***
Ты ведь обещал ему, Дима, помнишь? Почему же ты опять стоишь на расстоянии вытянутой руки от смерти? Он расстроится, когда узнает. Сильно расстроится, может, даже напьется. Или прыгнет следом, как утверждал тогда, давно, когда они были еще детьми. - Уткин... - Кто? - О чем ты? - Кто сказал тебе на этот раз? - Онешко... Дима, не надо. - А смысл? - смеется. - Ты ведь знаешь, что я люблю тебя. - А ты знаешь, что это ложь. - Ты ведь обещал мне тогда. - Только, если ты будешь рядом. А ты не рядом, Юра, ты где и с кем угодно, но не рядом со мной. Так зачем? - У меня есть кое-что для тебя, - Дима удивленно приподнимает бровь, когда Хованский подходит ближе, но любопытство сильнее, он не двигается. - Что это? - Я тогда тоже дал тебе обещание, а их надо исполнять, - последнее, что я помню, это стремительно приближающийся когда мне кулак, дальше все как в тумане.***
Блять, как же голова болит. Где я вообще? Так, похоже это квартира Юры. Пробую встать, но мне мешают резкая боль и... Наручники? Сука, Хованский, чтоб его. - Смотрите-ка, уточка-суицидница проснулась, - подходит ко мне, садится рядом, снимает уже натершие кожу наручники. - Ты как? Извини, немного не рассчитал силу. Меня несколько нервируют собирающиеся прыгать с крыши люди. - Терпимо, зато живой. А на этот раз целоваться не полезешь? - Полезу, - приподнимает мое лицо за подбородок, мягко накрывает мои губы, проникает языком. Да, у него явно было время попрактиковаться, хотя, в тот вечер на крыше, мне было также хорошо, как и сейчас. - Почему ты это делаешь? - Делаю что? - Уже второй раз спасаешь мне жизнь. - Потому, что я люблю тебя. - Пидор. - Мразь, - снова наклоняется ко мне и целует, так же как и несколько лет назад, далеко не в последний раз за вечер.