you wish i was yours (and i hope that you're mine)

Его выталкивают из машины вместе со спортивной сумкой в придачу. Отец смотрит на него с отвращением. Мать же и вовсе отказывается смотреть. Вот так. И никаких «прощай», «хорошо питайся», «мы все еще любим тебя, несмотря на то, что ты испоганил себе жизнь». Лишь только «скажи тете Ын Джу, чтобы она позвонила нам». А потом они уехали. Его родители уезжают, оставив его одного в городе. В городе, в котором последний раз он был семь лет назад, когда бабушке исполнилось пятьдесят. В полнейшем одиночестве он уставился на садовую тропинку прямо перед собой. На улице стемнело, стая мух окружила фонарь рядом с домом. Юнги обхватывает себя руками, осторожно открывая садовую калитку. Раздается скрип, и этот звук оглушает в ночной тишине. Глубоко вздохнув, он медленно идет по тропинке. Он знает, что тетя любила и баловала его, когда он был ребенком, и он сожалеет о том, что совсем ее не навещал. Ему жаль, что они видятся при таких обстоятельствах. Его глаза красны от слез, от мольбы дать ему еще один шанс, он больше не облажается! Но с них хватит. Юнги должен разобраться со своей жизнью. Они устали от позора, устали от «неблагодарности». Хотя Юнги не был неблагодарным — он был очень благодарен своей матери, которая все еще накрывала ему стол и время от времени стирала его белье. Просто он не знал, как выразить свою благодарность, пока не стало слишком поздно. Он подносит кулак к двери и, закрыв глаза, стучится в нее. На улице так тихо, что он пугается своего же стука. Такая тишина — редкость для города, пусть даже и в два часа ночи. Интересно, как он привыкнет к этому? Никогда еще он не чувствовал себя настолько жалким, до этого момента. У него перехватывает дух, когда он видит в окне над собой включенный свет. Он очень надеется, что его впустят. Юнги не верит в Бога, но если все же тот и правда существует, то Юнги изо всех сил его просит, чтобы тетя не злилась. Он больше не выдержит криков. Он знает, знает что облажался, он знает, что винить может только себя и свое упрямство, знает, что принимал неверные решения, знает, что совершал много глупостей. Он знает. Он слышит, как она спускается по лестнице; знает, что остались считанные секунды. Юнги выпрямляет спину и пытается натянуть улыбку на лицо. Он сильно, до побелевших костяшек, сжимает ручки своей спортивной сумки, пытаясь остановить дрожь в руках. Открывается дверь, и вот она с удивлением встречает взгляд Юнги. Ее волосы немного поседели в некоторых местах, морщины на лбу стали заметны отчетливее, но она по-прежнему выглядит такой же доброй, какой Юнги помнит ее. Ему хочется спрятаться в ее объятиях, потому что ему так стыдно. Тем не менее, она и не пытается его обнять. — Юнги? Это ты? Что ты здесь делаешь? Она ничего не замечает, пока не натыкается взглядом на дорожки от слез на его щеках. — Мой мальчик, ты плакал? И тогда она обхватывает его своими руками, и Юнги утыкается ей в плечо, пытаясь заглушить свои рыдания. — Пожалуйста, разреши мне остаться, я вел себя как дурак, и мама с папой больше не хотят меня видеть! — Юнги, я… Пойдем внутрь, соседям необязательно все слышать. Отстранившись, она быстро оглядывает улицу и заходит обратно в дом, жестом подзывая за собой Юнги. И аккуратно закрывает за ним дверь.