Children

2025 Эми и Шелдон       На следующий день Эми проснулась рядом с Шелдоном. Не то, чтобы он обнимал ее, просто лежал очень близко. В первую очередь, она проверила свой телефон, но никаких новостей о Нике там не было…       Она с шумом выдохнула и вновь опустилась на подушку, борясь с желанием заплакать. Шелдон все еще спал. Она почувствовала вину, наблюдая за его медленным дыханием. Она с трудом справлялась с постоянным чувством страха за Ника, и вынести еще и чувство вины было уже практически невозможно. Она винила себя в том, что была плохим родителем для Ника, и что он убежал из-за нее, плюс ко всему, она считала себя плохим родителем и для Дори, потому что она никогда не сосредотачивалась на ней одной. Она винила себя в том, что, вероятно, дочь Говарда и Бернадетт пропала из-за Ника, и в том, что ей казалось, что она использует Шелдона. Однако самобичевание — плохой помощник, так что она взяла себя в руки и пошла будить Дори. По дороге в ее комнату она снова заглянула в комнату Ника. Все еще пустая. Дори уже проснулась и теперь сидела и смотрела мультики. Эми решила спуститься вниз и приготовить омлет на завтрак. Она позвонила Бернадетт, затем Пенни. Бернадетт держалась немного отчужденно. Она не могла ее винить. Пенни казалась гораздо более понимающей и искренне хотела помочь, но не было ничего, что она могла бы сделать. Она предложила Дори, которая была занята своим завтраком, остаться дома с ними, но та хотела пойти в садик, потому что сегодня там должен быть кукольный театр, к тому же она уже пообещала Джастину, что поможет ему построить модель космического корабля.       Эми почувствовала облегчение, хотя бы Дори не будет видеть их отчаяние, и им не нужно будет притворяться, что все хорошо. Когда они с Дори ушли, Шелдон все еще спал. Поцеловав дочь на прощанье, она поехала домой. Шелдон к тому времени уже встал, он сидел на кухне и завтракал. — Никаких новостей? — спросила она. — Нет, — ответил он. — Но у меня есть идея. Я попытался взглянуть на ситуацию с математической точки зрения. Первый вариант развития событий: Ник до сих пор не вернулся, потому что с ним случилось что-то плохое. В этом случае не думаю, что мы сможем что-то сделать. Но я считаю, что второй вариант наиболее вероятен. Он заключается в том, что Ник до сих пор не вернулся, потому что он изначально задумал убежать на длительное время. В данном случае самое главное — это планирование. Если его нет более двух дней, потому что это было его намерение, значит, у него был план. — О, Господи, Шелдон, ты прав. Мы… Почему мы раньше об этом не подумали? — спросила Эми, в ее голосе прозвучала надежда. — Я не знаю. Может, мы стареем, и у нас уже появляются первые признаки старческого слабоумия, — ответил он. — Я бы хотела думать, что мы просто слишком эмоционально заинтересованы, — сказала она с улыбкой. — Это тоже хорошее объяснение, — сказал он. — Чего же мы ждем? Нужно осмотреть его комнату и проверить историю его браузера! — Эми почувствовала облегчение от того, что нашлось хоть что-то, что они могут сделать, и у нее появилась надежда на то, что они обнаружат что-нибудь значительное, что поможет в поисках Ника. — Его телефон все еще в полиции, как вещественное доказательство, — предупредил ее Шелдон. — Вначале обыщем комнату, а потому уже пойдем в полицию. Может, к тому времени у нас уже будет какая-нибудь информация.       Эми решила осмотреть саму комнату, а Шелдон сел у компьютера. — Нашел что-нибудь? — спросила Эми, перебирая одежду. — Я справился с его паролем. Это «ненавижусвоюжизнь2016».       Эми вздохнула. — Как я и предполагал, он очистил историю своего браузера, — сказал Шелдон. — Но мы же можем ее восстановить, да? — Конечно. Я, может быть, и не профессиональный программист, но хакер из меня лучше, чем из моего восьмилетнего сына. По крайней мере, я надеюсь на это. — Ничего нет ни в его футболках, ни в белье.       Вытаскивая из шкафа стопку штанов, она нащупала за ними что-то мягкое. Она ухватилась за это и потянула. Это был Октавиус, игрушечный осьминог. Ник обожал его, когда был маленьким, какое-то время он с ним спал. Ему был всего год, когда он с гордостью заявил, что посчитал все ноги Виуса (единственная часть имени, которую он на тот момент мог произнести), и их всего восемь.       Эми села, держа в руках Виуса, и вновь почувствовала свою беспомощность. — Эми? — Шелдон дотронулся до ее плеча. — Да? — Эми, я попросил тебя подойти к компьютеру. Ты меня не услышала. Что случилось? — Ничего, я просто… Я нашла Виуса. Я даже не знала, что он до сих пор хранит его. Я думала, его забросили куда-то в гараж, когда мы переехали сюда. — О… Он так любил Виуса. Я думаю, это единственная игрушка, с которой он играл, из тех, что мы купили ему еще до его рождения, — Шелдон сел рядом. — Да, ты купил его. — Да, я помню. А ты еще немного разозлилась на меня, потому что считала, что собака или заяц были бы лучше. А я сказал тебе, что осьминог — это отличный выбор, потому что у него восемь ног, а восемь — это потрясающее число, так как это первое число, которое не является ни простым, ни полупростым. А первый куб, где число, возведенное в куб больше единицы и единственного положительного числа из последовательности Фибоначчи, кроме 1, это идеальный куб*, — сказал он, смотря на Виуса с ностальгией. — Нет! Я злилась на тебя, потому что ты рассказал ему все это, когда ему было всего пятнадцать месяцев. — Ну, ему было интересно. Но после этого мы играли с ним, представляя, что маленький осьминог потерялся в огромном море из одеял, а отважный пират Ник спасал его, и они становились друзьями, — сказал Шелдон. — Я помню это. Мы с тобой притворялись морскими чудищами, которые хотели их поймать, — с грустью ответила Эми.       Шелдон медленно положил свою руку на ее. — Хочешь увидеть, что я нашел? — Да, конечно, — сказала Эми, бережно кладя Виуса на кровать. — Вот, смотри! — сказал Шелдон, показывая на монитор. История браузера. Там очень много информации, и она расположена в хаотичном порядке. Города и пригороды, и поезда, и автобусы, и отели, но все это по всей Америке. — О, Господи! — удивилась Эми. — Так… так много. — Да. — Что ж, это не помогло. Мы не сможем найти его, исходя из этой информации. — Не сможем. Но это хотя бы подтверждает мою теорию. Он намеренно совершил побег. Он тщательно его спланировал. Надеюсь, что он соблюдает осторожность. — Но когда он вернется? — Ну, когда-нибудь у него должны закончиться деньги. Ты ведь заблокировала кредитки? — Нет, конечно же, нет. Я подумала, что Ник оставил бы их в мусорном баке вместе с телефоном, если бы они не были больше ему нужны. По всей видимости, он не хочет, чтобы мы его нашли, поэтому больше не использует карты, потому что он знает, что их можно отследить, но вдруг ему понадобятся деньги? Я не могу заблокировать карты, думая об этом. — Но в этом случае есть вероятность, что через некоторое время он снимет деньги на какой-нибудь станции и снова исчезнет, — сказал он. — Не снимет. Я вывела большинство денег с них. У него не хватит на длинную поездку. — Умно, — похвалил он. — Спасибо. Проверить историю его браузера тоже было хорошей идеей, — сказала она с легкой улыбкой на лице. — Похоже, мы с тобой все еще отличная команда, — ответил Шелдон. — Да, это так. Что ж,пора идти в полицию 2025 Ник       После Сан-Франциско мы едем в Солт-Лейк-Сити. Дорога довольно длинная, и водитель уже начал что-то подозревать, но изобразив телефонный разговор, я легко обманываю его. Дебби очень скучно, как и мне, поэтому я гуглю дорожные игры, и мы пробуем сыграть в некоторые из них. Она на удивление хорошо справляется с алфавитной игрой. Вскоре мы приезжаем в Солт-Лейк-Сити. Вся одежда у нас уже грязная, так что нам нужно купить новую. По росту я выше, чем обычный мальчик восьми с половиной лет, поэтому я притворяюсь, что Дебби — моя младшая сестра, и расплачиваясь, я спрашиваю у нее, купила ли она бумажные полотенца, как просила мама. К счастью, у кассира не возникает никаких сомнений, но нам приходится купить несколько ненужных нам вещей, потому что покупка только предметов гигиены, детской одежды и еды выглядит сомнительно. Я покупаю Дебби розовую зубную щетку, и она остается довольной. Мне также пришлось купить ей немного одежды, потому что мы едем в северную часть страны. В магазине с ней проблем не возникло, одежду она выбрала сразу. После шоппинга мы снова идем в кафе, где подают фаст-фуд, чтобы немного освежиться и переодеться. Затем мы направляемся в Денвер**, а там уже садимся на автобус до Канзаса. Дебби все еще хочет домой, она упоминает об это каждый раз, когда мы сталкиваемся с мелкими трудностями. Иногда я задумываюсь, скучает ли она по своей семье или друзьям, или просто боится. Я стараюсь сосредотачиваться на цели и оставаться решительным, поэтому не позволяю себе сочувствовать ей. Иначе я уже буду жалеть себя, будто бы я, как и она, затерялся в этой огромной стране далеко от дома. Но мы не потерялись. Я знаю, куда мы направляемся. Я повторяю себе это снова и снова, чтобы заснуть, наблюдая, как Дебби спит на соседнем сиденье, в обнимку со своей сумкой.       Когда я просыпаюсь и открываю глаза, в них бьет яркий свет. Все вокруг стало белым. Мы подъезжаем к Канзасу, и все покрыто снегом. Я толкаю Дебби. — Ух, ты, это же снег! — восторгается она. — Поздравляю, ты его узнала, — я просто не могу не уколоть ее.       Она качает головой. — Я никогда раньше не видела снега, — говорит она. — Это невозможно. Мы пересмотрели кучу зимних фильмов за последние два года в школе. — Да, нет же, умник. Я имела в виду, в жизни. Ну, знаешь, когда можно потрогать его или гулять, когда он падает. — Плохие новости для тебя. Ты не можешь его потрогать, потому что мы сейчас в автобусе, и очевидно, что снег находится снаружи.       В ответ она корчит рожу. Несмотря на то, что я насмехался над ней, когда она говорила про снег, как только мы выходим из автобуса, первое, что я делаю после того, как мы смешиваемся с толпой, это нахожу маленький парк, скатываю снежок и бросаю в нее. Я ожидаю, что она будет злиться, но она верещит от удовольствия, и мне приходится пригнуться, чтобы избежать ее первого броска. Ее второй снежок прилетает мне прямо в живот. Я должен принять бой. Мы бы занимались этим вечно, но она случайно попадает в машину, включается сигнализация, и мы вынуждены делать ноги. Мы покупаем горячего шоколада в маленькой кофейне в торговом центре, но наша одежда вся промокла, а лица покраснели, к тому же мы оставляем грязь на полу, так что официантка нас не особо жалует. Я даю ей чаевые, и она не говорит ни слова. — Признайся, было весело, — говорю я. — Да, было, — признается она. — Видишь? Все это стоит того! — Ник… — она не соглашается со мной. — Что? Может быть, ты поймешь, наконец, что весь мир не крутится вокруг тебя, и жизнь не состоит из издевательств над другими людьми в школе, наших родителей и их друзей или Пасадены и конференц-отелей. — Послушать тебя, так она состоит из беготни и ночных поездок на автобусах, и питания фаст-фудом, и посещения городов без особого знакомства с ними. — И из снежковых битв. — Да, и из снежковых битв тоже, — соглашается она. — Пожалуй, мы сможем выйти на улицу, сделать снеговика и посмотреть город. У нас довольно много времени до следующего автобуса, — предлагаю я. — Я бы очень хотела, наконец, поспать в кровати. — Я тоже. Но нужно же чем-то жертвовать.