Любимый псих

      Яркий свет ламп в палате резал глаза, стоило Артуру очнуться и понять, что пошевелиться не может. Одетый в белую, длинную ниже колен рубашку, и связанный по рукам, он начал тяжело дышать, прокручивая в голове события последних дней. До сих пор не в силах поверить в то, что сейчас находится в псих-больнице, из которой вряд ли теперь может видеть свободу. Мало того, что встать не мог, так ещё и ломит во всём теле. Это же что нужно было вчера делать, чтобы на утро всё тело буквально трещало? Артур вспомнил отрывки вчерашней ночи — он сбегал с больницы, босыми ногами ступая по весеннему, пока нерастаявшему снегу. Вспомнил, как поскользнулся на бегу, выбежал на трассу, потом глаза озарил свет фар. Кромешная темнота. И ещё лечащий врач был. Но где же он? Ведь на часах уже почти полдень. — Брагинский, — потрясённо прошептал выживший из ума Кёркленд, стараясь встать с койки, но при этом не упасть.       Сам факт отсутствия лечащего врача в палате пугало больного. Артура сотрясала судорога по всему телу, а причину, по которой оставаться одному ему было страшно — не знает и сам. Со вчерашнего дня было понятно, — Артур не ровно дышит к Ивану. Но вот в дверях палаты щёлкают ключами, бритт затаил дыхание, наконец-то присев на койке. На порог заходит Иван, свеж и улыбчив, словно никого вчера ночью он не подбирал на дороге. Неужто забыл?       Артур придирчиво изучает взглядом вошедшего доктора, всё ещё не веря в его забывчивость, но больше его волновало отсутствие Ивана некоторое время назад, когда того не было в больнице, а вместо Брагинского в палату заходили медсестры.       Иван поставил на стол поднос с завтраком, и непременно, как по традиции, присел рядом с Артуром, который волю своим рукам дать не может. — Добрый день, — мило поприветствовал лечащий врач своего иногда бунтующего пациента. — Ты проснулся, и я снова принёс тебе завтрак. Только имей в виду, овсянка на этот раз без сахара. Оказывается, тебе сахар противопоказан.       А Артур не отрывает от него колющего взгляда. Что-то в этом русском было не то, определённо не то. Причёска та же, та же манера речи, а вот… Кёркленд, пока Брагинский что-то весело рассказывал, метнул взгляд на руки Ивана. На правой руке было простенькое кольцо. Что ж, теперь не загадка, где Иван пропадал вчера. — Ты женат, что ли? — бритт спросил прямо, и ему нечего таить от человека, который лечит его. — Разведён, — лицо русского сделалось в тот момент холодным и непроницаемым. — Забыл снять. — Долго ждать не пришлось, и он снимает с безымянного пальца золотое кольцо, и прежде чем спрятать его в карман белого докторского халата, спросил Артура: — Хочешь, тебе отдам? В ломбард сдашь, когда выздоровеешь. — На что мне чужие обручальные кольца? — фыркнул Кёркленд, искоса поглядывая на кольцо на ладони Брагинского. — Что ж, как хочешь, — Иван пожал плечами, спрятав украшение. — Лучше скажи, почему из больницы сбегаешь? Не нравится мой метод лечения?       Артур поёжился, шмыгнул носом, ведь сказать правду стеснялся. — Да не лечение мне твоё не нравится. Сбежал, потому что тебя не было. — И ты ушёл на поиски меня? — усмехнулся Иван. — Там, где я был, ты бы меня не нашёл. — В том-то и дело. Без тебя моё сумасшествие прогрессирует против моей воли. Контролировать, увы, у меня подобное не получается. Наверное, это правильно, что я оказался здесь, и… — Артур напрягся и посмотрел на Ивана большими глазами. — Кстати о тебе. Где ты был? — Я уж думал, ты не спросишь. Я уезжал ненадолго на конференцию лучших врачей. Так что некоторое время я был недоступен, и ещё забыл сказать, — Брагинский сделал странную паузу, и это ещё больше напрягло Кёркленда. Что может ещё сказать этот улыбчивый доктор? — Понимаешь, я являюсь не только твоим лечащим врачом, а так же я ещё и заместитель главврача. — … То есть, какая-то конференция тебе важнее, чем я? — Артур вспылил не на шутку. У него даже освободились руки, и он начал приближаться всё ближе к Ивану, глядя в сиреневые глаза. — Ну, я… — Да ты! — ткнул пальцем в грудь русскому. — Да ты понимаешь, что покинул самого больного в мире человека, а?! У меня температура поднялась выше нормы, вместе с сахаром, потому что тебя не было. А он там на конференциях! — У меня такая работа — иногда бывать на подобных мероприятиях, — Иван даже бровью не повёл, когда палец Артура пару раз коснулся солнечного сплетения. Видимо, у доктора железное терпение. — Но о твоей температуре и твоём сахаре я позабочусь. — Он хотел убрать руку бритта от себя, как последний крепко схватился за белоснежный воротничок докторского халата. А вот теперь стоит подумать над прогрессирующей болезнью Кёркленда. — Всё тебе смешно, да? — он крепче сжал воротник, приблизив к себе русского. — Ты даже не в курсе, что мне не помогают твои препараты! — Что ж, я в этом убедился, — Иван ничуть не смутился, но эта хватка ему не понравилась. — В таком случае есть средство из Швейцарии… — Ты что, издеваешься? — Артур уставшим взглядом посмотрел на Брагинского. — Я могу предложить что-нибудь другое, что-то более действующее? — Угу. Поцелуй меня. — Что? — казалось, доктор не понял, или не расслышал просьбу больного. — Ни одно твоё лекарство из Швейцарии не поможет мне исцелиться. А ты вполне можешь заменить его собой.       Иван понял, что этот безнадёжно больной бритт просто бредет, либо медсестры вкалывали не те препараты Артуру, пока Брагинский был на конференции. Но в первое предположение ему верилось больше.       И не смотря на то, что Иван не собирался с кем-то целоваться после недавнего развода, который прошёл весьма болезненно, он ощутил притяжение к своему пациенту. Зелёные глаза напротив молили об исполнении произнесённой просьбы, и доктор поддался вперёд, жарким поцелуем поразив Артура, теперь полностью овладевая разумом бритта. Просьба Артура осуществилась, но кто бы мог подумать, что всё это зайдёт так далеко; стоило Кёркленду дёрнуть Брагинского за галстук на себя, как Иван уже был над ним, не переставая неистово целовать губы, попутно стараясь снять с себя халат. Вскоре это произошло. Артур выгнулся и тихо застонал, когда с него сорвали белую смирительную рубашку и сняли нижнее бельё. Он проводит острыми ногтями по широкой спине Ивана, оставляя длинные алые полосы, ведущие вниз до поясницы, свидетельствующие о небывалой страсти. Царапает что есть силы, чтобы даже когда раны затянутся в шрамы, доктор на всю жизнь запомнил эти моменты. По белым стенам холодной палаты прошлась волна протяжного стона. Артур не пытается сдерживать себя, из его губ вырывается яростный рык, прижав Брагинского к себе, приказывая не останавливаться. Яркий оргазм контрастирующий с непереносимой болью заставил бритта дёрнуть ногами и издать последний громкий стон. Его прошибает электричеством, в глазах всё меркнет. Он перестаёт ощущать блаженные минуты. Настала пустота, точно белая пелена, напоминающая больше туман. Сначала сумбурно, а потом ясно слышит какую-то суету вокруг себя. Люди в белых халатах немного с опаской и тревогой осматривают пациента, что на некоторое время потерял сознание, поскользнувшись на пролитой из аквариума воде.       Артур понимает, что это не сон, он в псих-больнице. Хуже быть не может, но… где же заместитель главврача? Неровным голосом британец спрашивает, придя в себя: — А где Иван? — Какой Иван? — в непонимании спрашивает молодая главврач, заправив длинную чёлку за ухо.       Кёркленда пробила колкая дрожь по телу. Он уже боялся этих людей, этих взглядов. Боялся, что доктор пропал… и боялся, что он всего лишь плод воображения. — Брагинский, — Артур часто захлопал ресницами, едва сдерживая полуулыбку. — Он у вас здесь заместитель главврача. — Никакого доктора Ивана Брагинского у нас нет, — улыбнулась девушка, помогая встать пациенту с холодного мокрого кафеля, — и никогда не было. — Как нет? — переспросил хриплым голосом, резко повернув голову к главврачу. — Как никогда не было?! Я его видел собственными глазами!       Никто из собравшихся не предполагал, что Артур в припадках вырвется из рук докторов, которые держали его достаточно крепко. Он начал яростно требовать, выкрикивая с претензиями, чтобы немедленно вернули ему Ивана, либо он разнесёт здесь всё в пух и прах. Минуту погодя, когда Артуру вкололи быстродействующее успокоительное, ему дали время отдохнуть. Теперь Кёркленд в развалку сидит на стуле, не моргает, и пустым взглядом смотрит в одну точку, совершенно не сводя взгляда. Что в его голове — было известно ему одному. И кажется, он задумал нечто ужасное, судя по слабой ухмылке на бледном лице. Несмотря на бессмысленное выражение лица, он мог шевелить пальцами, и когда главврач отошла со своим коллегой, чтобы обговорить состояние нового больного, Артур защёлкал пальцами, и делал это с пугающими паузами, с интервалами в пять секунд, не меньше не больше. — … У нас ведь и вправду никогда во врачах не было никакого Ивана Брагинского, — слегка растерянно говорит молодая главврач, скрестив руки на груди, на что её коллега отвечает, что-то записывая в блокнот: — Смею заявить, этот Артур имеет очень тяжёлую форму психического заболевания как шизофрения. Ему мерещится некий Иван, которого выдумал сам, — доктор что-то пишет на бумаге, после на его мобильный звонят. Подняв трубку, слушает собеседника на другом конце провода, потом с улыбкой спрашивает: — Да, конечно приезжайте. Извините, как Вас зовут?       Когда собеседник назвался по имени, доктор изменился в лице, он сказал, что ждёт новенького в этой больнице через час, и сразу нажал на отбой.       Главврач не на шутку испугалась, её давний коллега стал белее мела. Что могли сказать ему на другом конце провода? — Что случилось? — девушка дотронулась ладонью до дрогнувшей руки пожилого доктора, на что тот, выронив телефон, сказал: — Ждите, этот Иван через час появится у нас в больнице. Он будет новым врачом.       А на заднем плане Артура распирало от внутреннего ликования. Он до сих пор сидел в расслабленной позе на стуле, щёлкая пальцами, словно отмеряет время для встречи с человеком, которого желает. Кёркленд знает, уже осталось меньше, чем час. В глубинах изумрудных глаз проскользнуло что-то дьявольское, а губы бритта шепчут, чтобы никто из присутствующих даже не догадался о чём идёт речь: — Вот и настал день, когда мы встретимся, Ваня. И я знаю, ты не фантазия, ты — реален, — ухмылка стала шире, а глаза блаженно прикрылись в предвкушении, когда сильные руки возьмут его уже сегодня и повалят на кушетку в палате с мягкими стенами.       Вскоре открылись главные двери больницы, по стенам прошлась тень, словно сама побаивалась своего хозяина. Послышались стуки каблуков ботинок о кафельный пол, после перед главврачом и Артуром предстаёт новый доктор с толстой папкой документов под рукой. Стоит ему лучезарно улыбнуться и представиться, использовав свой бархатный баритон, Кёркленд не стесняясь облизнулся, мазнув мягким взглядом по высокому мужчине с необыкновенными пепельными волосами. Артур уже знает, как повести себя более вызывающе. Сегодня всё произойдёт.