По краю улыбки

Пэрис проснулся от боли в спине, тянущей и отдающей в копчик. Потянуться не представлялось возможным и омега, кряхтя как столетний старикашка, осторожно сел на край кровати, свесив ноги. Солнце пробивалось сквозь тонкие шторы в спальню, пятная ламинат и небольшой коврик. Держась за тумбу, Уоллес принял две таблетки, а потом вышел в гостиную, взглядом выцепив стикер, наклеенный на вчерашнюю распечатку. — Доброе утро. Ты тут? — Разумеется.-Голос звучал довольно ехидно. — Я тут подумал…-начал Пэрис, но договорить ему не дали. — Подумал он, надо же. Ладно, что ты там надумал? Появились новые версии моего появления в твоей многострадальной голове? — Нет. Но я буду выглядеть странно, если буду разговаривать в больнице сам с собой. — Век продвинутых технологий, виноградинка. Телефонная гарнитура тебе в помощь и окружающим будет всё равно, что ты там лопочешь. Сперва проверим информацию на сайте и посмотрим, сколько коматозников есть на данный момент. За ночь ситуация могла измениться. Омега решил оставить колкость без внимания и проверил сайт, заново распечатав нужные фамилии и адреса, а затем отправился в ванную, где включил воду, намереваясь почистить зубы и умыться. — На сегодняшнее утро из девятнадцати без сознания остались пятеро, это облегчит нам задачу. Пэрис угукнул, наяривая щёткой и глядя на своё отражение. Вид был сильно помятый, несчастный, а мешкам теней, залегших под глазами, мог позавидовать любой омега, предпочитающий образ измождённого страдальца. — Будем действовать строго по намеченному плану. Пэрис снова угукнул и выплюнул остатки пасты, а затем принялся умывать лицо. — Кстати, пока мы будем добираться до больницы, первой в списке, расскажи мне о себе. — Сперва я заеду в салон и заберу своё авто, потом к врачу, у меня обработка и перевязка, а уж потом можно и по больницам. Омега решил всё-таки обозначить главенствующую позицию, в конце концов, это к нему в гости явился некто, себя не помнящий, да ещё и требует чего-то, обзывая виноградинкой и намекая на определённую умственную несостоятельность. — Да как скажешь.— Недовольно буркнул голос, — всё равно я от тебя так просто никуда не денусь. Порывшись в коробке со всяким барахлом в виде зарядок и переходников, омега выудил из мешанины проводов гарнитуру и прицепил её на ухо. — Выглядишь глупо.—Голос снова с издёвкой хмыкнул. — На какие только жертвы не пойдёшь, чтобы от тебя избавиться.— Уоллес пожал плечами и надел пиджак, а затем сунул телефон в карман и прикрыл за собой двери. Новая машина была прекрасна, как изнутри, так и снаружи, и стоила всех потраченных на неё денег. Пэрис не любил шиковать понапрасну, траты его всегда были вполне разумны и обоснованы, не считая маленьких слабостей, о которых, к примеру, тому же Голосу знать не обязательно. — Цвет звёздного пути? Это просто чёрный с какими-то синими и белыми блёстками! — Тебя забыли спросить. Это моя машина и я сам на неё заработал, не цвет же зелёного яблочка мне надо было выбирать. — Омега потрогал гарнитуру и консультант улыбнулся, протягивая ключи от авто. — Ты хоть знаешь, что представляет из себя звёздный путь? — Скопление звёзд, что ж ещё он может из себя представлять? — Омега пожал плечами и тоже улыбнулся консультанту, который аккуратно прикрыл за омегой дверь и коротко поклонился. Следующие полчаса Уоллес мысленно выл и проклинал всё на свете, слушая лекцию о галактиках, вселенных и каких-то сверхскоплениях, которые в данный момент существенно портили ему настроение. — Давай, закончим, а? -У дверей приёмной, омега умоляюще сложил руки и потряс ими перед собственным лицом. — Но потом продолжим. Это просто позор, в твоём возрасте и не знать астрономию до такой степени! — Не надо продолжать! — Уоллес испуганно помотал головой, представив ещё одну лекцию. — Уверен? — Совершенно точно и однозначно. Не надо. Голос обиженно замолк, и в том, что обиженно, омега тоже не сомневался. Седовласый бета осмотрел спину Пэриса и удовлетворённо кивнул: — Через пару недель будешь как новенький. Швы снимать не надо, они саморассасывающиеся, скорее всего, останутся два шрама, но их можно будет при желании убрать лазерной шлифовкой, стоит это не так дорого. — А когда болеть перестанет? — Скоро начнёт чесаться, ссадины подживут быстрее, всё не так уж и плохо, на голове шишка и то дольше продержится. Головные боли не мучают? Какие-нибудь неприятные ощущения? Тошнота? Головокружение? Сонливость? Звон в ушах? Наверное, сейчас был самый подходящий момент для того, чтобы признаться в определённых неудобствах, доставляемых головой бренному телу омеги, но Пэрис, боясь быть отправленным в психушку, попытался ответить как можно увереннее: — Нет. Голова болит, но уже меньше чем вчера. — Чудесно. Повязку я сниму, а на обработку спины придётся поездить ещё пару дней, чтобы я убедился, что швы не воспалились, а ссадины и царапины заживают нормально. — Страшно стало, да?— В голосе было слышно сочувствие, когда омега вернулся в машину и выдохнул пару раз, расслабив плечи. — А ты как думаешь? — Тогда давай поскорее найдём моё тело. А пока едем, может, расскажешь уже, наконец, о себе хоть что-нибудь? Ты влюблён в того красивого альфу, Шон, вроде бы его зовут, а он предпочёл другого? Уоллес хотел закатить глаза, но вспомнил, что за рулём и лишний раз отвлекаться не стоит, поэтому просто помотал головой: — Нет. Но наши родители договорились о нашем браке много лет назад. Я предоставил ему свободу, когда он встретил Нильса. — Попахивает какой-то трагедией в прошлом, м?— В голосе отчётливо слышался интерес.— Шон красивый, судя по всему богатый, но ты любишь другого? Или ты один из тех омеженек, которые верят в предназначенность и ждут своего единственного? — Предназначенность такой же миф, как и парность, истинность, существование соулмейтов или красная нить, связывающая души тех, кому суждено быть вместе. Просто мы не любим друг друга. Шон хороший но… — Пэрис в очередной раз задумался о том, почему он не смог воспринимать того как своего альфу. — Он слишком импульсивный и мы с ним слишком разные. У нас нет общих интересов, да и вообще… он не мой тип! И я ни в кого не влюблён! — С личной жизнью у тебя беда от слов «отсутствует совсем», это я уже понял, а что насчёт работы? — Я начальник отдела продаж сети свадебных салонов «Лемарс». — В двадцать пять? Не обошлось без протекции?— Голос звучал ехидно. — Всё сам, всё сам.— Омега не смог удержаться от горделивой улыбки.— В шестнадцать начал подрабатывать консультантом в салоне, через два года стал его руководителем, ещё через два был переведён в главный салон… В общем, постепенно шёл наверх. — Логично, если альфы нет, значит надо делать карьеру. Родители? — Папа умер, когда мне было девятнадцать, отец три года назад. Я родился, когда им было за тридцать. Единственный ребёнок и Лемары меня опекают, в благодарность за когда-то оказанную помощь их семье. — Значит, если я твой Хранитель, мне надо просто найти тебе альфу, чтобы ты создал семью, раз с карьерой у тебя порядок и злобные родственники не жаждут твоей смерти! — Мы же решили, что ты или коматозник или потерянная душа! — Пэрис удивился ходу мыслей собеседника. — Мы пока не будем отвергать ни один из возможных вариантов, всегда есть определённый процент погрешностей. Паркуйся на подземной стоянке, иначе на солнце потом авто нагреется и будет жарко, твоя спина вспотеет. — Как я проникну в палату? — Омега подошёл к медпосту, где никого не было, но по коридорам сновала куча медперсонала и посетителей, среди пациентов, галдящих в местах отдыха и у кулеров с водой. — Элементарно. Просто назови фамилию и спроси о состоянии, сейчас часы приёма и не пропустить тебя не могут, ты ведь не убийца с топором. — Извините, — подошедший медбрат шлёпнул на стол стопку историй болезней.— Пациент или посетитель? — Доброго дня. Я хотел бы узнать о состоянии Хервинга, Дарони и Руперта. Мы вместе… Медбрат не стал слушать легенду, которую уже готовился выдавить из себя омега: — Все трое уже пришли в себя, состояние удовлетворительное, если хотите, можете навестить их, прямо по коридору, сорок первая палата. — И что мы будем делать дальше? — Пэрис вырулил со стоянки и направился в сторону следующей больницы, где лежали оставшиеся двое пострадавших, пока ещё не пришедших в себя. — Пока считаем, что нам повезло. Двое — это не девятнадцать. — А если… — Тогда у нас точно останется только два варианта. И хотел бы я оказаться потерянной душой, чтобы не пришлось мне, как Хранителю, устраивать судьбу одинокого двадцатипятилетнего омеги-карьериста. — Одна мысль о том, что ты можешь сосватать мне какого-нибудь альфу, увлекающегося звездами и одетого в жилет по моде времён моего прапрадедули, ввергает меня в уныние. Я тоже надеюсь на потерянную душу.-Пэрис сказал чистую правду, шедшую от самого сердца. — Но обычно, потерянные души существуют в виде привидений или призраков.-Голос прозвучал задумчиво.— А не селятся в чужую голову, ничего об этой голове не зная. Я могу попробовать попугать тебя, завывая ночью, в темноте, а ты скажешь, видишь ли свечение, или что-то такое… — Нет! Я тебя умоляю! Не надо! А вдруг я заикаться начну? И тогда на меня вряд ли посмотрит даже самый затрапезный альфа, ты не сможешь устроить мою судьбу и мы окажемся связаны с тобой до конца моих дней! -Уоллес в непритворном испуге хлопнул ладонями по рулю. — А вот представь…— Голос зазвучал зловеще, — если ты помрешь от испуга, мы уже вдвоём поселимся в ещё чьей-нибудь голове! А? Как тебе такой вариант? Будем спорить из-за того, чья очередь болтать! — Интересно, а тогда мы сможем увидеть друг друга? -Омега заглушил двигатель и отстегнул ремень безопасности. — Может быть. Думаю, вполне вероятно, тогда я буду в тумане не один. — Уверен, на тебе будет надет жилет, а за спиной складной телескоп! — Уоллес посмотрел в зеркало заднего вида, чтобы убедиться- машин сзади нет, и насмешливо улыбнулся. — Я вот сейчас обижусь и уйду! — А ты сможешь? — Уоллес снова не смог сдержать насмешку. Ну не всё же Голосу над ним подтрунивать. — А вот сейчас это было нечестно. Поэтому давай двигай ногами в сторону медпоста и выясняй судьбу мистера Залински и мистера Арнови. На них возложены нынче все наши надежды. Мечтам было не суждено сбыться, ибо мистер Залински отправился к праотцам почти два часа назад, а мистер Арнови пришёл в сознание в тот момент, когда медбрат открыл двери в его палату, запуская к пациенту «друга детства». Голос молчал до самого вечера. Молчал, когда омега выходил из больницы, молчал, когда омега заехал на работу и ругался с поставщиком, перенёсшим дату поставки новой коллекции, молчал, когда омега затаривался в магазине, молчал, пока тот готовил ужин, молчал когда умывался, и лишь, когда Пэрис сел на подоконник своего круглого окна, подложив подушку под ягодицы, вдруг тихо попросил, заставив Пэриса тяжело вздохнуть: — Давай… Давай придумаем мне имя… — Есть какие-нибудь имена, которые тебе нравятся? — омеге внезапно показалось, что он ощущает чужую грусть как свою собственную. — Не знаю. В конце концов, у нас, своего рода мутуализм и мы нужны друг другу, пока не ясно для каких целей, но я позволю тебе выбрать имя для меня, считай это актом благодарности за то, что сегодня ты безрезультатно провёл полдня. Уоллес достал телефон и набрал в строке поиска значение имён, а потом принялся изучать результаты, краем уха прислушиваясь к привычному бормотанию телевизора. — Только выбирай то, которое звучит покрасивее, виноградинка. — Я постараюсь. — И не в честь какого-нибудь твоего любимого киногероя или певца! — Я постараюсь. — И со значением! С приличным значением! — Я сейчас приму снотворное, а с завтрашнего дня буду звать тебя Гундосиной, если ты не перестанешь звать меня виноградинкой! Голос снова обиженно умолк и лишь хмыкал презрительно или более-менее одобрительно, пока Пэрис перебирал возможные варианты. Голова почти не болела, но спину дёргало болью по-прежнему и омега снова принял горсть таблеток перед тем как лечь в кровать, сложив руки под подбородком. — Спокойной ночи, Кевин. Голос молчал и было всё так же непонятно, одобряет он или нет, выбранное для него имя, но перед тем как упасть в мир сновидений, Пэрис всё же успел услышать ворчливое: — Спокойной ночи, Пэрис. Джаспер Джонс водил указкой по карте, обещая затяжные дожди и похолодание, перед тем, как таймер отключения сработал, и в квартире воцарилась тишина, нарушаемая тихим дыханием спящего.