***
«Существует ли истина за чредой правд? Для начала ответьте на вопрос, уважаемые читатели, что же такое „правда“ на ваш взгляд? Говоря откровенно, те, кто нашли для себя одну-единственную правду, лишь отказываются расширять кругозор, заносчиво считая, что добились истины. Это человеческое заблуждение порой приводит меня в неописуемую эйфорию. Насколько же ужасно развлекаться, получая экстаз от наблюдения за заблуждениями и смятениями дитя человеческого. Я уже и забыла, что есть мораль, если продолжаю глумиться над чистым и невинным незнанием ребёнка, который говорит что, отбросив все излишние размышления, можно познать мир. Порой правда искажена чредой заблуждений, порой существует несколько „правд“, скрытых в очевидной. Дитя человеческое, несмотря на своё невежество и глупость, продолжает пытаться открыть каждую из граней непостижимого мира, ломая зеркала. Но сколько бы он не сломал зеркал, они раскрошатся на осколки. И когда он захочет сломать осколки, они распадутся на множество крупиц. Так продлится до тех пор, пока его терпение не кончится. Поистине это самое настоящее заблуждение человека — пытаться постичь то, что стоит на ступень выше доступных ему знаний. Как же решить сложившуюся дилемму, спросите вы меня? Возможно ли постичь истину, если в мире не существует понятия абсолютной правды? Дилемма, какой бы запутанной и сложной она не была, всегда имеет решение. И решений тех может быть бесконечное множество, как и осколков зеркал. Бесконечное множество возможностей откроется перед человеком, который всё же добрался до сути этой загадки. Похожи мои размышления на софизм или рациональное умозаключение — решать лишь вам. Но эта дилемма имеет довольно простое решение, сокрытое под сложной формулировкой. Нужно всего лишь вчитаться в каждое слово, соотнести ваши мысли и чувства, привести логику и интуицию в порядок, закрыть глаза, и тогда само „решение“ окажется лишь той гранью бесконечных возможностей, которых вы не видели, созерцая мир лишь в одном направлении. Как думаете, что это за решение? Может ли быть несколько исходов у одного решения или же перед собой вы видите лишь одно направление? Хорошо подумайте, прежде чем ответить. Придя к выводу, вы самостоятельно направите себя. И тогда пожнёте плоды своего решения. Каким бы не был выход, дилемма будет разрешена. Однако с одной лишь разницей. Один человек может быть до самого конца уверен, что дал правильный ответ, а другой не перестанет сомневаться: „А существовало ли другое решение, которое освободило меня от этих мыслей?“. Хорошо уравновесьте обе стороны. Задумайтесь, какой выбор наиболее правильный. Найдите наилучший исход. И тогда бесконечное море осколков уведёт вас за собой, показывая каждую из граней истины…»
Хачиджо Икуко Посвящается моему самому верному другу. Выписка из журнала «Science» 1996 г.
***
14 декабря, 1986 г.
Икуко покоилась на кресле в своём уютном кабинете. В умелых руках автора то и дело в живописном танце сливались иероглифы, причудливо выводимые пером на бумаге. Они, подчиняясь хозяйке, продолжали своё неугомонное торжество. Строчка за строчкой буквы ложились на холст писателя, посвятившего мысли и душу своему новому творению. За плечами осталось лишь вступление, но черты лица, ожесточённые чрезмерным вниманием к содержанию и деталям, ни на минуту не расслаблялись. Брови женщины сошлись к переносице. Она, плавным движением черкнув пером, поставила точку и прошлась соколиным взглядом по написанному тексту. Всего несколько страниц упорного труда стоили Икуко невероятной концентрации и поэтому женщина, тяжело вздохнув, откинулась на спинку кресла. В последнее время стало гораздо сложнее придумывать новые остросюжетные произведения. Кажется, молодого автора покинула муза. Только что легко ложащиеся строчки теперь стали для неё бременем. За несколько минут уединения с творчеством женщина почувствовала лёгкое недомогание и усталость. «Неужели на душевный покой влияют сторонние факторы?» — покачав головой и проведя рукой по шелковистой шерсти чёрной кошки, лежащей на коленях, Хачиджо обратилась ни то к ней, ни то к самой себе. — Наверное, мнимому возрасту всё-таки свойственно истощать человека. Я немного устала от кропотливой работы… — её голос, разборчивый и чёткий, эхом прошёл по тонким стенам рабочего кабинета. То ли ожидая саркастического замечания от своей кошки, то ли наблюдая за причудливой реакцией ярких горящих золотом глаз, хозяйка опустила голову и вновь лёгким грациозным движением погладила по шерстке любимого питомца. — Вы слишком долго сидите за рукописями. Иногда людям нужно и отдыхать.– Вопреки ожиданиям вместо ироничного замечания Икуко услышала лёгкое предупреждение. Она повернулась на источник голоса и завидела гостя, пребывание которого всё ещё держалось втайне от общественности. За неделю этот юноша начал вести себя более раскрепощено и уже не боялся бродить по территории особняка. Хотя саму Хачиджо и её прислугу это ничуть не смущало, владелицу особняка беспокоили лишь нередкие припадки, вынуждающие держать гостя под постоянным присмотром. Первое время врач посоветовал выдавать больному лекарства строго по рецепту, затем, когда ему станет легче, понемногу снижать дозу. Но на данный момент юноше не рекомендовалось покидать пределы особняка. Его головные боли были настолько регулярными и частыми, что Икуко боялась оставить его хотя бы на несколько минут без опеки. Возможно, это чрезмерные меры предосторожности и небольшая прогулка на свежем воздухе позволила гостю насладиться запахом свежести и свободы, однако мысли об очередном припадке агонии отгоняли все надежды не только на прогулку, но и на скорейшее выздоровление. — Это тебе нужно соблюдать постельный режим. Разве врач не говорил постоянно оставаться под присмотром и не забывать принимать лекарства? — с несвойственным этой женщине тихим голосом произнесла Хачиджо, вынуждая гостя оторопеть и виновато отвести взгляд. Она не собиралась пренебрегать его желанием пройтись по особняку или поговорить с кем-то, но не могла отогнать тревожные мысли. Сама не зная причины, Икуко не желала со спокойной душой наблюдать за неистовством и болью этого человека, поэтому пыталась смягчить его страдания покоем и таблетками. И даже если сама госпожа Хачиджо прекрасно знала про эффект «плацебо», пока лекарства давали хотя бы некоторый процент успешной реабилитации, она могла продолжать эту «игру в гиперопеку» вечно. — Я прочитал вашу рукопись. — Улыбнулся юноша, протягивая завёрнутый в конверт набросок готовой книги. Женщина на мгновение изумилась, а затем на её лице, прежде невозмутимом и серьёзном, появилась лёгкая игривая улыбка. — Хвалю. Если честно, я думала, что на прочтение этой истории тебе потребуется немного больше времени. И как? Впечатлила ли тебя развязка? — Икуко жестом указала на стоящий поодаль от неё стул и галантно протянула руку в сторону юноши. Он замялся, не зная, как среагировать на столь расплывчатые намёки, но непоколебимое лицо владелицы особняка не изменилось, говоря выполнить безмолвную просьбу. Он неуверенно протянул конверт с рукописью и Хачиджо, прикрыв глаза в бессловесной благодарности, аккуратно положила работу в стопку других бумаг, лежащих рядом с рабочим столиком. Тоя покорно сел на стул и выжидающе посмотрел на женщину. — Конечно, самым напряжённым моментом была развязка. Когда они наконец смогли выбраться из западни и устроить Ямаину облаву, у меня даже замерло сердце от волнения. — Как обычно демонстрируя открытое и честное мнение, немного суетясь при этом, проговорил юноша с нелепой улыбкой на лице. Всё же, находясь в чужом доме, он всё равно продолжал чувствовать себя неуютно и скованно. «Понадобится долгое время, чтобы приучить питомца к новой обители» — подметила мисс Хачиджо, поднеся ладонь к губам и скрыв еле заметную ироничную улыбку. — Нет, развязка получилась несколько тривиальной. На самом деле у меня было множество решений, но ни одно из них не укладывалось в историю. Что касается неожиданных сюжетных поворотов или накала страстей, в этом я уступаю даже третьесортным любителям детективных романов — выдав критику самой себе, Хачиджо вновь погладила поднявшуюся кошку по изящному изгибу спины. Та удовлетворённо мяукнула, будто отвечая на её честную самокритику. Икуко издала смешок, наблюдая за растерянным юношей. — Но ведь эти события были воистину увлекательными. Да, они могли отличаться от принятых канонов детектива. Разве плохо отклоняться от стереотипов и придавать сюжету немного приключенческий характер? — напористо и жёстко отчеканил прежде смирный и тихий юноша. Заметив в его голубых глазах доселе неизведанную решимость отстаивать свою позицию, Хачиджо иронично улыбнулась. — Спасибо за честность, Тоя… с твоими познаниями и способностями преображать сюжет я, возможно, наконец бы смогла написать шедевр. Они всего лишь обменивались мнениями. Но для Тои прелестью проживания в столь богатом и ухоженном особняке с огромной комнатой и роскошными апартаментами являлось лишь общение. Общение с человеком, разделяющим его, на удивление стойкий, интерес к детективам. Поначалу Хачиджо была не на шутку удивлена. Единственной информацией, полученной от него о прошлой личности, был лишь возраст и любовь к детективным историям. Ничего другого. Всё остальное оставило юношу из-за травмы черепа при весьма смазанных и непонятных обстоятельствах. Хотя у самой Икуко были подозрения, что его могли сбить на террасе или же избить до такой степени, что Тоя травмировал череп. Однако возникало огромное противоречие. Врачебный осмотр не выявил никаких признаков избиения. И, что немаловажно, возможность сбить человека так, чтобы повредить лишь голову, остаётся практически равной нулю. Другое дело если кто-то преднамеренно ударил именно в голову, намереваясь вызвать амнезию. Но кому нужно было подводить к такому эффекту? Разве не проще убить его или инсценировать несчастный случай? Когда она нашла этого таинственного человека, помимо мокрой и грязной одежды, никаких других следов, похожих на побои или драку, она не нашла. Его случай — завеса какой-то огромной тайны. Ни погони, ни преследования, ни вероятности ДТП. Ничего. На автостраде было глухо. Лишь ночные фонари освещали его фигуру. Юноша, лежащий лицом к асфальту, продрогший и ничего не понимающий в тот момент, наверняка смирился с гибелью. Если бы она обнаружила его чуть позже, если бы опоздала, желание жить, с которым он остервенело пытался выкарабкаться из лап смерти, оставило его. И в тот момент в этом мире стало бы на одного человека меньше. Это ничего не изменит для общества, но Хачиджо, что лицезрела это чудо своими руками, не могла не схватить тонкую нить, связывающую юношу с чистилищем, и не помочь ему вскарабкаться на вершину горы. И, хотя юноша выжил, теперь он расплачивается за чудо, подаренное богом. Вероятно, постоянные головные боли станут привычным явлением в его жизни. Человек, собственноручно выкарабкавшийся из пут смерти — что это, если не чудо? Но Хачиджо продолжал беспокоить таинственный инцидент, который мог объяснить происшествие. Какая трагедия привела юношу в нынешнее состояние? Продолжая размышлять над бесчисленным количеством возможных исходов, она всё равно не могла подобраться к правде даже на миллиметр. Всё же «правду» может знать только тот, кто побывал в её эпицентре.***
«Не слышала, чтобы Ауаурора когда-нибудь пеклась о ком-то. Что такое? Стареешь?» Пространство вокруг кабинета преобразилось, закрутившись в спираль и поглощая реальность. Вокруг не осталось ничего: ни мебели, ни шума, ни людей. Всё, кроме двух ведьм, свободно парящих в бездонном море осколков, было поглощено забвением. Их сил достаточно, чтобы спокойно устоять на ногах даже в разорванном пространстве. Фезарин, махнув рукой, изменила обстановку с более подходящими ей, ведьме театра, декорациями, и улыбнулась, величественно, словно королева, взирая на двух девочек. «Возможно, и ведьмы спустя тысячи лет способны почувствовать течение времени. Разве не будоражащая кровь загадка, которая может развлечь даже нас, способна избавить от этого проклятия?» На столике появился чайный сервиз. Не было ни слуг, ни гостей, никого постороннего, кроме трёх ведьм, собравшихся провести знатный банкет. Сервировать стол не было необходимости. Напитки, еда, закуски, фрукты, посуда: всё это появлялось из ниоткуда с помощью магии, используемой ведьмой театра для соответствующей её величию манеры приветствия. Все заняли свои позиции и с улыбками на лицах приступили к чаепитию. «Новая игровая доска, да? Возможно это… возможно это то… что избавит нас от вечного проклятия, убивающего ведьм???» Эксцентричная особа бесцеремонно нарушила тишину чайной церемонии и начала беседу с самого банального, что пришло в её голову. Фезарин безмятежно и элегантно, как и свойственно её статусу, приподняла фарфоровую кружку и сделала глоток. Зелёный чай с пряной корицей горячей струёй разошёлся по жилам. Затем, поставив кружку на стол и растягивая удовольствие от чаепития в кругу давно знакомых ведьм, Аврора удовлетворительно кивнула. «Эта тайна наверняка повлечёт за собой множество бед. Её разгадка станет нелёгким путём, который придётся пройти игровым фигурам. Но разве не в том интерес? Мы, приняв позиции наблюдателей и рефери, сможем развлечься, наблюдая за очередным спектаклем» Женщина приглушённо рассмеялась. Все остальные ведьмы поддержали её, громко и задорно хохоча ей в такт. Для обычного человека в этой беседе не было ничего весёлого или интересного. Лишь ведьмы могли понять её суть. Они смогут избавиться, хотя и всего на миг, от проклятия, которым одарили их за невероятное могущество! «Мы избавимся от скуки? Да ладно?! В этом мире ещё есть загадки, которые могут удивить даже великую леди Ауаурору?» Саркастически пробурчала Бернкастель с неизменной холодной улыбкой на лице. Она оправила прядь синих волос и посмотрела на «хозяйку». Фезарин на сарказм никак не реагировала. Казалось, этот банкет мог развлечь и её саму, прежде умирающую от штампов и банальных развязок. Нечто новое, креативное, новаторское, чужбинное, забиралось в их тихий апатичный мирок, стремясь поглотить в глубины тайн и интриг! Даже не пытаясь сдерживать любопытства, подстёгивающего продолжать томиться в ожидании, Фезарин удовлетворённо прикрыла глаза. «Разве я просила не называть меня так? Хотя не важно… ведь скоро начнётся завязка величайшей истории. Истории, призванной скрасить наши дни и избавить от скуки! И занавес этого спектакля будет открыт!» Фезарин поднялась. Она развела руки в стороны, словно приглашая всех желающих успеть купить билеты на долгожданный спектакль. И всё же хотя этот спектакль должен был послужить для скучающих ведьм ничем иным как развлечением, для фигур на шахматной доске это не больше, чем адская спираль, из которой нельзя сбежать. Спираль четвёртого и пятого октября 1986 года.***
21 декабря, 1986 г. 8:00 АМ
— Икуко-сан, хм… Вам просили передать это… — немного суетливо и неуверенно проговорил Тоя, протягивая женщине что-то вроде клочка бумаги. Вероятно, этот клочок бумаги для него не представлял никакого интереса, но она полностью увлеклась таинственными событиями, о которых разносили самые разные слухи, слагали легенды и строили теории. Эта загадка, появившаяся несколько недель назад, подозрительно напоминала ей о встрече с Тоей, о его таинственной травме, объяснения которой женщина не могла найти. Мог ли этот инцидент на Роккенджиме быть хотя бы как-то связан с его потерянной личностью? Не исключая возможность и правдивость своего предчувствия, Икуко тайком от всех начала интересоваться информацией касательно «инцидента на Роккенджиме 1986 года» и наткнулась на послание некой «Марии Уширомии», найденное моряками в бутылке. Тое лучше было не знать об интересе к новым исследованиям, поэтому Хачиджо добросовестно продолжала нести на себе крест писателя, вместе с ним придумывая новую остросюжетную историю и дополняя свои недостатки его нестандартным образом мышления. Ночью же этого дня она решила полностью погрузиться в исследования, прочитав размещённую информацию в интернете и обсуждения на форумах. И вот сегодня, в этот судьбоносный день, она получила от очевидца, нашедшего таинственную бутылку с посланием, «письмо», написанное «Марией Уширомией» о «правде». Но так ли это? Начать читать послание Икуко хотела также после окончания работы над новой книгой. Поэтому решила не поддаваться соблазну узнать тайну и прежде закончить их с Тоей первую совместную работу.***
21 декабря, 1986 г., 9:00 РМ
— От лица всех присутствующих я, хозяйка дома Хачиджо, благодарю вас за то, что вы сегодня пришли.– Мадам Хачиджо склонила голову в благодарном поклоне и взглянула на часы. Время наконец показывало большой стрелкой на восемь часов, поэтому все высокопоставленные лица, в том числе главный редактор издательства, в котором было решено опубликовать новую книгу, уже собирались уходить. Обсуждение новой работы было тяжёлым и кропотливым делом, но оно того стоило. Главный редактор удивился неожиданному прогрессу в творчестве молодого автора и не забыл поинтересоваться, что позволило стилю её творчества так преобразиться. И, конечно же, Икуко раскрыла козырную карту своего карьерного роста: наличие второго автора, Тоя Хачиджо, человека, который помог ей перестроить сюжетную линию и сохранить интерес к книге на протяжении всего повествования. Именно этого умения и не хватало в её произведениях. Тоя хорошо дополнял творчество Икуко как соавтор. Именно поэтому она не могла присваивать авторство себе, ведь он приложил немало усилий в совершенствование произведения и даже достраивал цепь событий. Без его поддержки, без его свежих идей, она уже давно сдалась бы и отбросила роман пылиться среди других конвертов с неопубликованными рукописями. После того, как редакторы ушли, Икуко наполнила хрустальный бокал ярко-красным как кровь вином и расслабленно присела на диван. — Скажи, Тоя, так ли важно быть признанным автором? — тихо проговорила женщина. Её шёпот эхом разнёсся по пустующей гостиной. Лишь мерное отбивание часов нарушало это удушающее молчание, наступившее после ухода гостей. — Я думаю важно. Каждый из нас, авторов, в душе желает сделать своё произведение более совершенным, достойным прочтения. Поэтому нет смысла, когда написанная таким кропотливым трудом работа покоится в архивах. Книга, так и не нашедшая своего читателя, очень несчастна, как и автор… — Икуко усмехнулась. Бокал с вином в её руке так и не опустел. Красная жидкость плескалась о хрусталь, как приливная волна, царапающая стенки айсберга, а женщина продолжала погружаться в раздумья, глядя на дно бокала. В толще вина отражалось её лицо, лишённое покоя. Женщину мучили неразрешенные вопросы. Правильно ли опубликовывать своё произведение? Достойно ли оно взгляда читателя? Несчастна ли книга, что была оставлена автором и не доведена до конца? До сего момента Икуко Хачиджо никогда не задумывалась о таких тривиальных вещах. Но сейчас, услышав подобные слова от человека, с которым они довели книгу до финишной прямой, она сомневалась было ли это правильным решением для писателя вот так отгораживаться от читателей. — Хорошо. Я поверю в нашу работу. Тоя, ты говорил, что тебя мучает недомогание. Если устал, выспись. Сегодня был поистине сложный день. — Тоя молча кивнул и покинул гостиную. В просторах тихой и безмолвной комнаты осталась лишь Икуко, в полудрёме продолжающая маленькими глотками осушать содержимое бокала. Её мысли, прежде рациональные и последовательные, стали размытыми и хаотичными, поэтому женщина решила отбросить излишне сложные размышления. Каким бы автором она не была, сомневаться не приходилось — этот выбор сделал никто иной как она сама. Поэтому и наказывать себя думами о прошлом не было никакого смысла.***
Мир вокруг вновь преобразился и перед глазами предстал театральный зал, демонстрирующий могущество ведьмы театра. Фезарин была облачена в бледно-розовое платье восемнадцатого века, юбки которого влачились по полу. Талия женщины закреплена высоким поясом, контрастирующим с её эксцентричным образом. На плечо, словно огромный шлейф, прикреплена салатовая лента со знаменами побед. В довершении к образу ведьмы театра в её волосах красовалось устройство памяти похожее на рожки. На первый взгляд любой мог подумать, что это маскарад, однако ничто не отменяло её пугающий и отталкивающий вид. В руке ведьмы вместо привычных канонов волшебной палочки или метлы лежала огромная трость. Но держала она её достойно, точно то был посох, которым ведьма вершила суд над низшими существами. Длинные фиолетовые волосы каскадом спадали, мягко ложась на изящный изгиб спины. В пугающих аметистовых глазах виднелась некоторая отвлечённость от окружающего мира. Этот взгляд, властный и отталкивающий, манящий и пугающий, уверенный и самодовольный, мог принадлежать лишь одному типу существ. Не человеку. Не ведьме. Как думаете, кому же? Да, эти глаза принадлежали чудовищу. Точно. Чудовищу, что игрался с жизнями фигур и наслаждался текущим представлением как насыщенным и ярким спектаклем. Но на этом карнавал неизведанных миру существ не заканчивался. За её спиной, точно телохранители, грациозно ступая по пустому неограниченному физическими рамками пространству, шли кошки, выстраиваясь в ряд подобно оловянным солдатикам. Их непоколебимые жёлтые глаза светились в тусклом свете прожекторов. Ведьма тихо, издавая лишь шум шагов подобный колокольчику, направлялась к сцене, дабы объявить о начале спектакля. Невидимые марионетки, молча выкатив глаза и дёргаясь за ниточки, начинали аплодировать. Их овации были встречены самодовольной улыбкой. Воистину и Фезарин, и её спутники напоминали настоящий пандемониум демонов. Ведьма наконец достигла сцены. Поднявшись по лестнице, она громко стукнула тростью, призывая гостей к тишине в зале. Все марионетки перестали дёргаться, послушно замерев в одной позе. Лишь две девочки, сидящие на местах для почётных гостей, то и дело громко перешёптывались между собой. Беловолосая леди в странном розовом платье пожёвывала поп-корн, словно она пришла не в театр искусств, а на простое кино для одноразового просмотра. Её подруга с длинными синими волосами оказалась немного терпеливее и спокойней. Флегматичный взгляд синих глаз был направлен на сцену, на медленно приоткрывающийся занавес. Все зрители с нетерпением ожидали начала спектакля. Наконец прожекторы погасли, и зал утонул во мраке. Затем появился рой светлячков, осветивших сцену. Позади как и прежде стоящей на сцене ведьмы появились новые актёры, которых не знали даже почётные гости и никогда прежде не видели. Фигуры выстроились в ряд, кланяясь зрителям. В свою очередь марионетки послушно зааплодировали, сопровождая завязку резким гамом. Ведьма театра ударила тростью, и звук от удара эхом разнёсся по тонким стенам зала. Резко любой шум, потревоживший покой фигур, утих, оставляя лишь безмолвное молчание. Заиграла тихая классическая музыка. Игра в четыре руки на пианино аккомпанировала с мелодичным звучанием скрипки. Сливаясь в бесконечную спираль звуков, в гармоничном танце распадаясь на светлячков, ярче озаряющих тусклую сцену, мелодия продолжала литься благодаря божественному умению игры на инструментах спутников Фезарин. «Как всегда, Ауаурора что-то там любит покрасоваться своей роскошью. От внешности до самой постановки… Меня от этого тошнит» Прежде флегматичное лицо синеволосой девочки скривилось в отвращении, и она будто сплюнула проклятье в адрес показушницы на сцене. Заметив привычную реакцию своей «мико», Фезарин удовлетворённо усмехнулась и развела руки в стороны. «Дамы и господа, наше приветствие слишком затянулось. С моей стороны было не совсем прилично заставлять вас ждать. Новая игра „Тайна Роккенджимы“ объявляется открытой! Все вы, независимо от статуса и привилегий, сможете узреть рождение новой легенды — Ведьмы бесконечности, Беатриче! Читали ли вы аннотацию к спектаклю, прежде чем купить билет, или же купились на название и обложку — сейчас это не имеет никакого значения. Все фигуры на игровой доске готовы к исполнению своих ролей. Как думаете, сколько постановок смогут развлечь нас?»