***
Взгромоздившись на маленький столик под окном, Бэкхён упёрся локтями на подоконник. Его взгляд был прикован к тропинке, находящейся несколько этажей ниже. Он ждал Чанёля, который должен был вернуться из художественного магазина. Он заверил Бэка, что это займёт всего только несколько минут, так как у него закончились изумрудная и алая масляные краски, но после быстрого взгляда на часы мальчишка нахмурился. Несколько минут, в самом деле! Чанёль ушёл девять с половиной минут назад и, конечно, должен был быть уже дома. Зоркие глаза высматривали окрестности в поисках любого признака Чана. Может, он хочет побыть один? Или, может, случилось что-то ужасное? Независимо от причины, Бэкхён беспокоился. Это, конечно, не так долго — купить краску. Переминаясь в нетерпении на коленях, младший раздвинул шторы, чтобы лучше смотреть на мир за окном, оперевшись локтями на пыльный подоконник, и ждал. И ждал. И ждал. Когда он, наконец, увидел Пака, идущего по тропинке к дому, он так разволновался, что постарался как можно быстрее добежать до входной двери, но запутался в шторах и уронил гардину. Теперь уже паникуя и волнуясь, Бэк метался по комнате в поисках подходящего места, куда бы можно было спрятать шторы. Место, где он был бы уверен, Чанёль никогда не найдет их. Руки стали дрожать. Конечно же, Чанёль и не заметит, что они пропали! А если всё же заметит? Тогда он ещё больше разочаруется в нём. Тогда Бэкхён пришёл только к одному выводу. Спокойно подождав, когда прозвучит щелчок открываемого замка и шаги в коридоре, Бэк разревелся. — Господин Великан! — громко крикнул тот. — Мне нужно больше поцелуев!***
Бэкхён лежал на диване с мешочком льда на голове. Чанёль сидел рядом, заинтересованно наблюдая за ним. — Голова всё ещё болит? — тихо спросил Чан. — Как же ты умудрился свалить гардину? И зачем сидел на столе? Бэкхён дёрнулся. Он ненавидел лгать. — Ждал тебя, когда ты вернешься домой, — ответил он. — И потом я упал и порвал занавески. Прости, я не хотел. Успокаивающе кладя руку на предплечье мальчишке, Чанёль улыбнулся. — Не волнуйся, Зайчик. Мне не нравятся эти шторы. Бэкхён внутренне вздохнул. Чанёль простил его за то, что он порвал шторы, но он не мог забыть, что напридумывал лишнего. — О, — промычал он, сморщив нос от боли. — У меня голова болит. Мистер Великан, ты можешь поцеловать ещё раз, пожалуйста? — Конечно, — улыбнулся Пак, и снова нежно прикоснулся к тому месту, на которое показывал Бэк. — Теперь ты чувствуешь себя лучше? Закусив губу, мальчишка кивнул, его щеки медленно порозовели. — Да, — прохрипел он. — Спасибо.***
В течение следующих трёх дней Бэкхёну удалось удариться рекордное число — семнадцать раз. Он споткнулся о Санни и ударился лицом. Врезался в стену, упал, поцарапав руку, боясь, что истечет кровью до смерти. Но как только Чанёль целовал его, становилось намного лучше. Инцидент за инцидентом, и Бэк не успокаивался, пока не находил Чанёля. Снова и снова он плакал и требовал его поцеловать. После полученной ласки Бэк отправлялся играть. Чанёль ничего не подозревал. Даже в малейшей степени. Он очень хорошо знал Бэкхёна и не думал, что тот обманывает его. Он прекрасно слышал все эти удары и столкновения. И всё же нужно было что-то делать. — Ты когда-нибудь слышал историю о мальчике, который кричал «Волк», Зайчик? — спросил он, оборачивая лейкопластырь вокруг уколотого пальца. Бэкхён покачал головой. — Ты прям как мальчик из рассказа. Глаза мальчишки загорелись. — И ты — волк, Мистер Гигант?***
В одной руке было зажато копыто плюшевой Пинки Пай. Она безвольно болталась, когда Бэк шёл по коридору, а его глаза были полны слёз. У него закончились идеи для случайных травм, и он боялся, что больше не дождётся поцелуев Мистера Гиганта. — Мистер Великан? — он всхлипнул, заглядывая в кухню. Его сердце ёкнуло, когда он увидел, Пака, сидящего перед холстом, с кистью в руке. В тот момент, когда он услышал голос Бэкхёна, обернулся. — Что случилось? — Это Пинки Пай, — объяснил он. — Она поранилась. Она очень сильно ушиблась. Пак удивлённо уставился на Бэка, потом его взгляд переместился на игрушку и снова на Бэка. Чанёль вздохнул и встал со стула. Бэк продолжал причитать: — Пинки Пай, — прошептал он. — О, моя Пинки Пай. Пожалуйста, будь в порядке. Чанёль взял игрушку, усадил её на стул, забирая аптечку с полки, начал наклеивать на неё пластыри. Оставил первый поцелуй на лбу и пони, тогда он убедился, что должным образом позаботился о ней. — Пинки Пай очень храбрая, — сказал старший, пока работал. — Возможно, она хотела бы лакомство? Или, может быть, ещё один поцелуй? Бэкхён захлопал в ладоши в нетерпении. — Ах, ах! Я люблю лакомство! — сказал он взволнованно. — Поцелуи тоже! — Не сейчас, Бэкхён, — серьезно сказал Пак, оборачивая голову игрушки бинтом. — Пинки Пай больно. Как насчёт того, чтобы приготовить любимые блюда пони на этот вечер? М-м? Чтобы ей приготовить? — Жареный цыпленок, — предложил Бэк. — И овощи. Да, и клубника на десерт! Чанёль поднял руку, заставляя замолчать младшего. — Нет, Бэкхён. Это твоя любимая еда. Пинки Пай сказала мне, что она хотела бы морковь и сено. Это то, что мы все будем есть сегодня на ужин. — Что? — встревоженно спросил Бэк. — Но мы не можем есть сено! Зачерпывая забинтованную Пинки Пай в руку, Чанёль понёс её в спальню. Бэкхён семенил следом за ним, отчаянно пытаясь привлечь внимание своего гиганта. Усадив пони в подушки и убедившись, что ей там комфортно, Чанёль обратился к Бэкхёну. — Прости, Зайка, — мягко сказал он, — похоже, что Пинки Пай должна остаться сегодня тут на ночь. Тебе придётся спать на диване. — Но… Всё это было слишком много для Бэкхёна, чтобы принять и смириться. Заныло сердце, лицо исказилось. Оборачивая руки вокруг Чанёля, даже несмотря на то, что на нем был надет испачканный краской фартук, Бэк уткнулся ему в грудь, заплакал. — Пожалуйста, — прошептал он. — Пожалуйста, не надо. Я не хочу спать на диване, я хочу спать рядом с тобой. — Но ведь Пинки Пай больно, — твёрдо констатировал Чан. — Когда больно тебе, ты можешь оставаться тут хоть весь день. — Но мне было больно! — настаивал Бэк. — Сегодня утром, и вчера, позавчера тоже! Я не получал никаких объятий или постельного режима. Ты не нёс меня через весь дом или проводил время со мной. Чанёль удивлённо приподнял брови, обнимая младшего. — Верно, — просто ответил он. — Но тебе ведь не было так уж сильно больно, да? — Бэкхён не реагировал на слова. Тогда Чанёль улыбнулся и снова спросил: — Расскажи мне снова, как шторы оказались на полу? Подняв голову, Бэкхён сморгнул навернувшиеся слёзы. — Но мне больно, — прошептал он. — Моё сердце болит, потому что Мистер Гигант игнорирует меня; потому что я разочаровал его. Моё сердце так сильно болит. Глубже вздохнув, он сильнее уткнулся лицом в Пака. — Пожалуйста, прости меня. Мне очень жаль. Действительно. Я просто хотел, чтобы ты меня поцеловал. Покрепче обняв своего Зайчика, Чанёль потёрся щекой о макушку мальчишки и ждал, когда тот успокоится. — Если ты хочешь поцелуй, Бэкхён, — тихо сказал тот, — ты просто должен попросить, и я исполню твою просьбу с удовольствием.