Немой Камминг

Опасное дело — к кому-то привязываться. С сума сойти, до чего от этого бывает больно. Больно от одного лишь страха потерять. Кэрол проснулась от сильного толчка в бок. С трудом разлепив тяжелые веки, она увидела перед носом белобрысую макушку со скомканными прядями волос. Резкий приступ головной боли, сжавший туго соображающий мозг, заставил вновь закрыть глаза и поморщиться. Было ощущение, что по вискам настучали кимвалом, по затылку — кулаками, а на темечко уронили двухсоткилограммовый булыжник. Господи, да она бы сейчас полжизни отдала за таблетку аспирина и стакан холодной воды. Сухое горло противно засаднило. Она откашлялась и вновь зажмурилась, ощущая, как головная боль усилилась. — Черт… Кэрол тихо выругалась. Все тело было слабым. Ей стоило больших усилий встать с дивана. — Моя голова, — прошипела Андреа и, приложив ладони к вискам, захныкала. — А ты чего ждала? — Кэрол, сморщив нос, ткнула её рукой в бок. — Вставай! Сегодня четверг, вообще-то. — Бли-и-ин… — Мне пора идти. — Боже, не кричи. — Вообще-то, я говорю обычно. — Тогда говори шепотом! — Харрисон, вставай немедленно. — Куда ты так торопишься? — А ты хочешь прогулять учебу? — Еще как хочу. — Но… — Но не буду, — Андреа встала с дивана, растирая виски. — Боже, каждая клеточка ноет. Может, прогуляем? — Сама решай. — Я должна была прийти домой еще вчера. Мои, наверное, уже сидят в полиции. — Тогда иди и скажи им, что с тобой все в порядке. — Пожалуй, ты права, — Андреа достала из сумочки расческу и принялась водить ею по спутавшимся волосам. — А ты в школу? — Навряд ли. — Ну надо же. Прогуливаешь? — Отстань. — Вчера ты была более дружелюбной. — Вчера я была просто пьяной. — Слушай, — блондинка кинула расческу в сумку и, достав маленькое зеркало, принялась рассматривать свое отражение, — ну я же не виновата, что у Диксона проблемы. — При чем тут это? — Я про твое настроение. — Послушай, — Кэрол сделала несколько глотков воды из бутылки и поморщилась от спазма в желудке. — Если можешь, говори поменьше. Башка трещит. — Первое похмелье, — мечтательно протянула Андреа. — Это так мило. — Заткнись. — Общение с Диксоном не идет тебе на пользу. — Тебя забыла спросить. — Слушай, — она кинула зеркальце в сумку, — хотела попросить тебя. Давай это… ну, никому говорить не будем о том, что сегодня тут… Кэрол закатила глаза: — Боишься, авторитет пострадает? — Не то чтобы… Просто не хотелось бы, чтобы кто-то узнал. Слухи поползут. До родителей дойдёт, что я пью… — А раньше до них никаких слухов не доходило? Или ты примерная дочка? — Ну, — Андреа повела плечами и облизала пухлые губы, — одно дело слухи о моей связи с Блейком, родители даже не против были. Другое — ты. Не обижайся, ты вроде неплохая девчонка. Но зря ты с Диксоном связалась. Его имя — это чума для этого города. — Как страшно — чума в покрытом дерьмом городке. — И тем не менее. — Вы ничего о нем не знаете. Вы просто ни-че-го не знаете. Стадо слепых ослов не могут отличить хорошее от плохого. — Может быть, — блондинка поправила кофту, застегивая крошечные пуговицы до шеи, — ты и права. Только твоя правда никому не нужна. Эту семейку все ненавидят. И, если бы была возможность — избавились бы, не задумываясь. От всех троих. Навсегда. Ты очень глупо распоряжаешься своей жизнью, если связалась с ним. Я понимаю, что на большее ты, быть может, и не рассчитывала. Но не всем же быть красивыми и привлекательными. Не всем заводить семьи. Ты могла бы уйти в науку, умная же. — Какая же ты тупая. — Грубиянка, — вскрикнула Андреа, — я тебе помочь хочу! Сама подумай, что тебя с ним ждет? Ну? Дом возле бензозаправки? Нищенская зарплата и трое голодных ртов? А каждый вечер запах перегара и пивной живот, который будет наваливаться на тебя и трахать, кончая через минуту? Фингал под глазом раз в неделю и вывихнутое плечо раз в полгода? Неужели ты не видишь, как закончишь, если останешься с ним? Ты срастешься с этим гнилым городом, станешь его неотъемлемой частью, наравне с жирным Бобом, стариком Дюком или старшим Диксоном. И никуда не вырвешься, и ничего не увидишь, кроме своей хилой лачуги с отключенным за неуплату электричеством на краю леса. Кэрол молчала, буравя взглядом дальний угол. — Похоже, мимо, — Андреа цокнула языком. — Какая же ты дура. — Ты просто ничего не понимаешь, — выдавила из себя Кэрол. — И не объяснишь. — А, да, — Харрисон встала с дивана, застегивая ремень на джинсах, — ты его, типа, любишь. Потому что я больше не вижу ни единой причины, чтобы такая, как ты, встречалась с таким, как он. Но, мне кажется, можно один раз в жизни побыть разумной, ради самой же себя. Все эти бабочки в животе потом пройдут, и ты увидишь вокруг ту самую серую реальность, которую я тебе уже описала. Только будет поздно, а правда будет настолько горькой, что ты либо впадешь в депрессию, либо сопьешься к чертям собачьим от неизбежности. От того, что будешь ненавидеть каждый сантиметр этого захолустья, каждый жест своего бывшелюбимого мужа и видеть его в своих детях. В их глазах, запахе и поступках. Но будет уже поздно. И ты будешь прощать — синяки на теле, измены со шлюхами, попойки с дружками. Потому что выхода у тебя уже не будет. Ты хочешь такой жизни — тогда иди и пытайся вытащить своего дружка из тюряги. — Он в госпитале. — Не важно. То, что он окажется в тюрьме — был вопрос времени. И, если не сейчас, то через пару лет. Не обижайся, — Андреа вздохнула, — но это правда. Вали из этого города — это мой тебе совет. С твоими мозгами ты не пропадешь. Здесь ты просто загнешься. — Слушай, — Кэрол глубоко вдохнула и проглотила порцию ругательств, которые рвались наружу. — Ты не могла бы побыстрее приводить себя в порядок? У меня куча дел. — Я уже ухожу. Прости за откровенность, — уже возле двери она обернулась и посмотрела на Кэрол. — Ни один парень не стоит того, чтобы жертвовать ради него своей жизнью. — Много ты в парнях понимаешь, — Кэрол вздохнула и села на диван. — Один псих, другой бабник. — Они все в таком возрасте психи и бабники, — с умным видом изрекла блондинка. — Только это пройдет. А вот наследственность — это то, что навсегда останется с человеком. Ни вылечить, ни отрубить, ни забыть со временем. Он закончит точно так же, как и его папаша. И твое счастье — если ты одумаешься и к этому моменту будешь строить свою жизнь. Не в этом месте и не с этим человеком. Кэрол промолчала. Андреа открыла дверь и вышла на улицу, оставляя её в полном одиночестве. Хариссон сумела изрядно испортить и без того отвратительное настроение. Мало того, что голова и так раскалывалась от похмелья и свалившихся проблем, так еще и эта незваная гостья подкинула пищу для размышлений. И зачем она только вчера её сюда пустила? Пускай бы и дальше слонялась по городу. Зато сейчас никаких сомнений в душе не было бы. То, что сказала Андреа, бред. Конечно же, бред. Сейчас необходимо было взять себя в руки. Просто не позволять чувствам проявлять себя. Никаких истерик, никакой паники. Только четкие слаженные действия строго по плану. Сейчас она не могла быть слабой. Слушать какую-то девчонку и её размышления о жизни было бы глупо. Тогда почему Кэрол никак не могла выкинуть её слова из головы? Она говорила так четко и слаженно, будто написала эту речь заранее. Неужели для неё все так очевидно? Нет. Андреа просто дура. Наглая, избалованная девица, у которой в голове, кроме финансового благосостояния, ничего нет. Пустышка. Сейчас у Кэрол было не так много времени, чтобы думать об этом. Сцепив копну рыжих волос толстой резинкой, она встала с дивана, шумно выдохнула и, схватив сумку с пола, вышла из магазина.