Неслучайные случайности

Глава X В Придире вышла новая статья. Вернее, не новая, а продолжение старой, под названием «Сириус Блэк – сокрытая правда, часть вторая». Здесь я уже открыл карты. Подробно, со смаком рассказал читателям, что Сириус являлся лучшим другом Джеймса Поттера, «работал» свидетелем на их свадьбе, а потом стал магическим крестным его сына, Гарри. И вы ведь понимаете, что подобное означает, спрашивал я у читателей? То, что никогда, ни при каких обстоятельствах Сириус не сможет причинить ему никакого вреда. Ну и дальше, все в том же духе. О том, как бывшие дружки-мракоборцы так легко бросили своего товарища, о том, что так быстро все про него забыли и поставили крест, о суде над Блэком, про который уже можно сказать, что там много неясностей и все чаще всплывают новые детали. Материал получился знатным. А в редакции Лавгуда – так вообще, шикарным. Я представил лица у парочки магов, когда они это прочтут, и невольно рассмеялся. Вот так и буду дальше – глаголом жечь сердца людей! Сам Ксено через пару дней прислал мне письмо и написал, что статья – «бомба». Ей Богу, не вру, так и написал. Журнал расхватывали, как горячие пирожки. Он даже дополнительный тираж организовал. Доход наметился очень неплохой. Правда, кое-кто заинтересовался, откуда Придира берет все эти сведения, и что это за новый журналист - выскочка под псевдонимом «ОС»? Кто он такой и откуда вылез? Лавгуд меня уверил, что ничего страшного нет. Ситуация под контролем. Все попытки узнать мое имя он успешно отразил. И даже порадовался интересу и намекнул, чтобы я не почивал на лаврах, а придумал еще что-нибудь «убойное». Будет вам убойное чтиво, господин Лавгуд! Надо только подождать. Вообще, Ксенофилиус совсем и ни разу не производил впечатления того рассеянного и не от мира сего чудака, каким его нарисовали в каноне. В моих глазах он серьезный, основательный маг. И если и чудит, то лишь в выборе одежды. Все остальное на вполне достойном уровне. А уж как он любит и заботится о дочери – это надо просто видеть. И понимать, какие чувства за этим стоят. 17 октября я поздравил Флитвика с днем рождения и подарил книгу «Жест и Мысль», написанную Артуром Кренгриком. Учитель так разволновался, что прибежал в гостиную Когтеврана. Наверное, хотел меня вразумить, чтобы я его не ставил в такое неудобное положение, делая столь дорогие подарки. Здесь-то он и попался! Еще летом у меня возник план. Очень коварный план. Я решил подбить народ и устроить нашему декану нормальный день рождения – просто поздравить его по-человечески. Искренне и с любовью. А то мужчина трудится на своем посту, трудится, а уважение получает не в полной степени. Где справедливость? Собственного декана на Когтевране уважали практически все. Не знаю, дарят ли своим деканам подарки другие факультеты, но наши Флитвика без внимания никогда не оставляли. И делали это не из-за желания «подлизаться» и получить хорошие оценки, а по искренней симпатии. Но, как по мне, все это носило внесистемный, неправильный характер. И следовало кое-что улучшить. Для этого, еще в сентябре, я подкинул эту мысль старостам. Ребята у нас серьезные. И правильные. Разжевывать им ничего не надо. Поэтому мы в один из дней собрались в нашей гостиной целым факультетом и выдвинули вопрос на голосование – народ, вы как, хотите поздравить профессора Флитвика? Народ выразил согласие. Идея понравилась. И понеслось. Целый месяц мы все готовились. Детишки сбились по курсам или по группам и придумывали, что бы такого подарить. Или сделать. Мы с Драко сообщили и первому, и второму, и третьему курсу, что без проблем поможем, если нужно купить всякие открытки, сувениры и все в том же духе. Пусть обращаются. А потом настал день «икс». Надо было заманить его к нам. И я отправил Флитвику свой подарок. И я знал, что он не выдержит и прибежит в нашу гостиную. А если не прибежит, и вызовет меня к себе, у меня был и дополнительный план. Тут вступала в дело Гермиона и говорила профессору, что я не могу прийти, так как что-то там наколдовал, и сейчас мне требуется помощь. Так что Флитвик пришел бы в любом случае, никуда не делся. Тем более на свой факультет он так и так заходит. Не часто, раз в неделю, возможно, чтобы не стеснять нас, или не напрягать, но заходит. И как только Флитвик зашел в гостиную, тут-то он и попался. - С днем Рождения, профессор! Кто-то взорвал пару хлопушек, кто-то запустил фейерверк и искры. Флитвик заморгал и слегка опешил. Старшие девушки, не давая ему опомниться и сбежать, уже подхватили его под руки и вытащили на центр. А потом ученики принялись его поздравлять и дарить подарки. Основная идея была не в том, сколько он стоит, а в том, что ты в него вложил. Например, Билл Макконли нарисовал вполне хороший портрет декана. Несколько групп девушек, знакомых с травологией, подарили ему красивые, необычные цветы и что-то там наколдовали. Кто-то из малышни просто дарил открытки. Самодельные или покупные. Один курс нарисовал огромный смешной плакат со всеми учениками и самим именинником в центре. Наша группа, кроме всего прочего, подарила и напоминалку, которая напоминала ему не забыть провести урок по Заклинаниям. Старшекурсники дарили серьезные вещи – книги, перья, кошелек, шарф. А главное, звучали слова - простые, добрые и от сердца, о том, как мы все его уважаем и даже любим. - С Днем рождения, уважаемый декан, - прокричали мы все напоследок, когда допели общую песню. - Э-э… ну… ребятки… - Флитвик разволновался и все никак не мог успокоиться. Он потрясенным, растерянным взором оглядывал всех нас и все пытался что-то сказать, вертел в руках зачем-то вытащенную палочку и просто не находил слов. А в центре гостиной на столе его ждал огромный, купленный в складчину, торт. Закончив с поздравлениями, весь факультет во главе со своим деканом сел пить чай. Безусловно, вечер удался. Никогда еще мы все не чувствовали себя настолько дружным и единым целым. Кот Гермионы Живоглот ходил между нами, залезал на понравившиеся коленки и требовал вкусняшки. Вид у него был до того важный, словно это мы все, включая именинника Флитвика, пришли к нему в гости. В конце октября наконец-то появился Сириус. Произошло это на поле для квиддича, в один из воскресных дней. Погода стояла хорошая. А ведь до этого дня почти всю неделю шли дожди. И после, наверняка, начнутся снова. Вот друзья и уговорили меня выбраться на улицу, подышать свежим воздухом. Когда в следующий раз такое получится? Я согласился и сейчас одним глазом поглядывал на поле, где капитан Роджер гонял своих парней. Второй охотник (первым был сам Дэвис) и вратарь, стоя напротив друг друга, через все поле, весело, без сердца, а так, от избытка чувств, переругивались. Загонщики – «загоняли» что-то друг другу. С их стороны периодически доносились взрывы хохота, и Роджерсу приходилось постоянно настраивать их на серьезный лад. Драко, словно сокол, парил под облаками, изредка спускаясь вниз для получения новых, очень ценных указаний от капитана. Вторым глазом я читал «Игры разума» Мессинга. Дело шло бодро. Я уже добрался до третьего раздела - сложной, но весьма перспективной легилиментной магии. Народ посматривал на меня с уважением. Девчонки Когтеврана расселились чуть в сторонке и учили новую песню к предстоящему матчу. И вроде что-то там обсуждали, как лучше нарисовать плакаты или еще что-то такое в поддержку наших спортсменов. Билл Макконли недалеко от меня разложил мольберт и сейчас делал зарисовки. Я, заглянув к нему, заинтересованно хмыкнул и похлопал по плечу. Все же рисование замечательная штука. Жаль, что нет у меня такого дара. Корнер также читал книгу – что-то по геологии и драгоценным камням. А вот Невилла снова с нами нет. Он сказал, что попал в очередную неприятность на Зельеварении у Снейпа и тот задал ему большое домашнее задание. Жаль, конечно. Что-то в последнее время Лонгботтом вообще про нас забыл. Это даже немного беспокоило. В этот момент вдалеке, через поле, в просвете между пустыми трибунами я увидел большого черного пса. Он, хорошо скрытый опорой, сидел на заднице и смотрел в нашу сторону. Я бы его не заметил - если бы специально не искал. Сердце дернулось и забилось быстрее. Вот же! Я даже не знал Сириуса, а уже чувствовал к нему некоторую симпатию. - Я скоро приду, - кивнул я Майклу. - Приспичило? - Да, что-то типа того. Я спустился с трибун и пошел к собаке. Не доходя ярдов двадцать до того места, я свернул в сторону и отправился к нескольким деревьям, стоящим невдалеке. Конечно, я не кинолог, но глядя на пса, мне казалось, что на его морде расплывается огромное удивление. Похоже, крестный никак не ожидал от ребенка такой реакции. Впрочем, он быстро сориентировался, и едва я зашел под деревья и махнул ему рукой, молнией бросился ко мне, разом перескочив пустое пространство. Я присел на поваленное дерево. Пес медленно, недоверчиво, явно опасаясь вспугнуть, приблизился. Он был здоровенным, косматым, черным, как безлунная ночь, и очень худым. Несмотря на густую шерсть, я видел ребра на боках и мышцы, которые словно веревки натянуты на костях. - Ну, здравствуй, Сириус, - я осмотрелся по сторонам, удостоверяясь в отсутствии случайных свидетелей и поздоровался с псом. – Это я, Гарри. Гарри Поттер. Миг, и пес превращается в высокого, очень худого и изможденного человека. Длинные, нечёсаные волосы до плеч, неровно отросшие борода и усы, круги под глазами, нездоровый цвет кожи, которая казалось полупрозрачной и словно восковой. На его мослах, иначе и не скажешь, висел драный плащ, который он, вероятней всего, где-то украл. Под ним полосатая тюремная роба, штаны и стоптанные ботинки без носков. И лишь глаза – ярко-синие, смотрели с такой радостью и восторгом, что мне стало больно. Вот так, как худое грязное пугало, выглядел представитель самой родовитой магической семьи Великобритании. - Ты точно Гарри Поттер? Как такое может быть? - он робко, боясь напугать, присел рядом, на расстоянии двух ярдов. Ближе подходить не стал, наверное, чтобы я чувствовал себя в безопасности. - Не думал, что ты меня знаешь… - в его глазах появились множество вопросов. - Когда по телевизору, это такой магловский ящик, в котором все видно, показывали репортаж про побег из тюрьмы, тетя Петуния узнала твоё лицо и рассказала, что ты мой крестный. - Уф, - он облегченно и шумно выдохнул. – Я очень опасался, что не узнаю тебя сразу, и что ты поверишь всему тому бреду вокруг моего имени. Поверишь в то, что эти козлы про меня пишут. - А я не поверил. Тетя рассказала мне, как ты относился к Джеймсу. После этого я понял, что ты просто не мог никого убить. Или сделать что-то плохое лично мне. - Ох, Гарри, так все неожиданно, - он собрался еще что-то сказать, но неожиданно осекся и посмотрел на меня с удивлением. – Слушай, а откуда ты узнал, что я анимаг и умею превращаться в пса? - А, это, - я рассмеялся. Все же Бродяга умеет думать. – У меня есть ваш артефакт - Карта Мародеров. По ней я узнал, что ты Бродяга. А Джеймс - Сохатый. - Класс! – с лица Блэка исчезли все сомнения. Момент был немного скользким. И я очень обрадовался, что на радостях Сириус не сообразил простой вещи: нет никакой связи между кличкой Бродяга и тем, что Блэк умеет превращаться в собаку. Во всяком случае, по Карте Мародеров эту связь установить невозможно. – Значит, ты все про меня уже знаешь… - Так и есть, - я протянул ему руку. – Ну, давай знакомиться, Бродяга! Его лицо осветилось таким искренним, детским восторгом, что в один момент я понял, как дорог мне этот человек. Он пожал руку, а потом не выдержал и обнял. Когда Блэк, устыдившись порыва, отодвинулся, я заметил, что в глазах у него блестят слезы. - Где же ты так долго околачивался? Ведь побег случился в начале августа. - А… Костлявая постоянно стоит у меня за плечом. Она все ждет и ждет. Ждет, что я оступлюсь. А песок в часах медленно продолжает ссыпаться. Но я пока впереди. На шаг, но впереди. - Расскажешь? И Блэк рассказал про Азкабан. О том, как он там очутился, я пока не торопился узнавать. А вот про другое… Он бежал, как я и думал, после того, как увидел в Пророке колдофото семьи Уизли. Тогда, опознав Петтигрю, у него появился смысл жить дальше. Он убежал – преодолевая огромные трудности. На грани жизни и смерти, но сбежал. В ту ночь в Северном море разыгрался чудовищный шторм. Бродяга в своей анимагической форме плыл на северо-запад, в сторону Шотландии, по мере сил ориентируясь по звездам, но его сильно относило в сторону. Вдобавок долго мотало по волнам. Два с половиной дня он находился в открытом море без глотка воды, без куска хлеба. В конце концов стихия наигралась с ним и измученного, полумертвого, выкинула на пустынный песчаный берег недалеко от шотландского городка под названием Баки. - Там одни грязные крикливые чайки, рыбья чешуя и требуха, Гарри, - рассказывал Сириус, почесывая бороду. – И повсюду вонь от этой чертовой рыбы. Долбанная Шотландия! Я невольно усмехнулся, а крестный продолжил рассказ. Он не сразу, но пришел в себя, обнаружил родничок, напился. Потом где-то на помойке нашел немного еды. Убил и съел крысу, что-то своровал. На мусорке ему посчастливилось найти вот этот плащ. Он медленно, но верно двигался на юг. И с каждым днем чувствовал себя все хуже и хуже. А потом просто слег. И понял, что очень и очень серьезно заболел. - Болтаясь в этом чертовом море, я подхватил воспаление легких, - небрежно, словно говоря о пустяках, он рассказывал про себя. - Несколько дней я еще держался. В теле собаки это намного легче, знаешь ли. А потом понял – если не заползу в какую-нибудь нору, то просто сдохну, как бездомный пес, - он засмеялся каким-то металлическим, лающим смехом. - Сочувствую тебе, Сириус! - Спасибо! К тому времени я уже практически добрался до Национального парка Коинггормс, есть такой в Шотландии. Тут-то болезнь меня и догнала. Я больше месяца провалялся в одной дыре, балансируя между жизнью и смертью. Пил из луж, если хватало сил доползти, жрал какую-то падаль… Но кое-как я выкарабкался. Смерть снова осталась с носом. - А дальше? - Потом едва не попал в одну неприятность, - Блэк провел пятерней по волосам, но тему развивать не стал. – Там потерял еще пару недель. - В Хоге ты давно? - Четвертый день, Гарри. - Где остановился? – я невесело улыбнулся. - В Визжащей хижине. - Что собираешься делать? - Прежде всего, надо разобраться с одним пидорасом, - он сильно, до скрипа, сжал зубы. – А дальше я не думал. - Ты про кого? - Про Питера Петтигрю. О, это ведь он, сучий крысеныш, сдал твоих родителей, Гарри. И меня заодно подставил. Сириус поведал свою историю. И историю семьи Поттеров. И историю Мародеров. Это серьезный рассказ. И очень страшный. Так чудовищно нелепо все обернулось... Множество судеб, надежд, планов оказались разрушенными за один, очень короткий промежуток времени. Словно кто-то властный и могущественный одним движением смел пару десятков фишек со стола в пыльный ящик. И четыре молодых парня с поломанными судьбами. Первый погиб вместе с женой, второй живет бедно и с ужасом ждет каждое полнолуние. Третий провел все эти годы в облике крысы, скрываясь от всего и ото всех. А четвертый сидел все это время в Азкабане, каждый день балансируя на тонкой грани, отделяющей безумие от рассудка. Даже сейчас, зная как все было, я слушал крестного и наливался мрачной злобой по отношению к Петтигрю. И к тем, кто приложил сюда руку. Сириус выговорился, выдохся и обессиленный замолчал. Он сидел, согнувшись, положив руки на колени и свесив голову вниз. Волосы полностью закрывали лицо. Казалось, мага покинули силы. Но я знал, что это не так. Это просто минутная слабость. - Вот что, Бродяга, мы выберемся из этого дерьма. Обязательно выберемся, - он поднял голову, и в его глазах, под спутанными и грязными волосами, зажглись два крохотных огонька надежды. – Только пообещай, что не выкинешь никакой хрени. - Договорились. - Тогда жди меня здесь. Я кое-что придумал. Приду через двадцать минут с мантией-невидимкой. Помнишь, что это такое? - А то, - он улыбнулся весело и беззаботно. Наверно, так же, как и улыбался пятнадцать лет назад шуткам Джеймса Поттера. Я без проблем добрался до своей спальни и вытащил на свет мантию. Быстро накинул ее, спустился в гостиную и из вазы, что стояла на столе, взял три яблока. Больше там ничего нет, но до ужина крестный как-нибудь продержится. У нас с Драко имелся запас сладостей, конфеты, шоколадки и все прочее, но их я трогать не стал - для голодающего это не самая лучшая еда. Под мантией, без всяких проблем, вернулся к Сириусу. На всякий случай он не отсвечивал, затаившись в кустах. Я снял мантию, пес вылез и превратился в человека. - На, вот, пока перекуси, - я протянул ему яблоки, и он моментально, с хрустом впился в одно из них. – Извини, но другой еды пока нет. Потерпи полтора часа до ужина и мы тебя накормим. По-королевски накормим. - Мы? - первое яблоко улетело влёт. Даже огрызка и косточек не осталось. - Я и мои друзья. Не переживай, они классные, и я им полностью доверяю. - Тогда ладно, - Бродяга легкомысленно махнул рукой и мигом прикончил второе яблоко. - Жить можно. Хоть и недолго, – он с довольным видом, через тюремную ветошь, почесал ввалившийся живот. - Ничего, вечером ты так обожрешься, что ходить не сможешь, - утешил я его. Блэк коротко хохотнул и захрустел последним яблоком. - Вот тебе мантия, держи, - я протянул фамильную вещь. «Используй ее с умом, Гарри», я невольно усмехнулся, вспоминая то пожелание. – Ты про Выручай-комнату в Хоге слышал? - Нет. - Я так и думал. Иначе она бы появлялась на Карте. Значит так, я рассчитываю тебя там спрятать. Это место принимает любой вид, и там тебе будет неплохо. Отъешься, помоешься. Как думаешь? - Если все так, как говоришь, то звучит неплохо. Всяко лучше, чем в Визжащей на голых досках спать. - И я так думаю, - я кивнул. – Я тебя проведу туда после ужина. Сейчас могут возникнуть проблемы. Слишком много народу шатается по коридорам. А после еды все расползутся. - Понял. - Встречаемся у входа после ужина. Я выйду наружу, чтобы открыть тебе дверь. Дотронешься до меня, я пойму, что ты рядом, и проведу куда надо. Просто иди за мной. Как тебе план? - Шикарно, - Сириус улыбался. - Долго думал? - Пока за мантией шел и обратно. - А ты всегда такой умный? - Ну, есть немного, - я ухмыльнулся. – Вообще-то, между нами, мы, когтевранцы, куда умнее вас, гриффиндорцев. Это же научный факт. - Постой, - он схватил меня за руку. – Так ты что, на Когтевране учишься? - Конечно. Лучший факультет в Хоге. Или поспоришь? - Да иди ты… - он рассмеялся. Похоже напряжение последних лет и дней начало его покидать - как воздух из проколотого шарика. – Сколько тебе лет, говоришь?