Зеркальные миры. Перерождение

      — И-и-ист! Эй, Ист!       Ирнест обернулся на громкий оклик. Перепрыгивая через низенькие ограждения, начисто игнорируя дозволенные дорожки, к нему нёсся Элиот — так мог драть глотку только он. Остальные студенты, волею случая оказавшиеся поблизости, спешили отвернуться и покинуть опасную зону. Опасались ли они огрести наказание «за компанию» или же просто не горели желанием выступать свидетелями подобного поведения единственного сына Кардов, Ирнест не знал. Но был за это только благодарен.       — Вижу, тебе уже лучше.       — Ты просто не представляешь! — Элиот начисто проигнорировал насмешливую фразу. — Столько всего произошло!       Ирнест едва заметно улыбнулся. Он прекрасно знал, что периодические «болезни» друга на деле были лишь передышками от учёбы. Когда чуть больше недели назад Элли начал сетовать на то, что «кажется, заболевает», Ирнест уже приготовился писать излишне подробные конспекты. И не прогадал.       — И где же болезнь свалила тебя на сей раз? — Он вручил другу стопку тетрадей — тот восторженно рассыпался в благодарностях. — Даже не загорел ничуть… Неужели в больнице не нашлось солнечных ванн?       Элли насупился и помрачнел, удобнее перехватывая конспекты. Отчего-то он не спешил вываливать на Ирнеста весь объём своих приключений. Пауза затягивалась.       — Я… Простыл и всё, — он уставился куда-то в сторону. — Скучно было — жуть. Представляешь?       Ирнест нахмурился — беспокойство явственно прошлось по позвоночнику. Что-то случилось? Они не виделись с того самого странного медосмотра: остальная группа так и не появилась на занятиях до конца дня. Он и вовсе забил бы тревогу, но «пропавшие» студенты пришли на следующий день, как и обычно — к первой паре. Все, кроме приболевшего Элиота.       Тот вдруг помотал головой, словно собираясь с мыслями, и умоляюще уставился на него:       — Слушай, Ист… А с тобой ничего с-странного не происходило? Ну, в последнее время.       Ирнест окончательно уверился в том, что Элиот пытался скрытничать. И не сказать, что у него это очень хорошо выходило. Видно было — ему не терпелось поделиться важными новостями, но что-то останавливало. Зная характер Элли, Ирнест вообще не мог вообразить нечто, способное ограничить поток его словесности.       — Допустим. — Он прищурился и деланно огладил подбородок: — Предлагаю обмен. Ты мне свои странности, а я тебе — свои.       Элли мгновенно просиял, уцепившись за заманчивую формулировку, но только открыл рот, как вдруг до них донеслось недовольное:       — Фритвульф, объявление по громкой связи было дано двенадцать минут назад, — староста появился в поле видимости, как и всегда, неожиданно. — Почему ты до сих пор не в кабинете своего научного руководителя?       Ирнест не сразу нашёлся с ответом. Он прекрасно слышал объявление, призывающее его пройти в кабинет пятьсот тридцать два для беседы с научным руководителем. Вот только до этого момента наивно предполагал, что говоривший ошибся: он не был задействован ни в какой научной деятельности. По крайней мере, на данный момент.       Уши мгновенно вспыхнули. Неужели это Ирнест допустил ошибку?       — Уже иду. Прошу прощения за задержку.       Староста качнул головой.       — Извинения следует принести руководителю, а не мне. Советую поторопиться.       Элли дёрнулся было следом, но старосте хватило только немного приподнять брови, чтобы тот запнулся на месте. Против своего обыкновения, Элиот даже не стремился возразить; он лишь крепче прижал к себе тетради, уткнувшись взглядом в удаляющуюся спину друга.              Несмотря на явное опоздание, Ирнест решил не усугублять положение, а потому не переходил на бег — это было запрещено на территории главного корпуса. Однако шёл так быстро, как только мог: редкие студенты, встречавшиеся по пути, едва не шарахались в сторону. Всю дорогу до нужного кабинета его не покидало волнение, смешанное со стыдом. И когда только он стал настолько самонадеянным, что смел подвергать сомнению оповещения Академии? Стоило увидеть Элиота, как всё разом отошло на второй план…       Пятый этаж — административный — встретил его тишиной. Случайно сюда не захаживали; лишь несколько человек ютились в креслах возле кабинетов, ожидая вызова. Ирнест глубоко вздохнул, выравнивая дыхание, и даже попытался пригладить волосы. В голове не было ни единой мысли, зачем его вызвал какой-то «научный руководитель», да ещё и на пятый этаж. Шаги гулко отдавались в полупустом коридоре, заставляя немногочисленных посетителей разом повернуть головы к нарушителю тишины. Сразу стало труднее идти: спина одеревенела, а ноги будто бы забыли, как шагать.       Ощущая взгляды, вонзающиеся в лопатки, Ирнест круто развернулся к двери с позолоченной табличкой и постучал. Ответа пришлось ждать долгие несколько секунд: сперва скрипнуло кожаное кресло, заметались шепотки, и кто-то громко рассмеялся. Отчётливо показалось, что этот голос был знаком.       — Студент Ирнест Фритвульф прибыл, — заученная фраза вырвалась, стоило переступить порог.       Взгляд, правда, заметавшись по кабинету, выцепил лишь сухонького старичка, одиноко сидящего в огромном — явно не по размеру — кожаном кресле. Больше никого в помещении не оказалось.       Старик приветливо растянул губы в улыбке. Морщины, полностью покрывающие его лицо, ещё сильнее врезались в кожу.       — Проходите-проходите, юноша, — он махнул рукой, — я уж подумал было, что не доживу.       Скрипучий смех заполнил пространство и смолк, только когда Ирнест закрыл за собой дверь и обернулся.       — Я профессор Филипп… Овлдьюк. — Сморщенные губы тронула мимолётная усмешка. — Присаживайтесь, не стойте на пороге. Успеете ещё за всю жизнь находиться...       Стараясь совершать как можно меньше движений, Ирнест опустился на жёсткий гостевой стул, стоящий неподалёку. Старик более всего походил на доктора, и трудно было даже судить, в какой области.       — Вам наверняка любопытно, зачем вас выдернули сюда? — Филипп, казалось, ничуть не обижался на молчаливость собеседника, но взгляд его был столь выжидающим, что Ирнест медленно кивнул. — Сирота, получивший место по льготной программе, да? Удивительно… Вы не только не вылетели на первом же семестре, но и даже сумели выбиться в десятку лучших учеников потока. Поразительные способности, юноша! Кто вас обучал в приюте?       Ожидая ответа на уже озвученный вопрос, Ирнест совершенно не был готов к другому. Потребовалось некоторое время, чтобы разум смог сформулировать подходящие фразы.       — Я обучался в обычной школе. — Он перевёл дыхание, вспоминая давно заготовленные ответы на знакомые вопросы. В своё время, перед зачислением в Академию, пришлось повторять их по несколько десятков раз перед различными комиссиями. — Той, что была закреплена за жилым квадратом, в котором стоял наш приют.       — И вы всегда жили в приюте?       — Сколько себя помню.       Филипп хмыкнул; глаза его сузились. Ирнест невольно поразился — тот излучал огромное количество энергии: не только он сам, но и его лицо находились в беспрестанном движении.       — Я был очень любознательным ребёнком. — Почему-то показалось важным прояснить это: комиссии часто задавали вопросы различной степени каверзности, надеясь выяснить тайных учителей или же скрытых благожелателей. — И много занимался самостоятельно.       — Чего не сделаешь от скуки, правда? — Выражение лица Филиппа было слишком дружелюбным, чтобы воспринять его слова как насмешку. — И куда же вы собираетесь после экзаменов? Дополнительная специализация? Работа?       — Хотелось бы продолжить обучение.       Филипп, казалось, был удовлетворён таким ответом.       — И вы, вероятно, уже выбрали специализацию? — он переплёл крючковатые пальцы перед собой.       Ирнест замялся. На первом курсе он действительно чётко решил, каким путём пройдёт, но спустя столько лет был не слишком уверен в этом. Кроме того, у него оставался ещё целый семестр, чтобы окончательно определиться со специальностью, которой он посветит три года жизни.       — Ну же, юноша, я совершенно не кусаюсь — зубов, в любом случае, осталось маловато. — Филипп вновь разразился смехом. — Это не допрос — ваши ответы ни на что не влияют… Всего лишь стариковское любопытство — не более.       Несмотря на ободряющий тон, потребовалось ещё несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.       — Охрана правопорядка. — Ирнест бросил быстрый взгляд на собеседника; о своём решении он не говорил даже Элиоту, опасаясь, что тот сразу же кинется его отговаривать. — Если, конечно, пройду.       Эта специализация пользовалась дурной славой даже среди студентов Академии. В Охрану поступить было крайне сложно: экзаменов требовалось на порядок больше, чем для остальных направлений. В этом она уступала лишь военным специальностям — но те в последний десяток лет не могли похвастать большим спросом и ажиотажем поступающих. Однако было и ещё кое-что.       — И вас совершенно не пугают все эти слухи? — Филипп резко подался вперёд, жадно вглядываясь в его лицо.       Студенты, попавшие на данную специализацию, имели склонность… не доживать до выпуска. Количество несчастных случаев превышало все логические нормы, и совсем немногие действительно верили в случайность происшествий. Ирнест подёрнул плечами: он не знал однозначного ответа на этот вопрос.       — Вот как. — Филипп хихикнул. — А вы полны сюрпризов, юноша! Думал… будет больше проблем.       Ирнест недоумённо заморгал, но промолчал, выжидая.       — Наверное, и тянуть нет смысла, — старик поскрёб щёку, словно что-то прикидывая. — Ваш нескромный собеседник — то есть я, — так сказать, представитель одного из направлений в нашей славной Академии. И мы бы очень хотели предложить вам, юноша, обучаться у нас.       Воздух застрял где-то в горле. Ирнест ни разу не слышал о том, чтобы каких-либо учеников удостаивали личной беседы, да ещё и предлагали поступить на одну из специализаций. Конкуренция в Академии была достаточно высока, а потому кафедры придирчиво отбирали желающих.       — Это… весьма неожиданно, профессор, — слова давались с трудом. — Могу ли я уточнить?..       — О, совершенно нет нужды стесняться! — Филипп мелко закивал. — Задавайте любой вопрос! — Он вдруг понизил голос: — Во всех мирах не найдётся человека… хе-хе, лучшего для ответов на вопросы.       — Тогда… что это за кафедра?       Филипп довольно прищурился.       — К сожалению, названия ей так и не придумали. Точнее — за всю свою многолетнюю историю она носила множество разных… но ни одно ей — как бы так сказать? — не шло. Вы, юноша, упоминали про Охрану правопорядка. Могу с уверенностью сказать, что многие студенты с данной специальности каждый год переходят к нам. Мы считаемся неким… её подвидом.       Ирнест нахмурился: о таком он не слышал. С каждой минутой разговор всё больше казался ему абсурдной шуткой. Филипп, словно почувствовав изменение атмосферы, сменил тон:       — Вижу, вы мне не слишком-то верите… Что ж, этого я и ожидал. Моё руководство настолько озабочено сохранением всех своих крайне важных, — он мученически закатил глаза, — тайн, что совершенно забывает о создании репутации в глазах свежей крови. К сожалению, не могу рассказать вам всего… но я могу отвечать. Спрашивайте скорее! Я с радостью поведаю вам всё, что только знаю… Если сумеете подобрать правильную формулировку, конечно же.       Ирнест окончательно растерялся. Он поймал взгляд старика — нечто настойчиво убеждало, что тому можно было верить. Откуда бралось это чувство, он не знал, но то не казалось настолько сильным, чтобы отбросить все подозрения. Которых с каждым новым словом Филиппа становилось всё больше.       — И… — Взгляд метался по лицу собеседника, словно пытаясь уличить того во лжи. — И чем же вы занимаетесь? Ваша кафедра.       — О! Какой замечательный вопрос, — Филипп на пару мгновений прикрыл глаза, словно это доставило ему высочайшее наслаждение. — Мы занимаемся подготовкой студентов к работе в одной конкретной организации. А ещё раскрываем тайны, обличаем правду, исследуем скрытое!       Ирнест поморщился. Высокопарные фразы совершенно не проясняли ситуации.       — Да-да, нелепо звучит, правда? — Филипп явно подметил его реакцию. — Помню, как сам же сидел на вашем месте и точно так же кривился. Но поверьте мне! Ещё не было ни дня, ни одного даже мгновения, чтобы я пожалел о своём решении. Пытайте меня дальше, юноша! Мне очень хочется поведать вам обо всём.       Старик вновь выжидающе уставился на него, но Ирнест ощутил лишь усталость. Ему казалось, что неважно, какой вопрос он задаст, — ответ будет слишком обтекаем, чтобы составить собственную картину. Вот только Филипп с каждой минутой, напротив, всё больше веселел.       — Вы сказали, что вы профессор. В какой области?       — История и лингвистика, — Филипп с готовностью кивнул — глаза его блеснули.       Ирнест задумался: это снова ничего не давало. Но почему же профессор так оживился?       — Вы так… со многими проводите беседу?       — Конечно, нет! — Филипп тяжело вздохнул и покачал головой: — Вы — первый случай за многие годы.       Не успел Ирнест удивиться, как тот вдруг неожиданно подскочил с места, громко ойкнув. Но уже через пару мгновений вновь уселся в кресле, потирая левое запястье.       — Продолжайте-продолжайте, — Филипп неловко одёрнул рукав и, выудив из нагрудного кармана кремовый платок, небрежно промокнул лоб. — Всего лишь напоминание кое о чём очень важном.       Ирнеста не покидало ощущение того, что эта ремарка была сама по себе «очень важной». В голову постепенно закрадывались какие-то смутные подозрения.       — Почему именно я?       — Почему? — Филипп фыркнул. — Некоторые личности посчитали вас необходимым, — он выделил это слово, — в той самой организации.       Ирнест начинал понимать, что «в лоб» он ничего не добьётся. Тем более, казалось, собеседник усиленно сигнализировал именно об этом с самого начала.       — Когда наша беседа закончится?       Филипп вновь удовлетворённо кивнул.       — Как только вы дадите окончательный ответ. Или истечёт отведённое мне время.       — И когда оно истечёт? — Сердце в панике заколотилось. Так у собеседования был определённый лимит?       Густые, седые брови Филиппа сошлись к переносице:       — Когда я упаду замертво, так и не дождавшись существенных вопросов.       Повисла тишина. Ирнест никак не мог осознать смысл этой фразы — по позвоночнику пробежалось нечто неприятное, липкое. Как вдруг старик громко захохотал, откидываясь на спинку кресла:       — Да нет никакого особого ограничения, юноша! Но вам следует помнить, что ваш несчастный собеседник совершенно точно не молодеет… а кресло такое скользкое и неудобное. — Он покачал головой. — На вашей совести повиснут мои больные плечи и поясница. Можете себе представить?       Ирнест едва не задохнулся от возмущения — отчаянно хотелось встать и покинуть кабинет, но голос его даже не дрогнул:       — Если все мои вопросы несущественны, то, быть может, я не подхожу вам?       — У вас уже есть то, что нам подходит, — Филипп всё ещё посмеивался, но тон его был непреклонен. — Так что вам не следует беспокоиться по этому поводу.       Ирнест вновь задумался. Если это была дурацкая шутка, то она явно затянулась.       — Это как-то связано с последним медосмотром? — он нахмурился, вдруг уцепившись разумом за возможность связать все странности воедино.       От этого вопроса Филипп вдруг пришёл в натуральный восторг:       — Несомненно! — он едва не хлопал в ладоши, светясь воодушевлением. — Вы делаете успехи…       — Так я всё-таки какой-то мутант?..       Филипп тут же захохотал, сползая в своём кресле, словно не был способен больше сидеть по-человечески. Прошли долгие секунды, прежде чем он, тяжело отдуваясь, принял нормальное положение.       — Вы меня всё больше удивляете, юноша, — Филипп вновь обтёр лицо платком. — Но, я же обещал ответить на ваши вопросы, верно? Вы не мутант, совсем нет… Даже напротив! Идеальный, здоровый представитель своего вида.       Данная формулировка не слишком понравилась Ирнесту.       — Говорите так, словно я какое-то породистое животное.       — Говорите так, будто это что-то плохое.       — О людях не принято говорить в подобном ключе. — Ирнест вновь поморщился. — Это базовое правило вежливости.       — Прошу прощения, — хихикнул Филипп, но во взгляде его не было ни намёка на раскаяние. — Мне не так уж часто удаётся работать с людьми. Отвык, видимо!       — Разве вы не ведёте пары?       — Да, приходится.       Ирнест насторожённо потянул носом воздух, но ничего странного не почувствовал. Старик не был пьян или, что ещё хуже…       — И неужели на них совсем нет людей?       Затянувшаяся беседа становилась похожа на одну из его любимых логических загадок. Кроме того, совсем немногие взрослые позволяли себе беседовать со студентами вот так — на равных. И это, несомненно, подкупало, задвигая на второй план большую часть подозрений.       — Смотря что именно вкладывать в понятие «человек».       Ирнест на мгновение замялся:       — Если не вдаваться в философию…       — И правильно! Никогда не любил этого хождения вокруг да около. Один выдаёт бредовую идею — другие пытаются найти в ней смысл. Тоже мне, исследования!       Ирнест одарил его скептическим взглядом. В их программе Философия стояла одним из обязательных предметов. Филипп, казалось, этого не заметил.       — Тогда что вы, юноша, понимаете под человеком? Биологический вид?       — Допустим, — Ирнест кивнул и несмело улыбнулся: — И сколько же на ваши пары ходит «идеальных, здоровых» представителей данного вида?       — Ни одного.       Торжествующая усмешка профессора заставила Ирнеста подавиться заготовленной фразой.       — Хотите сказать, никто не ходит на занятия?       — Нет, вовсе не это! — Филипп поднял вверх указательный палец и коснулся виска. — Аудитория всегда заполнена. Да и на вид все люди…       Ирнест понял, что начинает запутываться.       — Вы сказали, что не любите философствовать.       — Как можно! — Филипп прижал ладонь к груди. — В своей жизни я совершил много отвратительных поступков, но чтобы философствовать…       — Полагаете, что они не люди? — Ирнест потёр переносицу. — Те, кого вы обучаете.       — Полагаю, что так, — кивнул Филипп, но вдруг встрепенулся: — Уточняю! Не «идеальные» представители людей, как вида.       Улыбка Ирнеста стала почти жалостливой. Кажется, он начинал всё понимать.       — Простите, но я совершенно здоров. В больницу, — он с нажимом прошёлся по этому слову, — мне не нужно. Я просто хочу доучиться в Академии до выпуска. Прошу меня простить.       Ирнест резко встал и развернулся с твёрдым намерением покинуть кабинет. Кому он мог перейти дорогу, чтобы его выпроваживали из Академии подобным способом? Не оставалось никаких сомнений в том, куда вела эта беседа — в соседнюю с Мари палату. И если последнему факту Ирнест даже немного обрадовался бы с год назад, то сейчас это совершенно не прельщало. «Соседняя» палата всё равно была пуста.       — А говорил, «убеждение — моё второе имя»! — вдруг раздался за спиной тот знакомый голос, который Ирнест приметил поначалу. — Старость никого не красит, да? Совиный Герцог…       Он, мгновенно обернувшись, столкнулся взглядом с грузным мужчиной в чёрной форме. Не тот ли был тогда, в лазарете?       — Почему же не красит? Я вот с каждым годом всё лучше и лучше. — Филипп усмехнулся, ничуть не обижаясь на грубоватый тон второго мужчины, что появился в кабинете как по щелчку пальцев. — Тело усыхает… но зато какой ум и харизма!       Мужчина хмыкнул и шагнул вперёд, Ирнест повторил движение в обратную сторону, не давая сократить расстояние. Неужели его заберут вне зависимости от результатов?       — Находка наша не такая уж и гениальная, как я погляжу. Столько деталей прошляпить! Уже и младенец смекнул бы, что к чему.       — Это тебе они очевидны, Лисёныш! Надо же было столько ограничений понапридумывать… Бестолковые вы, молодые ещё!       Мужчина кинул ледяной взгляд на Филиппа, но тот невозмутимо утирал платком шею, даже не глядя в его сторону.       — Дурацкая игра в вопросы была твоей идеей. — Лис вновь посмотрел на застывшего изваянием Ирнеста: — Как ты попал сюда?       — Меня позвали. По громкой связи.       Лис вполголоса выругался; Ирнест почувствовал, как волна удушливого жара поднялась от шеи к ушам — за такие выражения светило не меньше десяти ударов палкой. За каждое.       — Где ты родился? — Ещё один отрывистый вопрос. Мужчина, казалось, совсем потерял терпение.       Ирнест опустил взгляд. Совсем некстати пришло осознание того, что разговаривать со стариком было куда приятнее. Хотя он вообще предпочёл, чтобы это всё оказалось дурацким сном.       — В Тааните, вероятно…       — Если не знаешь, так и говори.       — Понял, — Ирнест с готовностью подобрался. И куда только делись все его манеры, привитые суровой муштрой? — Я не знаю.       Раздражение Лиса немного поутихло: тому явно нравилась подобная покладистость. Ирнест рискнул поднять голову, но наткнулся всё на тот же пожирающий взгляд. Как и тогда.       — Мы ведь это уже выяснили. — Тон Филиппа вдруг сделался жёстким, каким не был ещё ни разу до этого: — Может, хочешь сразу его в допросную определить? А потом в лабораторию — не пропадать же добру.       — Не мели чепухи.       — Тогда у меня нет никаких предположений, почему ты так поспешно вылез из своей норы. Прерывать беседы, как минимум, невежливо.       Ирнест медленно шагнул назад, но тут же был пригвождён к месту взглядом Лиса. Даже препираясь со старичком, тот ни на мгновение не забывал о третьем человеке в кабинете.       — Он ничего не знает, и даже не может ничего знать. Неужто не видно? Если бы кое-кто не был таким упрямцем и выдал мне допуск повыше…       Лис отчётливо скрипнул зубами; Ирнест едва подавил желание закрыть уши ладонями — звук получился крайне неприятным.       — Разве он не собирался уже сбежать от твоих баек, Филин? Хочешь мне в уши напеть, что я зря вмешался?       — Далеко бы не сбежал, — на лице Филиппа крупными буквами высвечивалась вся ирония этого мира. — Вот поживи с моё сперва, а потом уж!       Ирнесту на мгновение показалось, что Лис сейчас ударит болтливого старичка, и уже даже дёрнулся вперёд, чтобы помешать ему, но тот лишь махнул рукой.       — В Бездну тебя. — Он широким шагом преодолел расстояние до противоположной стены и скрылся за массивным шкафом. — Делай как знаешь.       Филипп едва не подпрыгнул в своём кресле и, потерев запястье, вдруг широко ухмыльнулся.       — Ай да я! Ай да молодец!       Ирнест мучительно соображал, что и кого он сейчас видел, а главное — куда ему следовало двигаться... и как поспешно. Но старичок вдруг подмигнул ему:       — Чего застыл, как истукан? Просвещаться-то будем?       — Так вы не доктор? И… — мысли путались. — И меня не забирают?       Филипп вскочил с места и резво подошёл к нему. Ирнест отшатнулся от неожиданности — слишком уж проворным тот оказался.       — Слушай меня внимательно. Полагаю, допуск мне открыли совсем ненадолго, поэтому не перебивай и слушай. Все вопросы — если останется время. А потом уж мы с тобой подумаем, как будем дальше выживать…       Ирнест медленно кивнул и практически упал на свой стул. Филипп одобрительно улыбнулся.       — Тогда начнём заново! Теперь уж я могу говорить открыто… Ты спрашивал, чем занимается наша кафедра, так? А занимается она изучением существующих миров, рас и культур. Организация, которой мы нужны, пытается хранить спокойствие людей и нашего мира от более могущественных существ. О-о-о… А их — представь себе! — огромное множество. Человек — очень хрупкое и слабое существо по меркам многих рас. Но вместе с тем и очень ценное.       Ирнест сухо сглотнул. Он прекрасно слышал информацию, но никак не мог осознать её. Миры? Существа?       — Знаю, о чём ты думаешь… Все мы думали о подобном: «Пока не увижу — ни за что не поверю!» К сожалению, как раз я — не лучшее наглядное пособие. Чистый человек или, как мы с тобой договорились называть, — он захихикал, — «идеальный представитель своего вида». Но таких, как я, у нас очень мало… я бы даже сказал — редчайшее исключение.       Ирнест хотел было что-то спросить и уже даже открыл рот, но Филипп замахал на него рукой:       — Потом-потом, все вопросы в оставшееся время! — Он кашлянул. — Итак. Второе, значится, с некоторыми мирами мы сотрудничаем, с другими — отношения довольно напряжённые. Именно поэтому Организации нужна свежая кровь. Наши техники давно уже изобрели способ отслеживать людей с различными магическими примесями. Немного практики — и даже из крохотного процента можно вырастить поразительный дар, который послужит людям на благо. Но нужна хотя бы капелька крови магической расы!.. Из меня вот выжать так ничего и не удалось, хоть я и смог стать полезным в другом. Языки! История! Существуя по ту сторону завесы из тайн можно получить почти безграничные знания; столько — что и всей жизни не хватит их изучить.       Филипп коротко, но совсем невесело рассмеялся.       — Моей так точно не хватит. Но ты — другой случай! Даже не представляешь, какую бурю ты всколыхнул своим появлением. Лис чуть весь Комплекс не излазил в поисках проясняющих записей. Высший двуликий, столько лет просуществовавший в нашем мире, — шутка ли! Они так боялись тебя потерять, — он принялся расхаживать по кабинету, размахивая руками, словно это помогало донести всё негодование. — Вот и напридумывали кучу дополнительных мер. Никто не захотел ждать ещё хотя бы год. С Охраны правопорядка они бы тебя и так вытянули — схема-то отработанная. Но время… Время!       Что-то внутри у Ирнеста похолодело. И хотя в подобную «правду» верилось с трудом, его дальнейшая перспектива рисовалась вполне ясно. Если уж эти странные люди вбили себе в голову, что он им зачем-то нужен, то шансы отвертеться были мизерными. Он даже подумать боялся, в качестве кого они рассчитывали его получить. Лабораторного материала? Исследователя? Шпиона? Солдата?.. Не к месту вспомнился и голодный взгляд Лиса. Ирнест поёжился, будто вновь ощутив его на себе.       — Так и… У тебя разве не было кучи вопросов? — голос Филиппа вырывал его из раздумий.       Ирнест вздрогнул. Только сейчас он осознал, что старик больше не ходил по комнате — рассказ, по всей видимости, подошёл к концу.       — Простите, но мне как-то не верится во всё это.       Филипп хмыкнул:       — Отрицаешь собственное существование? Так ты всё-таки из этих?..       Ирнест поднял вопросительный взгляд.       — …из философов, — профессор прищурился.       Воздуха стало катастрофически не хватать, и Ирнест вдруг прыснул со смеху. Столько лет ему приходилось сдерживать все «недостойные» эмоции, но этот старик… с ним просто невозможно было вести себя подобающе.       — Ого! А мне уж начало казаться, что тебя совсем забили эти аристократы… — Филипп казался весьма позабавленным, но тон его вдруг резко изменился: — Мне нужно твоё согласие прямо сейчас, юноша. Ты же понимаешь?       — Если я не соглашусь. — Ирнест глубоко вздохнул. — Что тогда?       — Ну, пару лет, думаю, наши ещё попытаются тебя переубедить, — Филипп задумчиво поскрёб подбородок. — А потом…       За эту недолгую паузу в голове Ирнеста успели пронестись одинаково ужасные варианты своей дальнейшей судьбы.       — Ох, ты никак о безвременной кончине думаешь? Вон и побледнел весь… Рано тебе ещё! Не такие уж мы и звери… хе-хе, — Филипп вновь расположился в кресле. — Тебе просто присвоят статус иномирца — ничего страшного, на самом деле. Ограничить передвижения, конечно, придётся… да и круг должностей, вероятно. Но в лабораторию никто насильно затаскивать не станет, это я тебе могу обещать. И не такое видывал!       Ирнест выдохнул и задумался. Нужно ли ему это? Он всего лишь хотел забраться на тёплую должность после выпуска из Академии. Протащить с помощью нужных знакомств опеку над Мари и забрать её из больницы. Быть может, уехать из столицы. Но с другой стороны…       — Я смогу узнать свою историю?       То, о чём мечтали многие сироты.       В детстве они с Мари частенько разговаривали на эту тему, воображая всё более невероятные сюжеты. Ирнесту почти всегда доставались в качестве семьи героически павшие солдаты, а для себя Мари выдумывала рассказы о потерянной принцессе древнего рода. Никто в обиде не был.       — Конечно, — мягкая улыбка скользнула по губам Филиппа. — Скажу тебе по секрету: у меня уже имеются кое-какие предположения.       Дыхание разом сбилось. Ирнест ещё не верил в подобное ни на половину… но уже отчаянно хотел, чтобы всё оказалось правдой. Он сможет узнать свою настоящую историю, и, быть может, знания таинственной Организации даже помогут найти Мари. Ради этого Ирнест готов был и голову положить. Пусть только это не окажется шуткой или чьей-то страшной ошибкой.       Он поднял голову, встречаясь взглядом с выцветшими карими глазами.       — Что мне нужно делать, профессор?       Филипп улыбнулся и предвкушающе потёр ладони:       — А вот это уже совсем другой разговор!