Шрёдингер Ведьмы Театра.

***

      Перед глазами предстал огромный зал с роскошными апартаментами. За кафедрой судьи, величественно держа трость, стояла Фезарин. Поодаль от неё с правой стороны сидела Бернкастель в строгих квадратных очках, несвойственных её образу. В руках девчушки красовалось перо. Она что-то старательно выводила на листах папируса. С другой стороны от судьи расположились верные спутницы ведьмы, девушки-кошки, облачённые в белые наряды. Они напоминали инквизиторов, в любой момент готовых вынести приговор подсудимому. Весь этот фарс придавал атмосфере более эксцентричный вид. Лямбдадельта устроилась рядом со мной противоположно от стороны обвинения. Собственно, эта ведьма кажется была моим адвокатом. Удивившись, я хотел было раскрыть рот, но замолчал, завидев отсутствие потерпевшего.       — Эй, ты, гнусная ведьма, объясни всем за что меня судят! — прикрикнул я так громко, что эхо моего голоса ещё долго блуждало по тонким стенам из мрамора. Фезарин мягко, даже добросердечно улыбнулась, обратив тяжёлый взор на меня.       — Разве не очевидно? Суд давно вынес окончательный приговор. Виновник трагедии: Золотая Ведьма — Беатриче. Но вас, юноша, кажется не устроил вердикт, и вы подали апелляцию. Поэтому теперь мы рассматриваем вас в качестве подсудимого.       Спокойно вещала она, указав пальцем на отсутствующее место потерпевшего. Насколько я понял, под потерпевшей подразумевалась Беатриче, столь отчуждённо выбросившая меня с игровой доски и сдавшая нашу игру на провидение этих ведьм. Но уж я не соглашусь с этим! До тех пор, пока собственными доводами не раскрошу ведьминскую иллюзию на тысячи осколков, я ни за что не сдамся и не кану в пучины забвения.       — Хе, и кто же дал вам такое право, госпожа-судья? — через чур слащаво проговорил я. Но похоже спровоцировал гончих псов. Шесть надзорных взглядов прожигали меня, пытаясь испепелить на молекулы. Я поёжился от холода и с отвращением вперился в неё взглядом.       — Кто знает? — она иронично прикрыла глаза и стукнула тростью — Быть может, я сама.       Огромные будто налитые свинцом двери со скрипом отворились. Из-за створок лился приятный солнечный свет, греющий душу от морозного холода зала, и наконец в проёме показались знакомые лица. Они шли колонной друг за другом, будто марионетки подчиняясь зову хозяина. Натянутые струны вот-вот могли оборваться, и эти пустые куклы бессмысленно рухнут на пол. Они послушно уселись на скамьи для свидетелей и уставились в одну точку, находясь в замороженном состоянии. Это неживые люди. Это марионетки. Куклы, в которых нет жизни, нет воли. Они лишь призрачный мираж, очередная иллюзия ведьмы.       — Прошу, первый свидетель, пройдите за кафедру. — С лёгкой иронией, отчётливо читающейся в её голосе, холодным тоном проговорила Бернкастель. На её лице появилась злорадная улыбка. Рука быстро и наточено вычерчивала иероглифы. Она готовилась записывать показания свидетеля. За кафедру вышел мой отец. В прежде безжизненных и потухших глазах появилась искра. Этот блеск напомнил мне о том, какой же глупый был отец при жизни — Расскажите суду всё, что знаете о Баттлере Уширомии.       Отец улыбнулся и достал из нагрудного кармана сигарету. Чиркнув зажигалкой, он закурил прямо в зале суда, пустив клубы дыма в тяжёлый сгусток воздуха.       — Что я знаю о своём сыне?.. Хорошие же вы вопросы задаёте, госпожа-прокурор. — Фезарин победоносно улыбнулась, словно смеясь над своей «мико», а Бернкастель грозно свела брови к переносице, недовольно оглядывая отца — Хорошо, так и быть, отвечу. Мой сын — самый что ни на есть балбес. Не проходит и дня без его заморочек. Да, он бывает упрям и глуп, но эти черты характера он унаследовал от меня.       Старик загадочно улыбнулся. Бернкастель, недовольная ответом, хотела было распылить отца на молекулы одним лишь взглядом, но в допрос вклинилась Фезарин, по-прежнему продолжающая раздражающе снисходительно улыбаться.       — Скажите, мистер Рудольф, ваш ли сын Уширомия Баттлер? — при этом ведьма воспользовалась красным. В чём смысл этого вопроса?.. Сын ли я старика или нет? Неужели в той уловке Беато был какой-то потайной смысл? Я предвкушающе прислушался. Завидев мою реакцию, судья удовлетворённо кивнула. Старик перевёл взгляд на меня, выжидающе стиснувшего руки в кулаки. <tab>- Да — не задумываясь ответил отец. Я удовлетворённо выдохнул, пытаясь взять себя в руки. На самом деле меня волновало моё происхождение. Не представляю, насколько бы возненавидел себя, если оказался бастардом, подкинутым в богатую семью. Я хотел быть сыном Рудольфа и Асуму.       — Является ли Баттлер Уширомия внуком Кинзо Уширомии? — вновь задала вопрос Фезарин. Её четкий и ясный голос прошёлся по всему залу. Этот голос врезался в мой мозг неким клеймом, отпечатком, осевшим в недрах подсознания. Я не понимал смысла этого допроса. Она хотела указать мне на логическую ошибку, совершённую в борьбе с Беато?       — Да, является. — Вновь на выдохе произнёс отец. Но на самом деле подоплека вопроса была не в этом. Тот ли Уширомия Баттлер, что находится в зале? Собственно «я» ли внук Кинзо Уширомии?       - Вы уверены? Тот ли человек, находящийся сейчас на скамье подсудимого, является вашим сыном? — при этом в ироничных нотках судьи слышалась неподдельная уверенность. Словно она изначально знала правильный ответ на вопрос. Сжав губы, мой отец покосился в сторону двери. Я расчёл его ответ как отрицательный и опустил голову. Неужели всё, что сказала Беато, правда? Я правда самозванец, назвавшийся именем Баттлера Уширомии?       Тогда кто… нет… что я такое?       — Нет сомнений, госпожа-судья. — После затяжного молчания молвил мой отец. В его голосе, прежде неуверенном и дрожащем, появился нажим. Но кажется весь этот допрос шёл ведьме на руку. Она каждый раз кивала в такт его ответам, а Бернкастель усердно продолжала конспектировать. Насколько я понял, этот суд отличается от стандартного по всем критериям.       — И последний вопрос к вам, мистер Рудольф. Является ли Уширомия Асуму биологической матерью Уширомии Баттлера? — моё сердце дрогнуло. Прежде чем я понял, ногти с силой вонзились в кожу, оставляя на ней следы. Я с силой прикусил губу, силясь побороть желание остановить отца. Таким образом я только сбегу от правды. Я лишь вечно буду трусом, незнающим своего истинного происхождения. Отец ещё долго поддерживал гробовую тишину в зале. Все присутствующие глядели на него с разными выражениями на лицах: кто-то с любопытством, кто-то абсолютно равнодушно. И лишь я хотел прочитать ответ на его грустном и потерянном лице.       — …Нет. — Наконец проговорил он, опустив голову вниз. Старик боялся столкнуться со мной взглядом. Лямбдадельта успокаивающе положила мне руку на плечо, но я, не в силах принять реальность, стиснул зубы настолько сильно, что слышал их хруст, и ударил кулаками по кафедре.       — Отец, какого чёрта!.. Всё это время меня держали за дурака, верно? Моя мать не является биологической матерью… что за бред, старик?! На что ты ещё готов ради того, чтобы ублажить себя?!!! — я с ненавистью закричал это на весь зал, пытаясь выбежать к нему и ударить своего старика по лицу. Но этому препятствовали кандалы, мешающие двигаться.       — Юноша, прошу прекратить. Вы прерываете судебный процесс. — Монотонно молвила судья, с ироничной улыбкой оглядывающая всех присутствующих. Раздражает! Эти ведьмы продолжают наслаждаться процессом, играя с нашими жизнями и выставляя чужие тайны на общее обозрение. Эти извечные постановки лишь развлекают их, причиняя моей семье боль! Я попытался дёрнуться, но руки прочно сковали эти железяки, не дающие мне ударить эту глумящуюся над нами женщину! Чёрт! А ведь мне так сильно хочется ударить её! Даже кулаки чешутся…       — Замолкни! Я не собираюсь подыгрывать твоим ведьминским играм. Исчезни и верни Беато. — Процедил я, с ненавистью оглядывая величественную даму. В ответ на мою ненависть было лишь снисхождение. В отличие от цепных псов, уже вовсю обсуждающих мой спуск в пучины ада, сама женщина была спокойна и снисходительна. Лямбдадельта сжала моё плечо пальцами. Я, взглянув на своего адвоката, увидел, как девочка отрицательно помотала головой. Благодаря её поддержке я немного убавил пыл. Если через чур дам волю эмоциям, действительно кану в бездну. Ведьмы не станут церемониться. Нужно лишь продолжать терпеть и выждать окончание этого фарса.       — Хорошо. Приглашаю следующего свидетеля. — Безынтересно отчеканила Бернкастель. После того, как она произнесла эту бездушную речь, моего отца словно покинула жизнь, и он как безвольная марионетка прошествовал к скамье для зрителей. Его место заняла Кирие. В глазах этой женщины вновь появился проблеск былого остроумия.       — Скажите — продолжала допрос свидетелей беспристрастная судья, уже знающая ответы на все свои вопросы — госпожа Кирие, что вы знаете об Уширомии Баттлере?       Кирие немного напряглась. Приложив руку к подбородку, она обдумывала ответ, а затем иронично направила взгляд в сторону Рудольфа.       — Глупый вопрос. Он сын моего мужа, Рудольфа, и непосредственно связан с нашей семьёй. Я понимаю, что у Баттлера произошёл разлад с отцом, но мы всё равно поладили — спокойно вещала Кирие. В отличие от моего отца её голос всегда был ровным и уверенным. Кажется эта женщина не умеет лгать и всегда говорит открыто и честно.       — Разве это ваши истинные чувства? Сейчас можно перестать скрывать ваши мысли. — Фезарин прикрыла глаза, махнув рукой будто дирижёр. Кирие, да и я собственно, завлечённые плавностью, естественностью и грацией её взмаха, следили за великолепием движений ведьмы. И затем, опустив руку, она сухо проговорила с презрением и холодом, сквозившем в прежде мягком голосе — Разве вы не ненавидите Уширомию Баттлера?       Струны моего сердца были натянуты до предела. Эта фраза, сказанная абсолютным, красным, перечеркнула все наши отношения с Кирие. Она, прежде улыбающаяся мне, рассказывающая про метод дедукции с помощью отражения ходов противника на шахматной доске, весело болтающая со мной как с приятелем, на самом деле лицемерила, заставляя себя вести дружелюбно с сыном мужа, несмотря на то, что он ещё и сын женщины, которая увела у неё любимого человека.       — …Д…да с чего вы…? — голос Кирие впервые дрогнул. Фезарин смотрела на неё ответным ледяным взором, моросящим тело и душу. Глубокий и пронзительный омут фиолетовых глаз бросал в пучины отчаяния, докапывался до самых истоков человеческих прегрешений.       — Помните, за дачу заведомо ложных показаний вы будете отбывать срок в забвении — улыбаясь и глумясь над одной из фигур, проговорила прежде спокойная Бернкастель. Кажется в первый раз за весь судебный процесс прокурор обратился к законодательству.       — …Да, всегда. Я ненавидела этого ребёнка. Я завидовала. В нём… в этом ребёнке я видела воскресшую Асуму. Она издевалась надо мной! Почему?! Почему это была не я?! — прежде спокойная Кирие вышла из себя, демонстрируя лишь отчаяние и скорбь. Её истинные мысли потоком лились из горла, хотя женщина и пыталась остановить себя — Почему… Этот ребёнок вообще не должен был рождаться! Тогда бы мне не пришлось страдать все эти десять лет!!!       Я, более не скрывая слабости, пал на колени. На коже чувствовалась моросящая влага. Мне было настолько холодно, что казалось, я исчезаю, растворяюсь в небытие. На сердце сухо и пусто. Моя внутренняя чаша давно опустошена, струны сердца порваны человеческим эгоизмом и насмешками ведьм. Сейчас осталось лишь горькое послевкусие после обмана со стороны дорогих для меня людей. И это лишь только начало суда… хотя я уже рухнул на колени перед ведьмой, захлебываясь в слезах отчаяния.       — Не сдавайся, Уширомия Баттлер. — Прямо над ухом я почувствовал жар, постепенно отогревающий моё замороженное сердце. Этот шёпот пробудил от кошмара, тонкая ладонь, протянутая мне и помогающая встать, спасла от пучины забвения — Только не сдавайся. Иначе ты никогда не исполнишь своей цели.       — Как ужасно…- на несколько секунд лицо ведьмы театра лишилось прежней улыбки. Казалось, она даже сочувствовала мне или скорее всего была недовольна недостойными словами, сказанными Кирие. Её лицо напоминало мученика, смирившегося и принявшего прегрешения людей. Я помотал головой, пытаясь отогнать наваждение. Я признал её прекрасной… на какой-то краткий миг я всё равно признал великолепие этой ведьмы… Это определённо удар по гордости — Уширомия Кирие, проследуйте на своё место.       Последовав примеру старика, Кирие прошла на своё место в полном отчуждении.       — Следующий свидетель со стороны обвинения, Уширомия Джордж, просим вас пройти за кафедру — Бернкастель уже открыто издевалась надо мной. Я то и дело слышал неразборчивый смех во время допроса. Ведьма оправила прядь синих волос и прикрыла губы, исказившиеся в злобной усмешке.       — … — Свидетель прошёл за кафедру и ожидал вопроса. Но судья, прежде беспристрастно задающая вопросы, сейчас молчала. Даже довольная Бернкастель заметила преображение госпожи и тревожно посмотрела на ведьму.       — Скажите, свидетель, в каких вы отношениях со слугой дома Уширомия? — не в бровь, так в глаз. Джордж скосил взгляд, пытаясь сохранять самообладание. Тема их с Шаннон отношений была запрещённой в нашем доме, ведь слуга не имеет право встречаться с господином. Однако здесь и сейчас Джорджу не нужно было бояться своей семьи.       — Я люблю Саё. Люблю всем сердцем. Я сделал ей предложение, и вскоре мы поженимся. Никто и ничто нас не остановит. — Уверенным голосом проговорил Джордж. Я давно знал, как сильно он привязан к Шаннон, как сильно желает связать свою судьбу с ней. Мне было чуточку жаль, что я упустил свой шанс, но что поделать?.. Таким был мой ответ. Я смирился. Смирился с тем, что она счастлива с другим. Однако…       — Существует один фактор, мешающий вам быть вместе. Как вы его устраните? — вещала загадками Фезарин. На её лице вновь появилась ироничная улыбка. Но свидетель даже не раздумывал.       — Уничтожу. — Сделал бездушный вывод он. Я горько усмехнулся. Одни готовы пожертвовать всем ради счастья любимого человека, но другие не могут отпустить и тем самым заставляют себя и возлюбленного страдать. Такова ирония человеческого эгоизма. Я определённо слышал, как ведьма тяжело вздохнула.       — Даже если сама девушка любит этого человека? — продолжила она. Я не совсем чётко разбирался в этом допросе, сейчас лишь смутно представляя, о ком они говорят.       — Да, Саё только моя. Больше ничья. Я ненавижу его. Я уничтожу его. Устраню. — Хладнокровно проговорил Джордж. Казалось, в этот момент я был окончательно раздавлен. Даже человек, которого я считал примерным кузеном, испытывал ко мне глубокую ненависть. Ненависть из-за того, что я когда-то был предметом воздыхания его возлюбленной.       — Я понимаю. — На сей раз в голосе Фезарин не прослеживалось осуждающих ноток. Она считала поведение Джорджа абсолютно нормальным, несмотря на столь разительную перемену настроения при допросе Кирие — Время вынести приговор.       «Как же нечестно…» — подумал я — «окунули в грязь, не дав даже подняться. Разве это не давка жалкого насекомого?»       — Зачитываю приговор со стороны обвинения. По свидетельствам господина Рудольфа, его жены Кирие, кузена подсудимого, Уширомии Джорджа, и отсутствующего в зале заседания потерпевшего, я выношу соответствующий приговор: Уширомия Баттлер заслуживает спуск в пучины забвения. Прошу вас рассмотреть следующие доказательства: грех Уширомии Баттлера, его сомнительное происхождение, незаконная игра с гейм-мастером, а также укрытие истинного преступника, золотой ведьмы, Беатриче. — Отчеканила Бернкастель, ставя на мне клеймо преступника. Элитные проводницы Фезарин, играющие роль присяжных, зааплодировали её пылкой речи и дружно кивали в такт, помечая себе доказательства со стороны обвинения. Фезарин перевела гнетущий взор со своей «мико» на меня и Лямбдадельту, в неуверенности приставших со своих мест. Кажется адвокату на этом заседании было сложнее всего. Ей приходилось искать для меня оправдания, хотя на нашей стороне не было ни одного возможного свидетеля. Настоящая дискриминация стороны защиты.       — Хм… Прошу рассмотреть вас следующие факторы: Уширомия Баттлер был совсем молодым и не помнит своего «греха». Уширомия Баттлер невиновен в своём сомнительном происхождении. Он был уверен, что является сыном Уширомии Асуму. А также свидетелем, Уширомией Рудольфом, было доказано, что подсудимый является настоящим внуком Уширомии Кинзо, а значит игра с Золотой ведьмой, Беатриче, была законна на всех основаниях. Претензии ведьмы были лишь блефом для того, чтобы запутать подсудимого и завершить игру патом. — Проговорила Лямбдадельта, победоносно улыбнувшись Бернкастель, слушавшей её пламенную речь с перекошенным от гнева лицом — На этом всё.       Присяжные продолжали конспектировать что-то, хотя и с наименьшим воодушевлением.       Разве этот суд не сплошной фарс? Я даже не смог понять, в чём был виновен. Для чего мне показывали уродство моей семьи?       — Прошу, зачитайте окончательный приговор. — Проговорила Фезарин, обращаясь к присяжным. Одна из спутниц ведьмы встала, бросая гневный взгляд на меня.        — «Постановлением суда было заявлено участие Уширомии Баттлера в: А) Пособничестве золотой ведьме, Беатриче, являющейся истинным виновником инцидента, произошедшем 4–5 декабря 1986 года на Роккенджиме; Б) „Грехе“, совершенном Уширомией Баттлером шесть лет назад, из-за которого была разрушена судьба молодой пары; В) Укрытии своего истинного происхождения от гейм-мастера прошлой игры. Просим суд учитывать следующие смягчающие факторы: 1) Подсудимый не осознавал свою вину и даже не помнит совершённый „грех“. При этом важно учитывать возраст подсудимого на момент совершения „греха“. 2) Подсудимый не скрывал своего происхождения. Он не знал, кем приходится главе семьи. Это было недоразумение, которым воспользовалась золотая ведьма, Беатриче, для завершения игры ничьёй. Таким образом, суд постановил признать Уширомию Баттлера виновным в пособничестве, обмане и совершенном „грехе“. За это преступление предусматривается наихудшее наказание: забвение. Но просим учитывать смягчающие факторы, которые отменяют действие следующих доказательств: Уширомия Баттлер не был виновен в совершении „греха“. Уширомия Баттлер не был виновен в сокрытии личности. Тем самым суд постановляет вину Уширомии Баттлера в пособничестве Золотой ведьме и даёт ему смягчённое наказание: навеки оставаться наблюдателем в любом осколке, выбранном судьёй по желанию Верховного владыки».       — Подсудимый, ваше последнее слово. Хотите ли вы обжаловать приговор? — иронично подметила блондинка, зачитывающая мой смертный приговор. Нет, вы издеваетесь. Сначала показали весь этот фарс, попытались заставить меня попасться в капкан иллюзии ведьмы, а теперь говорите навеки проторчать здесь, так и не закончив нашу с Беато дуэль без права вернуться домой… Да что вы о себе возомнили?! — Не пойдёт… Совсем не пойдёт. — Я уверенно вскинул голову, с улыбкой на лице обращаясь к ведьме, сохраняющей гнетущую тишину. Сколько раз Беато доводила меня до отчаяния? Сколько раз я признавал ведьм? Сколько раз я сдавался? Но только не сейчас. Не дождёшься, Ведьма! — Что? Вам есть что сказать мне, юноша? — обратилась ко мне Фезарин. Конечно же, мне есть что сказать тебе, дура. Например, что кулаки чешутся ударить тебя.       — Хе, я же сказал: так не пойдёт. Вы оправдали меня практически во всём. Так какие претензии? И в чём заключается пособничество? Всё, чего я желаю, продолжить наше сражение с Беато! — крикнул я на ведьму. Как ни странно, в этот момент путы, сдерживающие меня, разорвались под влиянием моей силы воли. Я рассмеялся в лицо удивлённым ведьмам — Да, надо было изначально с этого начинать. Иллюзия ведьмы меня не сломит. <b>Ведь их не существует.