Начало жизни

Сколько ему дано, мне уже всё равно (с) Осторожно пытки, мат. Лешка Привычно падаю ниц, готовясь провести на ковре пару-тройку часов, пока Алкиппу не надоест. — Можешь встать, — я поднимаюсь и чувствую на себе пристальный взгляд. — Ави, я и не думал, что ты проигнорируешь мое предупреждение. Что ж… Ты ведь понимаешь, что уже не уйдешь отсюда? — Да, господин. — А знаешь ли ты, Скворцов, что больничка и твоя семья теперь мне станут не интересны? Что заставило тебя, их так подставить? — Вы не можете… Но договорить я уже не могу, осознание того, что я только что сделал, наступает мгновенно: — Господин, я прошу вас не отставлять их без вашего заступничества. — А зачем мне это? И что тебя привело ко мне вновь? — Я сделаю все, что вы пожелаете, обещаю. Только не нужно оставлять больницу и мою семью без поддержки. В селении начался тиф, а у нас нет лекарств. — Теперь выражение «вшивая интеллигенция» полностью соответствует действительности. Не возражаешь, если я избавлю тебя от твоих маленьких попутчиков? – не дожидаясь ответа Алкиппа продолжил. – Ладно, с тифом я лично разберусь. Твоя покорность, это конечно очень заманчиво. Я начал медленно подходить к столу, хотя и не хотел этого. Уселся на кресло и даже ноги на стол забросил, прежде чем ко мне вновь вернулась способность управлять своими действиями. Я тут же убрал ноги со стола, но встать не решился. — Ты все еще думаешь, Ави, что это достаточная цена за мое хорошее отношение? — Нет, господин Алкиппа, но мне больше нечего вам предложить. — А ты еще и честный, мило. Хотя если вспомнить все, что тебе мешало вовремя сдать курсовой, то возникает подозрение, что правдивость твоя вынужденная. Ладно, возьму в качестве оплаты твою покорность, но этого едва хватит, чтобы оплатить половину. У тебя есть сутки, чтобы выбрать, кому я буду помогать – твоей семье или больничке. Следуй за мной. Он открыл двери и тут же присел, позволяя радостной французской бульдожке достать до лица. Собака приседала и подпрыгивала, весело виляя попой, Алкипа же гладил ее по голове и спине, тихо приговаривая: — Аурес, тише, тише, маленькая. Знаю, ты скучала, я тоже скучал. Очень. Правда-правда. Давай так: я сейчас разберусь с нашим новым соседом, а потом на все оставшееся время буду весь твой? Хорошо? Мое представление об этом человеке меняется второй раз. Сейчас он кажется мне почти нормальным, способным на какие-то чувства хоть к кому-то. — Ави, пойдем, — он поднимается, и, пройдя в комнату, открывает огромный шкаф, бросает на меня мимолетный взгляд, и, тяжело вздохнув, принимается что-то там искать. — У меня нет одежды твоего размера, да и та, что сейчас на тебе, тебе уже явно велика. Ладно, — он достает белоснежные спортивные штаны, на поясе которых есть завязки. – За мной. Открывает еще одну дверь, за которой оказывается ванная комната. Огромное, светлое помещение с душевой кабинкой, большой ванной и множеством небольших шкафчиков. — Вымойся, в полках найдешь и новую зубную щетку, расческу и бритву. В кранах есть вода, как холодная, так и горячая. Не торопись, приведи себя в порядок. И голову вымой хорошенько, твоих маленьких зверюшек я убил, но их трупы все еще у тебя в волосах. Если умудришься не найти бритву – я собственноручно сожгу больницу со всеми обитателями. И еще, учти, одежду для тебя найдут как минимум завтра. В свою грязную одеваться даже не вздумай, брось её в углу, потом слуги её сожгут, а штаны эти – мои любимые. Поставишь пятно на них, и я прикажу казнить человек двадцать у тебя на глазах. Все ясно? — Да, господин. — Ави, ты можешь называть меня по имени. Ладно, развлекайся. Он небрежным движением кинул штаны на край ванной и вышел, закрыв за собой дверь. Алкиппа Мы с Аурес спустились в первую пыточную, здесь царствовала Сулис. Забавно выглядел мягкий светлый диван, стоявший между дыбой* и Железной девой**. Так же нелепо выглядел белоснежный резной столик, на котором стоял графин с вином и ваза с фруктами. Я удобно уселся, потом нагнулся и чуть подпихнул Аурес, помогая ей забраться на диван. Сулис, одетая в кожаный передник, в очередной раз ударила кнутом по окровавленной спине молодой девушки и повернулась к нам. Её глаза горели лихорадочным огнем, щеки раскраснелись, и она улыбалась. — Привет. Какими судьбами ко мне в гости? Услышав знакомый голос, Аурес тут же спрыгнула с дивана. И подбежала к моей ученице за своей законной порцией ласки. — Ави пришел. Я отправил мальчишку в ванну, а ждать, пока он закончит со всеми водными процедурами слишком скучно. Это что? Я указал на окровавленное тело. Сулис сплюнула прямо на обезображенную спину. — А так, сучка, которая умудрилась убить одного из наших охранников. — Повесила бы её и все. — Алкиппа, ты бы видел какая она красивая, подожди, я её переверну. Сулис бросилась развязывать руки пленницы. — Ты что, самое сладкое – лицо, оставила на потом? — Угу. Эта дура потом от стражи пыталась защищаться оружием убитого. Наконец-то мокрые от крови веревки поддались, я лениво встал и подошел, чтобы взглянуть на лицо. Сулис ухватилась за коротко стриженые волосы и потянула на себя, заставляя девушку поднять лицо. — Почему дура? Признай, она не могла знать, что оружие слушается только своего владельца. — Может и так. Оцени. Я невольно залюбовался бледным, искривленным в гримасе боли лицом. Даже сейчас девушка была на удивление прекрасна. Внимательно присмотревшись к свой ученице, я понял, что она чуть изменила нос своей магической маски, придавая ему сходство с идеальным носом пленницы. — Она великолепна. Только если ты так продолжишь, она умрет еще раньше, чем ты доберешься до её лица. — Да ни хера, она тут уже пятый день. Я же её подлечиваю периодами. — Сулис, ты что, ею только целый день и занимаешься? — Да… Алкиппа, прости, но с ней я забываю. Понимаешь? Забываю, как ты с Ави. Всю работу я скинула на Януша. Но он справляется, сходи и проверь, если хочешь. — Если помогает, то продолжай, но учти, у тебя есть на неё еще только два дня. А в гости к Янушу я все же зайду. Нужно предупредить, что обед откладывается часа на два, Ави вряд ли раньше выйдет из ванной. — Хорошо. Лешка Я вышел из ванной комнаты через сорок минут и замер на пороге спальни. Алкиппа тут не было, и я не решился пройти в середину комнаты и сесть в кресло. Я понимал, что любая моя ошибка будет стоить кому-то жизни. Но ведь если ничего не делать, ошибку совершить сложнее. Неприятно чувство тревоги не покидало, я был почти уверен, что именно хотел получить от меня Алкиппа, и почти надеялся, что уже сегодня ночью все и начнется. Страх перед изнасилованием, пусть и с добровольным моим согласием и даже с посильным участием, был меньше, чем надежда на то, что если я буду вести себя так, как он захочет, Алкиппа все же пощадит и мою семью и больницу. Слишком сложный выбор мне предстоял, я не смог бы отречься от семьи, от одной мысли о том, что Ксю или Катя будут биться в руках стражников, меня начинало тошнить. Но если больница прекратит получать помощь… А еще и в октябре с неё потребуют уплатить десятую часть… Этот последний островок былой жизни, маленький клочок сочувствия и помощи погибнет. Мысли бешеным хороводом крутились в голове. То всплывали воспоминания о тех случайных моментах из гей-порно, которые попадались мне в интернете всплывая на безобидные запросы. То я видел лицо мамы, то представлял, как вешают Льва Александровича за то, что он не смог заплатить налог. — Дьявол, Ави, ты давно тут стоишь? — Нет, Алкиппа. — Сделаем вид, что я тебе поверил. Иди, сядь. Ты имеешь право сидеть, ходить, лежать и даже трогать вещи в этом доме и, тем более, в этой комнате. Понятно? — Да. Я все еще не могу поднять на него глаз, прохожу и покорно сажусь в кресло. Оно жалобно скрипит, когда на подлокотник присаживается Алкиппа. Я чувствую, как он зарывается носом в мои влажные волосы. Тыльной стороной ладони он проводит по щеке снизу вверх. Я запрещаю себе даже вздрагивать, заставляя тело принимать эти прикосновения как должное. — Так лучше, Ави, а ты кофе пьешь? Куришь? Шоколад ешь? Просто я думал, ты в ванной пробудешь дольше, вот и перенес обед на два часа позже. Так что, думаю, кофе или чай с чем-то сладким будет как раз ко времени. Сигареты я тебе есть не предлагаю, просто может тебе не нравится, когда рядом курят? — Курю. Пью. Ем. — Какой же ты приятный собеседник. Слов нет, одни маты. Ладно, сделка. Ты разговариваешь полноценными фразами, а я опекаю и твою семью, и эту странную богадельню. — Правда? – я надеждой смотрю на него и вижу насмешливо скривленные губы. – Кофе я пью, но только если с сахаром. Курю редко, только когда волнуюсь, а сейчас я волнуюсь. А сладкое вообще люблю. Было странно и непривычно сидеть и пить обжигающий кофе, отламывая по дольке шоколада, когда на подлокотнике сидит взрослый мужчина, почти прикасаясь бедром к моему боку. Я старался не задевать Алкиппу, и из-за этого, когда он потянулся в очередной раз стряхнуть пепел, я дернулся, проливая ароматный напиток на себя. Я закрыл глаза, сейчас последует небольшая боль от ожога, а потом… — Я только что спас чьи-то жизни, — послышалось с боку. Я открыл глаза и молча наблюдал как темная, почти черная жидкость мирно парила в воздухе, не сдержался и прикоснулся к ней пальцем. По ней пошли волны. — Когда наиграешься, скажешь, я её вылью в раковину. *Дыба — орудие пытки посредством растягивания тела жертвы с одновременным разрыванием суставов. Существовало два основных типа дыбы, применявшихся в Европе и в России в XIV—XVIII вв. **Железная дева (англ. Iron maiden) — орудие смертной казни или пыток, представлявшее собой сделанный из железа шкаф в виде женщины, одетой в костюм горожанки XVI века. Предполагается, что поставив туда осуждённого, шкаф закрывали, причём острые длинные гвозди, которыми была усажена внутренняя поверхность груди и рук «железной девы», вонзались в его тело; затем, после смерти жертвы, подвижное дно шкафа опускалось, тело казнённого сбрасывалось в воду и уносилось течением.