Грозовые облака

      — Ваше высокопревосходительство!       Уже второй раз за последние сутки нога Энакина переступила порог кабинета канцлера. Палпатин всё ещё был на месте. Похоже, он тоже предчувствовал надвигающуюся грозу и не видел за собой права покинуть свой пост… во всех смыслах.       — Я рад, что ты здесь, мой мальчик. Хотя, признаться, не ожидал, что ты так скоро вернёшься.       Энакин не преминул усмехнуться.       — Оби-Ван куда-то отправился. Рванул на всех парах — кажется, в Храм. Я не хотел отставать.       Канцлер нахмурился, и его тяжёлый вздох будто пронёсся упругой волной по всему кабинету, следом исчезнув в обшитых металлом стенах.       — «Отставать»? Видишь ли, Энакин… Сейчас всё указывает на то, что верным Республике людям сейчас надо бежать со всех ног, просто чтобы всё осталось на своих местах; а чтобы преуспеть в её защите, необходимо бежать вдвое быстрее. Боюсь, мы единственные, кто не просто осознаёт это, но и готов ускориться…       Палпатин включил голопроектор, и над столом вереницей понеслись портреты из личных дел: иногда Скайуокер узнавал знаменитых политиков из Сената, но большую часть этих людей и экзотов он видел в первый раз.       — Ускориться?.. Но какое отношение эти лица имеют к тому, что сейчас происходит?       — Поскольку мы разделяем одни и те же идеалы, мой мальчик, — Палпатин пристально поглядел на Скайуокера, будто оценивая его лояльность и при этом давая понять, что всецело в ней уверен, — ты вправе знать об этом. О том, что две тысячи сенаторов примкнули к заговору, который затеяли несколько влиятельных персон. Называть их имена я пока не считаю нужным, но… факты упрямы, и их удручающе много.       Энакин мимолётно усмехнулся воспоминаниям о детстве, далëком, как другие галактики. Вынесенные из тех лет представления о том, как устроен порядок вещей, уже давно трещали по швам — быть может, оттого Скайуокер почти не удивился услышанному.       — Сенатор Амидала в курсе? — спросил он, будто желая ещё сильнее надорвать истлевшую ткань.       — Сенатор Амидала в доле. Как и некоторое число других некогда близких к нам лиц. Но сейчас так нужно, мой мальчик. Рубить сплеча — не наш метод. Мы должны быть справедливыми. Даже враги Республики — те, кто стал ими невольно, под дурным влиянием! — должны иметь время для того, чтобы отречься от своих заблуждений. Остальные же услышат свой приговор, но и здесь не стоит торопиться. Сейчас наши задачи несколько иные…       Энакин слушал, не только и не столько соглашаясь со сказанным, сколько соединяясь с самым кружевом доброго, рассудительного и печального голоса.

***

      Хотя двери кабинета были оснащены плавнейшим из всех открывающих механизмов, звук разъезжающихся в стороны створок прозвучал подобно грому: быть может, потому, что он был абсолютно внезапным… а может статься, что ровно наоборот. Во всяком случае, четверых посетителей — забрака, человека, иктотчи и наутоланина, каждый при световом мече — никто не ждал и не вызывал.       Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чем пахнет дело. Энакин встал чуть поодаль от канцлера, по его правую руку, и прислонился к стене. Магистр Винду тем временем уже начал свою речь.       — Господин канцлер, именем Республики вы арестованы в силу вашей принадлежности к ордену ситхов и по подозрению в причастности к государственным преступлениям, таким как узурпация власти…       — Что вы говорите!.. — театрально развёл руками Палпатин. — Сенат сам предоставил мне чрезвычайные полномочия.       — В Сенате готовится голосование по данному вопросу. Независимо от того, прибудете вы туда или нет, и в каком качестве — решение…       — …решение, как вам наверняка известно, уже принято горсткой истинных государственных преступников, — будто бы невзначай перебил Палпатин. — Этому есть все доказательства и масса свидетельств. Более того — среди этих людей немало членов Ордена джедаев, чьим принципам противоречит наслаждение властью. Не правда ли, магистры?       — Только ситх может утверждать такое, — нахмурился магистр Винду.       — Даже если и так!.. Мои философские убеждения — это личное дело, которое никого не касается. Более того…       Палпатин продолжал с нажимом защищаться, по сути, уже сам переходя в нападение. Энакин же на мгновение вдруг застыл, прикрыв глаза: его век изнутри коснулось виденье, которое нельзя было пропустить.       Сперва вокруг сгустилась тьма, похожая на открытый космос; почти сразу на ней загорелись белые холодные точки — всё больше, всё ярче… Но вместо ослепительно белого света, который вот-вот заполнил бы собой всё, темнота вернулась. Пространство начало наполняться невидимым глазу теплом, в которое так хотелось окунуть руки и немного понежиться…       …однако, став невыносимо горячими, волны тепла превратились в красноватое свечение.       «Красный». Слово заполнило собой сознание, притягивая ассоциации.       Первое: опасность. Надо бежать, бежать что есть мочи, пока не поздно…       Второе: сила. Сила защищать тех, кто по-настоящему в этом нуждается, и вершить то, что не может быть не сделано.       Третье…

***

      — Энакин Скайуокер! — требовательный голос выхватил его из восхитительно-грозного потока. — Вы присутствуете здесь как представитель ордена джедаев?       Красный поток всё ещё будто грел руки, и Энакин почувствовал необычайную лёгкость на сердце. Теперь ничто не мешало ему сказать правду.       — Я не джедай.       Следующее мгновение показалось вечностью — и, похоже, не ему одному. Даже Палпатин не сразу нашёлся, что ответить. Вероятно, эти слова, будучи сказаны именно здесь и именно сейчас, стали для него не меньшей неожиданностью, чем для остальных.       Переглянувшись, джедаи достали мечи. Энакин не замедлил сделать то же; но готовую начаться дуэль прервал гул ещё одного горящего в полумраке клинка. Красного.