Начало жизни

Лешка Мы приезжаем к моему дому уже, когда стемнело, полдня мы просто гуляли по городу, разговаривали, и каждый раз, когда я уже хотел прощаться, мне казалось, что там, в пустой квартире, Юра вновь замкнется в себе, станет таким, как был: натянуто-холодным, отстраненным. - Ладно, еще увидимся на неделе! - Пока, Лешка, - он улыбается. Я отстегнул ремень безопасности, пытаюсь открыть дверцу, но у меня не получается. Юрий тянется, перегибается через меня, и я слышу щелчок открытого замка. Его лицо так близко, и он, почему-то так замирает, ненадолго, затем чуть наклоняется, целуя меня в губы, резко отдергивается, словно обжегшись. Путано начинает говорить, но я уже захлопываю дверцу машины, бегом направляюсь к подъезду. Я слышу, как хлопает его дверца. Бегом поднимаюсь по ступенькам, надеясь, что дверь подъезда захлопнется у него перед носом. Но Юра нагоняет меня на лестнице между этажами, останавливает. - Извини, Леша, мне не это нужно от тебя. Прости, я не должен был… - Если тебе не нужно было, так зачем сделал? – получается как-то не зло, а скорее растерянно. Он поднимается на пару ступенек, оказываясь на одной со мной, я отступаю, пока не упираюсь спиной в стену. Алкиппа Разум требует извиниться и отступить, но я почти уверен, что нравлюсь ему, именно в той плоскости, в которой он этого признавать не хочет. К черту все, если что, Артей вернет все на пару дней назад, и я этот день переиграю в третий раз. Наклоняюсь, не торопясь, давая возможность оттолкнуть, и вновь повторяю поцелуй. Неспешный вначале он перерастает в нечто большее, слишком сильно я по Ави скучал. Лешка Этот сумасшедший вновь целует меня, припечатывая спиной к стене, прижимаясь настолько сильно, что я понимаю, еще пару минут, и одним поцелуем все не закончится. Вот только я, почему-то не сопротивляюсь, а позволяю его языку хозяйничать у меня во рту. Он целует не так, как до этого меня целовали девушки, он не предлагает, а берет, властно, требовательно, страстно. Не оставляя ни свободы выбора, ни воли к сопротивлению. Все исчезает, когда он, услышав шаги на лестнице, отстраняется, чтобы не выставить меня извращенцем перед соседями. Я пользуюсь моментом и убегаю вверх по лестнице. Сердце бешено колотится, отчего-то я уверен, что Юра не позволит мне сбежать, вновь догонит и продолжит то, что начал. Только дома, когда за мной закрыта железная дверь, я успокаиваюсь и бреду в ванну, полоскать рот. Я сижу дома третий день, к моему удивлению он не звонит, ни на мобильный, ни на городской. Возможно, потому, что не знает номеров? Я не вижу его машины во дворе, но все равно сижу безвылазно дома. Меня не столько пугает сам Юра, я почти уверен, что он не маньяк и не собирается меня похищать, сколько то, что мне не было противно. По идее, меня должно было стошнить, или того хуже. Вот только мне… Понравилось? Но ведь мужчины мне никогда не нравились! Это все моя мама виновата, это она всегда внушала нам, что ненавидеть нужно расистов, а не другие расы, презирать гомофобов, а не геев. Выхожу в зал, Ксю, морщась, переключает канал. Явно нарвалась на очередную дурацкую передачу о магах и ведьмах, последний месяц нечто подобное показывают по всем каналам. - Мои родители выгнали меня из дома, когда узнали, что я гей, - вещает из ящика существо, предположительно мужского пола. - Твои родители – идиоты, -делает вывод моя мама, а Ксю щелкает дальше. - Тебе легко говорить. А если бы Ксюша или Катя оказались лесби, что бы ты сказала? Ну, или я геем…. - Ничего, - не поворачиваясь, говорит мама. - Отлично, я гей, и завтра у меня свидание с моим парнем. Дай, пожалуйста, денег, - говорю с улыбкой, надеясь в случае чего выдать все это за шутку. - Ксю, стой, - мама останавливает Ксюшу, увидев лица из знакомого сериала.- Леша, возьми, сколько нужно, в кошельке. Все равно завтра зарплата. Сестра вручает маме пульт и идет, вместе со мной в коридор. Наблюдает, как я ищу у мамы в сумке кошелек, как отсчитываю себе деньги, и только потом спрашивает: - Это правда? Я смотрю на неё, пытаясь понять, что она сейчас думает. Её тонкие брови нахмурены, губы поджаты. Сажусь на тумбочку, и качаю головой: - Я сам еще не знаю. - Ничего! Прорвемся! В любом случае, ты останешься моим любимым братом. Просто потому, что ты у меня один такой. Ксю порывисто меня обнимает, ерошит мне волосы и ускользает в свою комнату. Вот черт, теперь осталось только позвонить Юре и…. Почему мне не досталась обычная мама советского образца? Единственное, что расстраивало мою маму, это ложь. Достаю из кармана мобильный, нахожу нужный номер, и набираю его на городском. Трубку берут сразу же. -Да? - Привет. - Привет, - эхом раздается в ответ, и Юра замолкает, не зная, что сказать еще. - Я тебе поход в МакДак должен, вот решил вернуть долг. Алкиппа Артей пьет коньяк, не закусывая, Аспасия, слегка покачивая ногой, сидит на подоконнике, размышляя. Сулис стоит перед зеркалом, чуть меняя маску, пытаясь добиться для себя одновременно нормального лица, и оставить достаточно шрамов, чтобы её история про пластическую операцию звучала правдоподобно. - Сулис, я старше твоего учителя, и, думаю, проще всего будет, если я попытаюсь и в самом деле его тебе восстановить. Думаю, шесть-семь сеансов и тебя можно вполне выдавать за достижение современной медицины. Да и постепенные, поэтапные изменения будут выглядеть правдоподобнее, - Аспасия встает, и наливает себе коньяк. – Ладно, Алкиппа, можешь попробовать еще раз, но учти, у тебя максимум десять попыток. - Так нечестно, я, между прочим, ставил на двадцатую! – возмущается молчавший до этого момента Артей. – А ты как раз на десятую. - Ты, Сул, на какую ставила? Моя ученица оборачивается, и в этот момент раздается телефонный звонок. - Вторую, - беззвучно, одними губами шепчет Сулис, пока я поднимаю трубку. -Да? - Привет. - Привет. - Я тебе поход в МакДак должен, вот решил вернуть долг. - Когда? - Завтра в шесть, устроит? - Утра или вечера? – уточняю, и раздается долгожданный смех. - Вот лично для тебя – утра. - Хорошо, я за тобой заеду. - Ну… Пока, до шести утра. - До встречи. Кладу трубку, и древнейшие тут же достают из карманов по одному доллару, а сияющая Сулис забирает свой выигрыш.