Часть 4
6 апреля 2017 г. в 22:16
***
Стивен ткнулся лбом в сырые доски и с трудом приоткрыл глаза. Дернулся, пытаясь приподняться, но острая боль прошила от макушки до пяток, и он снова завалился на бок, поджимая колени к груди, чтобы утихомирить болезненную дрожь во всем теле.
Сквозь слепленные от запекшейся крови ресницы он увидел ряд бочек с солониной и ромом, брошенные в беспорядке снасти, наваленные в углу шкуры буйволов, разбитый сундук с вывороченной крышкой.
Сырой и вонючий этот трюм ничем не отличался от сотни других.
Мундира на нем не было, а рваная рубаха давно пропиталась кровью. Босые ноги уперлись во что-то твердое, и Стивен снова попытался сесть, устраивая за спиной связанные руки так, чтобы хоть на минуту ослабить напряжение в вывернутых запястьях. Превозмогая боль, пошевелил руками, но веревки, которыми он был скручен, только сильнее впились в натертую до крови кожу.
Стивен осмотрелся, в поисках хоть какого-нибудь крюка, острого края, разбитой бутыли или брошенного проржавевшего ножа, но в полумраке трюма не нашел ничего. Он снова закрыл глаза, прислушиваясь к звенящей тишине — ни шагов, ни голосов, ни потасовок или разгульного веселья, только мерные удары волн о борт корабля.
Он стиснул зубы и из последних сил снова дернул руками в надежде, что сырые веревки лопнут. Но от натуги только разошлись края раны на боку, и кровь проступила сильнее, расплываясь по всему подолу рубахи.
От потери крови его мутило, голова кружилась, а перед глазами плясали алые всполохи. Роджерс затих, чтобы не растрачивать силы впустую, пытаясь вспомнить все, что произошло до этого.
***
Они отплыли на рассвете и шли несколько долгих недель. Погода благоприятствовала, а попутный ветер раздувал тугие паруса. Стивен стоял на мостике, зорко всматриваясь вдаль.
При ясной погоде неприятеля можно было увидеть за несколько миль, и хотя вахтенный был все время начеку, Стивен час за часом осматривал водную гладь. Днем океан был чист до самого горизонта. Вот только по ночам, да в густом утреннем тумане ему мерещилось чужое присутствие.
Стивен не мог объяснить причину своего волнения и беспокойного ожидания. Он не видел, но чувствовал — кто-то идет, неотступно следуя за ними.
Нагонять свою добычу ночью – для этого нужна была невероятная смелость, попутный ветер или не менее двух дюжин мощных гребцов, чего не всякий пиратский корабль мог себе позволить. К тому же, в узких проходах между островами, изрезанными замысловатыми бухтами, всегда есть риск посадить корабль на мель, но Стивен не сомневался — их преследуют, выжидая удобный момент.
— Лейтенант Роджерс! Капитан Честер Филлипс желает вас видеть!
— Скажите, буду через минуту, — Стивен сложил подзорную трубу, в которую неустанно исследовал водную гладь, и направился в каюту капитана.
— Я рад вашим успехам в колонии. Вы достигли больших высот за короткий срок, лейтенант Роджерс, и добьетесь еще большего во флоте Её Величества. Все, что говорил мне о вас адмирал Аддингтон — чистая правда. Он может гордиться вами.
— Это мой долг, сэр!
— Но вы без сна вот уже почти третьи сутки — нужно отдохнуть.
— В этих водах небезопасно, повсюду пираты.
— Я отдал приказ удвоить охрану.
— Но, сэр! У нас в трюмах много золота.
— Мы всегда держим порох сухим, и каждому, кто посмеет встать у нас на пути — не поздоровится. — Капитан Филлипс похлопал по мушкету за поясом.
— А по возвращении, вас ждут на берегу важные дела! — Он задорно подкрутил ус. — Не так ли?
— Моя помолвка… — Стивен кивнул и, краснея, потупил взор. — Да, сэр! Разрешите идти?
— Идите, лейтенант, и думайте больше о своей нареченной.
***
Дальше Стивен помнил все по минутам. Как спустился в свою каюту. Как не смог уснуть, терзаемый мыслями о предстоящей помолвке, в которой он не чувствовал нужды, но обещание, неосторожно данное отцу красавицы Маргарет из семьи Картеров, красавица Пегги Картер завладела его мыслями.
Воспоминания, в которых она то смеялась, то кружилась по гостиной, то прятала лицо в букете свежих фиалок, её восторженный взгляд карих глаз, смущенная улыбка и румянец на пламенеющих щеках — все признаки той самой первой, искренней любви, которую невозможно было спутать ни с чем — одно за другим всплывали перед его взором.
Вот только Стивен никак не мог себе признаться, что не чувствовал ни тогда, ни сейчас того трепета, той тягучей, сладостной тоски, которые присущи всем влюбленным. Он не слышал гулкого биения сердца, не чувствовал того самого, о чем когда-то поведала ему ещё в юности старая испанка.
Алая Ведьма — так прозвали старуху Ванду за любовь к ярким нарядам и привычку чернить брови сурьмой, а щеки — докрасна — порошком из сухих цветов дикого шафрана.
Стивен закрыл глаза. Впервые за долгое время эмоции и краски того дня накрыли его с головой. Это случилось давно, но встречу эту он помнил до мельчайших подробностей.
Однажды, посреди шумного базара Ванда схватила его за руку. Притянула к себе и дернула ворот рубахи. Старая ведьма шарила костлявыми пальцами по груди Стивена и подслеповато разглядывала кожу.
— Гляди-ка! — Ее тяжелое дыхание коснулось лица Стивена, и он дернулся, чтобы отклониться, но цепкие пальцы были сильнее. — Давно я не видела такой метки!
— Какая еще метка?
— Слушай меня, дурачок, и запоминай. — Испанка наклонилась к самому уху и зашептала. — Я вижу! Судьбой тебе назначена жизнь, полная тревог и приключений, а еще другая любовь, которая поселится в сердце однажды, которая придет, откуда не ждал.
Она прищурилась, затягиваясь крепким табаком:
— .. но глазами такого не увидишь! Зорко одно лишь сердце!
— Оставь меня в покое, чего прицепилась. — Стивен снова дернулся, пытаясь вырваться из цепкой костлявой руки.
— Смотри, не упусти, дурачок! Испытать такое дается не каждому…
Она выпустила его из рук, и Стивен от неожиданности даже не сразу понял, что может сбежать и стоял, как вкопанный.
— Откуда ты можешь знать, глупая старуха?
— Старуха?! — Испанка затряслась от мелкого смеха, оголяя беззубый рот, провела ладонью по морщинистому лицу, и на ее скрюченных пальцах заиграли алые всполохи огня. — Кто старуха, котёночек?
Страстный взгляд юной красотки опалил Стивена.
Он взмахнул рукой, прогоняя чудный морок. Потянулся вперед, чтобы дотронуться, но испанка ловко натянула платок до самых глаз и ткнула Роджерса в грудь, чуть повыше соска.
— Сюда смотри, дурачок… — Она смеялась, и в её сладком голосе не было больше старческой хрипоты.
Роджерс склонил голову, глядя туда, куда Ванда ткнула его пальцем, и вздрогнул.
На коже один за другим вспыхивали и гасли странные символы, похожие на древние письмена.
— Что это? — Он тер ладонью горящие на коже огнем буквы и чуть не плакал.
— Я же говорила, только ты не слушал. Это Метка! Только не вся. — Ведьма говорила ласково, и мед тек из ее уст. — Где-то есть человек, у которого точно такая же, или не такая. Но ты узнаешь, только когда желание овладеет тобой! Настоящее!
Она глядела ему прямо в душу и все шептала, шептала…
— Он будет гореть, как и ты!
— Он? Да как ты смеешь... — Роджерс в негодовании вскинул голову, но там, где только что стояла испанка, осталось лишь сухое дерево с привязанным к нему ишаком. — Сумасшедшая!
«Лишь пожелай! Точно такая же!» — дрогнуло в воздухе и растаяло легкой дымкой.
Стивен отступил назад и в ужасе бросился бежать от этого странного места, странного предсказания, стараясь позабыть все, что наболтала глупая старуха.
***
Роджерс снова провел рукой по гладкой эмали портрета и поднес медальон ближе, всматриваясь в знакомые черты.
Пегги носила открытые платья и ее бледная кожа, плавные изгибы плеч были девственно чисты. Конечно, она вспыхивала всякий раз, когда Стивен пристально рассматривал ее, вот только пламя ее щек не заставляло его загораться в ответ, а воспитание не позволяло сказать об этом прямо.
И Стивен дал себе слово, что не разрушит девичьи мечты. Из Пегги могла выйти добропорядочная жена и заботливая мать семейства, а что еще нужно морскому офицеру, проводившему львиную долю своей жизни в плавании.
Он тяжело вздохнул. Трудно поверить, но он помнил запах ее волос, касание нежных рук, все линии стройного тела, и постепенно фантазии стали приобретать соблазнительные формы. Стивен чувствовал под ладонями теплую кожу, слышал прерывистое дыхание.
Пегги подняла голову, и он утонул в ласкающем взгляде карих глаз…
« …если я хочу кого-то увидеть, я прихожу сам!»
Маргарет Картер смотрела на него глазами незнакомца и плотоядно облизывала губы, растворяясь во тьме, уступая место горящему взгляду и нагловатой ухмылке Огненного Лиса. Сильному телу и крепким рукам. Лис сбрасывал с себя камзол и опускался перед ним на колени. Обхватывал ртом напряженный член, вбирая его все глубже, влажными горячими губами.
Стивен сжал себя между ног, чувствуя, как под ладонью растет и наливается желанием. Несколько сильных движений – и вот уже мучительный стон слетел с его губ. Спина выгнулась в сладкой истоме, и горячая волна стекла в пах, заставляя сжать себя еще сильнее.
Хотелось — сейчас и немедленно. Грубее и жестче.
Стивен расправился с завязками, широко и влажно лизнул ладонь и запустил руку под пояс легких штанов, чувствуя не свои пальцы, а жар чужого рта.
Бесстыжие губы ласкали его усердно и жадно, заставляя задыхаться от стыда, кусать сжатую в кулак ладонь, глуша стоны и всхлипы, но отдаваться во власть сладкой дрожи до тех пор, пока не накрыло неизведанным доселе и редким по силе удовольствием.
— Нет, черт тебя раздери, нет! — Это все, что мог шептать Стивен.
Невозможно было поверить, что причиной всех его греховных мыслей и жарких фантазий было это дьявольское отродье — Огненный Лис. Он закрыл глаза и провалился в глубокий сон.
***
Кто-то тряс Стивена за плечо:
— Проснитесь, лейтенант Роджерс!
Он распахнул глаза и вскочил с койки.
— Что случилось, Питер? — Роджерс смотрел на перепуганного молоденького юнгу. Это было его первое плавание и, судя по всему, первое боевое крещение: по бортам «Стремительного» палили из пушек.
— Сэр, пираты! На нас напали!
— Проклятье! — выругался Роджерс, хотя крепкие словечки были ему несвойственны, но сейчас было не время и не место думать об этом. Он набросил мундир, натянул сапоги и, выхватив из ножен шпагу, бросился на палубу.
Картина, которая открылась его взору, ошеломила. Главная мачта была объята огнем, а палубу заволокло пороховым дымом. По ним палили из всех пушек, а тяжелые абордажные крюки пиратов уже вонзились в деревянную обшивку.
Пиратское судно, используя свой привычный маневр, подошло к «Стремительному» правым бортом. Не меньше двух десятков разбойников скатывались по канатам на палубу «Стремительного», орудуя саблями и зазубренными топорами.
Кровь лилась рекой, крики и мольбы о помощи мешались с диким хохотом и отборной бранью.
Пираты теснили матросов, но те сражались не на жизнь, а на смерть. Шкипер повис бездыханной куклой, зацепившись одной рукой за колесо штурвала, чье-то тело уже болталось в петле на рее, а палуба была усеяна мертвыми телами — разбойники не щадили никого.
Не раздумывая больше ни секунды, Роджерс врубился в самую гущу битвы.
— Держать оборону, — кричал он, перекрывая грохот мушкетной пальбы. — Огонь!
— Никому пощады не давать! — отзывалось эхом и оседало вместе с пороховой гарью.
— Мы выстоим! — шпага Роджерса разила врагов и они падали ему под ноги, с воплями и проклятьями. — Не сдаваться!
Он продирался к каюте Филлипса, с ужасом понимая, что, возможно, опоздал. С трудом уворачивался от падающих обломков и горящих кусков изрубленной парусины и внезапно рухнул, как подкошенный.
Отвратительный оскал беззубого рта мелькнул перед глазами, и холод сковал все тело. Клинок кривой сабли рассвирепевшего разбойника рассек воздух, но прежде чем полоснуть поперек горла, проехался по боку, вспарывая пояс форменных штанов и вместе с ним вшитую полоску плотной ткани с запрятанным в неё драгоценным камнем.
Это была та самая минута, когда Роджерс попрощался с жизнью, но камень вывалился и покатился по палубе. Свет алмазных граней ослепил разбойника. Он грязно выругался и замахнулся для последнего удара, но чей-то окрик заставил руку дрогнуть и замереть в воздухе.
— Этот мой, со всеми его побрякушками, тронет кто — убью!
Разбойник метнул взгляд, полный ненависти и презрения, на того, кто посмел заявить свои права, и сплюнул себе под ноги.
— С чего ты решил, Джеймс, что я отдам тебе добычу? — Пират пнул Роджерса ногой и, отбросив саблю, наклонился вперед. Сжал кулаки, готовый рвать своего соперника голыми руками.
— С того, что дележа еще не было, Громила, да и такую упругую задницу лучше пялить, когда от нее не веет могильным холодом, тупая ты скотина!
— Откуда тебе знать, «Железная Хватка»? — Пират разразился диким хохотом. — Ты же умеешь только сосать да подставляться. Для другого Огненный тебя и не держит.
— Придержи язык, зеленая жаба, тебя даже этим не балуют. — И тот, которого назвали Джеймсом, остервенело вращая в руке топор, бросился в драку на своего же подельника.
Видя, что пиратам нет до него дела, Роджерс схватил брошенную саблю и не успел размахнуться, как снова был свален с ног ударом гигантского кулака.
— Отдохни пока, сладкая задница.
Он свалился, как куль с мукой, и последнее, что услышал, была команда, отданная четким и не терпящим возражений голосом:
— Прекратить драку, свиньи! Офицера доставить на корабль! Всё тут сжечь!
***
Исход битвы был предрешен, и оставшаяся в живых жалкая горстка матросов понуро стояла возле правого борта, ожидая своей участи. Роджерс, превозмогая боль, приподнялся и встал, опираясь на плечо Питера. Его взгляд уперся в бушующее пламя, которое пожирало борта «Стремительного», а вместе с ним тела погибших товарищей.
— Где капитан Филлипс? — Стивен крепко сжал плечо юнги.
— Убит в схватке, — глотая слезы, прошептал тот.
Ненависть всколыхнула сердце Роджерса. Беспощадность, с которой команда «Черного призрака» вырезала большую часть команды, предстала перед ним воочию.
В центр палубы выкатили большую бочку и, сопровождаемый пальбой из мушкетов и улюлюканьем пиратов, человек в красном камзоле оседлал ее.
Роджерс сразу признал в нем пирата из таверны — это был не кто иной, как Огненный Лис.
Он устроился удобнее и сложил руки на груди.
— Плотник! Кок! Навигатор! Могут сразу присоединиться к команде, паек и честный дележ! Лучшего предложения в этом заливе вы все равно не найдете, — прокричал он, но никто не сдвинулся с места.
Тогда пират вскочил на бочку двумя ногами и, не жалея пороху, стал палить вверх.
— Эй, ты! — Лис ткнул в сторону Роджерса. — Правда думаешь, что кормить акул бОльшая честь, чем служба в лихой команде «Черного призрака»?
Роджерс только крепче сжал кулаки, а матросы «Стремительного» зашевелились, тихо переговариваясь между собой. Весть о том, что они стали пленниками Огненного Лиса, не сулила им ничего хорошего, но никто не сделал и шага.
— Лис, давай скормим одного из них акулам, чтобы другие стали сговорчивее. — Громила в бывшей когда-то изумрудно-зеленой, а сейчас грязной и изгвазданной в крови куртке, переломил о колено шпагу Роджерса и вышвырнул ее за борт.
— Лучше ему пройти по доске! — Команда скалилась, предвкушая развлечение. — Нет! Лучше сразу насадим его на…
— Лучше вот этого! — Громила ткнул пальцем в Питера. — Я даже отсюда чую его запах. У таких юнцов задницы как орех, а сами они слаще меда!
Дружный одобрительный вой полетел над палубой.
Юнгу выволокли на середину, и у Стивена сжалось сердце. Судя по грязным шуткам и наглому гоготу, многие из команды Огненного Лиса уже приложились к выпивке и теперь пьяный азарт разжигал кровь.
— Ты ж его сразу порвешь, Громила, с таким надо нежно, пусть достанется капитану. — Шайка пиратов грохнула дружным смехом.
— Лучше продадим его на невольничьем рынке, совсем скоро берег Марокко, — пират, которого назвали Джеймсом, с презрением глядел на неожиданного соперника.
Питер был молод и хорош собой, а предпочтения Огненного Лиса ни для кого не были секретом, разве только для самого Питера.
— Любое черномазое величество щедро заплатит за такой товар!
— А ну-ка! — Огненный Лис кивнул одному из своих подручных, и с Питера в тот же миг содрали штаны.
— Не смей, грязная свинья! — Стивен рванулся вперед, но тут же был свален резкой подсечкой.
— Эта пташка все время трепыхается. — Громила выхватил из-за пояса кинжал. — Одно слово, Огненный, и я перережу ей глотку.
Лис подошел ближе и склонился над Роджерсом:
— Торопишься на тот свет, блондинистая башка?
Роджерс дернулся из-под сапога, которым придавил его Громила, и плюнул под ноги Лису, но тут же получил пинок в живот и задохнулся от резкой боли.
— Я умею читать карты, — прохрипел он, превозмогая боль, — могу быть навигатором, только оставь парня в покое.
— Лис, кажется, этот красавчик предлагает тебе свою задницу взамен на его! — Громила снова загоготал, и команда дружной пальбой одобрила его шутку.
Но Лис только метнул на Громилу взгляд и тот отступил назад.
— Откуда я узнаю, что ты не врешь, пташка? — Лис дернул Роджерса за волосы, принуждая встать на колени.
— Слово чести морского офицера. — Роджерс выпрямился, насколько это было возможно, и гордо вскинул голову. — Если только ты знаешь, что это такое.
— Не знаю. — Лис вдавил голову Стивена себе в пах. Прижал сильно, не давая вырваться, под удовлетворенное гиканье своей команды. — Я приду к тебе сегодня вечером, и ты мне расскажешь, что это такое!
Но Роджерс не дал ему шанса ощутить свою победу. Он в тот же миг вцепился в ткань штанов Лиса и, обхватив под коленями, дернул на себя. Не ожидая от пленника такой прыти, тот рухнул, а мушкет из его рук отлетел в сторону. Тогда Роджерс выбросил руку, чтобы схватить его, но грязный башмак придавил ладонь, выкручивая каблуком кожу.
— Не так быстро, красавчик!
— Отпусти, грязный подонок! — стискивая зубы от адской боли, прорычал Роджерс.
— Кого? Юнгу? Могу выбросить за борт. — рассмеялся Лис.
— Я не сказал этого. — На лице Роджерса отразился ужас. Только что он мог стать виновником смерти Питера. — Пусть лучше драит палубу!
— Здесь требовать могу только я! — Лис склонился к самому лицу Стивена. — А ты только подчиняться! Запомни!
Он кивнул Громиле.
— Связать и в трюм!
— Не трогай мальчишку, — упрямо повторил Роджерс.
— Настойчивый. — Лис пальнул в воздух. — Пленников на весла, мальчишку ко мне в каюту.
— Ты мерзавец!
— Я знаю, — наглая ухмылка тронула губы Лиса. — Но с моими заповедями легче жить, чем с твоими. Подумай об этом на досуге.
Стивена связали и отволокли в трюм, не заботясь о том, что он истекает кровью. Прошло несколько часов, прежде чем дверь отворилась, и кто-то переступил порог его темницы.