Magis passio, magis quam amor (Сильнее страсти, больше, чем любовь)

*** Небо на горизонте светлело, грозовой фронт оставался позади и «Черный Призрак» расправил паруса, уходя от него все дальше и дальше. При первой же возможности Лиса перетащили в капитанскую каюту, а Роджерса снова связали и бросили в трюм. Он и не рассчитывал на милость пиратов теперь, когда они больше не нуждались в его помощи, а тот, для кого он что-то значил даже в качестве услады его прихотей, валялся в беспамятстве и горячке. Всё что оставалось, ждать своей участи. Роджерс не сомневался — дни его сочтены, но просить пощады не собирался. После всего, что с ним произошло, вернуться к прошлой жизни было невозможно, и смерть была для него благом и избавлением от всех постыдных поступков, мыслей и чувств, которые он пережил за время своего пленения. Рана благодаря стараниям корабельного лекаря затянулась, но другая мука неотступно терзала Стивена. Проклятая метка, которая годами не напоминала о себе, сейчас горела огнем, как если бы по коже провели раскаленным прутом. Стивен не сразу понял, что она вспыхивает и загорается, как только его мысли возвращаются к хозяину «Черного Призрака», к той порочной связи, которая возникла между ними. А когда понял, пришел в ужас. Роджерс старался не вспоминать о своем позоре, о том, как он сам без давления и принуждения набросился на Лиса с поцелуями. Как отозвалось его обнаженное тело на прикосновение к сильному и упругому телу Лиса, как его губы терзали и впивались, а язык вылизывал умело и страстно. Как все его существо требовало ответной страсти и того самого бесстыдства, даже при мыслях о котором все тело сводило сладкой судорогой. Если бы мог, он бы выцарапал метку ногтями, но руки его были связаны, и он только стонал от бессилия и ненависти к себе самому. Поэтому когда за ним пришли, он безропотно шагнул за порог трюма в надежде, что еще немного – и его страдания прекратятся. Но Роджерс ошибся, его не вздернули на рее, не бросили за борт, а просто впихнули в каюту Огненного Лиса и захлопнули дверь. Лис лежал на широкой кровати, разметав в горячке простыни. Одеяло из яркого шелка едва прикрывало его наготу. Роджерс не знал, куда девать глаза, и отвернулся. Его взгляд упал на широкий стол, заваленный картами и какими-то чертежами, засохшей чернильницей и сломанными перьями для письма. Он шагнул к столу и замер. В маленькой золоченой рамке он увидел обгоревший кусок бумаги. Бумага давно пожелтела, и рисунок был виден едва-едва, но Роджерс не мог не узнать знаменитые обводы чайного клипера, нарисованного собственной рукой. Стивен потянулся вперед, чтобы дотронуться до рамки, и отпрянул от метнувшейся по стене тени. Над рабочим столом Лиса висело мутное зеркало, в котором Роджерс и поймал краем взгляда свое отражение. Драная рубаха, которую для выудил из сундука Громила перед самым штормом, съехала с плеча и метка сейчас была видна полностью. Роджерс приблизился и провел рукой по оголенному участку кожи над ключицей. Magis passio, magis quam amor… «Сильнее страсти, больше, чем любовь», — прочитал он по буквам и снова опустил взгляд на рисунок в рамке. Взял его в руки и поднес к глазам — не померещилось ли. Нет. Рисунок точно принадлежал Роджерсу. Девичья фигура, которую он придумал сам и пририсовал когда-то к носовой части клипера, сохранилась, неподвластная времени. — Не тронь! — Лис дернулся, чтобы вскочить с постели, но только болезненно застонал и снова откинулся на подушки. — Кто ты? — Роджерс шагнул к постели Лиса, всматриваясь в его лицо, словно видел впервые. Болезненная бледность, темные круги под глазами. Большой синий кровоподтек на боку и плече. Взгляд Роджерса опустился на грудь Лиса. Он охнул и отступил на шаг назад, не веря собственным глазам. Точно такая же метка, до буквы и витиеватого изгиба. Все символы точь-в-точь повторяли фразу на латыни, которая проявилась в последние дни на его груди. Это не могло быть правдой, потому что не могло быть никогда. Гроза всех семи морей, неумолимый и беспощадный, похотливый и развратный Огненный Лис назначен ему, Стивену Гранту Роджерсу, самой судьбой. Ему — человеку чести и строгих правил, образцу нравственности и нерушимых принципов. Роджерс не мог в это поверить. Неужели именно рядом с ним Стивен должен провести остаток своих дней? Любить и защищать. Оберегать и верить. Совершать немыслимые поступки и достигать задуманного. Неужели рядом с ним сможет почувствовать себя любимым и желанным. К нему должен торопиться из далеких походов, и если настанет последний час — с его именем на губах принять смерть. Это было невозможно, но метка говорила о другом. Сейчас она снова проявилась. Она жгла плечо, а кожа Лиса под взглядом Стивена меняла цвет, краснела и буквы проступали, и наливались кровью. — Я, Огненный Лис, — прохрипел пират, — а ты мой пленник. — Откуда это у тебя? — Стивен поднес рисунок к глазам Лиса, чтобы тот увидел его. — Старая история, зачем тебе знать? — Расскажи мне. — Когда-то очень давно один человек научил меня, что нужно бороться за свою жизнь, даже если силы не равны. — Лис приподнялся на локте, хотя было видно, что каждое движение доставляет ему нестерпимую боль. — Мне очень жаль, что я потерял его, если бы… Лис хотел сказать что-то еще, но его взгляд упал на распахнутый ворот рубахи Стивена. Он ухватился за него рукой, дернул, и изношенная ткань расползлась, обнажая плечо с горящей на нем меткой. — Кто бы мог подумать… — Лис медленно опустился на подушки. — Лейтенант Стивен Грант Роджерс… Стивен... Стив? Лис снова ухватился за край рубахи, наматывая легкую ткань на кулак, принуждая Стивена склониться над ним. — Это не можешь быть ты... — Энтони? Лис отрицательно помотал головой. — Для тебя! Огненный Лис. Давай, сейчас тебе никто не помешает придушить меня. Одно движение — и никто не узнает, кому ты был назначен. Стивен уперся руками в изголовье, чтобы не придавить собой раненого Лиса, и его накрыло жаром, который исходил от его тела. Близость снова затуманила разум, мысли спутались, ненависть к своему врагу растворялась, уступая место состраданию и непреодолимому желанию. Стивену ничего не стоило свернуть ему шею, но мысли о том, что не Лис его вторая половина, назначенная ему самой судьбой, а Энтони. Что именно он когда-то спас его от насильника и преследования за его смерть. Что, возможно, своей нелегкой судьбой расплатился за убийство Обадайи, которое совершил Стивен... За долгие годы он впервые позволил себе признаться в этом. Стивен потянулся к метке на его плече. — Я твой должник… Энтони Эдвард Старк. — Такого человека больше нет, — с трудом проговорил Лис, — зови меня Огненный. — Ты и вправду Огненный! — Стивен склонился совсем близко и коснулся метки. — А ты теперь мой. Скажи это. — Это невозможно. Я не верю в это. Никогда не верил... — А как же судьба. Это она назначила... — Я никогда не смогу быть рядом с тобой, Лис. Мой мир на другой стороне твоей жизни. — Мой, — прохрипел Лис. — Хочу тебя, Стивен Грант Роджерс. — Ты ранен. — Он оттолкнулся от кровати и встал. — Когда-нибудь, в следующий раз. Роджерс медленно отступал к двери. Он и сам не знал, чего хотел сейчас — уйти, или остаться. Лучшего момента он бы и не смог найти. Судя по тому, сколько недель они были в плавании, берег Марокко был уже недалеко и доплыть до него или утонуть, истратив все силы, не имело особого значения. Стивен не мог жить и не мог умереть. Слишком все перепуталось. Жизнь и смерть. Честь и бесчестье. Любовь и ненависть. Он выбрался на палубу, влез на высокий борт «Черного Призрака» и бросился в воду, отдавая себя в руки судьбе.