Я буду ждать, Буду ждать, Пока не увижу твою улыбку. Nick Wilson — All I Ever Wanted Was You
Солнце палит сверху так, что хочется зарыться с головой под землю и остаться там до конца этой аномальной жары. Или ещё лучше — до конца этого проклятого лета. Виски противно болят, на лбу, носу и над верхней губой постоянно образуется пот, который скользит по лицу к шее, вызывая противное, мерзкое ощущение липкости. Чимин полчаса назад предложил пойти окунуться в речку, чтобы освежиться, и теперь мне кажется, что отказываться было не самой лучшей идеей. Устало вздохнув себе под нос, я зарываюсь одной пятернёй в волосы, а другую протягиваю к стоящей поблизости прозрачной бутылке, наполненной охлаждающей жидкостью. Одновременно с этим поднимаю глаза и смотрю на бегающих по небольшому полю Юнги и Хосока. Первый с уверенностью отбивает оранжевый мяч от земли, острым взглядом прожигая висящее на высоте кольцо, и готовится к прыжку, чтобы забить победное очко. А второй лишь пьяно ржёт, запутываясь в ногах, но всё равно гоняется за другом и, выставив одну руку, чтобы заблокировать путь Юнги, успевает отхлёбывать из своей начатой банки холодное пиво. Только от одного вида этих двоих, переполненных желанием и энергией играть под обжигающим солнцем в баскетбол, мне становится вдвойне хуже. Смахиваю волосы и откручиваю крышку бутылки, морщась, потому что майка неприятно прилипает к взмокшему телу, но как только моих сухих губ касается скользкое горлышко, я едва ли сдерживаю стон наслаждения, потому что капли ледяной воды, не попавшие в рот, стекают по горлу и кадыку вниз, к ключицам, а затем теряются под воротником. Сначала два, потом три, затем ещё один жадный глоток — и вот в бутылке уже остаётся совсем ничего воды. И хотя я по-прежнему испытываю жажду, всё равно заботливо вытираю ладонью горлышко, закрываю бутылку и убираю её обратно в пакет, пряча под лавкой, подальше от солнца. Схватив лежащую на коленях кепку, натягиваю козырёк почти до самого носа, на пару секунд прикрывая глаза, чтобы избавиться от навалившейся на меня усталости и дремоты. Облизываю губы, медленно проводя по ним языком, затем в очередной раз вытираю низом майки своё лицо, не заботясь о том, что могу засветить перед кем-то свой неидеальный пресс. Мне жарко. Жарко и плохо. — У тебя не осталась вода? — раздаётся рядом голос Чимина, поэтому я резко поднимаю голову, проморгавшись, и оглядываю друга. Он такой же потный, как я, только ещё и одет так, будто на улице не под сорок градусов, а едва плюс пятнадцать: бриджи ниже колена, чёрная футболка и смешная панамка с каким-то свисающим рыболовным крючком. Скосив глаза из-под кепки на спрятанную под лавкой бутылку воды, я сглатываю. Откуда-то снизу живота к самому горлу ползёт давящее чувство, которое будто обволакивает мои внутренности, а потом мне кажется, что кто-то разочарованно вздыхает у меня в голове, потому что, натянув виноватую улыбку на лицо, я качаю головой, наблюдая, как Чимин разочарованно дует губы. — Нет, прости, я всё выпил, — вру я, тут же испытывая укол совести. Но жажда пересиливает. — Чёрт, я умру без глотка воды... — бурчит парень, а затем падает на лавку рядом со мной, расставляет колени в стороны и упирается в них локтями. Ещё что-то пробурчав, из-за чего на меня снова кричит совесть, а взгляд сам падает на лежащую в пакете бутылку — горлышко которой, к слову, так удачно выглядывает из пакета и находится совсем близко к ноге Пака, — Чимин реагирует на то ли вопящего, то ли ликующего Хосока, громко усмехаясь. — Ну ты глянь на него. Точно шило в заднице! Юнги уже запыхался весь, а этому хоть бы хны, — досадует он и пинает камешек носком своих сандалий. Проследив за взглядом друга, я тоже смотрю на танцующего странные танцы Хосока, который всё так же бережно старается не пролить ни единой капли пива на землю из зажатой в руке банки. Сложившийся в три погибели Юнги лишь устало на него смотрит, затем что-то ему говорит, из-за чего Чон заливается смехом, и в итоге встаёт и идёт за укатившимся мячом. — Он пьян, — лишь фыркаю я, приподнимая кепку, чтобы снова стереть пот под чёлкой. — Рано или поздно доиграется, потом ещё придётся на спине его домой тащить с тепловым ударом. Чимин согласно кивает, издав короткое агукание. Пока он водит подобранной соломинкой по земле, я ещё раз пробегаюсь взглядом по разгоревшемуся баскетбольному матчу, а после чуть поворачиваю голову, краем глаза обнаруживая то, от чего меня на секунду мутит. Сидя на помятой траве задом, несмотря на то, что его джинсовые шорты могут пострадать, и привалившись спиной к широкому дереву, Чонгук тепло улыбается, а затем проводит ладонью по лицу сидящей у него на коленях девушки. Я вижу только ровную спину Мэй Джей, обтянутую тонкой майкой на бретельках, но по тому, как она нежно сжимает ладошки Чонгука в воздухе, играючи их поглаживая, и тому, как тихонько содрогаются её мышцы, легко угадываю, что она сейчас радостно хихикает, не зная куда себя деть из-за переполняющего счастья. Её длинные волосы собраны в высокий пучок — редкое явление, потому что Чонгук часто говорит ей, как любит к ним прикасаться, — а поэтому её аккуратная длинная шея, украшенная бусинками пота, и хрупкие плечи кажутся особенно красивыми сегодня. Даже не наблюдая её лица, знаю, что у неё морщится нос из-за широкой улыбки. Знаю, что она игриво шевелит бровями, сама того не осознавая. И знаю, что у неё слезятся глаза. Так бывает. Мэй Джей часто плачет от грусти, но куда чаще я вижу, как её тёмные глаза блестят, потому что она счастлива. И это завораживает. Вся она завораживает. Заставляет нутро трепетать, а живот стягиваться в узел. Желать смотреть на неё, видеть каждый взмах её ресниц. Ощущать её прикосновения к коже — даже сейчас, во время невыносимой летней жары. Зарыться пальцами в её волосы, чтобы ощутить всю их мягкость и шелковистость. Провести ладонями по плавному изгибу спины. Взять за руку. Посмотреть в глаза. Поцеловать. Чёрт. Резко отвернув голову, я ещё сильнее опускаю козырёк кепки. Чувствую, что в груди горит. Пылает. Мне становится ещё жарче. Перед глазами всё плывёт, а дыхание учащается, почти застревая в горле. Мыслями я снова возвращаюсь к своей бутылке, намереваясь осушить её до последней капли, потому что язык жжёт, но Чимин как назло продолжает сидеть рядом и что-то бормотать. Мне кажется, будто я только что совершил что-то ужасное. Сделал запретное. Коснулся того, чего не должен был касаться. Сдавленно сглотнув, хотя во рту сухо, я ёрзаю на своём месте, ощущая, что у меня ноги будто налились свинцом, их не сдвинуть. Как и руки, которые припадают к коленям и сильно сжимают влажную кожу. Идиот, о чём ты думаешь? Но я снова смотрю. Украдкой, чуть повернув голову. Так, чтобы никто этого не заметил. Теперь она сидит в пол оборота, скользнув с коленей Чонгука на его живот, потому что парень почти ложится на землю и сгибает ноги, позволяя Мэй Джей лечь на них спиной. Его голова лежит на одном из толстых корней дерева, поэтому он смотрит на девушку снизу вверх и что-то тихо говорит, на что она ему кивает, а потом наклоняется и осторожно целует, уперевшись своими ладонями в его руки, которые стоят на локтях на земле. И в этот момент края её майки чуть задираются, обнажая участок живота, а спина соблазнительно выгибается. И её ноги... голые ноги, потому что на ней надеты лишь короткие шорты, поблёскивают в свете солнца, будто приманивая. Умоляя к ним прикоснуться. Боже, у меня едет крыша, когда я смотрю на её охваченное нежностью лицо и плавно двигающиеся губы в такт поцелуям Чона. Чёрт. Чёрт! Чёрт! Чёрт!.. Я резко вздрагиваю, потому что моей ноги касается что-то тяжёлое. Что-то, что тут же отскакивает, прокатившись по земле. Испуганно дёрнув головой, я во все глаза смотрю на резиновый мяч, к которому уже несётся галопом Хосок. Он весело смеётся, наткнувшись на мой растерянный взгляд. — Хён, аут! — кричит он Юнги, который даже не поворачивается в его сторону, а только отмахивается рукой и идёт, чтобы сесть на небольшой каменный выступ в тени. Хосок вообще единственный в нашей компании зовёт Юнги «хёном». И это несмотря на то, что он сам старше его на десяток дней. Подобрав мяч с земли, Чон делает большой глоток своего пива, а затем с расстояния пуляет банку в мусорное ведро, но не попадает в цель — банка укатывается в сторону, к кустам. Но его это не волнует. Обернувшись на Мина, он видит, что парень решил передохнуть, поэтому переводит всё своё внимание на нас. То есть, на меня. Потому что его чуть сверкающие, бегающие глаза сканируют меня с ног до головы. С каким-то прищуром он всматривается в моё лицо, чтобы затем осторожно повернуться через плечо и посмотреть прямо туда — на лежащих под деревом Мэй Джей и Чонгука. Я чувствую, что моё сердце бьётся быстрее. — Чувак, это не круто! — возмущается Чимин, кивая головой в сторону банки. Хосок только пожимает плечами. Ну конечно, ему-то всё равно на экологию. Поняв, что от парня действий не дождёшься, Пак сам встаёт со своего места, оставляя после себя на лавке сырые отпечатки ладоней, и идёт с кряхтением к банке пива, чтобы выполнить свой гражданский долг. В это же время Хосок подсаживается ко мне. Да так близко, что наши бёдра соприкасаются, обеспечивая меня ещё большим зарядом тепла. Он закидывает руку мне на плечи и обдаёт шею горячим дыханием, потому что склоняется ближе с ехидной улыбкой на лице. Недовольно поморщившись, я вцепляюсь в его запястье, пытаясь избавиться от его хватки, но друг лишь смеётся с этого, находя забавным мои стоны и мычания. — Отодвинься, ты весь потный! — цокаю я языком, деланно закатывая глаза, а сам всё ещё чувствую бешено бьющееся сердце. Чон, кажется, тоже это чувствует, потому что он в наглую кладёт свою ладонь мне на грудь и похлопывает, продолжая зубоскалить. — Ты себя-то видел? Сам весь мокрый, — язвит парень. Когда я всё же поворачиваюсь к нему лицом, чтобы что-то ещё сказать и дать понять, что мне неприятны какие бы то ни было проявления дружеской любви в сорокаградусную жару, Хосок даже не даёт мне открыть рот. Он призывно дёргает бровями и ёрзает на месте, усиливая хватку вокруг моей шеи. — Ты сейчас дыру в ней протрёшь, пялься не так откровенно, — прямо мне в ухо говорит он, но достаточно тихо, чтобы его не услышал приближающийся Чимин. Непонятливо нахмурив брови, я морщу лоб, изображая искреннее недоумение, а у самого в ушах звенит и кровь в венах бурлит. Мне кажется, будто меня поймали за чем-то очень неприличным. За каким-то преступлением. Прижали к стенке и сжали руку на шее, потому что дышать снова трудно. — О чём ты... — начинаю я, но Чон перебивает: — О Мэй Джей в коротких шортиках и маечке, — совершенно спокойно поясняет он и кивает головой в сторону названной девушки. — Ты так смотришь на неё, будто съесть хочешь. И я тебя не осуждаю, брат, даже понимаю. Но Чонгуку это вряд ли понравится. Захлопнув раскрытый рот, я увожу взгляд в сторону и перестаю сопротивляться действиям Хосока, потому что начинаю искренне бояться того, за чем меня поймали. Я пялился. Пялился на Мэй Джей. Девушку моего лучшего друга. Пялился так, что это заметил даже Хосок. Но ведь я... Ведь я это ненарочно. Я бы никогда не сделал чего-то, что могло бы показаться оскорбительным или лишним Мэй Джей или Чонгуку. Я просто... Просто смотрел. Да. Возможно, я немного позавидовал тому, что Чонгук может водить руками по её бёдрам. Возможно, немного позавидовал тому, что он может вплетать пальцы в её волосы. Может быть, мне завидно, потому что он может в любое время и в любом месте сминать её губы в жадном, голодном поцелуе. Он может делать это всё, а что позволено мне? — Тебе показалось, — отмахиваюсь, тряся головой. — Ну да, не сомневаюсь, — фыркает он со смеху, снова вызывая моё недоумение, а после многозначно кивает куда-то вниз. Нахмурившись, я смотрю туда же, чуть ли не вскакивая от удивления и в процессе переворачивая лавочку. Меня по-прежнему удерживает только рука Хосока. Совершенно растерянным взглядом я обвожу свою топорщащуюся ширинку и только сейчас обращаю внимание на то, как у меня зудит в паху. Во рту мгновенно становится влажно, а сам я покрываюсь крупными каплями пота. Меня буквально тошнит от самого себя. Я возбудился из-за одного подглядывания на Мэй Джей. — Над чем вы смеётесь? — любопытно спрашивает Чимин, который подходит и садится на своё прежнее место, тут же наклоняясь, чтобы рассмотреть то, на что смотрит Хосок. Тот некстати убирает руку с моих плеч, продолжая самодовольно улыбаться, и встаёт на ноги. Благо, я успеваю вовремя стянуть с головы свою кепку, чтобы незаметно прикрыться ею ниже пояса, поэтому Пак ничего интересного не замечает. — Я рассказывал Тэхёну, что забил трехочковый Юнги! — громко заявляет Хосок, что не скрывается от ушей уже растянувшегося на выступе Юнги. — Ты фолил, это нечестно, — лениво, но раздражённо отзывается он издалека. — Умей проигрывать, хён! — пьяно потешается Хосок и хлопает в ладоши. — Я не проигрывал тебе, — цокает Мин, — и ты это знаешь. Решив больше не спорить, Хосок малодушно пожимает плечами с хитрой улыбкой на лице, а после кидает мяч о землю, отчего тот взлетает выше его головы и снова падает вниз. Автоматически дёрнувшись, чтобы не получить твёрдым предметом по лицу, я чуть было не роняю кепку, но вовремя удерживаю её на месте. Чимин делает то же самое. — Чимин, — обращается к младшему в компании Хосок и подмигивает, — сгоняй за баночкой пива в ларёк, а? — Что-о?! — охает тот. — С ума сошёл? Поддельные документы есть только у тебя! — Тогда хватит задницу просиживать. Идём играть! — недовольно выдаёт Чон и неожиданно бросает мяч Чимину. Пак едва успевает выставить руки перед корпусом, но всё равно болезненно ойкает, когда оранжевый мяч врезается в его ладони. Взглянув на меня, Хосок снова усмехается, но ничего не говорит. Чимин в самом деле встаёт, уже направившись следом за другом к площадке, но в последний момент оборачивается ко мне и вопросительно гнёт брови, кивая на мяч. Проведя языком по зубам, я лишь отрицательно качаю головой и поджимаю губы. Я не в том состоянии, чтобы носиться с мячом в руках. Кепка ещё сильнее оказывается прижата к паху. — Не хочу, голова кружится, — болтаю первое попавшее в голову и тут же отвожу взгляд, чтобы меня не пытались уговорить. Чимин, к счастью, парень доходчивый, поэтому он оставляет меня в покое и бежит к уже вытянувшему руку Юнги, который приготовился играть. — Чонгук! — свистит Хосок, привлекая внимание всех собравшихся в радиусе километра. А их немного. Мало кто горит желанием плавиться под палящим солнцем в самый разгар дня. Это только Хосоку могла прийти в голову идея вытащить нас всех из дома. — Хватит пересчитывать Мэй Джей зубы языком, давай два на два! — посмеиваясь с собственной шутки, он ещё раз свистит. Медленно, прямо осторожно я поворачиваюсь в сторону названного парня, усиленно стараясь не замечать всё ещё сидящую на нём девушку. Чонгук отрывается от неё, чтобы смерить Хосока грозным взглядом, но в итоге усмехается и, легонько хлопнув Мэй Джей по бедру и ухватив её за талию, буквально переворачивается вместе с ней, из-за чего девушка удивлённо взвизгивает. Так же самостоятельно он ставит её на ноги, позволяя себя ещё раз поцеловать. Из-под бровей наблюдаю за тем, как Мэй Джей скользит ладонями по его торсу, затем притормаживает у шеи, а после прихватывает его за загривок, и всё это она сопровождает вызывающим поцелуем. В горле першит. Отвернувшись, я наконец-то ощущаю, что в паху становится легче. Больше ничего не жмёт, поэтому я могу хотя бы минуту дышать ровно. Только минуту, потому что Чонгук уходит играть на поле, зато Мэй Джей уверенным шагом направляется прямо ко мне. Подхватив руками рассыпавшиеся по плечам волосы, она пытается собрать их резинкой, возведя руки высоко над головой. Её обычно розовые губы сейчас красные, чуть припухшие. Под скулой виднеется бледная метка. Такая, которую легко замазать при желании, но которая всё же есть. Её топ пусть и оттянут до самых шорт, всё равно он плотно облегает аккуратную грудь, плоский живот и плавные изгибы талии. И это пугает. Пугает, потому что я опять начинаю задыхаться, но упорно этого не показываю, скрывая своё расшатанное состояние за маской дружелюбной улыбки. — Скучаешь? — весело спрашивает она, приблизившись на несколько шагов, а затем садится рядом со мной на лавку и вытягивает перед собой ноги со стоном. Я сглатываю. — Пытаюсь не умереть из-за жары, — получается почти искренне. Незаметно снова прикладываю кепку к середине шорт. В ушах звенит. Мэй Джей согласно кивает и опускает руки, закончив собирать волосы в хвост. Выдохнув себе под нос, она скользящими движениями ведёт кончиками пальцев по вытянувшейся шее, собирая капельки пота. — Уф-ф, как же жарко... — произносит она. Больно вцепившись пальцами в свою коленку, я понимаю, что жадно ловлю взглядом каждое её действие, отпечатывая его яркими картинками в памяти. Мне хочется выть из-за тянущей боли в паху. Я противен самому себе, но не могу перестать. Потому что она сидит так близко, на ней минимум одежды, она блестит от пота, но всё равно пахнет каким-то спреем для тела с ароматом тропических фруктов... Не могу поверить, что это происходит со мной. И именно сейчас. Рядом с ней. — Я так рада, что мы снова можем гулять все вместе, — заводит разговор Мэй Джей и улыбается себе под нос, следя глазами за резвящимися на площадке парнями. — Чонгук вернулся в город, и теперь даже Юнги не отказывается выходить из дома. Я могу лишь выдавить протяжное «Угу». Пот снова скатывается по лбу, поэтому свободной рукой я его стираю, а вторую продолжаю держать ровно посередине со сжатой в пальцах кепкой. Нужно чем-то себя отвлечь. — Только... тебе не кажется, что он немного изменился? — вдруг спрашивает девушка, чем отвлекает меня от созерцания пляшущих на земле голубей. Нахмурившись, я пожимаю плечами. — Ну-у... будто он как-то... странно себя ведёт? — пытается уточнить она, по-прежнему на меня не глядя. А я не знаю, что мне ответить. Когда Чонгук был в Японии, он много мне не писал. Говорил, что занят — старший брат развлекал его, как мог. И домой он вернулся только позавчера, но все два дня провёл в объятиях Мэй Джей, поэтому и поговорить мы толком не смогли. Правда, договорились в последний день, перед началом учебного года, зависнуть у него дома вдвоём. Но сейчас... глядя на него, я не вижу каких-то изменений. Ну, да, немного загорел. Не более того. — Не думаю, — почти тихо говорю я, следя взглядом за летающим туда-сюда мячом. — Да и вряд ли. Если тебе что-то и кажется, то расслабься. Это же Чонгук. Однако, девушку этот ответ, кажется, не успокаивает. Она всё же поворачивается ко мне, готовясь что-то сказать, но как только наши взгляды встречаются, она как-то теряется и обеспокоено осматривает моё лицо. А вот мне кажется, что я весь натягиваюсь, как струна. — С тобой всё нормально? Ты какой-то бледный, — охает она и тянется ко мне ладошкой, чтобы прикоснуться к щеке. Это заставляет меня внутренне содрогнуться, но внешне я сохраняю спокойствие и даже игриво бодаю её руку, что вызывает улыбку на лице девушки. — Мне просто очень жарко, — оправдываюсь я, а сам сжимаю свою ширинку под кепкой, так, чтобы Мэй Джей не увидела. — Да, сегодня просто пекло! — понимающе кивнув, Мэй Джей отнимает свою руку от моего лица, давая мне вздохнуть, и обмахивается. Пару секунд помолчав и посмотрев на Хосока и Чимина, празднующих одно забитое очко, она снова смотрит на меня. — Тэхён, у тебя, случайно, не осталась вода? Почувствовав укол в груди, я не раздумывая киваю. — Да, посмотри под лавкой, — выпаливаю, мысленно давая себе оплеуху. Ведь для себя хотел оставить, даже Чимину соврал. Но одно лишь её слово — и уже не жалко. Мэй Джей благодарно улыбается и тянется за водой, затем достаёт припрятанную мною бутылку и делает один большой глоток, оставляя ещё пару для меня. Облизнув свои губы, она протягивает бутылку и кивает. — Лучше и ты попей, а не-то обезвоживание будет, — поясняет девушка и сама вкладывает бутылку мне в руку. Я дрожащими глазами смотрю на горлышко, думая и взвешивая всё за и против. Я всегда вытираю горлышко. Всегда. После кого бы то ни было. Но сейчас, откинув крышку в сторону, охотно присасываюсь прямо так, чувствуя заведённое в груди сердце, стук которого раздаётся и в ушах. Оттягивая каждый глоток, я смакую последние капли воды, стараясь сильно не радоваться тому, что... это косвенный поцелуй. Или как там эту глупость называют. Теперь это не кажется такой уж глупостью. — Эй! Ким Тэхён! — возмущённо вопит Чимин, заставляя меня подавиться. — Что за нафиг?! Ты наглый врун! Жадина! А ведь сказал, что всё выпил!* * *
Резко притормозив на месте, потому что в голову что-то будто бьёт молотком, я сжимаю руки в кулаки и в упор смотрю на удаляющуюся от меня спину. Брови сами по себе хмурятся, а в животе неприятно тянет. Я ощущаю огромный груз на своих плечах, который мне отчаянно хочется скинуть. Но я не могу. Это меня не касается. Не касается, так почему же я в два шага преодолеваю между нами расстояние и хватаю его за руку, разворачивая к себе? — Расскажи ей, — понизив голос до шёпота, выпаливаю я и смотрю прямо в глаза Чонгука. Тот с чупа-чупсом во рту оборачивается назад, глядя на Мэй Джей, которая весело бежит наперегонки с Чимином к единственной свободной качели на детской площадке, а затем снова смотрит на меня. Как-то растерянно и насмешливо. — Что рассказать? — переспрашивает друг, аккуратно освобождая свою руку от моих пальцев, которые автоматически всё ещё сжимают воздух. — Ты знаешь, о чём я говорю. Она должна знать! — опасливо покосившись в сторону, боясь, что меня могут услышать, потому что я не хочу, чтобы кто-то знал, что я знаю правду и скрываю её. Чонгук в ответ на мои слова закатывает глаза, а затем вынимает карамель изо рта и проводит ладонью сквозь волосы. — Тэхё-ён… — вздыхает он. — Ты не можешь продолжать обманывать её, — пытаясь добиться хоть чего-то, давлю я, нервно ёрзая кроссовками по земле. Во рту у меня пересыхает, потому что я ясно вижу Мэй Джей, которая настороженно поглядывает на нас издалека, позволяя Чимину раскачивать её на качели. Чувствует, что что-то не так. Поэтому мне приходится расслабить мышцы лица и даже натянуть лёгкую улыбку. — Обманывать? — громко фыркнув, восклицает Чонгук и снова засовывает чупа-чупс в рот, легонько ударив им по зубам. — Я её не обманываю. Я просто не рассказываю о том, о чём ей знать не обязательно. Это ничего не значило. — Не обязательно? Ты шутишь, что ли? Чонгук, ты ведь… — Но он договорить мне не даёт. Быстро высунув вторую ладонь из кармана шорт, парень накрывает ей мой рот, но я по инерции откланяюсь назад и снова хмурю брови. Он ведь не может говорить всё это всерьёз. — Тише ты! — шикает парень, а сам смотрит через плечо, на свою девушку, которая счастливо машет ему рукой. — Ахренел, что ли? Только поджав губы, я качаю головой. Горечь в груди всё разрастается, подбираясь к горлу. Моё настроение окончательно испорчено, и даже прохладный летний ветерок, о котором я так мечтал, ничем не помогает. Вообще ничего не помогает. Даже целая ночь, которую я не спал, потому что чувствовал себя… виноватым. Но я ничего не сделал. Единственный человек… мой друг, который поступил неправильно, стоит передо мной. Но такое чувство, что его поступки заботят только меня. — Слушай, забудь, что я вообще тебе что-то рассказывал, ясно? Если не можешь держать язык за зубами, то просто иди домой… — злобно сведя брови вместе, выплёвывает Чонгук и поправляет полы своей ветровки. Мне кажется, что кто-то ударил меня под дых. Отведя на секунду глаза, Чонгук пинает кроссовком землю, затем цокает языком и вытаскивает чупа-чупс изо рта, чтобы швырнуть его далеко в траву. Он злится. Это видно, потому что он смотрит на меня из-под длинной чёлки и играет желваками, то ли пытаясь нагнать страху, то ли просто желая меня заткнуть. Что у него получается. Потому что я молча наблюдаю, как Чон вытаскивает синюю пачку из кармана с единственной сигаретой, отшвыривает ненужную картонку следом за чупа-чупсом и вытаскивает из кармашка ветровки зажигалку. Глядя прямо мне в глаза, друг поджигает кончик сигареты, из-за чего я сразу же морщусь — противный запах бьёт в нос. И хотя я привык к тому, что половина моего окружения курит, мне всё равно мерзко. Поэтому я делаю осторожный шаг назад, но глаз не отвожу. Смотрю в ответ на него, так же напряжённо и серьёзно, как смотрит он. Чонгук думает, что зол только он. Как бы не так. Я зол, потому что нас с ним связывает ужасная правда. Секрет Чонгука. Секрет, который я обязан сохранить, потому что он доверился мне. Своему лучшему другу. И у меня связаны руки, я не могу пойти и рассказать обо всём Мэй Джей. И из-за этого я злюсь на Чонгука. Он виноват в том, что я вообще об этом знаю. Лучше бы это он держал язык за зубами, чем вешал на меня этот тяжкий груз правды. — И я не хочу, чтобы ты подходил к Мэй Джей сегодня. Держись от неё подальше, — подкидывает он дров в огонь, и я вспыхиваю так же, как минутой ранее вспыхнула его зажигалка. Гнев. Охватывающий с ног до головы. Не присущий мне гнев, который, тем не менее, переполняет. — Сходи домой, поспи или, я не знаю… вздрочни, — усмехается Чонгук и затягивается сигаретой, выдыхая серый дым мне чуть ли не в лицо. Крепко стиснув кулаки, я неожиданно бью ладонью его по руке, вынуждая парня выронить сигарету на землю. — Ты что несёшь, идиот?! — шиплю я, уже совершенно наплевав на то, что остальные могут нас услышать. — Это ты чего делаешь, придурок! — возмущается Чон и смотрит на меня во все глаза, а затем на свою недокуренную сигарету, теперь валяющуюся на тротуаре. — С ума сошёл?! Схватив парня за грудки, я стараюсь не замечать того, что разместившиеся на детской площадке друзья теперь смотрят в нашу сторону, навострив уши, будто готовясь в любой момент разнять, но они всё равно не подходят. Только Мэй Джей соскакивает с качели, едва ли не упав, и испуганно смотрит на Чонгука. Вдох. Выдох. Ещё раз. Всё это — смотря в глаза Чону, который остервенело сжимает мои пальцы, пытаясь их от себя отодрать. Медленно я успокаиваюсь, пытаюсь управлять выражением своего лица, выглядеть нормальным. Я ведь не стану бить друга. Даже если он несёт откровенную чушь. Тяжело дыша, я облизываю губы и расслабляю напряжённый лоб. — Если ты… не расскажешь ей обо всём сам, я сделаю это за тебя, — нагнувшись к его уху, шепчу я, а после отпускаю ветровку, чуть попятившись, потому что Чонгук несильно толкает меня в грудь, фыркая себе под нос. Завидев приближающуюся издалека девушку с растрёпанными длинными волосами, я прожигаю её взглядом, чувствуя ставший в горле ком, затем смотрю на стряхивающего со своей одежды невидимую пыль Чонгука, и только потом я разворачиваюсь и ухожу. Возможно, мне лучше держаться подальше от них обоих.* * *
Вздрогнув из-за раздавшегося шума, я сдавленно выдыхаю под нос и прижимаю к себе согнутую в колене ногу, провожая двигающийся далеко вперёд байк взглядом. Пальцы крепче обхватывают металлическую банку, которая позвякивает в ответ на мои действия, и я подношу её к губам, чтобы сделать один большой глоток. Алкоголь никогда особого удовольствия мне не доставлял, а пиво, на мой взгляд, вообще ерунда, пахнущая застоявшейся мочой. Но это единственное, что мне торжественно вручил в руки Хосок, прежде чем убежал к своим странным знакомым. Мне некомфортно. А ещё довольно холодно, потому что сумерки давно опустились на город и осень кусает за пятки. Но я продолжаю сидеть сверху огромного контейнера и следить глазами за происходящим, стараясь игнорировать совесть, которая стыдит меня за то, что я не уехал домой вместе с Юнги и Мэй Джей, а остался здесь. В незнакомой компании. Всем, кажется, весело, только я скучающе качаю ногой над землёй и потягиваю пиво, всеми силами пытаясь не плеваться из-за мерзкого вкуса на языке. И как Хосок пьёт это целыми днями? Когда очередной порыв ветра взъерошивает мои волосы, я аккуратно подхватываю пальцами лезущие в глаза пряди и вдруг замечаю неподалёку Чонгука. Не одного. Оперевшись локтем на похожий контейнер, он счастливо улыбается, а затем из-за чего-то смеётся и чуть сгибается, склонившись над землёй. Перед ним, подпрыгивая на месте и притопывая, чтобы согреться, стоит длинноногая, черноволосая девушка… кажется, Нам Соль. Она точно так же улыбается, но более лениво, и в упор смотрит на Чона, пока вдруг не тянется руками к его лицу, чтобы смахнуть что-то с щеки. Парень в ответ на это сначала вздрагивает, но потом усмехается и заглядывает ей в глаза, незаметно став поближе. Я автоматически стискиваю зубы и свожу челюсть, чувствуя, как у меня холодеют пальцы. Какого чёрта?.. Через несколько минут Нам Соль взмахивает волосами, поправляя куртку Чона на своих плечах, и кивает головой куда-то в сторону, а после уходит и оставляет Чонгука одного. Глядя ей вслед, он осторожно опускает глаза ниже её спины и облизывает губы, но тут же словно одёргивает себя и отворачивается, вытягивая руки над головой. Меня берёт злость. Сплюнув с высоты на землю, я ударяю ботинком по крышке контейнера, подбираясь ближе к краю, и скорее спрыгиваю вниз, позабыв про своё пиво, которое остаётся одиноко стоять всё там же. Быстрым шагом я несусь вперёд, глядя строго на зевающего друга. Руки сжимаются в кулаки, в животе узел, в горле ком. Всем нутром я ощущаю ужасный дискомфорт. Предчувствую неприятный разговор. После того раза, летом, я считал, что Чонгук многое обдумал. Я дал ему шанс сохранить его секрет в тайне. Выслушал его пустые отговорки и аргументы и решил отступить. Но… снова? Он делает это снова? Снова хочет повесить на меня тяжёлый груз? — Чонгук! — зову я, когда между нами остаётся всего пара шагов. Чон оборачивается, хлопая глазами, а затем приветливо улыбается и тянется, чтобы положить руку мне на плечо. С близкого расстояния я чувствую, что от него пахнет спиртным, а это значит, что он пил что-то покрепче моего пива. Его волосы растрёпаны и запутаны вследствие езды на байке, который я так и не осмелился оседлать, а глаза у него красные и губы чуть синие. Ну конечно, свою куртку отдал, а сам стоит в одной футболке. — Тэхё-ё-ён, как дела? — спрашивает он в ответ и заключает меня в полуобъятия, посмеиваясь. — Классная ночка, да? — Нет, — цыкаю я и несколько резко убираю его руку, но стараюсь, тем не менее, держать себя в спокойствии. — Мне кажется, что нам пора ехать домой. — Что? — взвизгивает он, несогласно качая головой. — Ещё рано! — Уже почти четыре утра, а ты пьяный. Пойдём, — толкая его в плечо, настаиваю я, но парень в очередной раз уворачивается и становится передо мной, только выглядит он недовольным и даже раздражённым. — Хватит весь кайф обламывать. Вы с Мэй Джей что, специально делаете всё возможное, чтобы испортить мне вечер? — выплёвывает он, а затем трёт руками своё лицо и отворачивается. — И вообще, ты мешаешь. Снова набычившись, я делаю глубокий вдох через нос. — Мешаю чему? В очередной раз совершить ошибку? В ответ на мои слова Чонгук разворачивается и, покачиваясь, шагает ко мне, нахмурив лоб. — Совершить ошибку? Ты чего себе надумал? — Хочешь сказать, я не прав? И ты не заглядывался на зад Нам Соль? — усмехаюсь я сквозь стиснутые зубы, а самому мерзко от собственных слов. — Мы просто разговаривали, — возражает он и на секунду отвлекается на развернувшуюся на дороге гонку. — Мне что, запрещено это делать? — Ты позволил Мэй Джей уехать одной на машине с незнакомым ей парнем! — кричу я, уже начиная реально раздражаться. Меня достала вся эта ситуация. Достал тупой, ничего не понимающий взгляд Чонгука. Достал свист шин и громкий смех пьяных мужиков. Достало то, что в четыре утра я не сплю в своей кровати, а нахожусь практически за чертой города, потому что я должен присматривать за своим лучшим другом и следить за тем, чтобы он не натворил ошибок. Опять. — Она поехала не одна! С ней Юнги! — отмахнувшись рукой, проговаривает Чонгук, а сам поворачивается ко мне спиной и идёт в противоположную сторону. — Ты меня достал, хватит со мной нянчиться. Хочешь домой — езжай и не еби мозг. Какой ты, блять, скучный… Абсолютно каждое его обидное слово отпечатывается в голове и больно бьёт в мозг, заставляя меня морщиться и закусывать губы. Чонгук редко позволяет себе так с кем-то общаться. Такое бывает, только когда он или пьян, или очень зол. Сейчас он и пьян, и зол. Но я всё равно, несмотря на всё, что он мне говорит, не могу просто уйти. Не могу. Мне кажется, что если я уйду, то он обязательно сделает что-то, о чём потом будет жалеть. И я не могу избавиться от мысли, что этому «чему-то» сильно поспособствует Нам Соль. Которая, кстати, уверенной походкой возвращается к Чонгуку, остановившемуся у бочки с разложенной выпивкой, количество которой заметно поуменьшилось. Но в этот раз я не рвусь за ним. Остаюсь стоять на своём месте и просто смотрю, как девушка кладёт руку ему на плечо, привлекая внимание, обворожительно улыбается, перекладывая волосы на другую сторону, а после выхватывает из его пальцев бутылку чего-то вроде текилы и в наглую пьёт из горла, не беспокоясь о том, что чуть ранее горлышка касались губы Чонгука. Внутри меня всё холодеет. Неприятно. Видеть это, наблюдать. Думать, что всё не так просто, как кажется. Тупое шестое чувство барабанит в голове, а перед глазами стоит грустное лицо Мэй Джей, с которым она торопливо бежала в машину Намджуна, наверняка, обидевшись на Чонгука. И я её понимаю. Я сам на него зол за то, что он так поступил. Дурак. — Привет, милый, не выпьешь со мной? — вдруг раздаётся за спиной, и я автоматически оборачиваюсь, не до конца даже понимая, обращаются ли это ко мне. В двух шагах замирает миловидная девушка, явно старше меня, которая, тем не менее, выглядит немного сурово и устрашающе из-за блестящего тут и там пирсинга и бутылки коньяка в её правой руке. Она соблазнительно мне улыбается, аккуратно поправляя пальцами пряди волос, выбившиеся из хвоста, и чуть призывно трясёт бутылкой в воздухе. На её фоне я выгляжу, должно быть, совсем мальчишкой. Она не вызывает во мне никаких чувств. Ни смущения, ни радости, ни возбуждения. Ни даже интереса. Но, сделав один шаг, отчего девушка довольно выпячивает губы, я беру бутылку из её руки и откручиваю крышку. Затем, глядя прямо ей в глаза, протираю горлышко и отпиваю из бутылки, чувствуя, как мне в нос забивается омерзительно-терпкий запах. Горло горит, но я жадно делаю несколько пусть и небольших, но глотков, чтобы затем, неожиданно пошатнувшись, сунуть коньяк обратно ей. — Нет, спасибо, — хриплым голосом выпаливаю я, а после разворачиваюсь и ухожу.* * *
Переставляя ноги одну за другой, я совершенно не обращаю внимания на лужи, в которые раз за разом наступаю, и расплёскиваю грязь по штанине. Не разбирая перед собой дороги, иду и улыбаюсь, слыша стук сердца прямо в ушах. Давящее чувство самого настоящего наслаждения рвётся откуда-то из груди, почти заставляя меня хихикать, но я стараюсь сдерживать этот совершенно ненормальный порыв, потому что боюсь выглядеть излишне счастливым. Ведь, наверное… так нельзя. Нельзя радоваться этому больше, чем оно того стоит. Нельзя, потому что, возможно, сегодня я пересёк черту, которую сам же между нами провёл, когда решил для себя, что не могу позволить подобные чувства. Не могу, потому что не тот человек. Не мой. Принадлежит не мне. И всё же… я ничего не могу поделать с румянцем, окрасившим мои щёки. Это так дико глупо. Так по-детски! Неловко, смешно, пугающе приятно. Губы странно покалывает, а язык жжётся, будто напоминая о себе. Пальцы вокруг деревянной ручки зонтика сжимаются сильнее точно так же, как сжимаются пальцы на моей груди, когда я стискиваю ткань куртки и громко сглатываю, пытаясь стереть улыбку с лица. Прекрати же улыбаться! Это такая мелочь, а я радуюсь так, словно выиграл миллион. Даже стыдно. Должно быть, увидь меня кто-нибудь, этот кто-нибудь обязательно бы посмеялся, покачав головой. Но, к счастью, вокруг почти ни души, потому что небо окрашено в серый цвет и на землю стремительно падают крупные капли дождя, заполняя улицы города водой. Впору бы ускориться и нестись скорее домой, чтобы не замёрзнуть и не заболеть, но я вообще не спешу. Только думаю… Кто-нибудь вообще когда-нибудь так радовался первому поцелую? Так, словно покорил Эверест? Так, будто после долгой зимы наступила долгожданная весна? Так, как если бы в пустыне пошёл дождь после затяжной засухи? Я вот радуюсь. Но рано или поздно нужно спуститься с небес на землю. Только заприметив свой дом в паре метров, я трясу головой, отгоняя дурманящие воспоминания, и чуть ускоряю шаг, подмечая, что я, несмотря на раскрытый зонт, всё же промок. Мама обязательно всыплет за это по голове, а потом ещё полчаса будет пытаться меня согреть. Усмехнувшись под нос, я представляю себе лицо мамы, а затем начинаю придумывать оправдание. Однако, уже свернув к лестнице, ведущей ко входу в мой подъезд, я резко останавливаюсь и несколько раз моргаю, пытаясь определить, не мерещится ли мне сидящий на ступеньках и промокший до нитки Хосок. Да ещё и без бутылки в руках. Точно мерещится? — Что ты здесь делаешь? — сильно нахмурив брови, я через пару секунд отмираю, отвечая на вялое приветствие друга кивком головы. Становлюсь скорее под крышу, отвожу зонт от себя и стряхиваю все прицепившиеся капли дождя на дорогу. — Да я это… — начинает неуверенно Хосок, почмокивая губами, будто судорожно думая, что сказать, — из дома сбежал. Родители заманали на мозги капать, вот и решил прогуляться. Ты же их знаешь… — Прогуляться под дождём? — хмыкаю я, после поворачиваясь к Чону, чтобы оглядеть его с ног до головы. — Ты весь мокрый. — Как-то из головы у меня вылетела мысль взять зонт, когда я спешно собирал свои манатки, — с явным сарказмом в голосе отвечает он и чуть пододвигается в сторону, уступая место мне, чтобы я присел рядом с ним. Вздохнув, я так и делаю, стараясь не думать о том, сколько мне наваляет мама ещё и за то, что я сидел на холодном бетоне, если выглянет в окно. Пару секунд мы сидим в молчании и смотрим перед собой. Хосок неловко мнёт руки, поцокивает языком и шмыгает носом. Готов поспорить, что он если не свалится с простудой, то точно заработает себе сопли. А я снова вспоминаю то, как, стоя под подобной крышей, полчаса назад поцеловал Мэй Джей. Улыбка невольно расплывается по моему лицу, поэтому я, чтобы это скрыть, опускаю голову вниз. Но от Хосока мало что скроешь. — Чего ты лыбишься? — фыркает он беззлобно, глядя на меня. Чувствуя, как у меня ускоряется сердце, я знаю, что мне отчаянно хочется поделиться с кем-то действительно важной для меня новостью. Я просто… счастлив? Но не знаю, какой реакции ждать. Ведь, наверное, это неправильно? И тем не менее, стянув шапку с головы, я облизываю губы и улыбаюсь ещё шире. — Я сегодня поцеловался с девушкой, — выпаливаю на одном дыхании, сразу же дёргаясь на месте, потому что Хосок громко присвистывает и хватает меня за шею, затягивая в удушающие объятия. Покряхтев, я смеюсь вместе с ним и хлопаю его по руке. — Ну всё, отпусти, задушишь же! — Поверить не могу, мой милый девственный друг сегодня повзрослел! — охает Чон, придавая этой ситуации комичности и явно перебарщивая с реакцией, но я на него не злюсь. Только улыбаюсь, как дурак, и закатываю глаза. Пускай смеётся сколько влезет. — Ну давай же, расскажи, чьи прелестные губки украли твой первый поцелуй? — Фу-у, что ты говоришь такое! — скривившись, громко вздыхаю я, снова уворачиваясь от рук Хосока. — Да-да, так кто же? Это была Ким Джиён из твоего класса? — вдруг предполагает парень, а я удивлённо морщусь. Почему из всех возможных вариантов именно Джиён? — Что? Нет! Ты с чего это взял? — Да брось, она же сохнет по тебе! — фыркает Хосок и ёрзает на месте, чтобы сесть ближе ко мне. — Даже я видел, как она пялится на тебя через весь кабинет. Смутно припоминая взгляды Джиён, вроде бы, подруги Мэй Джей, обращённые на меня, я хмурюсь ещё сильнее. Я действительно замечал нечто подобное, но никогда не придавал этому важности. Ну, смотрит и смотрит. Я тоже на многих людей смотрю. С Джиён мы просто общаемся временами, она ведь староста класса, это нормально. — Это не она, отпусти, — говорю я и убираю руку Чона со своих плеч. Прочистив горло, я усаживаюсь поудобнее и поворачиваю лицо к другу, чувствуя нарастающее в животе волнение. — Это Мэй Джей. В это же мгновение лицо Хосока удивлённо вытягивается. Он перестаёт пытаться всячески потискать меня и даже закрывает рот. Просто хлопает глазами, будто я только что объявил дату его смерти, а не признался, с кем я поцеловался. Честно говоря, это невольно заставляет меня напрячься. Ну ей богу, почему он так на меня смотрит? Хотя, кому я вру. Я всё прекрасно понимаю. Скажи мне Хосок, что он тоже целовался с Мэй Джей, я упаду от шока. Это ведь… Мэй Джей. — Ты серьёзно? — тихо спрашивает Хосок, сложив ладони на коленях. Я киваю. — Ого… — Он поджимает губы, мычит и наклоняет голову в сторону, а после хмыкает. — Ну, это хреново брат. Мэй Джей ведь с Чонгуком. Эти его слова неприятно колют в самое сердце. Сглотнув, я пожимаю плечами. — Они расстались. В ответ на это Хосок косится на меня и качает головой. Что, опять же, неприятно меня задевает. Не это я ожидал услышать. Не упрёки. — Я думал, что ты за меня порадуешься, — фыркаю я и толкаюсь языком в щёку, испытывая какую-то обиду. Глупо, наверное, но задевает. Однако Хосок кладёт руку мне на плечо, и я снова на него смотрю, натыкаясь на улыбку. — Я за тебя рад и очень горд! — восклицает он, но как-то натянуто. — Ладно, всё равно это ничего не значило, — совершенно неискренне отмахиваюсь я, потому что… значило. Очень даже. Хосок, правда, хочет разрядить обстановку, поэтому принимается кривляться. Пару секунд посмотрев на то, как он всячески изображает звуки поцелуйчиков и дует губы, я в итоге закатываю глаза, встаю со своего места и легонько пинаю друга под зад, усмехаясь. — Уже поздно. Я пойду домой, — зевая, произношу и засовываю руки в карманы. Хосок встаёт следом за мной, подбирая свой рюкзак с лестницы, подтягивает чуть сползшие и промокшие штаны, а затем разворачивается с поджатыми губами и немного виноватым выражением лица. Ещё прежде чем он открывает рот, я уже знаю, что он хочет сказать. — Братан… неловко тебя об этом просить, но ты не позволишь мне перекантоваться сегодня у тебя? — неестественно тихо просит Хосок, смотря на меня снизу вверх, потому что я стою у самой железной двери, а он по-прежнему на ступеньках. — Почему ты не пошёл к Юнги? — задаю я вполне логичный вопрос. Это нормально, что Хосок ночует у Юнги дома. Мин всегда был чем-то вроде его убежища. Конечно, он, бывало, оставался и у меня, и у Чимина, даже у Чонгука, хотя тот не большой любитель посиделок у него дома. Но это, скорее, исключение из правила. — У него Хеён заболела. Ему не до меня, — пожимает плечами Чон, а я вздыхаю, зарываясь пальцами в волосы. — Обещаю, если пустишь в свою постель, я соглашусь даже выслушать все подробности твоего первого поцелуя или другие твои влажные мечты! — шутливо тянет он и притопывает на месте. Я закатываю глаза. — Заткнись, мы с тобой не две девчонки, чтобы делиться секретами под одеялом! — смеюсь я и тыкаю в него кончиком зонта, из-за чего Чон взвизгивает. — И спать ты будешь на полу. Только на один день! Хосок вполне сойдёт за оправдание для мамы.* * *
Громко топая ногами, я отталкиваю стоящего на моём пути парня и наконец-то нахожу Хосока, который стоит у стены и над чем-то заливисто смеётся, приобнимая за плечи темноволосую девушку. В груди у меня пожар. Я весь раздражён, мне даже впервые хочется закурить или просто напиться, чтобы остудить пылающее нутро. Не могу поверить, что он сделал это. Царапая ногтями кожу ладоней, я быстро преодолеваю расстояние до него, а затем в наглую врываюсь в его круг общения, расталкивая всех плечами, и хватаю парня за футболку. Хосок с широко распахнутыми глазами и смешно приоткрытым ртом оказывается прижат к этой самой стене, когда я буквально наступаю ему на ноги. От него разит целой смесью запахов, что невольно заставляет меня поморщиться, а к горлу подступает тошнота. Смотреть на него в таком состоянии — когда у него стеклянные глаза и заляпанная в чём-то одежда — по-настоящему противно. — Какого чёрта, зачем ты это сделал?! — рычу я, вглядываясь в его лицо. Парень хватается за мою руку и сводит брови вместе. — Сделал что? — подвизгивает он и чуть дёргается, когда его спутница на вечер испуганно пытается влезть между нами, ухватившись за парня. — Не сейчас, не лезь пока, малышка, — говорит он ей и чуть улыбается, так что девушка кивает и отходит. — Вынудил меня признаться, идиот, перед всеми! Перед Чонгуком! — Едва сдерживая внутренние порывы, взявшиеся совершенно из ниоткуда, я только сильнее натягиваю ткань его футболки, краем уха слыша, что та неприятно трещит, потому что парень отпирается. — Расслабься, друг, никто тебя не вынуждал! — оскорблённо охает Хосок и наконец-то убирает мои руки, после поправляя одежду. Он немного покачивается на месте из-за алкоголя в крови и смотрит на меня так, будто не узнает. Даже смеет криво улыбаться. — По-твоему, Чонгук не заслуживает об этом знать? Судорожно облизнув губы, я громко фыркаю. — Посмотри, к чему это привело! Он разозлился и бросил Мэй Джей одну, и теперь она сама где-то пропала! Хосок пожимает плечами. — Побесится и успокоится, не маленький. Вы же не трахались, господи. Для него всё это шутки. Всё смешно. Я доверился и рассказал ему. Единственному из всех. Ни Чимину, ни Юнги я ничего не говорил. Только ему. И теперь искренне об этом жалею. Из-за меня Мэй Джей ушла с заплаканными глазами. — Идиот! — шиплю я, перебарывая желание ударить Чона. Он раздражает, он бесит, и да, он идиот. Но он пьян. Почти в хлам, если судить по тому, что он качается на ногах и не может даже сфокусировать взгляд. Бить его бессмысленно. Даже если он этого заслуживает. Отступив на полшага назад, я вздыхаю и качаю головой. Хотя, мы тут оба идиоты.* * *
Пожав руку очередному знакомому, но не испытывая по этому поводу особого восторга, я, тем не менее, похлопываю его по плечу и выдавливаю из себя улыбку, а сам думаю только об одном… Не о том, что сегодня мой последний день в стенах школы. И не о том, что, по идее, я должен отмечать выпускной. Возможно, танцевать с кем-то медленный танец. Попивать пунш из прикольных стаканов. Пускаться в ностальгические разговоры с уже бывшими одноклассниками. Я думаю о том вечере дома у Мэй Джей. Когда она рассказала мне обо всём. Обо всём, чего я не знал. Тогда вся правда стала для меня настоящим ударом. Ей столько всего пришлось пережить, а у неё даже не было поддержки. Не было того, кто бы мог подставить ей плечо или выслушать. Я, как идиот, считал, что не имею права банально спросить, как у неё дела, потому что боялся показаться навязчивым. Ведь однажды, когда я пытался быть верным для неё человеком, Мэй Джей прошла мимо, прямиком в объятия Чонгука. И я решил, что так мне и нужно — тут моё место. Мне нельзя высовываться. Редкие сообщения и простые приветствия — всё, что мне оставалось. А ведь, дай я волю эмоциям, попробуй я настоять, просто поговорить и всё выяснить… возможно, всё бы было иначе? Но какая уже разница. Она сделала хотя бы это — поделилась своей правдой. По-настоящему печальной, больной правдой. Отойдя чуть в сторону от разговаривающей молодёжи, я залезаю ладонью в волосы и обвожу безразличным взглядом зал, не испытывая ничего особенного к украшениям, развешанным повсюду. Да, красиво. Да, классная музыка. Но это всё никак не трогает меня. Мне скучно. По правде говоря, я думаю, что зря вообще сюда пришёл. Только так… для галочки. Но Мэй Джей настояла. Сказала, что это важно и она хочет увидеть меня. И вот, я пришёл, а её нигде нет. Или нет, вот же она. Проносится сквозь танцующую толпу, подобрав подол своего чёрного прекрасного платья и прижимая к лицу маленькую ладошку, закрывающую пол лица. Но даже несмотря на это, я вижу, как по её щекам стекают одинокие слезинки, окрашенные в мутный чёрный цвет из-за слоя туши на ресницах. В груди больно колет, когда я молча, словно в замедленной съёмке, смотрю, как она бежит к выходу, заставляя волосы подпрыгивать вверх-вниз. Повернув голову в противоположную от неё сторону, обнаруживаю в центре танцпола Чонгука. Очень растерянного, потерянного и взлохмаченного Чонгука. Он стоит один, не обращая внимания на танцующих вокруг него под ритмичную музыку, и просто смотрит вслед убежавшей от него девушки. Он не улыбается, не кривится, не хмурится. Стоит и смотрит. Так, будто он разом опустил руки и решил позволить ей убежать. Снова поворачиваю голову, но Мэй Джей уже нет в спортзале. Она несётся далеко вперёд по коридору, желая скрыться на улице. А моё сердце несётся за ней. Что-то в голове щёлкает, заставляя меня дёрнуться. Я чувствую, что ноги тяжелеют, зато в груди неожиданно становится легче. Приоткрыв рот, чтобы не забывать дышать, я растерянно хлопаю глазами. Что мне делать? А должен ли я что-то делать? Я должен побежать за ней? Остановить? Спросить, что случилось? Должен поддержать её, подставить плечо и стереть слёзы с лица? Ведь должен, тогда почему я всё ещё стою? Почему смотрю, а не бегу? Одёрнув рукой низ своей рубашки, я в миг надеваю серьёзную маску на лицо, следя взглядом за удаляющейся спиной Мэй Джей, в последний раз оглядываюсь на Чонгука, который теперь уже смотрит на свои ладони пустыми глазами, и делаю один большой шаг вперёд, готовясь догнать. Быть первым. Как это не получилось сделать у меня давным-давно, несколько лет тому назад, когда я не успел первым помешать нашему однокласснику приставать к Мэй Джей. Тогда меня опередил Чонгук. Но не теперь. Шаг. Ещё шаг. Я почти уже у выхода, а Мэй Джей готовится скрыться за дверьми школы. И тут… Тут мою руку кто-то неуверенно сжимает, заставляя по инерции притормозить. Звон в ушах прекращается, потому что я словно выпадаю из какого-то миража. Сердце противно ноет, а в животе что-то скручивается. Обернувшись, я обнаруживаю рядом с собой покрасневшую, но мило улыбающуюся Ким Джиён. Она ниже меня почти на голову, поэтому мой взгляд сверху кажется, должно быть, совсем уж тяжёлым, потому что девушка мнётся и начинает странно заикаться. — Т-тэхён… — говорит она, а я сглатываю. — Может, мы… п-потанцует вдвоём? Как специально, в зале включается медленная, спокойная мелодия, в такт которой принимается биться моё сердце. Вот так Ким Джиён в очередной раз помешала мне быть первым. Потому что, оглянувшись назад, я понимаю, что Мэй Джей уже и след простыл. Вот так. — Да, конечно.