Превосходство
Том Марволо Реддл всегда догадывался о своем превосходстве над остальными детьми, но только сегодня он к величайшему своему удовольствию и неудовольствию других ребят окончательно убедился в этом. Ум, да, именно ум отличает его от всего сброда этих никчемных однокашников — эта мысль радостно ударила ему в голову, вызвав на красивом лице шестилетнего мальчика надменную улыбку. Это был день, когда шестилетних детей лондонского приюта Вула первый раз повели в школу, раздав тоненькие тетрадки с серой бумагой и изрядно потрепанные учебники с жирными пятнами на пожелтевших страницах. С удивительной для маленького ребенка жадностью впитывал Том в себя знания, стараясь не упустить ни слова из речи учителя. С первых же дней учебы всем стало совершенно ясно, что Том — блестящий ученик, одаренный и старательный мальчик. У учителей, как и всегда это бывает, успехи Тома вызывали только радость, у одноклассников — вызывали бы они, несомненно, то же самое, как вызывает радость лишний источник для списывания домашних заданий, если бы не одно но. — Том, ты решил задачу? Дай списать… пожалуйста, — добавил чуть погодя голубоглазый мальчик, столкнувшись с холодным взглядом Тома. Это был Билли Стаббс, ровесник Тома и один из его товарищей в детских играх — Ну разумеется, я решил задачу, — насмешливо проговорил Том. — Она была элементарная, — с этими словами Том медленно, как бы раздумывая, протянул тетрадь Билли. Темные глаза, сощурившись, уперлись взглядом в голубые, словно взвешивая все возможные выгоды от оказания такой услуги. Вся маленькая худенькая фигурка Стаббса выражала такую нерешительность и застенчивость, что Том невольно сморщился. Нет, едва ли этого сопляка можно будет каким-то полезным образом использовать, но, впрочем, отдергивать протянутую руку было поздно. — На, держи, — грубовато произнес Том, которого уже начала раздражать медлительность Билли. К этому вдобавок примешивалась досада, что он делится своей работой настолько бессмысленно, что мог только сам себе удивляться. Чем-чем, но альтруизмом Том Реддл никогда не отличался. «А я ведь знаю его с рождения, знаю его совершеннейшую никчемность. Надо было сразу отказать, а не стоять и, как дурак протягивая тетрадь, думать, что потребовать с него взамен. Что с него потребовать? Даже простейшей задачи — и той решить не смог», — злясь на себя, презрительно думал Том. В каждой черточке точеного лица Тома отобразилось все то пренебрежение по отношению к Билли Стаббсу, которое высокомерный мальчик и не считал нужным скрывать. Билли не мог этого не почувствовать, он вдруг весь покраснел и резко отдернул руку от взятой уже было им тетради. Голубые глаза, казалось, вот-вот заплачут, а тонкие губы начали слегка дрожать от испытываемого им унижения. С каким-то отчаянием Билли ещё раз прямо взглянул в глаза Тома: — Хотя нет, не надо, спасибо, — еле слышно прошептал он одними губами. Том удивленно-насмешливо вскинул брови: «Наверное, до его тупой башки дошло, что я не собираюсь бескорыстно давать списывать». Но Билли не думал об этом, он только видел перед собой презрительное лицо Тома, и его маленькая гордость испытывала большие муки. Однако перед мысленным взором голубоглазого мальчика вдруг встало ещё одно лицо, суровое мужское лицо с жесткой складкой между бровями. Оно грозно взирало на Билли с высоты учительского кресла... Билли вздохнул: — То есть... спасибо, Том, — с этими словами Билли быстро схватил тетрадь и как можно скорее вышел из комнаты. *** — Итак, а к доске у нас пойдет... Эрик Уолли, – мистер Браун наугад ткнул кончиком острого карандаша в лежащий перед ним журнал, — что же, Эрик, на прошлом занятии мы говорили о нашей планете. Ничего сложного — покажи-ка мне экватор. Подобно тому, как мистер Браун наугад ткнул только что карандашом в журнал, Эрик наугад провел указкой по висевшей на стене карте. — Это Египет, Уолли, — отрезал мистер Браун, нисколько не пытаясь унять поднявшийся в классе хохот. Каким бы ни был слабым класс, тем не менее, где проходит экватор, знали почти все. Незнавшие, впрочем, смеялись точно так же, то ли подражая своим товарищам, то ли просто заразившись всеобщим весельем. Уолли как-то бестолково оглядел глумящиеся лица ребят, и, словно не понимая, что смеются над ним, вдруг широко распахнул рот, издавая короткие смешки. «Жалок. Даже не способен понять всю унизительность своего положения.Что может быть хуже, чем вызывать смех у окружающих», — Том откинулся на спинку стула, презрительно, улыбаясь. — Уолли, — продолжал учитель, он всегда начинал обращаться по фамилии, если был недоволен, — Уолли, разве по Египту проходит экватор? — Нет, сэр, — догадался Эрик и уверенно добавил,— по Египту не может проходить экватор, потому что Египет — это Африка, — Эрик самодовольно улыбнулся, радуясь представленному случаю продемонстрировать, что, уж где находится Африка, он-то знает. В классе раздался новый взрыв хохота. Джастин Смит, худощавый мальчик, сидевший позади Тома, нарочно старался смеяться громче всех, словно говоря: «Уж я-то знаю, что Уолли бред сказал, я-то знаю». От старания Смит почти что сполз под парту так, что над ней торчала лишь одна его длинная шея с трясущейся от смеха головой. — Эрик, экватор выше, покажи выше! — прокричал Смит, не меняя своей полулежащей позы, — ахахах, ребята, да он так и показал! — захлебываясь от восторга, проорал Смит. Наивно поднявший указку к Турции, Эрик Уолли в ожидании смотрел на учителя, не обращая внимания на уже вконец гоготавших одноклассников. Мистер Браун картинно вздохнул, переводя демонстративно-печальный взгляд с Уолли на класс. — Ещё выше! — выкрикнул кто-то, подражая Смиту. Мистер Браун не прерывал насмешек; одобрительно глядя на класс, он, наоборот, всем своим поведением приглашал продолжить начатое измывательство. Том поморщился: сейчас все последуют примеру Джастина Смита... "Выше, выше!"... стремящиеся к "оригинальности" прокричат "Правее!" или "Левее!". "Ниже" кричать никто не станет: не принято, чтобы в таких случаях звучали верные подсказки. Он, Том, в этом участвовать не собирается, и не потому, что он такой добрый, отнюдь нет. Всем своим существом Том наслаждался разыгравшимся спектаклем. Сейчас он даже сожалел, что это не ему принадлежало первенство в затеянных насмешках, что это не ему вторят одноклассники, выкрикивая заведомо ошибочные подсказки. Джастин оказался первым, он же, Том, в отличие от него, был более осторожен, не будучи наверняка уверенным, что мистер Браун одобрит подобные издевки. Тому вспомнились грустные, осуждающие глаза мисс Тёрнер, заменявшей однажды у них занятия, когда при ответе Эрика Уолли она взглянула на насмешливые лица ребят и негромко, но твердо произнесла: «Это жестоко, дети». Мистер Браун был другим и нравился Тому значительно больше, особенно сейчас, когда стало понятно, что он не собирается следовать этим гуманным глупостям и защищать от насмешек человека, который ничего, кроме них, не заслуживает. Но поднимать на смех Уолли сейчас — означало бы стать как все, как все последовать примеру Джастина Смита, и гордыня шестилетнего мальчика не позволила ни одному слову сорваться с его губ. — Ладно, хватит позориться, Уолли. Можешь сесть. Желательно подальше от меня, чтобы вид твоей тупой башки не мозолил мне глаза. Хотя нет, тебе же с последней парты карта будет не видна, и, боюсь, ты тогда упустишь свой шанс узнать, где проходит эта великая тайна под названием "экватор". Что делать? Придется тебя терпеть. Такова незавидная доля учителей, вынужденных исполнять свой почетный долг, — мистер Браун нарочито вздохнул с самым самоотверженным видом. — Билли Стаббс, — внезапно повернулся мистер Браун к светловолосому мальчику, — а ну-ка ты иди покажи нам экватор. Билли неловко поднялся со своего места и, весь ссутулившись, дрожащей рукой провел указкой по экватору. — А вот наш Билли знает, где экватор! — весело воскликнул мистер Браун. — Поздравляю, Билли, теперь, благодаря своему старанию, ты заслуженно можешь перестать считаться первым тупицей в классе! Это прекрасное звание отныне переходит к Уолли! По классу прокатился грохот рукоплесканий, смешанный с хохотом. Мистер Браун картинно пожал руку Эрику Уолли, который к этому времени уже сообразил, что смеются над ним, и, обиженный, тупо переводил взгляд с мистера Брауна на одноклассников, слегка надув губы. Том не заметил, как в каком-то единении со всеми громко зааплодировал, заливаясь смехом. Положительно мистер Браун нравился Тому всё больше и больше: злой язык учителя, его саркастический тон делали положение Уолли и подобных ему ещё более унизительным и смехотворным. Том вдруг почувствовал ту невидимую стену, которая разделила весь класс на жертв насмешек и их мучителей, и создателем этой стены был не кто иной, как отсеявший недостойных мистер Браун. — Что ж, Билли? Может, ты меня еще порадуешь? Может, ты даже назовешь мне самую длинную реку в мире? — Темза? — испуганно произнес Билли название единственной реки, которую он знал. — Во всяком случае патриотично, — философски изрек мистер Браун. Он выразительно посмотрел на сидевших за партами ребят. Против его ожидания, в тишине резко раздался лишь один единственный смешок – Тома Реддла. — Ну в том, что Том знает ответ, я нисколько не сомневаюсь. Какая река самая длинная в мире, Том? — Нил, сэр. Река в Африке. — Абсолютно верно, Том. А вот наш драгоценный друг полагает, что это Темза. То ли идиот, то ли патриот, — доверительно сообщил мистер Браун Тому. Том весело рассмеялся. Его охватило приятное чувство самодовольства и собственной значимости, он был горд тем, что может позволить себе смеяться над Стаббсом и Уолли, ему нравились издевки мистера Брауна, адресованные другим. Смеясь, он оглянулся на одноклассников: двадцать человек неприязненно смотрели на него. Том смолк, он вдруг понял, что он один сейчас знал правильный ответ и смешно было ему одному. Стена, разъединявшая до этого Уолли и Стаббса с классом, отгородила на этот раз его самого. Встречая враждебные взгляды, Том с досадой неожиданно ощутил себя отверженным и совершенно по-новому одиноким: уже не он пренебрегал компанией сверстников, а его в ней не желали видеть. «Превосходство вызывает зависть», — со злобным удовлетворением рассудил Том, надменно вскинув голову.Превосходство. Часть первая.
22 января 2020 г. в 18:39