The sun and clouds

      Джебом протягивает в руки Енджэ свое сердце, на вот, мол, держи: что будешь делать? Енджэ неумело сжимает в руках чужую душу и смотрит обескураженно: а зачем? Енджэ смотрит в пол и боится лишний раз вздохнуть, а Джебом всё продолжает: - Люблю. Люблю. Люблю. Что угодно делай, не изменится ничего. Можешь кричать, можешь бить. Я не могу ничего сделать. Уже пытался, но ничего, - голос осипший, сквозит отчаяньем дико. Джебом устало трет ладонями лицо, боясь заглянуть в глаза. Енджэ оседает на кровать, смотрит в пол, а перед глазами разноцветные круги. На лице ноль эмоций, но внутри шторм, и больно стягивает в грудной клетке. Он напрягается всем телом, в глазах начинает жечь и Енджэ часто моргает. Джебом садится рядом и упирается локтями о колени, прикрывая лицо, и тяжело вздыхает. В голове шумит от эмоций, и он готов закричать, но только произносит еще тише: - Прости. Но это намного сильнее меня. Если бы я не сказал, я бы жалел до конца жизни. Енджэ слишком шумно сглатывает и трет пальцы. - Долго? – он еле находит в себе силы поднять глаза, и уже жалеет об этом: у Джебома сгорбленная спина, лицо спрятано в ладонях, и весь его вид кричит о том, что тому больно. У Енджэ неприятно трещит в груди, и чувство ужасное. Сознание кричит, что это неправильно. Енджэ видит разочарованные глаза родителей, непонимание в глазах старшего брата. На задворках сознания отдается «Отвратительный», «Почему твоя мама не сделала аборт?», «Отсосешь мне?» почти уже сломавшимися голосами бывших одноклассников. - Два года почти. Влага собирается в уголках глаз, и он смаргивает непрошенные слезы. Почти незаметно вздыхает, но в звенящей тишине Джебом слышит. Поднимает голову и встречается взглядом. Глаза у Енджэ красные, а ресницы слиплись. Парень выглядит особенно трогательно, и у Джебома щемит сердце. Но затем он понимает, что причина такого состояния у Енджэ – это он сам. Отвратительный монстр внутри радуется, потому что Джебом заставил Енджэ чувствовать что-то так сильно, что тот не смог сдержать слез. Джебом из тех, кому лучше ненависть, чем равнодушие. Щеки розоватые, длинная челка спала на глаза, и Енджэ в привычном жесте зачесывает пряди, открывая лоб. Джебом кладет тому руку на загривок, нежными поглаживаниями успокаивает без слов. Он бы сейчас обнял Енджэ, но тот испугается и отпрянет. Джебом думает, что заплаканное лицо Енджэ очень красивое. Тот дышит прерывисто и теребит руки, а потом подает голос, слово извиняется: - Ты же знаешь, что я не… Не могу, я просто… - Енджэ не успевает договорить, его перебивают. - Знаю. Поэтому я сейчас тихо соберусь и выйду из квартиры, а ты меня не провожай. В морозильник я положил твое любимое мороженое, с тирамису которое. В холодильнике пибимбаб, не голодай. Учись готовить, и проси Джинена чтобы он готовил тебе. Я пока уезжаю, не знаю когда вернусь. И вернусь ли вообще. Отец может настоять, - Джебом говорит тихо и монотонно, поучительно. Наставляет так, будто на день уходит, а на деле – в другую страну уезжает. До Енджэ слова долетают через одно, в голове все еще шумно. Он не представляет себе, не может осознать, что останется один. Джебом эгоист, Джебом говорит ему всё это, и уходит. А Енджэ остается со всем один. Ему сложно с Джебомом, но без него еще сложнее. Енджэ говорит себе, что это все пройдет, но ни черта не проходит. Сердце каждый раз до боли сладко сжимается, стоит ему поймать взгляд Джебома, ему адресованный. У Енджэ комплекс на комплексе, детские травмы и страхи. Енджэ боится ходить одному по темноте, все еще ненавидит огурцы, и у него слишком сильная необходимость одобрения со стороны. Он готов унижаться и становиться на колени, он позволит себя связать по рукам и ногам. Енджэ врет. Енджэ на самом деле любит чувствовать себя маленьким и беззащитным, виктимным. Джебом большой, всепоглощающий. Рядом с ним Енджэ безопаснее и уютнее всего. Но Енджэ дрочит в душе, представляя, как Джебом держит его за горло и вдалбливает в кровать. Перед глазами снова отвращение в глазах семьи. Но сейчас почему-то страшнее смотреть в больные глаза Джебома. Ему в школе говорили, что это еще детские шалости, что потом будет хуже. Он горько усмехается в себя, и выдыхает. В груди все еще тянет. Енджэ считает, что он придурок. На кровати сидит его спасение, руку тянуть не нужно, а он снова жертва. Снова ему больно, снова ему тяжело. Джебом встает с кровати, поправляет воротник кожанки, и собирается выйти и комнаты уже, когда… Енджэ видит широкую спину, и в груди нарастает паника. Сейчас уйдет, и всё. И всё. Енджэ хватает того за запястье, и Джебом потрясенно поворачивает голову. У того в глазах блестит страх, и губы красные и влажные. Только теперь Енджэ страшится не огласки, не разочарования, не осуждения. Он боится, что Джебом уйдет. Отвратительный монстр внутри доволен. - Останься. Я тоже, хён. В глазах переливается сумасшествие, а в душе такой коктейль эмоций, что его почти ведет. Страх Енджэ тоже к лицу. Джебом осторожно убирает руку из захвата, и с удовольствием замечает короткий испуг на лице Енджэ. Он смотрит сверху вниз, и ощущает какую-то странную неосязаемую власть. Джебом наклоняется ниже и впивается поцелуем, мягко надавливает рукой на грудь Енджэ, заставляя того откинуться на кровать. Под ладонями чужое сердце отбивает бешеный ритм.