Полуночные рассказы

Садись. Присаживайся поудобнее. Заглядывая вперёд, скажу, что я помню множество мелких деталей, но даже не помню имени. И лица. Очертаний. Это даже забавно в какой-то степени, своеобразная ирония судьбы. Жизнь без прошлого, конечно, неплоха, но она неполноценна. Я надеюсь, что вскоре это пройдёт... Я немного отвлеклась. Мой отец постоянно повторял одну фразу: «Будет свет». Я никогда этого не замечала до тех пор пока... Впрочем, пожалуй начну с другого. «Меня обижали в школе», — тебе знакомо это клише? Так вот, я тоже была ходячим клише в школе. Я была той, кто обижал. Смешно. Я знаю. Многие люди казались мне неправильными. Я считала, что помогу им встать на истинный путь, я делала это даже в какой-то мере неосознанно. Как я попала в высшие круги? Я была чемпионкой штата по теннису. Сейчас я даже не помню, как держать ракетку. Меня любили. И моя идеальность способствовала тому, что я не понимала многих и стремилась сделать идеальными и их тоже. Мои родители были владельцами довольно крупной компании по продаже и установке кондиционеров, так что я не была обделена деньгами. А потом моя мама умерла. Я не помню её имени, её ласки и запаха, её взгляда, её выражений лица, объятий. Я не помню ничего. Я помню боль. Я помню, как содрогалась в рыданиях, впадала в панику, смеялась, как сумасшедшая. Оплакивала. И не помню кого. Это ли не ирония судьбы? Мой отец приходил в себя недолго. Возможно, он знал о таком исходе. Возможно, она была больна. Я не могу точно сказать. Папа был цел, а через неделю уже улыбался. Но проблема в том, что бизнесмен из него был никакой, поэтому медленно но верно компания угасала. Он успел её продать до полного краха. Когда спустя два месяца после смерти мамы я пришла на её могилу, он впервые сказал мне: «Сидни. Не убивайся. Это не конец пути. Ещё будет свет, малютка. Будет свет». Я взбесилась, но не подала виду. Не то место, чтобы выходить из себя. Мы переехали. Сняли квартиру. Я устроила гаражную распродажу и продала половину своей одежды. Папа устроился на новую работу, где получал зарплату примерно в шесть с половиной раз меньше, чем прежде. Оказывается, он не получил образования, оттого ему и было трудно. Но он всё ещё был уверен, что свет будет. Даже когда у нас отключали электричество за неуплату и все лампочки погасали. Я пыталась объяснить ему, что позитивный настрой не прокормит нас. Если он видит стакан наполовину полным, это не значит, что я хочу быть наполовину сытой. Внезапно я подружилась в школе со многими людьми, которых прежде пыталась направить. У них всех произошло какое-то горе. Я поняла, что это не они какие-то не такие, а я, это просто я недоразвита. Знаешь, у меня в голове будто что-то щелкнуло. Эта простая истина была такой недосягаемой всё это время! Я до сих пор удивлена. Папа стал звать меня Сидниреллой*. И всерьёз думал, что это очень остроумно. Ну, знаешь, он надеялся, что я найду своего прекрасного принца и вылезу таким образом из болота, в которое он меня втянул. Принца... Я тогда накричала на него. Сказала, что мне не нужен какой-то глупый принц, что я сама справлюсь и вытащу нас обоих. Мне тогда было уже пятнадцать. Потом папина Сиднирелла порвала связки на тренировке, таким образом перечеркнув шанс поступить в колледж как спортсменка. Не справилась. Не вытащила. Плакала, случайно выбила дверь с петель от ярости. Все мои мечты разрушились наиглупейшим образом. Как можно было порвать связки?! «Сидни, ты сходишь с ума. Не стоит. Ты потеряна, но свет ещё будет. Будет свет, Сидни!» Я, к своему удивлению, согласилась. Я устала бороться. Я хотела, чтобы всё было хорошо. Я хотела, чтобы свет где-то впереди был. С тех пор он перестал звать меня Сидниреллой. Ты знаешь, что было дальше. Похищение. Опыты. Монстры. Освобождение. И... я думаю, это глупо, но именно два слова «будет свет» вбились в мою память, слились с разумом. Они двигали меня вперёд, пусть я и не замечала этого. Когда меня освободили, когда я вышла на поверхность и увидела солнце, первой моей мыслью было: «Будет свет? Нет. Свет уже здесь». Свет уже здесь. Свет впереди. Свет повсюду. И теперь, когда я ясно вижу свой путь, я могу двигаться дальше.