сердца замирать и замораживала всех живых. Из её рта вдруг раздались слова на неизвестном языке, неведомо как возникшие прямо у неё в сознании. Они тянулись так же, как и кровь из раны на руке женщины. Теперь Ведьма не слышала голоса паникующего мужчины, она мысленно отдалялась от него всё дальше и дальше. Она была невосприимчива к окружающему миру, пытаясь тёплой весной вытеснить из собственного сознания зиму. Жизнь и тепло боролись с горечью и злобой зимы, словно застрявшими у Ведьмы в глотке. Колдовство ускорилось, и два мира стали сливаться воедино. Теперь мужчина, скорее всего, уже кричал. Ведьма точно знала, что именно он сейчас видит. Она словно могла распробовать это у себя на языке, почувствовать, как язык вдавливается в её собственные зубы. Весна вдруг ослабла, словно от голода, и вновь злобная зима закружилась над ней, словно хищник. Из транса Ведьму вывел вопль женщины, и, открыв глаза, она узрела последствия: вены женщины вздулись и почернели, сильно выделяясь на фоне бледной кожи, словно взбираясь по её шее к щекам. Женщина металась по столу, царапая ногтями дерево с такой силой, что всаживала себе в пальцы занозы. Её муж в это время изо всех сил пытался удержать женщину и кричал Ведьме, чтобы та что-нибудь сделала. И тогда Ведьма, наконец, вынула из хлопкового мешочка тот предмет, который она сжимала в ладони — длинный и гладкий, отполированный кусок дерева цвета слоновой кости, заострённый на одном конце. Она схватила его с другой стороны и с размаху всадила женщине в грудь, пронзая её сердце. Господи, какой же ужасной была кровь! Тёмная и тянущаяся, она словно кипела, выплескиваясь из покалеченного сердца на лицо несчастному мужчине, и в это время женщина всё кричала, и кричала, и кричала… Её голос уже практически охрип от громких криков и боли, но Ведьма продолжала проворачивать кол в сердце до тех пор, пока вопли не превратились в крики, крики не превратились во всхлипы, всхлипы в скулёж, а скулёж не стал одним долгим и тихим выдохом. Женщина затихла. Ведьма медленно вдохнула и, не смотря в глаза мужчине, сказала: — Не отпускай её, пожалуйста. Мужчина, слишком шокированный увиденным, даже не шелохнулся. Ещё раз вздохнув, Ведьма отошла от женщины и выдвинула один из ящичков стола — там находились хирургические инструменты. Она схватила несколько из них, а затем вернулась к практически мёртвой женщине, лежащей на соседнем столе. — А что… Что случилось с моей женой? Мужчина смотрел на Ведьму, практически не моргая, без единой эмоции на лице и словно онемев от ужаса. Медленно и аккуратно он нарушил её приказ и убрал одну руку с плеча жены, чтобы вытереть кровь у неё со щёки. Он поднёс вымазанные кровью пальцы поближе к глазам и уставился на них так, словно они могли дать ему ответ. — Что это такое… Ведьма вздохнула. — Сначала она просто дрожала. Затем отказывалась есть всё, полагаю, кроме мяса. Трансформация обычно происходит на четвёртый-пятый день. И если она долго голодала — а она голодала — то трансформация была бы очень болезненной, и она была бы словно зверь. — Зверь?! — Вампир. Без особой подготовки они не могут себя контролировать. Мужчина продолжал сверлить Ведьму взглядом, полным какой-то нечитаемой эмоции, а она просто взяла инструмент и принялась делать уколы вокруг кола. — Это чтобы удостовериться, что она мертва, — объяснила она. — Я должна вырезать у неё сердце и сжечь его. Я не могла её спасти, ты слишком поздно мне её принёс. Ведьма замолчала и взглянула на мужчину. — Впрочем, хорошо, что ты принёс её, а не оставил умирать дома. Тогда бы и ты, и ваши дети… У вас есть дети? Он молча кивнул. — Ну тогда и ваши дети стали бы её сегодняшним ужином. — Но она ведь любит… — забормотал мужчина. — Любила… — Слушай меня, — Ведьма положила скальпель на стол. — Если вампир не воспитан и не обучен сородичами, то не знает, кто он такой. Они живут в тенях, и единственной их мыслью является то, кем они закусят в следующий раз. Неважно, кого они знали и любили до превращения. Она заразилась вампиризмом и превратилась в вампира — так что хорошо, что ты принёс её сюда. Иначе она разорвала бы и тебя, и твоих детей… Нет, она уничтожила бы всю деревню, если бы превратилась! Лицо мужчины перекосило от сомнений, а затем от расстройства: — Но вы!.. Во имя богов, она мертва! Вы убили мою жену! — Я должна была это сделать! — громко сказала Ведьма. В её груди медленно начало зарождаться недовольство и горечь, — Я должна была спасти другие жизни! Твою собственную, жизни твоих детей! Она бы не хотела жить до самой смерти вампиром, не так ли? Ведьма зло и громко выдохнула, а затем ткнула пальцем в ведро и тряпку, лежащие неподалёку. — Вытрись. Отправляйся домой к детям. Больше я с тобой спорить не буду. А теперь внимательно послушай: сообщи о том, что сегодня произошло, своему священнику и консулам. И будь осторожен — особо об этом не распространяйся. Не спровоцируй истерику у горожан. Когда будешь её хоронить, то не забудь напомнить священнику и могильщикам прибить её тело к гробу. Сожжённое сердце это, конечно, показатель того, что она умерла, но перестраховка никогда не помешает. — Вы… — мужчина нахмурился так, что его брови практически соединились. — Вы позволите мне похоронить жену? Вы не будете… — его голос стал тише. — Вскрывать её и брать её органы на… эм… Ведьма недовольно уставилась на него: — Ну я же не сумасшедшая, — ответила она. — Тебе и твоей семье нужно её оплакать. После этого мужчина замолчал. Он быстро смыл с лица кровь перед тем, как покинуть ведьму тем же путём, что и вошёл, медленно бредя сквозь закат.***
На то, чтобы аккуратно вырезать сердце из трупа, нужно много терпения и времени. Ведьма занималась этим до самой ночи, пока, наконец, не достигла почерневшего органа. В самом центре сердца зияла пробитая колом дыра. Игнорируя беспокойство, которое навевала ей эта дыра, Ведьма скальпелем наносила порезы один за другим, перерезая вены и артерии. Наконец, она вытащила сердце из груди мёртвой женщины и положила его в банку. Без всяких церемоний Ведьма пробормотала заклинание, и сердце в банке вспыхнуло. Оно горело до тех пор, пока от него не остался лишь пепел. Этот процесс наполнил дом Ведьмы мерзким запахом. Выдохшаяся Ведьма вновь уселась на свой стул около камина и зажгла несколько благовоний, чтобы хоть немного расслабиться, а затем откинула голову назад. Так она и сидела, оставив труп женщины с вырезанным сердцем у себя на столе. Тот факт, что это совсем не волновало Ведьму, рассмешил её. = Хм, она что, смеялась над мёртвым телом у себя на столе?.. Да… — подумала женщина, — Я очень устала. Так она и сидела, глядя на то, как огонь пожирает дрова, до тех пор, пока ночь, наконец, не опустилась на город. Только потом Ведьма, наконец, смогла уснуть.