Болезнь

Я уже знаком с этим чувством — будто бы «между небом и землей»       Помню, как в детстве я тяжело заболел. Сначала я постоянно, надрываясь, кашлял в чей-то носовой платок; по моему, его мне отдала сестра; но затем, когда кашель уже стал проходить, начинала подниматься температура.       Я беспамятно лежал на собственной кровати в этом же состоянии; рядом, смотря на меня, сидели мой младший брат и дядя. Они смотрели на меня с жалостью, но в том состоянии их взгляды казались мне пустыми.       Угрюмо посмотрев на меня ещё раз, брат немного сердито обратился к дяде: — Пойдем в другую комнату.       Вздохнув, дядя встал со своего места, и взяв брата за руку вышел из моей комнаты, оставив дверь приоткрытой. Сквозь эту приоткрытую дверь я видел, как суетилась вся семья — все кричали, кто-то даже спорил о чем-то, а кто-то просто спешил по своим делам.       Проходили часы. Иногда в комнату заходила или бабушка, или сестра, чтобы поменять воду. Они говорили мне что-то, но я не всегда запоминал это; чаще всего это было что-то наподобие «Не волнуйся, ты скоро поправишься. Твое здоровье всегда было крепким».       Но я ничего не мог им ответить — я был в силах лишь следить за происходящим.       Сестра также приходила и по выходным. Она доставала с полки какую-нибудь запылившуюся книгу и читала мне что-то оттуда. Однако, я воспринимал и запоминал текст только отрывками; как, впрочем, и чью-либо речь здесь.       Ещё, правда гораздо реже, в комнату заходил брат. Он заходил и брал некоторые игрушки и вещи без спроса; будь я здоровым, я бы сразу, не медля, пожаловался дяде или сестре, но в тот момент мне было как-то все равно.       Также, брат мог зайти лишь на пару минут, просто окинув меня безразличным взором; будто я просто бесполезная вещь или же мебель.       Хотя, по сути, кем является больной? Той самой бесполезной мебелью.       Но чем тяжелее я заболевал, тем реже ко мне стал ходить кто-либо — возможно, все боялись заразиться. В такое время без «визитов» я обычно смотрел в потолок и читал то, что было написано на обоях.       В той квартире у нас были обои, похожие на газету — на них были написаны какие-то отрывки из стихотворений или рассказов. Пускай я и перечитывал это от нечего делать раз по двадцать, все равно это дело меня отчасти забавляло и развлекало, в какой-то мере.       И опять же, шли дни. Но только некоторые из этих дней мне запомнились лучше всего.       Один из таких дней начался с того, что приходил доктор; а уж визитов доктора я удостаивался совсем не часто. Осмотрев меня минут за пятнадцать, он ушел обсуждать что-то с моими родственниками; правда, мне казалось, что они просто ведут там светские беседы, попивая кофе с тортом, а меня не приглашают — я же болен.       После этого, как всегда, приходила сестра и с выражением читала мне какую-то книгу; правда, на этот раз, книга была взята из библиотеки.       Прервав чтение сестры, причем на каком-то интересном моменте, я негромко спросил её о том, какая у меня температура сейчас. Ответ последовал не медля:       — Ровно сорок, — тихо произнесла она, — А что такое?..       — Скажи, — хриплым голосом обратился к сестре я, — Разве температура сорок… — в этот момент я замялся, — Излечима?       — Я точно не знаю. Спроси у доктора, когда он придет в следующий раз. — Сестра снова наклонила голову, чтобы продолжить читать, но я вновь её прервал.       — Но доктор… Доктор приходит редко! — Я сам не заметил, как стал срываться на крик, — А что будет, если температура повысится? Я умру из-за этого доктора?! — На глазах выступили слезы. Да, согласен, никто бы не повел себя так; но что с меня взять — я был ребенком.       Черт возьми, всего лишь ребенком.       Сестра поспешно закрывает и откладывает книгу, подсаживаясь ко мне поближе. Видимо я удивил её таким поведением; обычно, такое со мной редко… Да нет, вообще никогда не происходит!       — С-спокойно. Температура может подняться… — она задрожала. Наверное, сестра совсем не знала, как меня можно успокоить; вообще, перед тем, как я заболел, она редко уделяла мне внимание — все время была занята. Считай, что она и не знала обо мне вовсе; я был всего лишь одним из двоих её младших братьев.       — Пускай поднимается. — Как-то скептически сказал я, — Я все равно скоро умру. — После этой фразы я всхлипнул и грустно улыбнулся, а сестра продолжала ошеломленно на меня смотреть.       Выдержав паузу, она добавила: — Лежи и ни о чем не думай. Скоро зайдет дядя с новыми лекарствами.       Встав со своего места, сестра не убирала книгу на полку — она оставила её лежать рядом со мной, а сама ушла. Чертов ребенок.