***
Эрик беспокойно спал, его ум никак не мог избавиться от возрастающих страхов, и в ту ночь он мучился от кошмаров. Были и воспоминания из прошлого, издевательства, с которыми ему пришлось столкнуться, но в основном все сводилось к всепоглащающей мысли о том, что он теряет Кристину. Что она ускользает все дальше и дальше от него по мере того, как восстанавливается ее зрение. Сон завершался тем, что девушка стояла перед ним, полностью здоровая, и просила снять маску, чтобы показать лицо. Эрик заклинал Кристину передумать, не просить у него таких вещей, но она требовала и настаивала, что, если он любит ее, то позволит увидеть. В конце концов, мужчина смягчился как в тот момент, когда та упрашивала разрешения прикоснуться к нему. Тем не менее, вместо прежнего понимания, Кристина отступила назад, закричав от страха, стоило ему снять маску, чтобы обнажить свое лицо, похожее на смерть. Ее крики вскоре смешались с его собственными, когда он стал умолять Кристину сжалиться над ним и не оставлять. Он протянул руку, но не смог дотронуться до нее: девушка отступала все дальше и дальше. Эрик знал, что крики переросли в бесконтрольное рыдание, но не находил в себе силы успокоиться, просто упав на колени и оплакивая потерю своей единственной любви, которую когда-либо знал. - Эрик! Проснись! - Вдруг раздался голос ангела, вырвав его из кошмара. Он резко сел, задыхаясь от недостатка воздуха и приложил усилия, чтобы определить, что сейчас было реальным, а что ужасным и печальным сном. Эрик увидел сидящую на краю его кровати и одетую лишь в хлопчатобумажную ночную рубашку Кристину, на чьем лице читалось сильное беспокойство, и тут же протянул руку, чтобы обнять ее и прижаться к той, кем больше всего дорожил. - Ты действительно здесь? - Спросил он хриплым голосом. - Тшш... я здесь, - заверила она, положив одну руку ему на спину, а второй медленно поглаживая его волосы. - Это был просто плохой сон... и ничего больше. Теперь все в порядке... я здесь. Только эти слова были в состоянии успокоить его, сердцебиение постепенно возвращалось в норму, а дыхание становилось ровным. Эрик, однако, еще некоторое время отказывался отпускать Кристину, позволяя ее исцеляющим прикосновениям действовать подобно бальзаму на его истощенные нервы и необузданные эмоции. В этот момент он вдруг осознал, что на нем сейчас нет маски - сон являлся единственным временем, когда Эрик позволял себе находиться без надежной защиты. Ему потребовалось время, чтобы подавить панику и убедить свой разум, что это не имеет значения: в комнате не было света, а зрение Кристины все еще находилось на стадии восстановления, поэтому попросту не существовало опасности, что она сможет увидеть его и испугаться. Когда Эрик почувствовал, что, наконец, может отстраниться и совладать собой, то сделал это... но с большой неохотой. - Как... как ты узнала... - Начал было он, не будучи до конца уверенным как задать вопрос. - Услышала твои крики, - пояснила Кристина, которая зачастую понимала его лучше, чем он сам. - Ты повторял мое имя и кричал так, как будто тебе больно... поэтому я пошла на звук и оказалась здесь. Девушка повертела головой, пытаясь что-либо распознать в темной комнате. Тем не менее, все огни давно были потушены, и вокруг Кристины вновь находилась одна темнота. - Я... никогда раньше не была в твоей комнате. - Застенчиво сказала она - Надеюсь, что ты не расстроен, что мне пришлось ворваться сюда без приглашения... но у меня были все основания расценить твое положение как бедственное. Я не могла позволить тебе страдать, когда знала способ помочь. - И ты помогла... ты помогла, - заверил он ее, прикасаясь своими дрожащими пальцами к лицу Кристины. Она была такой дорогой... такой доброй, такой заботливой, что ему и не приходилось надеяться встретиться с кем-то подобным во второй раз за жалкую жизнь. - Только твое присутствие может прогнать мрак и позволить пролиться солнечному свету. - Что тебе снилось, Эрик... что тебя так расстроило? - С сомнением в голосе спросила Кристина, которой была ненавистна мысль о том, что что-то может его настолько беспокоить. - Да... ничего особенного... просто глупый кошмар, ничего более. - Отозвался мужчина, прилагая все усилия, чтобы свести к минимуму важность сновидения. - Он растворился, а ты находишься рядом. Все остальное не имеет для меня никакого значения. - Я всегда буду рядом, Эрик. Всякий раз, когда понадоблюсь тебе. - Заверила она его. На ее губах заиграла улыбка, и девушка добавила. - И, вероятно, что даже тогда, когда ты не будешь нуждаться во мне. Уверена, что после того как мы поженимся, настанут дни, когда тебе надоест моя постоянная компания, и ты под любым предлогом станешь уходить из дома, чтобы найти месье Амира и поговорить с ним по-мужски, чтобы хоть как-то избавиться от меня. - Никогда! - В этот момент Эрик поклялся самому себе, зная, что протест вызван скорее явным нежеланием расставаться с Кристиной, нежели сомнительной идеей охотнее предпочитать ей общество Амира. - Первые тридцать лет моей жизни, проведенные без тебя, были невыносимыми... и я не хочу тратить еще хотя бы один момент своего существования без твоего общества, как бы долго это ни было. - Очень рада это слышать, потому что сама чувствую то же самое, - засмеялась Кристина, вновь наклонившись вперед, чтобы отдаться его нетерпеливым объятиям. После недолгого молчания она предложила. - Хочешь, чтобы я спела тебе, чтобы помочь вернуть хороший сон, как до этого делал это ты? - Мне бы это очень понравилось. - Улыбнулся ей в ответ Эрик, радуясь любой возможности услышать любимый золотистый голос. - Тогда ложись назад и устраивайся поудобнее, а я сделаю все, чтобы вдохновить тебя исключительно на приятные сны. - Проинструктировала его Кристина. - Ты есть и всегда будешь лучшим сном, который может пожелать любой мужчина. - Заявил Эрик, выполняя просьбу девушки и кладя голову обратно на подушку. Даже в темноте он мог видеть, как лицо Кристины вспыхнуло от его комплимента. - Я поделюсь с тобой песней, которую мать пела мне всякий раз, когда хотела развеять мои кошмары или помогала забыть о проблемах. Она часто говорила мне, что ее ей пела собственная мать в далеком детстве, поэтому эта колыбельная наделена магическими свойствами, которые помогают облегчить ум и позволят заснуть. - Сказала Кристина, немного поерзав, чтобы найти хорошее положение на краю кровати. Затем она выпрямилась и запела. Потребовалось всего три слова, чтобы Эрик смог распознать в этой песне колыбельную Анны, которую она часто пела для него. Впервые няня исполнила ее в тот день, когда увидела его лицо... в тот день, когда познакомила его с чудесным миром музыки. Эта песня была одним из самый счастливейших воспоминаний, чьи мелодия и слова всегда вызывали в нем чувство удовлетворения... прикасающейся к нему любви. В течение многих лет, особенно в период пребывания в цыганском таборе, он снова и снова мысленно прокручивал ее в своей голове, и эта колыбельная помогала ему сохранить рассудок. Позже, когда Эрик путешествовал по Европе, он пытался разыскать ноты к ней, стараясь найти хотя бы малейшую связь с Анной и воспоминаниями о том времени, но, казалось, что решительно никто и нигде не слышал о подобной песни. Каждый книжный магазин, каждую ярмарку и каждый фестиваль Эрик посещал только лишь для того, чтобы получить отсутствующие взгляды и разочаровывающие ответы. Все это навело его на мысль, что песня, должно быть, являлась фамильной и передавалась из поколения в поколение, но никогда нигде не записывалась или передавалась. Песня Анны... была тем, что, как предполагал Эрик, она могла петь своему собственному ребенку, если бы прожила достаточно долго и была благословлена таким счастьем. Он лежал неподвижно... не решаясь даже дышать, пока слушал Кристину, а сердце сжималось от мучительной памяти о прошлом. И когда она пела ему... Эрик начал позволять чему-то необъяснимому дразнить свой разум, чему-то, что заставило его начать верить в то, что он полнейшей идиот, раз не заметил этого раньше. Анна рассказывала ему, что является шведкой, что покинула родную страну, чтобы петь в Париже. Кристина также родилась в Швеции, и приехала в этот город, следуя мечте пойти по стопам матери... также петь здесь. Когда Эрик позволил проникнуть своим воспоминаниям в мысли, то понял, что Кристина многим напоминала ему любимую Анну: фразы, жесты, рассказ о розовых бисквитах, а также задорный смех, который так часто переносил в те несколько месяцев, когда няня была частью его жизни. Возможно ли подобное? Возможно ли, что Кристина была связана с Анной? Острый ум подтвердил, что девушка могла родиться через год или около того, после их расставания с няней. По мере того, как Кристина продолжала петь, ее исполнение все больше становилось полной копией манеры Анны. Эрик начал твердо верить в то, что это не обыкновенные совпадение. Тем не менее, он не позволил бы себе быть абсолютно уверенным, без последнего кусочка головоломки. Его сердце с бешеной силой билось в груди, и Эрик ждал, пока Кристина закончит колыбельную. С одной стороны, ему не хотелось, чтобы она прекращала петь, но с другой... он должен был выяснить правду. Когда девушка, наконец, замолчала, остановившись на самой милой ноте, которую ему когда-либо приходилось слышать, Эрик глубоко вздохнул и начал расследование, которое могло изменить его жизнь. - Это... это было прекрасно, Кристина. - Похвалил он. - Так, ты говоришь, что это твоя мать пела ее тебе? - Да, причем делала это довольно часто, пока я росла. - Кивнула она, улыбнувшись из-за приятных воспоминаний. - Это... можно ли поинтересоваться, как зовут твою мать? - Наконец, смог выдавить из себя Эрик, понимая, что теперь все зависело от ее следующих слов. - Анна, - легко ответила Кристина, не осознавая, насколько сильно эта информация сразила его. - А моего отца зовут Карл. Полагаю, что тебе необходимо знать это, когда они приедут. Девушка пришла к выводу, что именно это было истинной причиной его вопроса, но истина крылась намного глубже. При упоминании этого имени, весь воздух покинул легкие Эрик, и он почувствовал как к его открытому лицу приливает кровь. Анна. Его Анна была матерью Кристины. Все это казалось таким нереальным, почти что надуманным, чтобы верить, и все же... он верил! Никто не мог опровергнуть это сейчас, и доказательства были неоспоримы. Его невеста, его Кристина - любимая дочь Анны Силберг и человека, за которого, она, по-видимому, вышла замуж - Карла Даэ. Ее волосы и глаза, должно быть, передались от отца, но улыбка, смех и сильных дух, полный сострадания к людям было тем, что Эрик видел когда-то в Анне. Он не знал, что сказать, не знал, что думать... поэтому решил сделать единственное, что мог. Позволил дать себе передышку. - Теперь я верю, что твоя песня обладает магией, моя дорогая. - Ответил Эрик самым спокойным голосом, на который был сейчас только способен. - Мне хочется спать, но больше мне не хочется, чтобы ты простудилась, пока сидишь здесь с босыми ногами. Лучше тебе вернуться в кровать как можно быстрее. - Ты уверен, что твой кошмар не вернется? - С готовностью поинтересовалась она. - Да, ни одно прежнее видение не вернется ко мне сегодня ночью. - Подтвердил Эрик, зная, что теперь его будут волновать другие заботы и проблемы. - Проводить тебя до комнаты? - Не глупи, нет смысла в том, чтобы мы оба покидали кровать. Раз я нашла сюда путь, то спокойно вернусь обратно. - Кристина наклонилась и легонько поцеловала его в губы, так и не заметив, что он никак не вернул ей этот знак внимания. - Увидимся утром, любовь моя. Когда девушка аккуратно закрыла за собой дверь, то уже не имела возможности услышать его тихий и надломленный шепот. - Это то, чего, моя дорогая Кристина, я так отчаянно боюсь.***
Весь последующий день был одним сплошным разочарованием для Эрика. В то время как счастливая Кристина прыгала подобно жаворонку, радуясь возможности видеть не только размытые очертания предметов, но и их цвета, он погряз в сомнениях о том, что же ему стоит делать сейчас. Стоит ли открыться ей? Эрик когда-то уже рассказывал девушке о своей няне, хотя и не называл имени и говорил лишь вскользь. Поверит ли ему Кристина, если он поделится этим открытием? Пока мужчина лишь пытался определиться с дальнейшими действиями, попутно стараясь приложить все усилия, чтобы собрать как можно информации об ее родителях, замаскировав расспросы под обыкновенное любопытство и желание быть проинформированным к тому моменту, как те приедут. Эрик узнал, что девичья фамилия матери Кристины - Силберг, и что она уже во втором браке. Тем не менее, девушка сообщила, что первый ее союз оказался печальным и что мать никогда не говорила об этом, так и не раскрыв имени своего первого мужа даже собственной дочери. Это заставило Эрика думать, что он, вероятно, знал о подробностях, связанных с распадом, гораздо больше, чем Кристина. Когда же мужчина небрежно поинтересовался о промежутке времени, когда ее мать ушла от первого мужа, но еще не познакомилась с Карлом, оказалось, что Анна никогда не упоминала, что работала на его мать и... не рассказывала о своем подопечном. Эрик совсем не обвинял свою няню в этом, хотя тот факт, что она хранила молчание и не говорила о нем, немного уязвлял его, он мог представить причины, по котором Анне хотелось забыть об этом конкретном времени своей жизни. Эрик никогда не сомневался в искренности ее обещания вернуться за ним, но время не щадит никого, и обстоятельства могли пресечь любые попытки. Это заставило его задуматься, думала ли Анна о нем после возвращению в Швецию хотя бы половину от того, сколько он думал о ней. За все время, пока Эрик был заперт в цыганской клетке и служил способом заработка денег в каждом городе или деревне, куда приезжал табор, мысли об Анне посещали его постоянно. Ему и в голову не приходило, что няня благополучно вернулась на родину с любящим мужем и собственным ребенком. И все же... Эрик хотел цепляться за надежду, что она все еще думает о нем время от времени, возможно, с сожалением, но больше со счастливой улыбкой, вызванной воспоминаниями. О, Анна, сколько раз я мечтал увидеть тебя еще раз и поблагодарить за все, что ты сделала для меня. И все же Эрик даже не подозревал, что прямо над ним, в Опере Гарнье, сейчас находился тот самый человек, о котором он столько думал, и чье сердце находилось во власти тревоги.***
Амир только что покинул гримерку Моники, завершив свой очень занимательный визит к ней после ее дневной репетиции. Перс шел по коридору, когда вдруг услышал, что кто-то упомянул Кристину по имени. Мгновенно заинтересовавшись, он прошел мимо поворота, который вел на выход, и направился на звук голосов, раздававшихся из кабинета директоров. Амир удобно пристроился за дверью и начал прислушиваться. - Конечно, мы видели вашу дочь, Кристину! - Заявил Дебьен, который очень гордился этим фактом. - Ее прослушивание произвело колоссальный фурор! Мы с радостью сообщили, что она непременно получит место на фестивале. - Так, она была здесь? - Ахнула Анна Даэ, желая подтвердить эти слова из-за страха, что слышит их только потому, что отчаянно хочет этого. - Как она выглядела? Мы можем быть уверены, что это точно наша дочь? - У нас нет причин не верить ее словам. - Заверил их Полиньи. - И... насколько я помню, та девушка действительно имела поразительное сходство с вами обоими. Голубые глаза, шоколадные волнистые волосы до пояса, а теперь, когда я встретил вас, мадам Даэ, безусловно, понимаю, откуда у вашей дочери такая потрясающая красота. Он не мог не отметить ту прекрасную фигуру, которой обладала Анна даже в своем возрасте. - Когда вы ее видели? - Быстро спросил Карл, чем заставил оторвать любующийся взгляд директора от своей жены. Это не было чем-то новым, мужчины часто тянулись к его Анне из-за ее красоты и природного обаяния, он привык к этому, но это вовсе не означало, что его должно было все устраивать. - Я смогу точно сказать только после того, как загляну в список прослушиваний, но, думаю, что это было не ранее двух недель назад. - Ответил директор, ожидая подтверждения у Полиньи. - Похоже на правду, - кивнул тот, а затем обеспокоенно посмотрел на стоящую перед ним супружескую пару. - Но к чему все эти вопросы... что-то случилось с мадемуазель? - Это мы и пытаемся выяснить, - объяснил Карл Даэ. - Нам не приходило от нее ни слова больше месяца. Последнее сообщение, которое мы получили от нее, являлось телеграммой, объясняющей, что заявление о том, что она погибла в результате взрыва баржи - всего лишь недоразумение. После этого... ничего. Ни слова! - Вам сказали, что она погибла? - Это новость очень расстроила Полиньи. - Вы, случайно, говорите не о той аварии, которая произошла с одной из барж, курсирующих по Сене? - Поинтересовался Дебьен, прекрасно помнивший тот инцидент. - Из того, что нам сообщили, да. - Кивнула Анна. - Тогда вас действительно дезинформировали, поскольку взрыв произошел более двух месяцев назад, и я могу смело вас заверить, что ваша дочь была абсолютно живой, когда проходила здесь прослушивание. - Ответил директор. - Если мне не изменяет память, у нее были лишь проблемы с ногой, поэтому она нуждалась в помощи своего кузена, чтобы подняться и сойти со сцены. Возможно, вам стоит расспросить его касательно ее местонахождении, так как он, полагаю, должен знать гораздо больше. - Кузен? - Переспросил Карл, выглядя еще более обеспокоенно, чем раньше. - У Кристины нет в Париже никаких родственников, и, конечно же, никакой кузен ей не мог помогать. Кем был этот человек? Как его зовут, и где он проживает? - Опять же, мне не дать вам желаемого ответа. Я не запомнил его имя, да и, боюсь, нас даже не представили. - Затем мужчина повернулся к своему столу и начал перебирать бумаги, пока не нашел то, что искал. - Вот единственная информация о вашей дочери, месье Даэ. Она оставила этот контакт, когда пришла сюда вскоре после прибытия в Париж. Затем директор передал обеспокоенному отцу документ для изучения. - Мы были там, и нам сказали, что Кристина больше не живет по этому адресу, а также, что все ее вещи конфисковали жандармы, и теперь, по-видимому, закинуты, так как она считается мертвой. - Сокрушенно отозвался Карл, сетуя на то, что они ни на шаг не приблизились к разгадке, что произошло с его маленькой дочкой. - Это действительно странно. - Задумался Полиньи. - Поскольку это единственный адрес, которым мы обладаем, то именно туда и направили уведомление о прослушивании. Таким образом, разумно, что она должна была получить его именно там. - Тем не менее, арендодатель утверждает, что не видел ее и не слышал о ней с тех пор, как произошла авария. - Возразила Анна, все больше и больше отчаиваясь с каждой минутой. - И, все же, вы сказали, что она пришла вовремя в компании какого-то странного человека, утверждающего, что он является кузеном Кристины? - Должен признать, что все это звучит довольно странно. - Согласился месье Дебьен, покачав головой из стороны в сторону. - Нам больше нечего вам сказать, кроме того, что она заверила, что вернется к началу репетиций через две недели. Он наклонился немного ближе к Карлу, приложив руку ко рту, чтобы Анна не имела возможности услышать того, что тот собирался сказать. - Быть может, молодая мадемуазель нашла себе любовника? И решила остаться жить с этим молодым человеком, не потрудившись даже уведомить вас об этом? Мир знает множество историй, когда отчаявшаяся барышня поддается предложениям богатого француза. - КАК ТЫ СМЕЕШЬ! - Вскричал скрипач, сделав угрожающий шаг вперед. Карл Даэ давно уже был немолод, да и не был чрезмерно мускулистым, но вопреки этому обладал той внутренней силой, с которой нельзя было не считаться. - Моя Кристина - не какая-то легкомысленная девица, и никогда бы не опустилась таким образом! У нее есть мораль... честь, и она никогда не допустит греховной связи с человеком до брака! Но даже после такой пламенной речи, половина его начала бояться, что, возможно, нечто подобное все же имело место быть. И если этот негодяй когда-нибудь попадется ему в руки, то пусть уповает лишь на помощь небес! - Пожалуйста, простите меня, месье! - Взмолился Дебьен, пятясь назад, пока не наткнулся на стоящий позади него стол. - Я, конечно же, не хотел оскорблять ни вашу дочь, ни вас! Она действительно показалась высокоморальной девушкой, когда стояла на сцене... я... я просто подумал, что, возможно... - Так немедленно выбросите весь этот вздор из своей головы! - Прорычал Карл, все еще желая задушить Дебьена за его идиотское предположение. И все же, ради своей отчаявшейся жены и пропавшей без вести дочери, он глубоко вздохнул и сделал все возможное, чтобы собраться с мыслями и уже спокойнее произнести перепуганному директору. - Вам следует простить мой гнев, месье, мы с женой совсем недавно приехали в Париж, беспокоясь за нашу маленькую девочку и нашли здесь лишь больше вопросов, чем ответов. Ни один из нас не мог нормально заснуть вот уже в течение нескольких дней, и вряд ли нам удастся выспаться, пока Кристина не будет найдена. Мы высоко ценим ту помощь, которую вы нам оказали, сказав, что она действительно жива и находится в городе. Если узнаете что-то еще о ней, то не могли бы сообщить об этом по адресу: улица Пелле, 314. Мы с женой остановились там в небольшой квартирке, и были бы благодарны любым новостям. - Конечно, и, пожалуйста, примите мои глубочайшие извинения за мое оскорбительное предположение, - со всем пониманием согласился Дебьен. - Вы обязательно будете предупреждены в тот момент, когда мы узнаем что-то еще, однако, вам, в свою очередь, следует сделать то же самое, когда найдете ее. Ваша дочь по-прежнему является самой талантливой певицей среди всех кандидатов, поэтому мы также беспокоимся из-за сложившейся ситуации. - Обещаем, месье. - Кивнула Анна, после чего оба обезумевших от горя родителя попрощались с директорами и направились в коридор. Как только дверь за ними закрылась, мадам Даэ бросилась в объятия своего мужа, спрятав лицо у него на груди и позволив себе заплакать. - Тшш, Анна, - успокаивал ее Карл, поглаживая жену по спине. - По крайней мере, мы теперь знаем, что наша дочь жива... и что Кристину видели совсем недавно. - Но где она, Карл? Почему она не пыталась связаться с нами после той загадочной телеграммы? - Поинтересовалась Анна, немного откинувшись назад и протирая глаза. - Это так не похоже на нее... совсем не похоже! Нам не следовало отпускать ее одну! Мы должны были поехать вместе... чтобы защитить нашу дочь! - Несмотря на то, что я выступал против того, чтобы Кристина ехала в Париж одна, мы вырастили ее сильной и самодостаточной женщиной, и даже мне нужно было признать, что пришло время позволить нашей дочери стать самостоятельной. - Возразил Карл, прилагая усилия, чтобы оставаться твердым в своем мнении... ведь теперь он вынужденно признавал глупость своего выбора. - Мы найдем ее, Анна, и скоро вновь сможем заключить Кристину в наши объятия. - О, Карл... я так переживаю! - Всхлипнула женщина. - Я... я просто не смогу пройти это снова... не могу потерять еще одного своего ребенка, как когда-то это произошло с... с... Анна не в силах была закончить предложение, и вновь поддалась рыданиям. - Не смей даже думать об этом. - Возразил ей муж, беря лицо своей жены сильными, но нежными руками. - Мы не потеряли Кристину. Она просто... временно находится не рядом. Я уверен, что наша дочь в полной безопасности. На лице скрипача на мгновение появилось выражение чистой ненависти. - Но если какой-то неблагонадежный французишка каким-то образом заставил ее пойти против собственных убеждений, клянусь богом, я сделаю так, чтобы он пожалел о том, что родился на свет! - Давай просто помолимся, чтобы до этого не дошло. - Сказала Анна, которая теперь, в свою очередь, начала успокаивать взбешенного мужа. - Ты всегда был моей опорой, когда дела казались совершенно безнадежными. Не знаю, что я делала бы без тебя. - И никогда не узнаешь, моя дорогая, - пообещал Карл, в последний раз ободряя Анну. - А теперь давай вернемся в полицейский участок и расскажем им, что узнали. Может быть, к этому времени они уже сумели отыскать пропавшие из участка вещи Кристины. Возможно, среди них есть хоть что-то, что смогло бы нас вывести на след Кристины.***
Из-за угла, куда ему пришлось срочно переместиться, когда пара вышла из кабинета директоров, Амир молча провожал их взглядом. Итак, это родители Кристины? Судя по тому, что он подслушал, до них, по-видимому, не дошло ни одно из писем, в которых девушка заверяла их в своей безопасности и благополучии... и рассказывала про Эрика! Они, должно быть, покинули Швецию вскоре после того, как пришла телеграмма, в результате чего пропустили письмо, которое он им отправил всего несколько недель назад. Родители Кристины не знали об ее местонахождении больше, чем кто-либо другой в Париже, в следствие чего Амир становился единственным, кто обладал этой информацией. Перс также знал, что когда они вернутся в полицейский участок, то обнаружат, что никто так и не смог найти пропавшие вещи Кристины. Амир знал это наверняка, поскольку коробка с ними в данный момент стояла в его гостиной, так как была несколько дней назад получена не самым добросовестным способом. Перс молча проклял Эрика, из-за которого ему пришлось так низко пасть, чтобы нанять вора, выполнившего всю грязную работу, поскольку сам он не мог взяться за столь рискованное дело. У него, в конце концов, была репутация, и Амир не собирался гнить в тюрьме ни за что на свете... даже ради Эрика. Перс собирался передать вещи Кристину своему другу, когда тот неожиданно заявился к нему домой в последний раз, но тогда мужчина вдруг всучил ему бутылку кулинарного хереса, а затем стремительно убежал, так что шанс так и не представился. Но сейчас все, о чем мог думать Амир, было тем, что ему необходимо как можно скорее спуститься вниз и сообщить Эрику о странном повороте событий, решив, что ради этого не стоит ждать их еженедельного запланированного визита. Он побежал домой, чтобы захватить вещи Кристины и, возможно, быстро принять ванну. Амир мог представить на себе уничтожающий взгляд Эрика, если тот унюхает духи Моники, сразу же предположив - и достаточно корректно - как именно они оказались на его лице. Когда перс уже направлялся к выходу, ему вдруг вспомнились слова мадам Даэ, и это заставило Амира нахмуриться. Она не смогла сдержать эмоции, когда речь зашла о потере другого ребенка, стоило ей упомянуть, что не сможет опять пережить подобное. Были ли у Кристины брат или сестра, которые трагически погибли в прошлом? Никто не говорил ему об этом, хотя, оглядываясь назад, если подобное имело место быть, Кристина едва ли захотела вспоминать столь печальное событие. Амир рассудил, что лучше не спрашивать.