Зима за окном

Я возвращался из мастерской, бежал изо всех сил, в кармане, зажатые в ладони, две серебряные монетки – мой первый заработок. Даже не успеваю сообразить, только останавливаюсь, когда откуда-то с боку раздается испуганное лошадиной ржание. Конь встает на дыбы, останавливаясь едва ли в полуметре от меня. - Опять ты? – всадник, успокоив скакуна, зло смотрит на меня. - Отребье, когда же ты ходить нормально научишься? Кнут свистит над ухом, на мгновение мне кажется, что он промахнулся, но спину обжигает, сгибаюсь пополам, чувствуя, как кровь течет вниз по спине. - С дороги, придурок. Следующие дня два провожу в постели, лежа на животе. Фарэй три раза в день смазывает глубокую, почти до костей полоску, оставленную этим уродом, мазью. Постепенно боль уходит, и я начинаю вставать, даже ходить. Только на спине спать, еще долго не получится. На первом этаже слышны голоса, тихие, спорящие о чем-то. Я слышу свое имя и, влекомый любопытством, спускаюсь, присев на ступеньки в самом верху лестницы, рядом с мальчишками, рассматриваю спорящих. Хозяева дома, мастер Коджо и еще один, незнакомый мне мужчина. Высокий, с выправкой воина, еще не старый, но словно уставший. - Андрэ с вами не пойдет, если сам того не захочет. - Не Андрэ, Салиай, моего сына зовут так. Хм… Он слабо напоминает шлюху, скорее воина. - Вы ему никто, он не носит татуировку с вашим гербом. Зачем вам бастард? Если бы Андрэ захотел, он бы остался с вами, - впервые вижу Таонга злым. - Салиай не бастард, и никогда им не был. Знаете, он не решал, как ему жить. Мой супруг, пусть земля будет к нему милосердна, сбежал, прихватив нашего двухлетнего сына. - И вы его столько времени искали? А муж сбежал не из-за вашего вспыльчивого ли характера? - Да, искал. Везде, и в Аравии и за её пределами. Мой муж сбежал с любовником, с бывшим слугой. Я так понимаю, в какой-то момент у них закончились деньги, украденные у меня. Но я даже в страшном сне не мог представить, ЧЕМ он решит зарабатывать. Вы сами видите, мальчик даже имени своего не помнит. За столько лет татуировка с гербом моего рода стерлась, её заменила другая, - с горечью признает мужчина. – Если бы он не заболел и не обратился в Храм, я вообще бы его не нашел. Рассматриваю своего предполагаемого отца, пытаясь найти сходство, и понимаю, что не нахожу. Он выше меня сантиметров на двадцать, широкие плечи, мускулистые руки, светло-русые, с проседью, волосы, темные, почти черные глаза, породистое, аристократическое лицо. Видать, я пошел в шлюху. - Когда ученик понял, что в маленьком бродяжке течет аристократическая кровь, было уже поздно. Я и мои люди обыскали всю площадь. Я благодарен вам и вашему мужу за заботу о нем. Вам, мастер Коджо, за то, что заметив как он, инстинктивно, раз за разом, вырезает наш герб, вы принесли мне его волос, позволив подтвердить – он мой сын. Вам придется отпустить его со мной, ему до совершеннолетия еще два года. Поверьте, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы он остался со мной. В конце концов, именно я родил его и должен о нем заботится. Он? Родил? Мой разум отказался представлять эту махину беременным. Интересно, откуда у меня отец-аристократ? Отец-шлюха – согласен, но дворянин откуда? Моя мать в том мире была всего лишь обычным директором школы. Встаю и спускаюсь по лестнице, пока никто не подрался. Мой «папаша» не кинулся ко мне на шею, не обнял. Мы просто неловко замерли: я напротив абсолютно чужого человека и он рядом с тем, кого представлял себе маленьким, двухлетним. Его лицо не выражает радости, только боль, жалость и даже каплю презрения. - Посмотрели? Не устраиваю? Ну и валите отсюда, - странно, но мне почему-то горько. Он кладет ладонь мне на плечо, несмело, словно я его укушу. Рука ложится на рану, но я сдерживаюсь, просто в упор смотрю на него. Сжимает пальцы, тянет к себе, вскрикиваю, отдергивает ладонь, с ужасом замечая кровь на рубашке. - Какого… - резко оборачивается к Таонга. - Это не они. Просто я помешал какому-то высокородному придурку проехать, вот он и наказал. Мужчина понимает все, что я вкладываю в эту фразу, из него словно выдернули железный штырь. Вся выправка исчезает, он сутулится, и за мгновение становится старше на целую жизнь: - Я подожду тебя на улице. У тебя есть час, чтобы собраться и попрощаться. Мне становится его жаль, но дверь за ним уже закрылась. Он стоит возле калитки, курит, впервые я вижу, как кто-то курит в этом мире. Я уже знаю, что найдя меня, он потерял больше, чем обрел. До этого дня он мечтал встретить своего сына, того, кого видел множество лет назад. А теперь вместо этой надежды получил меня – чужого, несчастного, колючего, отстраненного. - Прости. Я просто тебя не знаю, а они уже мне дороги. - Ты сможешь приходить в гости. - Я хочу тут жить. - Прости, но я не могу потерять тебя второй раз. Вглядываюсь в его лицо, задрав голову. Аристократ, знать? Нет, просто несчастный, измотанный человек, я видел таких много раз, даже в зеркале, и впервые могу это исправить, кажется. - Начнем с начала? - протягиваю ладонь. – Андрэ, или вернее Салиай. Пожимает мою руку, легко, словно я хрустальный. - Вереса. Подождем пару минут? Я послал за паланкином, не хочу, чтобы ты шел пешком. - Подождем, - миролюбиво соглашаюсь, опираюсь целым плечом о забор. - Сильно болит? - Уже не так. - Позволишь? – осторожные прохладные пальцы забираются под рубашку, забирая боль, залечивая рану. - Ты маг? – от удивления перехожу на «ты». - Да. Я глава Школы боевой магии. Начинаю смеяться, понимая, что оба мира, в которых мне довелось пожить, переплетены гораздо сильнее, чем я думал. - Все в порядке? – ошарашенный тон. - Извините. - Не надо, пожалуйста.