***
— Вы уверены, что нуждаетесь именно в моей помощи? Учитывая степень моей занятости, наши сеансы не смогут носить постоянный характер, Джон. — Я уверен в своём выборе. Поверьте, за всё то время, что я провёл в креслах психотерапевтов, я начал кое-что смыслить в этом. Боже, тот факт, что я потратил на терапию столько времени, должен был давно натолкнуть меня на мысль о том, как же я жалок. Это время можно было провести с пользой, на практике решая те проблемы, на которые я только жаловался. — Значит ли это, что, обращаясь ко мне, вы решаете позволить себе жалеть себя и дальше? Если это так, то я вряд ли смогу вам помочь. — Вы знаете, что это не так. — Тогда почему сейчас? После долгой череды потрясений ваша жизнь стабилизировалась. Можно сказать, вы наконец пережили смерть жены, осмелились взять на себя родительские обязанности, воссоединились с Шерлоком Холмсом. Жизнь предоставляет вам чистый лист, а вы начинаете заполнять его записями психотерапевта. Так почему вы здесь? — Потому, что невозможно начать новую жизнь с человеком из прошлого.***
— О, Джон, здравствуй! Вас с Шерлоком так давно не было, что я сам удивляюсь, что смог тебя узнать, — Анджело налетел на него с крепкими объятиями и широкой белозубой улыбкой. Джон вроде бы и рад был его видеть, вот только с грустью отметил, что у итальянца, похоже, ничего не изменилось в жизни, в то время как они с Шерлоком разменяли не одну эпоху. Хотя, откуда ему знать? — Привет, Анджело. Сделаешь для меня особый заказ? — Конечно, я лично возьмусь за него. Чего пожелаешь? — У Джона появилось время собраться с мыслями, пока Анджело перепоручал свои текущие заказы другому персоналу. Это заставило Джона проникнуться уважением к старому знакомому. Шерлок помог ему всего раз в жизни, но Анджело не забывает этого по сей день и его благодарность всякий раз отдает свежестью. Жизнь Джона он спасал не раз, и что получил взамен? — Можешь сделать пасту кампанелле с соусом «Болоньезе», только без фарша, с экстра-порцией томатов, и с плавленным сыром вместо пармезана? — Это уже будет не «Болоньез»! — Театрально воскликнул Анджело, сурово сдвинув на переносице густые брови. — И без орегано, если можно, — Джон попытался смягчить его извиняющейся улыбкой. — Это для Шерлока. — Ты разочаровал меня, Джон. Мне ты показался таким парнем, который не пойдёт у него на поводу. Капризы Шерлока Холмса — ещё не повод к изменению рецепта «Болоньез»! Если ты настаиваешь, я сделаю всё так, как ты сказал, но это ведь Шерлок — он всегда найдёт к чему придраться. — Думаю, он просто точно знает, чего хочет. Спустя сорок минут Джон спешил домой, неся ароматную пасту с такой же важностью, как олимпийцы несут вечный огонь. С таким видом он приносил домой и чучело тасманийского дьявола, и набор чашек «Петри», и новые стартовые пакеты шести разных операторов, и образец вырезанного аппендицита, и много всего такого, что не может понадобиться никому, кроме Шерлока Холмса.***
— Это не мой способ принести извинения. Вовсе нет. Хотя Шерлок, кажется, считает так же как вы. Мы не говорим об этом. Думаю, он ждёт, пока это у меня пройдет. Я же так не думаю. Не хочу, чтобы это проходило. — Тогда что это? — Шерлок — человек-парадокс. Он самый большой эгоист из всех, кого я знаю, но вместе с тем он совершенно не способен подумать о себе. Потому я пытаюсь делать это за него.***
Можно подумать, что Шерлок воспринимает Роззи как тряпичную куклу, которая время от времени мешает манипулировать собой, срываясь на плач. Он практически не выпускает её из рук, и, малышка, похоже, смирилась с этим, потому что сидя у Шерлока на руках она ведёт себя на удивление тихо и неподвижно. Роззи не мешает ему, ровно как череп на каминной полке. Понимание того, насколько это утверждение ложно, приходит тогда, когда этим двоим приходится пошевелиться. Всё внимание Шерлока вмиг сосредотачивается на девочке, которая до этого была не более, чем не мешающей куклой, а его движения становятся непостижимо нежными и аккуратными. Джон застает эту идиллию каждый раз, когда возвращается домой. Шерлок иногда ворчит для приличия, но делает это так, что его жалобам трудно поверить. Они приветствуют друг друга сдержанными улыбками и происходит обмен. Шерлок отдаёт Джону дочь и взамен получает пасту. — Вижу, ты заставил Анджело попотеть, — констатирует Шерлок, разглядывая лакомство, пока Джон играет с малышкой. — Зачем нам это? Холодильник забит свиными рёбрышками, остатками суши, равиолли и миссис Хадсон сегодня жаловалась на то, что грибной суп скоро пропадёт. Я не заметил, чтобы у тебя повысился аппетит или мы ждём гостей? Джон грустно улыбается малышке, но она ещё слишком маленькая, чтобы всё понять. Шерлок подумал об аппетите Джона, о волнении миссис Хадсон, даже о каких-то гипотетических гостях, но только не о себе. — Можешь не есть, если не голоден, — совершенно естественно отвечает Джон. Он нисколько не пожалеет своих стараний, если окажется, что Шерлоку они не нужны. Но тот уже ковыряет вилкой в пасте, даже не удосужившись полностью вынуть её из бумажного пакета, и Джон счастлив.***
— Может показаться, что я делаю это больше для себя, но это не так. Не совсем. Шерлок, он… Он не знает, чего заслуживает. И я не столько хочу ему это дать, сколько хочу научить его ставить на первое место себя самого. — Мне кажется, вы идеализируете его. — Нет. Он всё такой же засранец, каким был, и я рад этому. Бывает, мы ругаемся, он выводит меня из себя, и это здорово, потому что в такие моменты всё становится как раньше. Я не идеализирую его, просто в силу пережитых событий я теперь лучше его знаю. — А что сам Шерлок? Его поведение и отношение к вам изменилось? — Это же Шерлок. Он будет гореть в аду и думать, что это нормально, что так и должно быть, — Джон немного помолчал и добавил: — мы действительно изменились. Оба. Только я изменился в худшую сторону, а Шерлок стал лучше. И это то, что ещё больше увеличивает пропасть между нами. — А что насчет других людей? Если от напряжения, которое вы испытываете с Шерлоком, невозможно так быстро избавиться, то стоит хотя бы его рассеивать общением извне. Речь не идет о свиданиях, вы вдовец и… — Ну почему же? Я изменял жене ещё при её жизни, почему что-то должно было измениться спустя полгода после её гибели? — жестом приподнятых бровей Джон подчеркнул свой новообретенный образ плохого парня. Вот только общее выражение его лица говорило, скорее, о ненависти к самому себе.***
— Уотсон, отдай! — Шерлок ухватился за стеклянный сосуд, но цепкие детские ручки держали крепко и тянули игрушку на себя. — Это не твоя кастрюля из детского набора. Зачем только миссис Хадсон тебе его купила?! — чем ярче Шерлок возмущался, тем веселее становилась малышка. Роззи отказывалась выпускать из рук… — Это не кастрюля, Роззи. Это — мой эксикатор, и в нём… — Зююююк! — Да, правильно, но это не какой-нибудь жук, а Stictoleptura erythroptera, редчайший вид, — Шерлок прервал свои разглагольствования, когда услышал звук шагов на лестнице, ведущей на второй этаж. В ней было меньше скрипучих ступеней, чем в той, что вела вниз, но и не скрип сейчас был важен. Цокот при медленных шагах и некое прищелкивание — при быстрых. Старые, но очень качественные туфли с новыми набойками. Уже один этот джонов выбор сообщил ему о многом. Заглянувший в гостиную Джон выглядел беспочвенно суровым и напряженным, несмотря на то, что его внешний антураж подходил для расслабленного вечера за пределами дома. И, что показательно, он не взял на руки Роззи, хоть делал это всякий раз, кроме тех, что сам сидел с ней. Малышка заполучила в полное владение стеклянную кастрюльку с «зюком» и теперь этому артефакту принадлежало всё её внимание. Её отец в это время показательно прохаживался по гостиной, застёгивая запонки, но движения его рук при этом были такими резкими и грубыми, словно Джон разминал их перед боем. Шерлоку хватило пары секунд, чтобы понять его намерения и скрыть собственное удивление. Он никак не мог этого ожидать, Джон постарался над этим. Действительно, никакие внешние предпосылки не указывали на возможное свидание. Ни новых знакомств, ни флирта с коллегами или пациентами, никакой подозрительной активности в соцсетях, приподнятого настроения или даже мыслей в эту сторону за Джоном не наблюдалось. Это было практически спонтанное решение: смс-с рассылка по «местам былой славы», и Джон не был до конца уверен, что это сработает, но одна палка выстрелила. Не совсем корректно — палкой эту даму назвать нельзя, благодаря некоторым пышнотам, но это не имеет значения. Джон продолжал маршировать по комнате и Шерлок напрягся, понимая, что друг чего-то от него ожидает. Он открыл рот быстрее, чем слова успели сформироваться у него в голове, впрочем, умерли они в зачатке, потому что едва Шерлок пошевелил губами, Джон впился в него таким колючим взглядом, для ответа на который правильных слов не существует в принципе. — Шерлок, я в курсе, что ты уже всё вычислил, можешь не говорить, — холодным, но в то же время, слегка резким тоном отчеканил Джон. — Хорошо, — Шерлок опустил взгляд, и Джон понял, что надавил на него чуть больше, чем ему бы хотелось, потому отступил от дивана на шаг. — Если у тебя на вечер есть свои планы, я ещё успеваю договориться с миссис Хадсон. — Уотсон никогда не была проблемой, — в опровержение этих слов, малышка с силой бросила отвоёванный контейнер на пол так, что крышка откололась. — Почти никогда. Всё в порядке, Джон. Я посижу с ней. Всё хорошо. — Просто отлично, — ответил Джон не без иронии. Он продолжил стоять посреди гостиной, нервно постукивая одной ногой. Ждал невесть чего и пыхтел от раздражения, не получая этого. Ну заслужил же Джон хоть один упрёк в том, что не прошло и года вдовства, как он принялся за старое, что увивается за очередной юбкой, в то время как главная женщина его жизни не в состоянии сама сменить себе памперс и в его отсутствие за него это будет делать друг, который ни на что из этого не подписывался? Хоть что-нибудь, в конце-то концов. Шерлок никогда не был моральным ментором, но в таких вопросах язвил отменно. Вот только теперь этот его талант не к месту пропал. Всё же напряжения Шерлок не вынес первым. — Это нормально, — уже после этих слов Джону захотелось его ударить. Опять. — По статистике вероятность найти партнера для одинокого родителя мужского пола выше, чем для матери-одиночки. Вот только дети женского пола хуже ладят с мачехами, особенные трудности вызывает наличие у неё собственного ребёнка, вероятность того, что семья созданная из четырех изначально не связанных между собой, членов общества, будет благополучной… — остального Джон не услышал, потому как, уходя, громко хлопнул дверью. Некоторые вещи никогда не меняются.***
— Уже через пять минут с начала свидания я понял, что оно не имеет для меня малейшего смысла. Не то, чтобы я шёл на него с определёнными намерениями. Мне просто нужно было сбежать от Шерлока. От его попыток жить так, будто ничего не произошло.***
Пока Ники увлечённо рассказывала о тех изменениях, что произошли в её жизни с момента их последней встречи, Джон понимал, что ему решительно нечего ей сказать. Говорить не хотелось совсем. Именно поэтому Джон выбрал одиночество в толпе или лучше сказать — в паре. Глядя на яркие губы женщины, подведённые призывной красной помадой, Джон размышлял о причинах своей последней измены. Как мелочно… он всего лишь чувствовал себя ненужным. Самые важные и любимые им люди сами по себе всегда были для Джона недостижимой вершиной, а когда объединились в дуэт, то отбили всякое желание даже пытаться допрыгнуть до их уровня. Шерлок и Мэри сошлись не только на пресловутой гениальности, но, что самое обидное, на пренебрежении к нему, Джону. Когда-то он сам со смешливым снисхождением относился к шерлоковой жажде похвалы и внимания, и сам же на этом прокололся. Жестко прокололся. Он считал, будто ведет себя выше и достойнее их обоих, проявляя недюжинное терпение и всепрощение, вот только… Мэри прощала ему безразличие, замаскированное под усталость, ссоры, в которых он не стеснялся упрекать её в том, что он якобы простил, прощала его игру в благополучие, в то время как именно Мэри была единственной в их семье, кто пытался всё исправить. А Шерлок… Шерлок дал ему слишком много, больше, чем Джон был способен принять. Чёртовы гении. Они делали для Джона так много, но делали это так невзначай, что он даже не замечал этого, вешая себе медали за поверхностные заслуги. Приторно-алые губы Никки перестали шевелиться и застыли в вежливой улыбке. Кажется, она задала ему вопрос? Джон не услышал. Он проверял телефон. Вот бы увидеть на экране смс из прошлой жизни. «Приходи, если удобно. Если не удобно, всё равно приходи». Вот только Джон её не получит, потому что есть Роззи и из-за неё Шерлок не сорвётся на дело, даже если оно потянет на десятку. Шерлок вообще стал писать ему гораздо реже, только если это действительно необходимо, и это порождало почти невыносимую тоску. Это странно: воссоединиться с самым дорогим человеком, чтобы потом, постепенно терять его каждый день. Мысль о потере зажгла в Джоне тревогу. Ему резко захотелось домой, лучше бы он вообще оттуда не уходил. Может, просто стоит довериться Шерлоку? Принять эту игру в жизнь с чистого листа, позволить всему идти своим чередом, не сбегать из дома каждый раз, когда всё ощущается слишком хорошо и правильно, чтобы быть правдой? На тарелке Никки крошки от съеденного чизкейка, на джоновой — нетронутый стейк. Она продолжала улыбаться даже тогда, когда прошло довольно приличное время для того, чтобы можно было позволить себе открыто обидеться на то, что Джон смотрел сквозь неё. Никки терпелива и искренне заинтересована в нём. Она повторила свой вопрос и даже накрыла его руку своей. Джон не мог принять этого знака внимания. Он вообще больше не способен принимать. Только отдавать. Ветки метро тянутся к Бейкер-стрит, как ветки деревьев — к солнцу, и после резкой встряски выкидывают Джона к дому, как неоперившегося птенца или подбитого дятла. Он застывает напротив своего окна, по ту сторону улицы, и любуется силуэтами в контражуре. Его болезненно тянет домой, но он не может ступить и шагу. Потому что идиллия по ту сторону окна разрушится, стоит ему зайти в дом. Он слишком сломлен, чтобы к ней принадлежать. Джон может любоваться своим незаслуженным оставшимся счастьем лишь издали. В такие моменты он завидует своей покойной жене. Ему хотелось бы быть рядом с Шерлоком и Роззи незримым призраком или галлюцинацией, но никак не реальным человеком. Не тем, кем он стал. Шерлок замирает у окна, а Роззи, похоже, теребит занавеску. Джон надеется, что он не способен разглядеть выражение его лица во свете фонаря среди темноты. Сам же он, впервые за долгое время может смотреть на Шерлока открыто. Потому что по эту сторону улицы он — только тень. Но даже при этом Джон отводит взгляд, представляя, что у этой родной тени один глаз залит кровью, а радужная оболочка такая же тёмная, как зрачок. Этого уже нет. Это прошло, но ничего не мешает Джону видеть это глядя в уже вполне здоровые и светлые глаза друга. Тень в окне достаёт телефон и Джон напрягается. Он не готов ни к каким словам. Сообщения Шерлока обычно длинные, так что Джон вздыхает с облегчением, когда он вскорости прячет телефон обратно. Может, просто решил свериться с временем, чтобы отметить, что свидание Джона прошло неудачно, раз уж завершилось так рано. Вот только Джон тут же чувствует короткую вибрацию в кармане куртки. Сообщения Шерлока обычно длинные, но иногда они состоят всего из одного слова. Читая их раньше, Джон возмущался, воспринимая это слово за дополнительное давление, и только теперь понял, как много в нём выбора. Это слово имело тысячи значений, которые менялись в зависимости от интонации, с которой Шерлок его произносит, но когда оно было просто написано, Уотсон мог выбрать значение сам. На этот раз, когда Джон читал короткое сообщение, тон Шерлока звучал мягко, как старый плед и слегка настойчиво, как треск поленьев в камине. John. SH Это значит, что ему пора домой.***
— Что заставляет вас думать, будто Шерлок продолжает делать вид, что ничего не произошло? Может, ему удалось пройти через всё быстрее, чем вам и теперь просто пытается помочь? — О, нет. Шерлок, конечно, гений, но не в этом. Он скорее будет игнорировать эмоции, чем справляться с ними. Ему никогда не становится лучше. Он просто растит свою сломленность и… Раньше я почти никогда не видел, как он грустит. Только во время скуки, но то другое. Иногда я видел его печальным во время глубокой задумчивости… — человек, играющий роль психотерапевта Джона, устало потёр переносицу, подмечая, как его «пациент» начинает перебирать прошлое, лишь бы не сталкиваться с невыносимой данностью настоящего. — Но сейчас у Шерлока бывает такой взгляд… — Джон запинается, тянется за бутылкой минералки и крутит её в руках, не решаясь отпить. — Конечно, он старается его от меня прятать, но этот взгляд появляется так часто, что даже Шерлоку не под силу это контролировать, — вместо глотка воды, Джону пришлось сглотнуть ком в горле, — такой взгляд… — Какой? — Я не знаю, как описать, но когда я его вижу, возникает чувство… С таким взглядом долго не живут, — когда Джон наконец-то произносит это вслух, то цепенеет от внезапного холода. — Это нормально. — Джон усмехается, когда его собеседник говорит хоть что-то, из-за чего его можно принять за настоящего психотерапевта. — Если это вас успокоит, Джон, то у вас взгляд не лучше. — Наконец-то у вас стало получаться, — Джон почти смеется, пока его персональный психотерапевт недоумевает. — Что, простите? — Ничего, продолжайте. — Я говорю о том, что вы оба сломлены… — Джон резко становится серьёзным, выпрямляется в кресле и властно вскидывает руку, обрывая собеседника на полуслове. — Это не делает нас равными. Меня сломали обстоятельства, Шерлока же сломал я. — Не думаю, что это утверждение вполне корректно… — Зато я знаю точно. И худшее в этом всём то, что он продолжает оберегать меня там, где я должен был бы беречь его.***
Джон. SH Найдешь, чем занять меня вечером? Я не успеваю заехать к Молли за почками. SH Дело оказалось таким раздражающе пустым, что я даже согласен на бондиану. SH Что уж там, даже развивающие мультфильмы Роззи интересней, чем это. SH Тройка, вместо заявленной шестерки. Грэг просто смеется надо мной! SH Ведь так? SH Не думаю, что он настолько жесток. JW Теперь ты надо мной смеешься. SH Джон улыбается перед тем, как набрать ответ. Постараюсь что-нибудь для тебя придумать. JW Спасибо. SH А это уже полосует по сердцу и застревает там тупой болью. Когда-то получить спасибо от Шерлока было пределом желаний. Тех самых, которых нужно бояться, потому что они имеют свойство сбываться не так и не тогда, когда хочется. Тихий совместно проведенный вечер кажется хорошей затеей. Слишком хорошей для Джона. Потому он решает лично заехать к Молли и забрать у неё органы для экспериментов Шерлока. Странно, что он никогда не просил Джона об этом. О чем угодно, только не об этом. Проходя по коридорам Бартса, Джон даже понял, что, возможно, соскучился по Молли. Она очень помогала ему с Роззи в худшие из времен, но с тех пор, как Джон переехал обратно на Бейкер-стрит, они ни разу не встречались. От этой мысли сделалось немного неловко, но Джон напомнил себе, что Молли едва ли не самый понимающий человек на свете, да и Шерлок иногда виделся с ней, а для Хупер это важнее. Джон застал её в лаборатории за работой. Когда он окликнул её, Молли выглядела так, будто увидела призрака. Девушка сделалась ещё бледнее, чем обычно и сжала и без того маленькие губы в тонкую линию. Это смутило Джона, но не помешало ему выразить радость от встречи с ней. — Привет, Молли! Как ты? — улыбка сползла с его уст, когда он не увидел ответной радости на её лице. — Эм… Шерлок говорил, у тебя есть для него почки? — в ответ на это Молли нервно засмеялась. Она казалась ещё более странной, чем обычно, и Джону даже сделалось жутко. — Хорошая шутка. Смешная, — прокомментировала Молли, вставая из-за стола. — Правда? — Джон натянул совершенно идиотскую улыбку, хоть и понимал, что шансов на то, что это действительно была шутка, в которую, местный патологоанатом и его домашний химик-любитель, его просто не посвятили. — Если честно, то не понимаю, о чём ты, — Молли стаскивала с рук латексные перчатки и прищёлкнула их резинкой запястье. Джон справедливо решил, что она сделала это, чтобы воздержаться от пощёчины. Хупер достала телефон, нажала пару клавиш и грубо сунула Джону в руки. — Читай, — приказала Молли таким железным тоном, которому позавидовала бы сама Маргарет Тетчэр.[Входящие сообщения]
В моей моче кровь. Уже третий день. Её стало больше. Выпиши мне что-нибудь ещё от почек. P.S. Ни слова Джону. SH Я ничего не вижу поврежденным глазом утром сразу после пробуждения. К вечеру зрение падает. Это пугает. Наркотики уже вывелись, значит, дело в голове? P.S. Ни слова Джону. SH Ребра заживают дольше, чем я планировал. Это раздражает. Кажется, сегодня я кое-что серьёзно нарушил, так что вынужден согласиться на твой корсет. P.S. Ни слова Джону. SH Джон перечитывал сообщения снова и снова, до тех пор, пока Молли не отобрала у него телефон, когда его рука затряслась так, что он рисковал уронить его на пол. — Он разваливается на куски, но думает только о том, как бы не потревожить тебя, — припечатала Молли с отвращением. Джона мутило. — Молли, пожалуйста, ответь… кровь…почки… это результат интоксикации или травмы? — А что это изменит?