Начало жизни

Лешка Девчонки пьют мартини, весело переговариваясь, смеясь без причины. Мой бывший препод курит на балконе, и я выхожу к нему. Странно, непривычно и неудобно общаться с ним на равных, обращаться к нему на «ты». - Извини, если бы я знал, что Сашка подружилась с твоей сестрой, я бы предупредил тебя. - Да ничего! Она у тебя замечательная. Юрий Сергеевич начинает смеяться, я непонимающе смотрю на него, но ему все равно, он не может успокоиться. - Юрий, с тобой все нормально? - Нет, - наконец успокаивается, и мгновенно становится очень серьезным. - Давно уже не в порядке. Слишком давно. Хмурюсь, профессор единственный, кто ничего не пил, а ведет себя более странно, чем мы втроем. Отодвигаюсь на шаг, мне кажется, что от него веет безумием, и оно почти осязаемо. - Испугал? Извини, меньше всего я хотел тебя пугать. Приближается, нависает, слишком близко, это почти неприлично и как-то неудобно. Пытаюсь заговорить: - Я понимаю то, что произошло с Сашей, не могло оставить тебя равнодушным. - Почему? Вполне могло. Меня очень многие вещи оставляют равнодушным. Да и на людей, в основной их массе, мне плевать, - говорит, наклоняясь так близко, что я чувствую его дыхание на своей коже. Я чувствую, что профессор, словно из последних сил сдерживается, словно пытается не сказать, не сделать ничего лишнего. - Юр, нам пора, не находишь? Уже почти час ночи, а Аурес не гуленая, - Саша стоит в дверях, и он отстраняется, скомкано извиняется и выходит, чуть задев сестру плечом. Она хмурится, я слышу, как Юрий зовет её из глубины квартиры, и она решается, быстро шепчет: - Извини его, просто мы рано потеряли отца, а мама погибла у него на глазах, и он в этом винит себя. Думает, мог спасти нас обеих. Да и старший брат, у которого на попечении мы оказались, был садистом, мягко говоря. Ты первый человек из всех, кого он встречал за эти годы, которого он бы хотел впустить в нашу жизнь. Это пугает, по себе знаю. Ладно, извини, я не должна была грузить тебя нашими проблемами. Она уходит, оставляя меня на балконе одного. Я слышу, как они прощаются с Ксю, и понимаю, что теперь я оказался странно-вовлеченным в то, что творится в маленьком мирке двух глубоко изувеченных людей. Словно мой привычный и удобный мир померк, показав мне другую, уродливо-горькую реальность. Ксю влетела на балкон, злая, растрепанная, влепила мне пощечину, и вышла, ни слова не говоря. Выбегаю за ней, хватаю за тонкое запястье: - За что? Чуть встряхиваю, заставляя говорить: - Чем ты её расстроил? Что, не мог удержаться, не прокомментировать её внешность? - Дура! Захожу в свою комнату, громко хлопнув дверью. Лето приносит тепло и долгожданный отдых. Универ, со всеми проблемами, остается где-то позади. Почти весь, только Саша и её странный братец не выходят из головы. Она иногда звонит на городской, и я слышу её голос, вежливо просящий позвать Ксю. В середине июля звонки прекращаются, и, спустя пару недель я не выдерживаю, спрашиваю у сестры, куда делась её подруга. - Сашка? Она уехала в Лондон, у неё там серия пластических операций. Вернется только в октябре. Мы иногда по скайпу общаемся. Это так здорово, она очень ждала этого дня и теперь, наконец, сможет жить более полноценной жизнью. Только вот мне без неё одиноко. Обнимаю Ксю, утешая. Странно, но мысль о том, что Юрий весь остаток лета будет сидеть дома один, и даже на работу ему не надо, не дает покоя. Сдаюсь и, тайком, пока сестра была в ванной, переписываю из её телефона домашний Саши. Еще пару дней уходит на то, чтобы решиться позвонить. Выхожу на улицу, и набираю номер, слушаю гудки, уже почти решаюсь положить трубку, когда мне отвечают: - Да? - Здравствуйте, Юрий. Это Скворцов, - замолкаю, не зная, что говорить дальше. - А... Привет! И можно на «ты». Как-никак ты больше уже не мой студент. Как лето проводишь? Отвечаю что-то невпопад, и спрашиваю, решившись: - Может, ты хочешь, со мной встретиться? - Это свидание? Ой… Я даже не знаю, - затем сменяет тон с шутливого на серьезный и добавляет: – С удовольствием, можем сегодня, если ты не занят. - Да нет, не занят. - Отлично, я заеду за тобой через час. Кладет трубку, не давая мне возразить. С сомнением смотрю на дверь подъезда, лифт опять сломан, и я решаюсь подождать его во дворе. Как-то странно ждать для дружеской встречи собственного профессора. Брожу по двору, убивая время, затем, от нечего делать, сажусь в пустующие качели и начинаю раскачиваться. Далеко не сразу замечаю, что соседние качели оказываются занятыми тем, кого я ждал. Раскачиваюсь сильнее и спрыгиваю, приземляюсь на ноги, и поворачиваюсь к преподу. Он следует моему примеру, допрыгивая практически до меня. Улыбается, щурясь на солнце, и кажется мне практически моим ровесником. Вся неловкость, возникшая при телефонном разговоре - испаряется. - Привет, ну что, поехали? - Привет. Угу, а куда?- спрашиваю и вижу насмешливые искорки в зеленых глазах. - Там увидишь. В старой девятке заднее сидение оказывается занятым: там растянулась забавная французская бульдожка. Едва я успеваю сесть на переднее, как собака, похрюкивая, лезет ко мне, облизывая лицо и волосы, изо всех сил виляя попой. - Аурес, спокойно, ну успокойся девочка, тихо. Бульдожке пофиг, она счастлива, словно скучала по мне пару сотен лет. Юра виновато улыбается, наклоняется и достает из бардачка пачку влажных салфеток. - Извини, Алексей, но ты ей очень нравишься. Держи. Это тебе понадобится, когда она отстанет, если конечно отстанет. Жирненькая пыхтящая тушка, неостановимая в своем порыве менялюбия, протискивается между сиденьями и занимает мои колени, устроившись мордочкой ко мне, чтобы было удобнее вылизывать. Я глажу её, зарываясь пальцами в складочки. Юрий заводит машину, и мы выезжаем из двора. Я с сомнением смотрю на огромную лошадь, кобыла с тем же чувством смотрит на меня. Аурес, хрипя, носится за голубями, Юрий, как влитой, сидит в седле своего коня, и уговаривает: - Да не бойся ты, она спокойная, старая и послушная. Ты же мужчина, в конце концов. Решаюсь, и при помощи тренера взбираюсь в седло. Едва я оказываюсь верхом, конь Юрия трогается, и моя лошадь послушно плетется за ним вслед. Собака бросает свое развлечение, и, забежав чуть вперед, носится по тропинке. Мы едем медленно, переговариваясь, мне неудобно и непривычно, а Юрий, словно с детства привык к верховой езде. - И часто ты так развлекаешься? - В последнее время – нет. А раньше каждый день ездил. Он стал другим, даже у Ксюшки на Дне Рождения он был напряженным, словно чего-то боялся, а сейчас он расслаблен, и кажется, словно мы знакомы не один год. Мне становится легко с ним, даже молчание, изредка повисающее между нами, не напрягает. Меня с трудом стаскивают с лошади после часовой прогулки. Юрий же спрыгивает сам и, как ни в чем не бывало, спрашивает: - Не знаю как ты, а я голоден. Может, съездим, пообедаем? - Нас с собакой никуда не пустят, - чуть смутившись, я отворачиваюсь. – Да и все карманные деньги я отдал за прокат лошади. - Да ладно, я заплачу. Мы можем что-нибудь заказать в МакДрайве. - Не стоит… - Ну, пожалуйста, я очень не хочу домой, - Юрий смотрит на меня, словно ребенок, и я сдаюсь, киваю.