Сдирая сущность о волчьи клыки

- Куроко. Тетсу! - голос полный боли взывал к тому, что лежал на кровати. Он поправился, вернул себе цвет жизни. – Прости меня. Я боюсь своих желаний, боюсь сделать тебе больнее. Но не могу иначе. Аомине, тот, кто нанес страшный шрам, сидел рядом, держа руку больного. В его душе жила боль и наслаждение, бок о бок. Они сдирали с него все слои его бытия, каждый раз, когда его любовь просыпалась. Он не мог обуздать свои желания, которые превращали его в страшного монстра, способного убить и мучить так долго, как длиться ночь. Это был его личный зверь, но условие, при котором оно появлялось – был сам Куроко. - Тетсу, ты помнишь дни, когда мы были свободны? Мы были вдвоем и мы умели наслаждаться друг другом. – слезы все так же тихо катились по загорелым щекам. – А теперь… я могу жить лишь воспоминанием о тебе. Я люблю тебя. Люблю так, что готов забыть самого себя.       Дайки поднялся, поцеловал тонкие губы и набрав номер сообщил адрес и рассказал о запасных ключах под половичком перед дверью. Его голос был тверд и сух, как наждачная бумага. Слова любви растворились в воздухе, как призраки. Он знал, что его никогда не простят. Аомине сам никогда не простит себя за те мысли, что завладевают им при виде уродливого шрама. Шрам его возбуждал и мучил. Пугала собственная слабость. Больше он не вернётся сюда, не разбудит свое желание. И тогда все будет хорошо. - Тетсу, твое имя вырезано на моем сердце. Надеюсь ты забудешь меня и научишься жить заново. - он усмехнулся. - Никогда бы не подумал, что скажу такие банальные слова. Конечно же, ты наверное сразу выкинешь меня из головы. Или будешь желать отмщения.       Через час в квартиру ворвался Кагами. Он нашел Куроко. Вопль боли сотряс стены обители, пропитанный ненавистью. Следов Аомине не было, полиция не нашла его и дело прикрыли после двух месяцев расследований. Жертву поместили в больницу, где Куроко продолжил видеть сны о прошлом.