***
* Телефон Чимина лежит на полу, экраном вниз; включенный фонарик является единственным источником света в темной комнате. По какой-то странной причине ему больше не страшно находиться в этом доме. Ночью здесь даже очень неплохо. Юнги посмеивается. Чимин расположился частично на диване, частично на ноге Юнги, обнимаясь с пустой бутылкой. Вокруг царит легкий беспорядок. В первые полчаса Чимин был убежден, что у него достаточно высокая устойчивость к алкоголю. Он не ощущал себя странно, было только легкое головокружение, когда пытался встать. По прошествии же этих тридцати минут Чимин успел побывать во всех состояниях: от усталости до веселья и истерического смеха без причины. Он понимает, что нужно быть осторожным, ведь родителям вряд ли понравится найти своего отрубившегося сына на лужайке. Но он верит Юнги, верит, что тот доставит его домой в целости и сохранности. А еще бутылка пуста, поэтому напиться сильнее он уже не сможет. Как и Юнги, что хорошо, потому что Юнги сидит где-то недалеко от него и бормочет себе под нос что-то типа «надо было смешивать, голова чертовски кружится». — Хён, — Чимин забирается на диван, скрещивая ноги, — ты в порядке? — Конечно, в порядке. — Ты часто занимался этим у себя в Дэгу? — Он склоняет голову и пристраивает бутылку на колени к Юнги, — я имею в виду пил. — Он издает короткий смешок. Юнги кивает. — Время от времени. Но я делал много глупостей, когда бывал в таком состоянии. Поэтому немного охладел к алкоголю. — Хён, что ты натворил? — шепчет Чимин, в ожидании широко распахнув глаза. (Вот оно. Черт возьми, вот и оно. Юнги сейчас скажет, что обрюхатил кого-то.) — Я, — Юнги немного наклоняется к нему, — сделал татуировку. Это совсем не то, чего ожидал Чимин. — У тебя есть татуировка? Он не знает никого, у кого были бы татуировки, так как они как бы запрещены в Корее. Особенно в такой маленькой деревушке. Никто бы не осмелился на это. Но у Юнги она есть, и, черт возьми, Юнги такой крутой. — У меня огроменный дракон на всю спину, — Юнги шепчет в ответ. — Можно мне взглянуть? — Чимин недоверчиво спрашивает, потому что мысль о том, что у Юнги есть дракон на всю спину, кажется ему невозможной. Ему нужны доказательства, прямо сейчас. Через пару секунд футболка Юнги уже на полу, и первое, что замечает Чимин, это насколько бледная у Юнги кожа. Может виной тому свет, исходящий от телефона, может это все из-за алкоголя, но кажется, будто Юнги светится. Он в мгновение ока подбирается ближе к Юнги, чуть не упав, и в тишине с восхищением смотрит на бледную грудь. И это… странно. Потому что у Юнги нет сисек. И Чимин не может найти ни одной причины, чтобы пялиться на чужую грудь, если только не из-за сисек. Ведь ему нравятся сиськи, нравятся девушки с сиськами. Но кожа Юнги выглядит такой гладкой, точно фарфор. Он почти дотягивается до нее рукой, но Юнги разворачивается. И он видит дракона. От правой лопатки до нижней части спины, весь вытатуированный черными чернилами. Чимин никогда не видел ничего подобного, особенно с такого близкого расстояния. — Можно потрогать? — Чимин не понимает, почему, но ему очень, очень сильно хочется прикоснуться. Он красивый. — Конечно, — Юнги вздрагивает, как только Чимин прикасается к его коже. Он ведет пальцами вдоль контура, одновременно щекочет кожу, на что Юнги изредка постанывает. — Родители увидели татуировку и решили, что я член какой-то банды, — Юнги мотает головой в сторону, говоря при этом немного неразборчиво, — чертовски глупо с их стороны. Чимин знает, что банды и татуировки часто связаны друг с другом, но он не может представить Юнги в банде. Юнги слишком… мягок? Да, мягок, особенно его кожа. Она словно шелк. Чимин удивлен, как легко Юнги разрешает ему трогать его, как быстро он согласился показать татуировку. Но, может, это вполне нормально там, откуда Юнги родом. И что вообще известно Чимину? Он все еще хочет спросить его про банду. И он спрашивает. — Хён, ты был в банде? Поэтому они тебя выгнали? Чимин осторожно убирает руку, все еще ни на секунду не отводя взгляда от чернильного рисунка на спине. Ему интересно, насколько больно было сделать такую большую татуировку? Она выглядит так красиво. Возможно, и ему не помешало бы обзавестись драконом. (Или нет. Его мать будет плакать и, наверное, выкинет его из дома. Поэтому, конечно же, он никогда на это не пойдет. Но сейчас ему слишком хорошо, чтобы останавливать себя от подобных мыслей.) — Возможно, это ускорило их решение, но я никогда не был в банде, я им говорил об этом сотню раз. Это была пьяная ночь, с пьяными друзьями, и мы наделали много глупостей, которые люди совершают в пьяном виде. Юнги поднимает брошенную майку и снова надевает ее, и Чимин на секунду хочет его остановить. Ему нравилось смотреть на татуировку Юнги. И теперь он немного расстроен. — Они уговорили меня сделать одну, так как у самих было полно татуировок, а я, можно сказать, равнялся на них, поэтому вот — я сделал это. Мои родители узнали, когда я, переодеваясь, нечаянно оставил дверь в комнату открытой. Юнги внезапно откидывается назад, приземляясь головой прямиком на колени Чимину. — Мы… — он замолкает на секунду, рассматривая лицо Чимина, — должны идти домой. — Нет, не должны, — Чимин скрещивает руки на груди, пытаясь спихнуть голову Юнги со своих колен. — Я не хочу, чтобы твои родители злились на меня из-за того, что я тебя спаиваю. Представь себе: их маленький Чиминни приходит домой на рассвете, — Юнги смеется, словно это самая смешная вещь из всех, сказанных этой ночью. — Я не… я даже не пьян, — Чимин протестует, наконец, сталкивая Юнги с себя и поднимая свой телефон. — Ну если так, тогда скажем, что я пьян. И я хочу к себе в кроватку. Юнги встает, проводя рукой по своим волосам и разглаживая свою футболку. — Чимин-а, уже поздно. Чимин потягивает руки от усталости, совершенно не желая идти домой. Его ноги слишком устали. — Понесешь меня? — Ты и без этого можешь ходить. Чимин вздыхает, приподнимаясь с дивана. — Я пытался. (В итоге Юнги все равно держит его за руку первые пять минут, потому что идти в темноте оказалось сложной задачей для подвыпившего Чимина. А Юнги, как хороший хён, хочет доставить его домой в целости и сохранности. Юнги ждет, пока свет на крыльце не погаснет, а затем отправляется к себе домой. Он выкидывает пустую бутылку на помойку, и звук стекла, разбивающегося вдребезги, раздается слишком громко для такого позднего часа, но ему все равно. Он чувствует себя удивительно хорошо. Даже близок к счастливому состоянию. Или просто пьяному. Он не знает точно, но оба варианта его устраивают.)Пьяные разговоры
12 апреля 2017 г. в 14:46
По истечении восьми дней, Чимин уверен в двух вещах.
Первое: Юнги просто обожает заброшенный дом. За все время они встречаются там уже четвертый раз, и Юнги моментально преображается, как только они проходят через пространство, некогда бывшее черным ходом.
Второе: Юнги почему-то нравится выдыхать сигаретный дым прямо в лицо Чимину. Чимину же это не особо нравится.
Он сидит рядом с Юнги на изношенном диване, солнце уже садится, и оранжевое зарево заполняет комнату. Юнги передает ему свою сигарету, Чимин берет ее, глубоко затягивается и выдыхает дым в ответ в лицо Юнги.
— Это мерзко, Чимин.
— Ты только что сделал это со мной.
— И ты выкуриваешь мою последнюю сигарету, сопляк, так что я имел полное право, — Юнги встает, драматично вздыхая, и смотрит в ответ на Чимина, — пойдем, купим новые?
Чимин медленно поднимается.
— Ты заядлый курильщик.
— Ты не лучше.
(Возможно, Чимин так и не сказал Юнги, что курит только в его компании. Что ему даже и не особо нравятся сигареты. Черт, Чимину даже пришлось стащить зажигалку с кухонного шкафа матери, потому что по окончании осенних каникул жизнь его зажигалки так же пришла к концу. Но с Юнги он курит много и чувствует себя жалко, потому что знает на 90%, что это все только ради того, чтобы впечатлить Юнги. Он думает, что это действует.)
— Лучше. Я не курил по пути сюда и не пахну, как ходячая пепельница. Ну ладно, пойдем, накормим твою зависимость, — Чимин усмехается, направляясь на выход за старшим. Шапка Юнги чуть не застревает, когда он приседает, чтобы пролезть под проволочной оградой.
— Зачем ты носишь шапку в такую погоду?
Юнги оборачивается к Чимину, как только они ступают на тротуар, и пробегается по нему взглядом.
— Ты и правда сопляк, знаешь? Разговариваешь так со своим хёном.
Чимин останавливается.
Ну… возможно, у него есть склонность слишком быстро сближаться с людьми. Наверное, слишком быстро. Но он никогда не любил сдерживаться, и вообще, он не особо фильтрует свои слова, когда разговаривает с кем-то близким. Но, возможно, для Юнги это было слишком быстро. Он подумывает уже извиниться, когда Юнги хватает его за руку и говорит:
— Давай, я хочу вернуться, пока не стемнело.
Чимин выдыхает с облегчением.
Он удивлен, как Юнги так быстро стал ориентироваться в городе. Но в то же время, до продуктового магазина всего пять минут ходьбы. Ты идешь по дороге до конца, а потом сворачиваешь направо. Это же не высшая математика.
Юнги идет, пиная попадающиеся по дороге камешки, время от времени поглядывая на Чимина.
— Какие варианты ты рассматривал? — внезапно спрашивает он, когда третий камешек вылетает на дорогу за пределы досягаемости. — Я имею в виду, перед тем, как взять перерыв на год.
Чимин вздыхает, прикусывая нижнюю губу:
— Почти все, начиная от танцев, заканчивая морскими науками.
На этом моменте Юнги оборачивается к Чимину, чтобы посмотреть тому в глаза.
— Ты танцуешь?
— Танцевал, пока студию не закрыли два года назад, из-за нехватки участников, — отвечает с грустью Чимин.
Он скучает по танцам. Иногда он пытается практиковаться в своей комнате, но в ней слишком мало места, зеркало показывает только часть его тела, одним словом, все бесполезно.
— Жаль. Уверен, ты был хорошим танцором.
Они заворачивают за угол, и Чимин не может найти в себе сил, чтобы согласиться.
Он молча следует за Юнги, которому приходится три раза толкать дверь, перед тем, как понять, что она открывается на себя. Женщина, стоящая за стойкой, приветствует их, и старший лишь застенчиво ухмыляется на ее приветствие. Чимин узнает в ней одну из подруг его матери. Он быстро кланяется, бормоча тихое «добрый вечер, Мисс Чон». Затем следует за Юнги, который не забывает отметить, что Чимин и правда знает в этом городе всех.
Чимин пожимает плечами:
— Наверное.
— Знаешь, Чимин, — говорит Юнги, резко разворачиваясь, — я передумал. Нам еще кое-что понадобится.
Юнги ходит между рядами магазина, в котором Чимин едва ли был когда-либо, и у него нет другого выбора, кроме как следовать за старшим.
— Ты ведь уже совершеннолетний?
— Да… да, — Чимин опускается на колени на белый, немного запачканный пол, рядом с Юнги. — Что ты собрался…
— Отлично, — Юнги перебивает его, — что будешь? — он смотрит на Чимина, отрываясь от изучения содержания алкоголя в каждой из бутылок.
— Не думаю, что мне что-либо нужно, правда, — Чимин запинается, потирая шею, — но не знаю, ну если хочешь.
Чимина трудно назвать любителем выпить, да и пробовал он всего пару раз в жизни. Он всегда пытался поддерживать свое тело в форме, потому никогда не испытывал необходимости выпить. Но он готов попробовать, если Юнги хочет.
Юнги бросает на него взгляд, чтобы проверить реакцию; затем встает и подносит бутылку к лицу Чимина.
Жидкость в бутылке почти прозрачная, этикетка ярко-синяя и, честно говоря, кажется, будто это вода. Вода в странной упаковке. (Он не упускает из виду надпись 15%, что ясно говорит о том, что это не вода.)
— Ты не против?
Чимин не уверен, почему отвечает согласием.
Чимин неистово краснеет, как только они подходят к прилавку. Он чувствует себя глупо, ведь он знает, знает, что ему нечего стесняться, он уже совершеннолетний. Многие ребята его возраста уже выпивают, и в этом нет ничего ужасного. Но Мисс Чон так странно на него смотрит, даже щурится, когда Юнги просит две пачки сигарет.
(Чимин очень надеется, что его мать не узнает об этой покупке. У нее ушло достаточно на времени на осознание того, что он курит, а теперь еще и алкоголь.)
Юнги, с другой стороны, совсем не выглядит расстроенным. Улыбаясь так, будто ничего и не произошло, он забирает пакет с содержимым с прилавка, отдает одну из пачек Чимину и затем желает приятного вечера.
Чимин на это только возмущается и возвращает пачку обратно Юнги, в то время, как они направляются к выходу. Юнги качает головой в знак отрицания и, комкая чек, засовывает его в карман.
— Я не платил за них.
— Можешь считать, что это подарок. Подарок тебе, за то, что был так добр ко мне, — он усмехается, выходя на улицу. Дверь за ними с грохотом закрывается.
— Оу, это ты так покупаешь мою дружбу? — спрашивает Чимин, нехотя засовывая пачку в карман.
— Нет, честно говоря, меня просто достало, что ты постоянно тыришь у меня сигареты.
(Честно говоря, ему от грусти просто хочется напиться и обкуриться до смерти, но Чимину не обязательно это знать.)
Чимин, покачивая головой, идет рядом с Юнги обратно в заброшенный дом.
— Хён, — он не уверен, можно ли уже называть Юнги хёном, но Юнги сам себя так зовет, когда он с Чимином, уже целых три дня. Поэтому Чимин решает, что все в порядке. — Насчет тех бутылок…
— Я не буду заставлять тебя пить, если тебя это волнует, — бросает на него взгляд Юнги, — не беспокойся, я видел, как ты чуть не умер от стыда в магазине.
— Нет, дело не в этом, — румянец снова появляется на его щеках, снова, и Чимин безмолвно их проклинает, — я просто не так часто пью, так что...
Он не знает, что еще сказать.
— Поэтому хён позаботится о том, чтобы ты не спешил и не заблевал все вокруг, — отвечает Юнги с улыбкой. — Стой, — он запускает руку в белый пакет и достает бутылку, — подержи секунду.
Юнги с легкостью открывает её, выбрасывая крышку в ближайшие кусты, и подносит бутылку к губам.
Он делает отвратительно громкий глоток, а затем протягивает ее Чимину.
— Будет немного жечь в горле. Только не выплевывай, он слишком дорогой для такого.
Чимин кивает, обхватывая бутылку обеими ладонями, и подносит к губам. Бутылка настолько большая, что еле помещается в его руках. Он знает, что Юнги следит за его действиями. Чимин жмурится и делает маленький глоток, а затем еще один, но больше.
Это на самом деле не так ужасно, как он думал.