Глава 14
♬ Лявон Вольски – Белая яблыня грому (инстр.) ♬ Чонин терпеливо сидел среди прочих молодых альф, которых и в этом году оказалось больше, чем омег. Патриарх недовольно хмурился, и Чонин вновь испытывал жалость к стареющему волку. Если и в следующем году омег будет мало, Патриарху придётся что-то менять. А менять он не хотел. Близких соседей у Рода не водилось. Если только другой Род — кочевой — мог пройти, но и тогда вероятность найти в другом Роду омег была лишь вероятностью. А если омег и через год хватать не будет, придётся часть из тех, что есть, сделать общими, чтобы они регулярно приносили Роду по волчонку. И, скорее всего, такая участь светила ничейным омегам. Им — в первую очередь. Потому что ничейные. Матриарх привёл молодых омег в главный дом после завтрака. Омеги расположились с левой стороны — тихие и растерянные. Чонин украдкой бросил взгляд на Кёнсу, но тот держался так же, как и всегда. Чуть позднее в главный дом пришли старшие защитники и несколько охотников. Присутствие среди них Чанёля удивляло — молодого волка не должны были пускать, но пустили. Патриарх осмотрел молодняк, вздохнул и негромко спросил: — Кто желает покинуть Род для поисков омеги, основания собственного Рода или собственного пути? Хлопнула дверь, и на пороге застыл Советник в куртке с рогатым капюшоном. Это Чонина не замедлило — он всё равно поднялся с лавки и выпрямился, молча глядя на Патриарха. — Разве тебя не держат узы? — мрачно поинтересовался Патриарх. — Здесь не остаётся уз, которые могли бы меня удержать, — ответил Чонин так, как его научил наставник Ун. Патриарх перевёл взгляд на Кёнсу и жестом велел ему подойти. Вот теперь Кёнсу заметно побледнел, но поднялся и приблизился к отцу. Достаточно приблизился, чтобы Патриарх мог принюхаться и различить метку — запах Чонина. Патриарх насторожился, протянул руку и сдвинул немного ворот рубашки, чтобы видеть знак и чистую кожу — без единого следа от зубов. Знак истинности не скрепили, и кровь Кёнсу осталась всё той же. Никаких уз, а Кёнсу — свободный омега. Чонину хватило наблюдательности, чтобы поймать разъярённый взгляд Патриарха, стрелой угодивший в Советника, но Советник лишь безмятежно пожал плечами. — Но ты всё ещё можешь... — Я не хочу, — внезапно перебил Патриарха бледный Кёнсу. Голос его при этом звучал твёрдо и решительно. — Отказываюсь признавать его своим. Он может уйти, потому что мне он не нужен. Патриарх с такой силой сжал пальцами подлокотники, что дерево жалобно заскрипело. — Ты ещё не пришёл в себя после Определения. — Я вполне в себе. — Кёнсу упрямо наклонил голову. — Мне не нужен слабый альфа. — Ты соображаешь, что несёшь? — едва слышно заворчал Патриарх. Тихо, но с осязаемой властностью и мощью. — Слабый? Он не поставил метку, значит, смог воспротивиться природе. А ещё подумай, что ты останешься ни с чем вовсе! — Я хочу забрать его в свой дом, — внезапно вмешался Чанёль, хотя его никто об этом не просил. Но он в самом деле мог спасти Кёнсу от участи ничейного омеги. По праву передачи, так сказать, из первых рук — из рук Чонина, истинного альфы для Кёнсу. — Я отказываюсь, — огорошил всех второй раз Кёнсу. — Что?! — не поверил собственным ушам Чанёль. Чонин решительно подошёл к Кёнсу, дёрнул за руку, развернув к себе лицом, и слегка качнул головой. — Не поступай опрометчиво. Я прошу тебя согласиться. Чанёль — лучший выбор. Чанёль с неприкрытым изумлением уставился уже на Чонина, но сейчас Чонину было не до него. — Я. Не. Хочу, — отрывисто повторил Кёнсу и с неприкрытым презрением отобрал руку у Чонина. — Не хочу ни его, ни тебя. Ты всё равно будешь никому не нужен, а значит, это, — Кёнсу с отвращением тронул пальцем знак у себя на шее, — останется тут навсегда. Значит, у меня всё ещё есть истинный. И значит, ни один альфа не сможет получить меня без моего согласия. Это то, чего я желаю. Я отказываюсь. Вот теперь дошло, чего же всё время добивался Кёнсу. И Чонин медленно сделал шаг назад. — Ты не заслуживаешь меня. Никого. Твоя кровь грязная. Род несёт бремя позора по вине твоего отца. И ты ничем не лучше. Даже хуже. Ты самый слабый альфа в этом году. Ты никогда никому не будешь нужен. Наверное, Кёнсу не следовало всё это говорить. Чонин и так знал мнение Кёнсу о себе. Сейчас же все его слова затапливали алым маревом мир перед глазами. Чонин до боли сжимал кулаки и просто считал про себя. Пока на его плечо не легла тёплая рука, подарившая немного покоя. — Я хочу уйти с Чонином, раз уж он свободный альфа. — Тао стоял за его спиной и смотрел на Матриарха. Он впервые не "поджимал хвост". Матриарх метнул в сторону Патриарха предупреждающий взгляд. И Чонин тут же вспомнил, что в прошлые годы ни одному омеге не позволили уйти. Тао они точно не собирались отпускать, потому что Тао был идеален для статуса общего омеги: хамелеон и сильный, здоровый. Не зря Тао говорили, что у него будут лёгкие и быстрые роды. — Вернись на место, Вонючка, — велел Патриарх непривычно низким рычащим голосом. Тао тут же "поджал хвост" и дёрнулся, но Чонин поднял перед ним руку, запрещая отходить. — Он пойдёт со мной. Тао, ты слышал. Я забираю тебя. Ты готов следовать за мной везде и всегда, куда я скажу? — Готов! — Тао с надеждой вцепился в плечо Чонина вновь. — Ты! — загремел Патриарх, только и это не сработало. Тао испуганно дёрнулся, но хвост поджимать не стал. И голову не опустил. Такое открытое непокорство обычно выражал только Чонин. Впервые кто-то ещё оказался способен на это. — Это бесполезно, — негромко напомнил о себе Советник Ри. — Он признал Чонина, значит, послушается только Чонина. Теперь Чонин — его Род и Патриарх. А этот... — Советник хмыкнул, оглядев Чонина. — Этот никогда никого не признавал. Если ты, брат До, так и не смог его подчинить за все эти годы, на что ты рассчитываешь прямо сейчас? Кёнсу отказался от него сам. Стало быть... Советник Ри умолк и выразительно развёл руками. Чонин очень хотел выдохнуть с чувством облегчения, но пока запрещал себе верить, что это — всё. — Хорошо. — Патриарх спустился с возвышения, подошёл вплотную к Чонину и звучно предупредил: — Если ты уйдёшь из Рода сейчас, вернуться ты не сможешь никогда. Как и твой отец, ты больше никогда не сможешь ступить на землю Рода. Вы оба отказались от Рода тогда, когда Род нуждался в вас. Чонин не опустил глаза, как и всегда. Даже вскинул уголок рта в ехидной усмешке. — Вряд ли для Рода это станет такой уж ощутимой потерей. Твой сын весьма определённо высказался на мой счёт. Патриарх поморщился с досадой, а после тихо спросил уже усталым голосом: — А что могло бы изменить твоё решение? — Если бы моей семье позволили жить вместе с Родом. Всей семье. — Чонин продолжал смотреть Патриарху в глаза с прямотой и уверенностью. И он знал наверняка, что его условие невыполнимо. Патриарх ожидаемо покачал головой. — Ты и... Вонючка. Уйдёте на закате. После заката чтоб ноги твоей не было на нашей земле. Вонючка, ты можешь вернуться. Только ты. А ты... — Патриарх поджал губы с заметным сожалением. — Ты, Чонин, сын Кима Молнии, больше не вернёшься никогда. Ступайте. До своего домика на отшибе они брели молча, а вот уже внутри оживились. Перетряхнули циновки, разобрали шкуры, выпили по ковшику воды, а после сообразили, что у них и вещей-то своих не было. — Не думал, что это будет так... — Тао наморщил лоб, сосредоточенно подбирая нужное слово. — Легко? — Чонин зачерпнул ковшиком ещё воды, поймав в него льдинку. — Кёнсу испортил им игру. Разве ты не заметил, как они все удивились? — Ну... Зачем ему это? Это же глупо! — Вряд ли так уж и глупо. Ты знаешь, чей он сын. Стало быть, в обычаях разбирается. И ты знаешь, что Кёнсу хотел быть альфой. Он всё равно намеревался послать меня к псам. Он даже намеренно старался попасться мне ночью. Он... — Чонин закусил губу с сокрушённым видом. — Он нарочно? — До Тао тоже дошло. — Он сам искал тебя ночью? Откуда он знал, что ты его не куснёшь? — А ты бы куснул после всего? Быть может, он всегда намеренно это делал. Вызывал к себе неприязнь. Чтобы не куснул. Тао помотал головой. — Именно. Он хотел, чтобы я пометил его только запахом. Чтобы для всех прочих альф он был "запретным". Не знаю точно, но, видимо... — Твой запах продержится на нём очень долго, — подытожил Тао и отобрал у Чонина ковшик. — Лет на пять хватит, если не дольше. — Почему? Тао жадно выпил воду и вернул ковшик, после чего с размаха приложил ладонью Чонину по плечу. — Не будь тугодумом. Ты слышал, что сказал Советник. Ты оказался Патриарху не по зубам. Понимаешь? И я впервые не испугался Матриарха, потому что выбрал. Ну? Напомню, что твой отец ушёл из Рода довольно загадочно. Так вот, если он ушёл, значит, Патриарх не смог его остановить. Не смог подчинить. Как и тебя. Дошло? Когда я тебя признал, они не смогли подчинить и меня. Ну, Чонин? Почеши думалку. Тао попялился с ожиданием на Чонина, выразительно закатил глаза и испустил тяжкий вздох. — Переволновался, да? Слушай, я не знаю наверняка, поддавались ли вообще смертники всей этой пёсьей ерунде, но зато я знаю, что ты и твой отец круче Патриарха. Ты ему хвост бантиком прилюдно завязал, а он даже не тявкнул. Тао ещё подождал, потом принялся щёлкать пальцами у Чонина перед носом. Пришлось поймать его за руки и помотать головой. — Пойдём к Муну и Оре, надо попрощаться. Только сначала заглянем к наставнику Уну — ему интересно будет послушать, как мы уходили. — Скажи лучше, как нас уходили, — зафырчал Тао. — А ты хоть знаешь, куда идти-то? Чонин чуть вскинул голову, прикрыл глаза и прислушался. Улыбнулся уголками губ. — Нам не придётся думать об этом. Пошли уже. — Ухватив Тао за руку, Чонин с нетерпением поволок его за собой. Они успели пробежать по снегу к учебному дому, когда вдали — с восточной стороны — завыли. Выли мощно и низко. Звук стелился над деревьями, рекой, крышами, опускался в лощины и поднимался над холмами. В долгом вое отчётливо слышалось всего одно слово. Имя. Чонин сердито зажмурился, чтобы прогнать внезапную влагу с глаз. Этого не хватило. Он помнил запах отцовского свитера, впитавшего в себя тепло и ласку рук матери и уют дома. Пришлось провести по сомкнутым векам рукавом рубашки и сделать глубокий вдох. — Скорее! — Чонин потащил Тао в дом, где они коротко пересказали наставнику Уну всё, что случилось в главном доме. Наставник привычно обозвал их "дурачьём", дал пару дельных советов и отправил к кузнецу и его жене. Ора долго причитала и плакала в неизменный цветастый платок, пыталась всучить недавним волчатам мешок со снедью, не подумав, как те в шкурах мешок потащат. В конце концов, Ора настояла, чтобы они поели как следует, а потом уже отправлялись в путь. Чонин и Тао пикнуть не успели, как оказались за столом, на котором с потрясающей скоростью возникли миски, тарелки, горшочки, пышный каравай и кувшин с горячим травяным отваром. Пока они старательно сражались с едой, Ора гладила то одного, то другого по волосам и всё причитала, что "без двух отчаянных шкод совсем тоскливо будет". — Уймись уже, — проворчал Мун, плеснув и себе отвара в чашку. — Им всяко лучше будет там, чем здесь. Здесь за ними во все глаза глядели. Глядели так, что и не продохнуть. Сама видишь, как измучились. Тощие, еда впрок не шла. А так... если никто не проведает, что волки, им и хорошо будет. Раньше они уже так жили, как вернутся, так и обвыкнутся снова. Советник Ри поджидал их у моста. Молча кивнул и легко зашагал впереди по знакомой тропке, что вела к пещере. Тао насторожился и вопросительно посмотрел на Чонина. Чонину ничего не оставалось — только пожать плечами и потянуть Тао за собой. Советник явно хотел что-то им сказать напоследок. Им обоим дозволили юркнуть в пещеру и устроиться в тёплом углу. Советник ещё и угостил медовым настоем, а затем протянул Чонину тонко выделанную заячью шкурку. Чонин непонимающе смотрел на шкурку пару минут, но после медленно развернул, чтобы увидеть... карту. — Здесь отмечены все селения Детей Солнца. Включая кочевые стойбища и места сбора бродяг. Чтобы вы оба знали, куда можно прийти за помощью. — Советник сбросил куртку и опустился на прочный табурет. — Будет лучше, если вы оба выучите карту, а потом сожжёте. Чтобы никто из людей её не нашёл и не увидел. Когда-то мы с тобой о многом говорили, Чонин. Полагаю, ты до сих пор думаешь так же, как тогда. — Дети Солнца обязаны присматривать за людьми, — вскинув голову, напомнил Советнику Чонин. — Но они не обязаны выбирать за людей. И прятаться от людей. — Хорошо. Только помни, что люди — такие же разные, как волки. Есть достойные, есть такие, что даже не думают о волках, но есть и такие, кто мечтает от волков избавиться. Я не могу выбирать за тебя, Чонин. Ты выбираешь сам. И ты сам увидишь. Собственными глазами. И оценишь. А потом решишь, как быть. Для начала же... твой отец тоже тебе посоветует это — не высовывайся. Не говори никому, кто ты. Просто живи среди них и смотри на них. Потом — решай и выбирай. Как пожелаешь. Чонин сжимал в руке заячью шкурку с картой, вспоминал тот разговор, когда Советник впервые рассердился всерьёз, и понимал. Понимал, что волки тоже умеют бояться. — Ступайте, — устало махнул рукой Советник. — И будьте осторожны. Оба. Чонин и Тао неслись по снежному лесу в шкурах, стремясь добраться до границ поскорее. Чонин бежал лениво, чтобы Тао не отставал от него, но мгновенно забыл обо всём на свете, учуяв... Тёмной стрелой рванул на запах со всех лап, прошил телом сплетение сухих веток, выметнулся на заснеженный пятачок и с разбега сиганул прямо на чуть растерявшегося человека. Свалил в снег и принялся вылизывать лицо, коротко поскуливал на грани слышимости и тыкался лбом в ладони, подставляя уши для поглаживаний и почёсываний. — Совсем большой... тише... Чонин-и... — Отец смеялся и ворошил мех у Чонина на загривке. — Ты с компанией? Чонин вспомнил о Тао и выбрался из шкуры, чтобы обнять отца нормально и коротко познакомить со смущённо топтавшимся на окраине пятачка Тао. Отец спокойно подошёл к "поджавшему хвост" Тао и потрепал по плечу, потом вдруг хмыкнул. — Эй, парень, ты пахнешь мной? — Тао — хамелеон, — неловко пояснил Чонин. — Надо же... Ни разу не встречал хамелеона. — Отец доброжелательно улыбнулся и снова потрепал Тао, тот немного расслабился, потому что всё равно боялся, хотя Чонин и заверял его, что отец не прогонит хамелеона. Чонин собрался с силами и рассказал отцу про Кёнсу и о том, как они с Тао уходили из Рода, заодно отдал карту Советника. Отец уже сам осторожно провёл кончиками пальцев по знаку на шее Чонина и вздохнул. — Неожиданно, конечно. На это я точно не рассчитывал. Молния редко бьёт дважды в одно и то же место. — Дважды? — Тао придвинулся ближе, глядя на отца Чонина с любопытством. — Матриарх До был моим истинным, — коротко усмехнулся отец. Чонин, который в этот миг собирался сесть на поваленное дерево, промахнулся и плюхнулся в сугроб задницей. — Что?! Отец вытащил его из сугроба и пожал плечами. — Так уж вышло, ничего не поделаешь. Тао с раскрытым ртом таращился на них обоих, после помотал головой. — Даже представить это себе не могу. Матриарх точно не тянет на подходящую пару для вас. — А вот тем не менее. И Чонина тоже угораздило. Ты уверен, что поступил правильно? — Конечно! — кинулся на защиту Чонина Тао. — Кёнсу терпеть его не мог и оскорблял постоянно. Зачем оно надо? Ну его к псам... — Мальчик, завязывай ругаться, — строго велел отец. — Люди знают, как их называют волки. Будешь так выражаться, твоя личина погорит тут же. Лишний раз псов и собак не поминай. — Понял, — закивал Тао, вновь "поджав хвост". — С этим тоже придётся что-то делать, — вздохнул отец, оценив вид побитой собаки в безупречном исполнении Тао. После Чонин весело катался по снегу, когда узнал, что отец заказал ему учебники, нашёл наставника для дополнительных занятий и даже договорился через знакомых о пансионате для летней поездки в Тончжи. Тао катался в снегу за компанию, потому что отец Чонина никуда его не прогонял и разрешал пожить в их доме. Отец намеревался вести их в шкурах до самого дома, но Чонин попросил сделать крюк — ему хотелось навестить одно определённое место. Добрались они туда к полуночи. Точнее, добрался один Чонин, который мчался быстрее всех, а отец остался с Тао. Чонин побегал по дороге, нашёл знакомые ориентиры, отыскал нужное дерево и место у корней и заработал лапами, разрывая снег и промёрзшую землю. Он надеялся почуять запах, но напрасно — и намёка не осталось. Да и детская курточка была пошита из льняной ткани, которая за эти годы просто истлела. Чонин сжимал в ладони пять медных пуговиц, когда отец и Тао нашли его. А пуговицы выглядели так, что не вдруг и сообразишь, что это пуговицы. — Их можно почистить. Будут как новые, — тихо подсказал отец, крепко сжав его плечо. — Что это? — Тао протянул руку, и Чонин непроизвольно сжал позеленевшие кругляши в ладони. — Это... — Он покачал головой. Не хотел рассказывать. Да и незачем. Просто глупая встреча, которая, наверное, даже ничего не значила. Только Чонин до сих пор обращался по запомнившемуся слову "Волчик". Чтобы непременно тот самый голос. Тот самый стук сердца. Тот самый запах — чистая кожа, зелёные яблоки и — каплей — горчинка полыни. Чонин запрокинул голову, чтобы посмотреть в густую черноту зимнего неба, расцвеченную огоньками звёзд. Сверху медленно спускались крупные снежинки. — Через час повалит. Надо поспешить. Чонин кивнул и вновь уставился на беззвучный танец снежинок. Немного воображения — и легко поверить, что над ним танцевали не снежинки, а нежные лепестки с яблонь. "Сэхун". Он всё ещё помнил имя и сжимал в ладони пять пуговиц. Зачем-то. Выбросить не получалось. Он не мог. — В Юмма в этом году уже три дирижабля, — рассказал на пути к обочине дороги отец. — Пф! Волки не летают. Подумаешь, дирижабли. Это же высоко. Нет уж, я точно не летун, — отмахнулся Тао. — Ну, почему бы одному и не летать? Будет и у волков летун. — Летучий волк, да уж... — Не летучий, а небесный, — сердито поправил Чонин, сунув пуговицы в карман брюк, и указал на светлую полосу в небе. — Видишь, это Тропа Аша. Ледяная кровь натекла из ран, оставленных Рраром. Расплескалась по небу, пока Аш гнался за Рру. Когда-нибудь... когда-нибудь по ней люди доберутся до самых дальних звёзд. Непременно. Туда, где было Солнце, пока Рру его не проглотил и не принёс сюда. — Я в курсе, что у тебя воображение на высоте, но я хочу есть, — нахохлился Тао. — Давайте сначала перекусим, а потом уже будем думать, как влезть повыше, чтобы нагадить на головы тем, кто летать не может. Или с голодухи я начну вонять. Сильно. Очень. В ночной тиши тёмные хищные тени стелились над белым снежным одеялом, оставляя за хвостами многое. Чонин уже скучал по недовольному наставнику Уну, радушной Оре и спокойному Муну. Болтушке-Чондэ и беззаботному Чанёлю. С отношением к Советнику Чонин так и не определился — Советник всегда был себе на уме. Пожалуй, Чонин искренне радовался разлуке с Матриархом До. И от души надеялся, что план Кёнсу сработает. Что Кёнсу успеет встретить подходящего ему альфу до того, как Чонин пожелает с кем-нибудь себя связать. Если пожелает вообще. Если будет кому-то нужен, потому что Кёнсу так уверенно говорил, что нужен Чонин не будет. Никому. Но ему пока и в голову не приходило, какие сложности встанут перед ним самим и Тао, и что волчья природа никогда и никого не отпускает. Дети Солнца оставались Детьми Солнца везде и всегда — их учили этому. Но вкус свободы пьянил пока настолько сильно, что всё прочее казалось несущественным.Продолжение следует Книга 2. Ты для меня