Немой Камминг

Тот, кого ты любишь, это сон. Тот, единственный, который снится, когда ты не закрываешь глаза. Который нежно обволакивает тебя дремой тепла и уюта, мягко качая на руках бытия. Который нежно выдыхает в твои волосы смех звезд, разлетающийся яркими осколками счастья на ветру, оседая на твоих губах. Тот, который меняя мир, однажды становится им, только твоим... Кэрол зашла в дом тихо. Осторожно прикрыв за собой дверь, она замерла, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из гостиной. Кажется, в доме были гости. Наверняка, это очередной мамин клиент. Других людей в доме обычно не появлялось. Грэйс была самой обычной женщиной, довольно милой и общительной. Но это был лишь образ, созданный для работы, ориентированный на клиентов. На самом деле она была диким интровертом, из той категории людей, которые ощущают всепоглощающий дискомфорт, если в доме долго находятся посторонние люди. Подруг у неё и вовсе никогда не было. Знакомых – куча, близких – никого. Она поддерживала эти многочисленные связи, в городке и за его пределами, исключительно для работы. Но чтобы часами с кем-то болтать по телефону о всякой ерунде или посидеть на выходных с бокалом вина, обсудив прошедшую неделю и насущные проблемы – никогда. Кэрол много раз задумывалась над тем, почему её мама такая: на это были какие-то причины, возможно, таинственная история, которой Грэйс в жизни не поделится с ней, или же она родилась вот такой – оставалось загадкой. Может быть, поэтому ей, Кэрол, так тяжело находить общий язык с людьми, она попросту не научилась этому, как другие, от своих родителей. И доверия, которое обычно существует между матерью и дочерью, у них и вовсе не было. Кэрол не знала, что такое плакаться в плечо маме, как рассказать ей о своих проблемах и увидеть теплоту и понимание в глазах, как выплеснуть всю боль и увидеть, что тебя поддерживают, как стыдливо пробормотать о проступках и понять, что тебя не осуждают. Наверное, все дело было в детстве Грэйс. Кэрол знала, что мама рано осталась сиротой, и поэтому осуждать её за то, что она стала такой, язык не поднимался. Её оставалось только понять. Именно поэтому сейчас Кэрол нужно быть максимально осторожной и внимательной. Постараться следить за всем вокруг, не упуская ни малейшей детали, ни малейшей перемены в настроении матери. Она пока не обдумывала то, как сообщить ей о том, что она, кажется, приняла окончательно решение. Решение, которое не подлежит её оспариванию или критике, потому что она, Кэрол Картер, так решила. Потому что это её судьба и её жизнь. И Грэйс не сможет исправить через неё свои ошибки молодости. Но пока что нужно было молчать. Максимально долго тянуть время, хотя бы до выпускного вечера. До того момента, когда до отъезда останутся считанные дни. Чтобы Грэйс не смогла ничего предпринять. А она будет пытаться, в этом Кэрол не сомневалась. Она костьми ляжет, но сделает все, для того, чтобы её дочь уехала в колледж. Сначала попытается поговорить, затем настоять, после утроит истерику, в конце концов, силой заставит её уехать из города. Переживать все это не хотелось, но иного выбора жизнь не оставляла. Ей нужно было бороться за свое счастье. Скинув куртку и сделав два шага вперед, Кэрол услышала приглушенные голоса. Ну конечно же! Миссис Ли, поправляя огромные очки в металлической оправе, сидела на диване с маленькой кружкой в руках и делала матери заказ: - Я бы хотела, - она откашлялась и скрипучий старушечий голос стал более четким, - чтобы это были такие крошечные кексики, безусловно, шоколадные с розовой помадкой сверху, помнишь, которые ты делала Джинни на Рождество? Боже, Грэйс они были великолепны! Просто таяли во рту! - Так, мне нужно количество записать. - Тридцать штук… нет! Давай сорок. Я вчера разговаривала с сестрой и, может быть, она и её муж, о, славный и добрый Пит, приедут к нам погостить. Знаешь, я так люблю эти редкие праздничные визиты. У Пита невероятное чувство юмора. Только над его шутками в свои семьдесят я до сих пор не устала смеяться! - Что еще? Тон у Грэйс был будничный. Становилось понятно, что ей неприятен визит старушки. Но работа заставляла женщину вымученно улыбаться. - Ну и я подумала, что, может быть, тот пирог, с разным джемом. - Да, я записала. - Только клубничный не клади. У Бони на него аллергия. Он покрывается этими мерзкими пятнами, кажется, даже от запаха клубники, - она хрипло засмеялась. - В прошлый раз он оттяпал себе самый большой кусок торта и съел его за минуту, клянусь! Нам тогда пришлось везти его в больницу. Там его доктор сделал какой-то гормональный укол. Я думаю, что он врал, ведь гормоны не колют при аллергиях, верно? - Не имею ни малейшего понятия. - Грэйс снова криво улыбнулась и, видимо, не желая продолжать беседу о каком-то мужике с пятнами по телу, направила свой взгляд на окно. - Про пирог записала. - Здравствуйте, - Кэрол возникла на пороге и еле сдержала улыбку, видя в рабочем блокноте матери всего лишь три строчки. Это означало, что старушка Ли будет сидеть у них еще часа два, вставляя комментарии к каждому заказу. А их будет много, по мелочам эта леди не приходила. - Как дела, милая? - Грэйс устало посмотрела на дочь. - Нашла нужный материал? - Нет, - Кэрол тут же вошла в роль угнетенной учебными проблемами девушки и опустила голову. - Завтра буду сидеть в школьной библиотеке, что поделаешь… - А вот и ты пришла! - Миссис Ли привстала на кресле, оставляя кружку с чаем на тумбе. - Уже вернулась из больницы? - Больницы? - Грэйс нахмурилась и посмотрела на дочь. - Больницы? - Кэрол удивленно подняла брови. - Какой больницы? - Ну как же, - старушка развела руками, - я тебя сегодня там видела. - Понятия не имею, о чем вы, - Кэрол, почесав висок, многозначительно посмотрела на мать. - В больнице много людей, наверное, вы что-то перепутали или не разглядели. - Не может быть, но я же… - Кстати, - Кэрол перебила ее, - вы слышали, что в пиццерии все окна повыбивали? - Ой! - Миссис Ли оживилась. - Это отдельная история, вы слышали, Грэйс? - По правде говоря, нет. - Сейчас я вам расскажу. Довольно улыбнувшись, Кэрол развернулась и пошла на кухню в надежде перекусить бутербродом. Отрезав кусок ветчины, она положила его на ломоть хлеба и тут же откусила, ощущая, как в животе заурчало. Она не ела с самого утра и сейчас желудок требовал еды. Много еды. Открыв холодильник, Кэрол вытащила банку соленых огурцов, пачку сыра, упаковку оливок с лимоном и арахисовую пасту, думая, с чего ей стоит начать. Хотелось всего и сразу, словно её организм после трехнедельного голодания очнулся и начал требовать как можно больше калорий. Нарезав еще несколько ломтиков хлеба, она вновь заглянула в холодильник и, увидев на нижней полке контейнер с пастой, поняла, что мама уже приготовила обед. Возиться с едой не хотелось, поэтому Кэрол кинула на хлеб несколько кусков сыра и, налив в кружку молока, принялась поглощать обед. - Опять сухомятку ешь? Грэйс возникла на кухне, когда Кэрол дожевывала бутерброд. - Прости, мам, больше ничего не нашла. - А на плите куриный суп? А паста в холодильнике? Милая, потом будут проблемы с животом. Мне, поверь, страшно отпускать тебя в колледж с таким несерьезным подходом к собственному здоровью! - Почему старушка Ли ушла так быстро? Я думала, что она пробудет у тебя как минимум часа два. - Ох, - Грэйс кинула блокнот на стол, - она вспомнила, что у неё сегодня партия в шахматы. Придет завтра, дозаказ делать. - Во сколько? Это я для того, чтобы из дома уйти. - Не смешно. Луче бы помогла мне, если делать нечего. Так что там с библиотекой? - Нормально, - Кэрол открыла банку огурцов. - Правда, я не нашла кое-каких материалов для исследовательской работы. Завтра в школьную схожу. - Если нужна какая-то книга и не можешь найти, то говори мне. Закажем, если что, почтой. - Хорошо, мама. Спасибо. - Ты занимаешься с мистером Доллерманом? - Откровенно говоря, нет. Но это не из-за того, что я не хочу. Просто в этом нет смысла. То, что он мог мне дать – уже давно дал. Остальное я сама в состоянии подтянуть. - Ох, милая, - Грэйс села за стол и посмотрела в окно на заснеженную лужайку, - я так переживаю. Просто места себе не нахожу. Когда же уже этот ответ придет. Это все так долго тянется. Я почти что каждый день слышу, что знакомым приходят ответы. А у тебя тишина. Даже если бы он был отрицательным, почему они молчат? - Когда придет, тогда придет, - Кэрол безразлично пожала плечами. - Не о чем переживать. - Удивляюсь твоему равнодушию. - Я просто не вижу смысла в волнении. А у тебя, между прочим, слишком много заказов, вот о чем стоит переживать. - Да, что есть, то есть, - женщина схватила блокнот и, облизнув палец, принялась листать страницы. - На четырнадцатое февраля пять заказов. Будешь мне помогать? - Это обязательно? - Обжалованию не подлежит. - Грэйс улыбнулась. Она всегда говорила эти слова с легкой улыбкой на лице. - Ты же понимаешь, праздник… - День всех влюбленных. Знаю. - Ну, не нам его с тобой праздновать. Так что будем работать. - Ну, может быть, когда-то ты найдешь себе достойного… - Не говори, - она брезгливо взмахнула руками, словно отгоняя кого-то от себя, - мне одной хорошо. - Неужели… Кэрол вздохнула, прежде чем продолжить фразу. Она боялась вызвать у мамы приступ раздражения. - Неужели у тебя никого не было после отца? - Может, и были, - Грэйс облизнула губы и направила взгляд в сторону. - Только я их не помню. - Разве так бывает? - Так обычно и бывает, милая. - Почему ты до сих пор одна? - Мисс Картер, - женщина, ехидно сощурив глаза, улыбнулась, - шагом марш в свою комнату! К вечеру жду вас на кухне. - Для каких целей? - Все стандартно – кексы, пончики и пироги. Ничего нового. Кэрол вышла из кухни, думая о том, что когда-нибудь они поговорят с матерью на эту тему. Когда-нибудь Грэйс будет откровенна. И тогда она ей все расскажет. Зайдя в комнату, она закрыла дверь на замок, осмотрелась по сторонам и только тогда, открыв шкафчик, достала бежевый конверт. Посмотрев на него, она отогнула распечатанный уголок и выудила аккуратно сложенный лист бумаги. Ответ из колледжа пришел сегодня утром. Кэрол только и успела распечатать его, прежде чем Грэйс срочно послала её в магазин. Потом она встретила Мэрла, потом бежала домой, чтобы сообщить матери о походе в библиотеку, а затем неслась, как ненормальная, к Дэрилу. И сейчас, раскрыв огромный лист, она водила взглядом по строчкам, и не знала, плакать ей или смеяться. Ответ был положительный. И это несказанно радовало Кэрол. Когда-то, кажется, в прошлой жизни, она бы бегала по дому и визжала о своем счастье так, чтобы услышал весь Камминг. Но сейчас это уже не имело никакого значения.