Когда опадают листья

Баки не мог припомнить, когда в последний раз ему настолько сильно не хотелось вылезать из постели. Вчера они с Наташей заказали четыре пирога «У Марио» с разными начинками и наслаждались ими под пиво и новый выпуск «Сегодня вечером»*. Ток-шоу закончилось раньше, чем пироги, поэтому после они принялись за пересмотр «Омерзительной восьмерки». А затем перебрались в спальню и в итоге заснули глубокой ночью. Баки чувствовал себя невыспавшимся, но очень довольным. Он лежал в полудреме рядом с Наташей, уткнувшись лбом в ее теплое плечо, и не хотел даже менять позу — не то что вставать. Однако голод, который становилось трудно игнорировать, и уже трижды завибрировавший на тумбочке телефон напоминали о суровой реальности. — Без десяти двенадцать. — Голос Наташи звучал хрипловато и непривычно лениво. Баки хмыкнул, поймав себя на мысли, что ему это нравится. — Надо выдвигаться в сторону кухни, иначе мы сегодня никуда не успеем. Он покосился на настенные часы и подавил вздох. — Если я скажу, что хочу отменить все дела и проваляться с тобой целый день в постели, — это прозвучит слишком банально? — Да, — Наташа приподнялась на локтях и плавно повернула к нему голову. — И к тому же, абсолютно невыполнимо. О чем ты только думал, выбрав для всего этого канун Дня благодарения? — серьезно продолжила она. — Сегодня ты как добропорядочный американец просто обязан ходить по гостям, есть индейку и пить тыквенный сок. — Сок? Может, тыквенный пирог? Если мы собираем в кучу клише Дня благодарения. — Ну, или так, — Наташа хмыкнула, перевернулась на спину и потянулась с довольным стоном. — А вот я вполне могу не вставать с кровати сколько душе угодно. — Не нарывайся, — Баки легонько ткнул ее пальцем под ребра, но Наташа даже не дернулась. Видимо, угрозой щекотки ее не пронять. — Я выкурю тебя отсюда: приготовлю такой обалденный завтрак, что у тебя не будет ни малейшего шанса устоять перед запахами жареного бекона и сладких вафель. Наташа оживилась: — У тебя есть вафли? — Ради такого случая спущусь и куплю их в кафе, а затем разогрею на сковороде. — Да ты воплощение коварства, — она снова потянулась и спустила ноги на пол. — Чур я первая в душ. — Возьми полотенце с верхней полки, — Баки кивнул на шкаф, а затем, когда Наташа вышла из комнаты, заставил себя вылезти из кровати. Раздался шум воды. Дверь в ванную осталась приоткрытой, и Баки стоило титанических усилий пройти мимо — мысль, что Наташа намеренно не закрылась, подогревала соблазн. У него не было не только вафель, но и бекона. Зато на верхних полках отыскались готовая смесь для блинов и банка джема. Баки, довольный уловом, налил в чайник воды и достал большую миску. Если память не изменяла, он купил смесь еще в начале лета. Увидел на полке супермаркета знакомую с детства надпись «Hungry Jack», бросил пару упаковок в корзину с продуктами, чтобы потом удивить Стива, и благополучно забыл о них. Когда они были детьми, мама частенько готовила им со Стивом блины из этой смеси. Баки покрутил в руке цветастую упаковку и высыпал содержимое в миску. — Сто лет не ела блины на завтрак. — Наташа, укутанная в большое синее полотенце, бесшумно появилась в кухне, когда он дожарил первую порцию. — Это мило, — она запечатлела быстрый поцелуй в уголке его губ. Баки замер, пораженный легкостью и естественностью, с которой Наташа это сделала. Будто они каждое утро стоят вот так посреди его кухни и готовят завтрак. А ведь еще вчера в это самое время Баки даже представить не мог, что подобный расклад вообще однажды возможен, — не говоря уже о следующем утре. Он перехватил направившуюся к раковине Наташу за запястье и поцеловал, словно желал доказать самому себе, что происходящее не фантазия. Ее кожа еще не остыла после душа; Наташа пахла мылом, а влажные волосы — его шампунем. Наташа медленно отстранилась, разорвала поцелуй и прищурила глаза. — Что-то мне подсказывает, наш завтрак сейчас сгорит. — И это будет целиком на твоей совести, — Баки выдохнул и повернулся к плите. — Ты меня отвлекаешь. Уверен, целенаправленно. — Если б я хотела тебя отвлечь, я пришла бы без полотенца, — дразнящим тоном парировала Наташа. Баки не стал добавлять, что совсем не против такого развития событий, и принялся сбрасывать в тарелку последнюю порцию все-таки подгоревших блинов. Наташа прихватила кружки, которые Баки залил кипятком, досадуя, что так и не обзавелся чем-то приличнее растворимого подобия кофе, и забралась с ногами на ближайший стул. — Итак, какой у нас план? — Баки устроился напротив и раскрутил банку джема. Наташа задумчиво постучала ногтем по кружке. — Лора с Клинтом ждут нас в любое время после обеда. Значит, можно доесть блины и ехать к ним, — она смешливо фыркнула. — Вообще, главное, не позже семи, когда все соберутся за столом. — Хорошо, тогда быстро завтракаем, разъезжаемся по делам и встречаемся часов в шесть? — Наташа кивнула. Баки мысленно прикинул, во сколько нужно выйти от отца, чтобы побыть у Стива хотя бы полчаса, откусил блин и восторженно замычал. — Черт, я и забыл, какие они классные! — Наташа, прожевав кусочек, бросила на Баки недоверчивый взгляд. — Ну ладно, объективно говоря, они обычные. Но, во-первых, для готовой смеси очень даже неплохо, признай. А во-вторых, это вкус детства, — он хорошенько обвалял остаток блина в джеме и отправил в рот. — В моем детстве были другие блины, — Наташа с обезоруживающей улыбкой пожала плечами. — Гораздо тоньше и о-очень масленые. Но эти тоже хороши. — Мы со Стивом уплетали их каждое утро воскресенья, когда он оставался у меня на выходных с ночевкой. Как сейчас помню: мы сидели на полу в гостиной, потому что в моей комнате не было телевизора, смотрели мультики и запивали блины сладким молоком. Наташа прыснула со смеху. — Прости, я представила эту картину с вашими взрослыми версиями. — А что? Я бы с удовольствием повторил. Уверен, Стив тоже. Мультики тогда, между прочим, были просто улетные. Баки задумался над тем, что в детстве они с Наташей наверняка смотрели разные мультики. И блины ели совершенно разные — да если он начнет перечислять конфеты и жвачки, которые любил пацаном, о большинстве Наташа услышит впервые, потому что их много лет как сняли с производства. Так странно. Баки осознал, что знает о Наташе катастрофически мало. И что ему хочется это изменить. По крайней мере, теперь он в курсе, что блины в ее детстве были тонкими и с кучей масла. Для начала неплохо. — А какой был твой любимый завтрак? — Ничего не приходит в голову, — непринужденно отозвалась Наташа спустя несколько секунд. — Наверное, у меня его не было. — Неужели не было ничего особенного, чем мама баловала тебя только по выходным? По лицу Наташи пробежала тень, и ее взгляд, устремленный на тарелку с последними двумя блинами, стал жестче. — Думаю, нет. — Ее голос прозвучал обычно, однако Баки почувствовал, что лучше сменить тему. Прежде чем он успел что-то сказать, Наташа добавила: — Мама погибла, когда мне было четыре. Меня растили тетя с дядей и... Не в их характерах было баловать ребенка чем-либо по выходным. — Мне жаль. — Не стоит, это было очень давно, — отмахнулась она, однако ее улыбка не затронула глаз и показалась холодной. — Если у тебя не запланировано на завтрак что-то еще, предлагаю начать собираться. — Точно не приедешь? Баки расслышал голоса и детский смех на другом конце телефона. Аманда Картер любила американский День благодарения и который год подряд упорно убеждала свою семью отмечать этот праздник. Прилетел даже брат Пегги с женой и малышкой Шэрон. — Не в этот раз, Пег, но спасибо за приглашение. Передавай привет семье. — А ты — отцу. — Он снова о тебе спрашивал, — Баки достал из воды последнюю очищенную картошку и разрезал пополам. — Не вздумай возвращаться в Чикаго, не повидавшись с ним, иначе он нам этого ни за что не забудет. — Я обязательно навещу его. К тому же, я решила повременить с отъездом. Баки закрыл холодильник, так и не достав оттуда уже нафаршированную покупную индейку. — Серьезно? Это связано с предложением Дули о переводе в тридцать вторую? — Это связано с тем, что в тридцать второй творится полный бардак, и я не могу уехать, не разобравшись, в чем дело, — отрезала Пегги. — Я должна это сделать. Если не ради шефа Дули, то в память об Энджи. Баки прислонился к столешнице и потер бровь. В их прошлый разговор Пегги озвучила мысль, которая не приходила ему в голову, но теперь казалось очевидной: если в кругу Роудса крыса, то вполне вероятно, что кто-то из тридцать второй шпионил за Дули. Возможно, эта же тварь того и убила. Иисусе. Сначала Джек Томпсон, теперь отбитый линчеватель Гельмут Земо. Как же Баки не хотелось, чтобы Пегги трогала этот змеиный клубок, однако он знал: никакие слова ее не переубедят. — Не думай об этом, — настойчивый голос Пегги вырвал его из размышлений. — Не сегодня. Повеселись хорошенько, Барнс, и наешься вдоволь индейки. Я так понимаю, — она явно улыбалась, — у тебя на вечер заманчивые планы, раз ты отказываешься от блюд ее величества Аманды Картер? — Что ж... У меня есть все основания рассчитывать на восхитительный праздничный ужин. И я, конечно, не о нашей с отцом индейке из магазина. Пегги засмеялась. — Прекрасно. Тогда счастливого праздника. — И тебе, Пегг. Увидимся. Они вышли от Бартонов в одиннадцать сорок. Тихая улица и морозный воздух сильно контрастировали с чуть душноватой, заполненной голосами, смехом и аппетитными запахами квартирой. Баки замер, давая себе пару секунд привыкнуть к резкой перемене, и глубоко вздохнул. Вечер выдался отличным. Стол ломился от вкусной еды, отец Лоры угощал восхитительным вином и лимонным ликером; было много народу, все веселились. Баки танцевал треть вечера — с Лорой и всеми сестрами, включая малышку Габби, и несколько раз с Наташей. — Я наелся на два-три Дня благодарения вперед. — Но боже, это было о-очень вкусно, — Наташа накинула капюшон и застегнула молнию куртки до предела. — Я не жалею ни о кусочке. — И ни о глотке. Давай не будем забывать о звезде этого вечера — о потрясающем вине из погреба дядюшки Лоры в далекой Италии. Она засмеялась. Баки обернулся и перехватил взгляд Наташи, заставив ее тоже остановиться. — Я замечательно провел время. Простая фраза, которую Баки наверняка говорил неоднократно разным людям. Но никогда прежде он не вкладывал в эти слова столько смысла. Он не собирался усложнять и забегать вперед, пытаться дать определение тому, что сейчас между ними происходило. Однако для него это был действительно замечательный вечер, и Баки хотел, чтобы Наташа это знала. Она чуть наклонила голову набок и через мгновение странно улыбнулась. Тепло и в то же время грустно. — Я тоже. Было в выражении ее глаз нечто такое, от чего неприятное чувство ледяной змеей скользнуло внизу живота. Баки сглотнул, ощущая, как легкость и тепло от алкоголя быстро сменяются напряжением. — Почему мне кажется, что сейчас ты обдумываешь, как сказать мне что-то?.. Плохое? К чертям убивающее вечер? Что-то, после чего все повалится, как карточный домик? Баки не стал договаривать и потер мочку уха. — Хотела бы я упрекнуть тебя в паранойи, — Наташа медленно покачала головой. — Давай немного прогуляемся? — Баки поднял воротник куртки в попытке спасти шею от холодного ветра и кивнул в сторону небольшого парка через дорогу. — Я не уверена, что это хорошая идея: мы с тобой. — И почему? — Причин много. Я, конечно, могу попытаться убедить тебя, что ты заслуживаешь лучшего, что мы из разного теста и я вряд ли смогу дать то, что тебе нужно. Но, если честно, главная причина — я боюсь. Пока еще не поняла, чего больше: что ты скоро меня раскусишь и разочаруешься или что я превращу твою жизнь в дерьмо. Уж прости за мой французский. Наташа шла близко, спрятав руки в карманы; Баки то и дело чувствовал касание ее локтя. — Так... У меня куча вопросов. Например, что именно я должен раскусить? — Ага, надеешься, что я сразу выложу все темные секреты? — Наташа наградила его скептическим взглядом из-под капюшона и вздохнула. Ее лицо вновь сделалось серьезным. — Там многое можно рассказать, но мы окоченеем от холода прежде, чем я закончу. Если кратко: у меня были хреновое детство и не менее хреновая юность. В том, как моя жизнь складывалась дальше, виновата уже я сама, — она пожала плечами. — Ты хороший человек. Очень. И как показывает опыт, хорошим людям я приношу еще больше неприятностей, чем остальным. — Хороший человек, — Баки не сдержал смешка. — Уверен, некоторые с тобой не согласятся. Ладно. Вопросов у меня не убавилось, но... Неприятности случаются со всеми, и, если ко мне на огонек забегут несколько новых, — он остановился и заглянул ей в лицо, — что ж, это не страшно. Ах да, еще торжественно обещаю ничего такого не ждать, чтобы потом не разочаровываться. Какие у тебя там еще были аргументы? Наташа скрестила руки на груди и неодобрительно прищурилась. — С тобой невозможно серьезно разговаривать. — Я крайне серьезен, — оскорбился Баки. — Вот прям без шуток. Давай сюда следующие аргументы. Она коснулась запястья руки, которую Баки держал в кармане, будто призывая отбросить смешливый тон. — Это прозвучит самонадеянно, но я знаю, что тебе нужно. В общих чертах. Твои слова; то, как тебе невыносима по вечерам твоя квартира; взгляды, которыми ты смотрел на какофонию у Бартонов что тогда в День Колумба, что сегодня, — я не могу это объяснить, но чувствую, что знаю. Баки вздрогнул, ощутив, как вниз по позвонку устремились холодные мурашки. На мгновение сделалось не по себе. «Как тебе невыносима по вечерам твоя квартира». Мысль, которую он игнорирует с переменным успехом уже не первый год. Но разве это имеет отношение к Наташе? И при чем тут, черт возьми, Бартоны? — И вправду звучит самонадеянно: заявлять, что знаешь, чего я хочу, когда я сам толком этого не знаю, — он перехватил ее руку и легонько сжал пальцы. — Эта осень была дьявольски запутанной. А сейчас... — Баки беззвучно выдохнул, осознавая, что снова чувствует с головой накрывающую усталость. Ощущение легкости было долгожданным, но коротким. Несправедливо. — Давай просто наслаждаться моментом? Наташа опустила взгляд на их руки. — Рисковая стратегия, хоть и заманчивая. Ты не поверишь на слово, если скажу, что как-то раз она подвела меня, и в итоге все вышло паршиво и местами трагично? Она говорила спокойно, однако впервые за месяцы знакомства Баки скорее ощутил, чем услышал, что ее непринужденный тон — напускное, за которым скрывается гораздо большее. Возможно, Наташа хотела, чтобы он это понял. Баки прикрыл глаза и попытался сосредоточиться на мыслях и том, какие эмоции вызвали ее слова. Меньше всего Наташа походила на человека, намеренно ищущего трудные и долгие пути; и раз она сказала ему все эти вещи, вероятно, есть убедительная причина... Воспоминание всплыло неожиданно — четкое и яркое, словно разговор состоялся вчера, — и Баки улыбнулся. Наташа приподняла бровь. — Что? — Ты помнишь, какой совет дала мне, когда я сомневался, стоит ли принимать предложение Старка? Тогда, в баре. Она нахмурилась, видимо, не понимая, о чем он. Баки вновь улыбнулся, наклонился, сократив разделявший их фут, и поцеловал Наташу. — Ого. И что же такого я там сказала? — выдохнула она, когда Баки отстранился. — Что при желании мы всегда найдем кучу причин, почему не стоит этого делать. И что в них нет никакого смысла, если мы хотим это сделать. Твоя философия, — напомнил он прежде, чем Наташа успела возразить. — Будешь отнекиваться? Она разомкнула губы, но промолчала. Скользнула по нему внимательным взглядом и вдруг коротко рассмеялась — то ли от облегчения, то ли от безысходности, Баки так и не понял. — О'кей, — Наташа просунула руку ему под локоть и потянула вперед. — Давай наслаждаться моментом. — Прекрасный план. Мне нравится. — Но прямо сейчас мне трудно чем-либо наслаждаться: я так замерзла, что даже пальцев не чувствую. Баки усмехнулся и вытащил из кармана мобильный. — Тогда на сегодня хватит с нас прогулок. Вызовем такси. Баки вздрогнул, распахнул глаза, потянулся, чтобы выключить будильник, и только спустя пару секунд осознал, что его разбудил телефонный звонок. — Пег? Какого?.. М-м. Все в порядке? — Серьезно, ты еще спишь? Баки испустил раздраженный стон и уронил голову на подушку. И почему всем вокруг неймется в выходной? Даже Наташа встала ни свет ни заря и отправилась на пробежку. Пыталась и его с собой захватить, но тщетно. Баки вообще думал, что это шутка, пока накануне Наташа не достала из сумки, собранной для выходных у него на квартире, кроссовки. — Понятия не имею, который час, но, черт, сегодня суббота, в этом я уверен, так что будь сейчас хоть два часа дня, — да, я все еще сплю. — Ладно, извини. Я просто хотела сообщить, что у меня на руках рапорты и отчеты за тринадцатое августа две тысячи шестнадцатого, — Пегги голосом выделила следующие слова: — всех сотрудников, имевших отношение к пожарной безопасности на злополучном полигоне. — Тринадцатое августа? — Баки поморщился, затем резко приподнялся на локтях и потер висок. Военные учения на полигоне, Гельмут Земо. — Погоди, что? Откуда они у тебя? — Из архива Пожарного Департамента. Лейтенант Суза помог, — Пегги хмыкнула. — Полезные связи есть не только у Джека Томпсона. — Баки попытался сформулировать новый вопрос, и на мгновение ему показалось, что он слышит, как с трудом скрипят шестеренки в не до конца проснувшемся мозгу. — Я пока не знаю, как эти отчеты помогут найти крысу в тридцать второй, но я хотя бы буду понимать, что произошло в тот день на полигоне и какую роль в этом сыграл Дули. — Хорошо, — Баки облизнул сухие губы и попытался сосредоточиться на неожиданной мысли. — Я говорил тебе, что в деле о взрыве разработчика бракованной партии самолетов нашли того, кто сливал информацию людям Земо? Может, Стиву удастся разузнать подробности у своего источника в ФБР. Вдруг Земо выбрал шпионов не случайно и они как-то между собой связаны? — Возможно, — Пегги сделала небольшую паузу. — Я позвоню Роджерсу. Мне бы пригодилась любая информация по делу Земо. Он перевернулся, прислонялся спиной к изголовью кровати и глубоко вздохнул. — Я рад, что твое расследование продвигается, но прошу: будь осторожна. — Ага. Ты уже это говорил. — Надеюсь, что ты или пожалеешь мои седины или устанешь слушать предостережения и будешь очень осторожной, лишь бы я заткнулся. На другом конце трубки раздался раздраженный звук — фырканье или смешок. — Ты сам хочешь, чтобы этот террорист угомонился. Гельмут Земо перестал быть абстрактной угрозой, когда чуть не взорвал Роджерса. Теперь это и для тебя личное. Разве нет? — Как бы сильно я этого ни хотел, поимкой Земо должны заниматься федералы. Или кто угодно, у кого есть значок и соответствующие полномочия. Баки прикрыл глаза. Ничему его жизнь не учит. Сколько раз он зарекался переубеждать Пегги, если она твердо решалась на что-либо? Особенно когда речь идет о торжестве справедливости или попытке докопаться до истины. В его потугах нет ни капли смысла: Пегги выслушает, пожмет плечами и посмотрит на него таким взглядом, мол, «Хорошо, раз ты в меня не веришь или боишься, отойди и хотя бы не мешай». — Я и не пытаюсь поймать Земо, — невинным тоном отозвалась она спустя несколько секунд. — Просто изучаю старые рапорты коллег. Баки покачал головой. — Как скажешь. Держи меня в курсе своих открытий. — Обязательно. Кстати, как прошел День благодарения? — Обед с отцом был вполне себе. — А ужин? Ты говорил о каких-то интересных планах. — Вечер выдался хорошим. Даже отличным, — с улыбкой ответил Баки. — А вы как посидели? Родители не наседали? — Ты звучишь довольным. Надеюсь, при встрече ты расскажешь, что там был за ужин, — в трубке послышалось шуршание бумаги. — Мы? Ну... В принципе терпимо. Ты же знаешь, Майклу прекрасно удается направлять мамину энергию в миролюбивое русло. Я была очень рада его увидеть. — Представляю. Здорово, что им с семьей удалось приехать. — Думаю, у мамы есть рычаги давления и на Майкла, просто он в этом не признается, — усмехнулась Пегги. — Ладно, отложим обсуждения до следующей недели. Займусь рапортами, чтобы понимать, с чем именно обращаться к Стиву. Хороших выходных. — И тебе, Пег. Баки выпутался из вороха одеял и направился в ванную. Он собирался продолжить размышления над делом шефа Дули, но мысли почти сразу метнулись к Пегги и Стиву. Она помедлила прежде, чем сказать, что позвонит Стиву. Баки знал, что первым порывом Пегги было попросить его связаться со Стивом. Именно так все происходило многие годы, и теперь Баки мог увидеть картинку и понять... Впрочем, не совсем целиком. Он поморщился и настроил воду погорячее. Хотелось услышать версию Стива, все обсудить, спросить, почему, черт возьми, тот столько времени держал школьную историю в тайне. Баки вышел из душа, натянул трусы и футболку и вздрогнул, когда услышал с кухни гул электрического чайника. Ему нравилось ощущение, что он в квартире не один, но к этому определенно нужно было привыкнуть. — Как пробежка? — поинтересовался он, прислонившись к холодильнику. — Прекрасно, — Наташа мельком взглянула на него из-за плеча, налила вскипевшую воду в турку и бросила туда несколько ложечек кофе. — Нашла в трех кварталах отсюда удобный парк. Для бега самое то. — Она прислонилась бедрами к разделочному столу, скрестила руки на груди. — Предлагаю сперва позавтракать, пока кофе горячий, а потом я приму душ. И буду очень даже за, если ты составишь мне компанию, хоть ты там уже и был. — Крайне соблазнительное предложение, — Баки приблизился, затем с удивлением уставился на плиту. — Погоди. У меня есть турка? — Теперь — да. А еще человеческий кофе, — Наташа продемонстрировала упаковку «Kimbo». — Ну спасибо, — он рассмеялся и уселся верхом на ближайший стул. — Всегда хотел перейти на нормальный, но потом вспоминал, что тогда мне придется каждый раз варить кофе. Так что ничего не обещаю. Вполне возможно, вскоре я вернусь к своей растворимой жиже. Наташа фыркнула. — Без проблем. Значит, мне дольше этой пачки хватит, — она сняла турку с плиты и вдохнула аромат с преувеличенным наслаждением. — Выбрал бы поприличнее из растворимых. Знаешь, такой, чтобы хоть отдаленно кофе напоминал. Пахло действительно прекрасно. — Вот как? — дразняще протянул Баки. — В таком случае, я буду старательно пить купленную тобой пачку. Не поленюсь варить его несколько раз в день. Наташа поставила на стол две полные кружки, развернулась и чуть наклонилась к Баки. — Я согласна и на такой расклад, — произнесла она с полуулыбкой. — Иногда можно поделиться. Собранные в косу волосы растрепались, одна из передних прядей, спадавших вниз, щекотала висок Баки. Зелено-серые глаза в свете залитой солнцем кухней были яркими и красивыми. Наташа в принципе очень красива, при любом освещении. Баки вспомнил первые недели их знакомства и в который раз удивился контрасту: тогда красота Наташи казалась холодной и далекой — смотришь на нее и словно наслаждаешься искусно нарисованной картиной в музее. Но потом он заметил, что улыбка и взгляд Наташи могут становиться такими... Баки не знал, с чем это сравнить, но ни раз ловил себя на мысли, что готов из кожи вон лезть, лишь бы вызвать такую улыбку. Ему нравилось, как смягчались черты ее лица и менялось выражение глаз. Наташа медленно приблизилась к нему, поцеловала и положила ладонь Баки на щеку. — Что? — он заметил, как изменился ее взгляд. Наташа словно внутреннее напряглась. — Не знаю. Вспомнилось что-то плохое, вот только я не успела понять, что именно, — Наташа с задумчивым видом очертила костяшками линию его скулы и слегка надавила большим пальцем ямочку на подбородке. — Безмятежное субботнее утро, совместный завтрак, аромат кофе на всю кухню. Наверное, такие вот идеалистические моменты — не мое. Не привыкла я к ним. Не покидает чувство, что за всем этим есть подвох. — Да вы, мисс Романова, параноик побольше моего, — шутливо присвистнул Баки, решив не добавлять, что эти двое с половиной суток сам не может отделаться от ощущения, что происходящее — приятный сон, который в любой момент прервет привычная реальность. — Да уж. Два параноика — это сила. Она весело улыбнулась, вернулась к плите и взяла с разделочного столика небольшой бумажный пакет с логотипом «Stonefruit Espresso»** — Пончики? — Баки не сдержал смешка, наблюдая, как Наташа извлекает содержимое на тарелку. — И тосты с авокадо и ветчиной. Они там шикарные. Что не так? — Давай проясним. Ты отправилась на пробежку рано утром в выходной и купила кучу пончиков и тосты? — Именно так. Наташа села на стул, подогнув под себя ногу, подвинула ближе кружку и с вызовом приподняла бровь. — Прости, но разве одно не обесценивает другое? Я, конечно, никогда не бегал, но уверен, что смысл пробежки — заставить тебя страдать и сбрасывать лишние калории, а смысл пончиков ровно в противоположном. — Ты не прав. Как раз потому что никогда этого не делал. Пробежка — приятно и весело, а пончики, — Наташа взяла с блюдца один с желтой глазурью и с довольным видом откусила, — вкусно и весело. Так что они прекрасно дополняют друг друга. Баки развел руками в капитулирующем жесте и отпил кофе. Чертовски вкусный, будто из кофейни. Ради такого и не жалко потратить несколько минут у плиты. Наташа словно прочитала его мысли и обозначила уголком губ самодовольную усмешку. Как же сильно это утро отличалось от кучи других, которые Баки провел на своей кухне. Да, ему точно нужно время, чтобы к такому привыкнуть. Хотя внутренний голос подсказывал, что много времени на это не потребуется. Они заканчивали завтракать, когда раздался звонок. Баки не ждал гостей, поэтому был абсолютно уверен, что обнаружит за дверью Фила, соседа, в чей почтовый ящик последние месяцы довольно часто попадает его корреспонденция. — Добрый день, — кивнул один из двух незнакомых мужчин и поднял удостоверение на уровне лица Баки. — Агент Стейн, ФБР. Мы разыскиваем мисс Наталью Романову. Подскажите, мы можем ее здесь найти? Баки отшагнул назад. Удивление и растерянность вмиг сменились дурным предчувствуем, и на секунду ему захотелось соврать, что он сегодня ее не видел. — Это я. — Он услышал, как Наташа встала рядом. — В чем дело? — Мисс Романова, у нас есть ордер на ваше задержание, — мужчина протянул ей лист, и Наташа внимательно посмотрела на документ. — Пожалуйста, проследуйте с нами. Баки крепче сжал металлическую ручку, словно собрался захлопнуть дверь у агентов перед носом. — Что происходит? Почему вы ее арестовываете? На каком основании? Второй агент смерил его утомленным взглядом, а Стейн спокойно ответил: — На основании выданного судом ордера, — тот кивнул на документ, который продолжала изучать Наташа. — Вы подозреваете меня в связи с террористом Гельмутом Земо? — она подняла глаза на агентов. — Мы провели обыск на вашей съемной квартире в присутствии вашей соседки мисс Мэй Паркер-Джеймсон и обнаружили улики, подтверждающие эту связь, — Стейн вытащил еще один лист. — Вот ордер на обыск. — Когда вы провели обыск и что именно нашли? Я заезжала домой вчера после работы, и Мэй ничего мне не говорила. — Мы совершили обыск сегодня утром. Прошу, мисс Романова, пройдемте с нами. На все вопросы мы ответим во время приватного разговора. Надеемся, вы, в свою очередь, ответите на наши. Баки запоздало почувствовал, что сжал ручку слишком сильно, — та больно впилась в ладонь. Наташа медлила, рассматривая оба ордера, и Баки ждал, что сейчас она скажет: «У вас нет никаких прав на мой арест, покиньте эту квартиру». Если бы он точно знал, что агенты нарушают какую-нибудь поправку, то сам выпроводил бы их отсюда. Но Баки понятия не имел, что делать, если на пороге стоят ФБР и показывают ордер на арест. — Позвольте мне сперва переодеться, я только с пробежки, — Наташа вернула им документы. — В ванне нет окон, можете проверить. Баки изумленно взглянул на нее, не веря услышанному. — В этом нет необходимости, — ответил Стейн. — Разумеется, вы можете переодеться. — Спасибо, — спокойно поблагодарила Наташа и взяла из вазы с комода карандаш и стикеры. — Напишите, пожалуйста, ваши фамилии и номера удостоверений. — Она повернулась к Баки. Наверное, выражение его лица было красноречивее любых слов, потому что Наташа успокаивающе коснулась предплечья. — Все будет хорошо. Сможешь передать их Клинту и попросить проверить информацию? — она кивнула на стикер в руках Стейна, куда агент переписывал цифры. — Да, — Баки заставил себя отбросить беспорядочный ворох мыслей и потянулся за стикером. — Ты знаешь, что здесь происходит? Она отрицательно качнула головой. — Нет. Он слышал, как Наташа расстегнула свою дорожную сумку, как закрылась дверь в ванную и ненадолго зашумела вода. Оба агента молча стояли по другую сторону порога, и от этого происходящее еще больше напоминало абсурдный сон. Бред, абсолютная бессмыслица. Баки попытался вспомнить, известно ли ему хоть что-то, способное связать Наташу с делом Земо. В их первую личную встречу Старк упоминал Наташу в числе подозрительных контактов, но, кажется, в тот перечень попали почти все недавно приобретенные знакомства Стива, в том числе и Сэм. Дьявольщина какая-то. Ну просто... Баки поморщился и сжал пальцами переносицу. — Еще раз, а в чем конкретно ее обвиняют? — второй агент даже не посмотрел в его сторону. Стейн встретился с ним взглядом, однако выражение лица осталось нечитаемым. — Что она сделала? — Прошу прощения, сэр, кем именно вы приходитесь мисс Романовой? — Я ее друг. Парень. Какая разница? — Но не муж и не брат. Насколько мне известно, у мисс Романовой нет ни первого, ни второго. Боюсь, говорить вам что-либо, кроме написанного в ордере, — выше моих полномочий. — Тогда скажите хотя бы, куда именно вы ее везете и кому можно по... — Прошу за нами, — перебил его второй агент, взглянув за спину Баки. Тот подождал, пока Наташа наденет ботинки, выйдет на лестничную площадку, и сухо попрощался: — Всего доброго, сэр. Баки ощутил, как изнутри полоснула закипающая ярость. Мало того, что он ничего не мог поделать в этой ситуации, так еще и фбровцы обращались с ним, будто он пустое место. Хотелось окликнуть того агента, заставить дать ответы, ввязаться в драку — сделать хоть что-нибудь, лишь бы не чувствовать выводящую из себя абсолютную беспомощность. У него задрожали руки, и Баки сжал их в кулаки. Шаги начали стихать. Стейн посмотрел коллеге вслед и прочистил горло. — Мы везем ее в участок для допроса. Если мисс Романовой что-то понадобится, полагаю, она с вами свяжется. До свидания, сэр. Стейн развернулся и спустился по лестнице. Баки закрыл дверь, неуверенно шагнул в сторону, взглянул на стикер: «Специальные агенты Норман Стейн и Грегори Джейден». Баки глубоко вздохнул, стараясь игнорировать нарастающую какафонию эмоций, отыскал в списке контактов номер Бартона и поднес мобильный к уху. Прежде чем раздался первый гудок, прошла целая вечность. Должно быть, неполадки со связью. Он вздрогнул, осознав, насколько тихой и одинокой показалась эта вечность. Баки и не подозревал, что можно так быстро отвыкнуть от пустой квартиры. Подумать только. Затем из динамиков мобильного наконец послышался голос Бартона.