Сто проступков перед смертью

– Милая, прости, но ты не подходишь мне.       Ещё одна девушка убегает в слезах. Что же, сегодня она – одна из тех многих, кому я отказал, будучи в трезвом уме и находясь в здравом рассудке. Да, эта девушка, кажется, её звали Сакура, мне действительно нравилась – жизнерадостная, весёлая и никогда не унывающая. Но. Она мне не нужна. Мне категорически всё равно на девушек. Возможно, мне даже нравится разбивать им сердца. – Такуми Усуи, что ты, чёрт возьми, сделал с Сакурой?!       Ох, эта демонесса! Что ей опять от меня нужно? – Я просто разбил ей сердце. А тебе-то что?       От этих слов девушка загорелась ярким пламенем, словно я подлил керосина в огонь. – Мне-то что?! Она – моя подруга, да и ещё, она – последняя девушка, которой ты разбил сердце. Знаешь ли, я этого так не оставлю! – Знаешь, президент, как бы банально это не звучало, но ты тоже девушка…       Мне показалось забавным, что такая милая девушка ведёт себя, как Ангела Меркель. Я приблизился и навис над этой хрупкой натурой, то только был оттолкнут в сторону. Демонесса смутилась. – Такуми, – девушка грозно прошептала моё имя, сверкнув глазами, – я тебе не очередная жертва! Хватит уже с меня этой мужской компании! – она вновь зарделась и гигантскими шагами, расталкивая толпу, ушла в сторону студсовета. – Усуи, ты президента соблазнить собрался? – послышался голос моего одноклассника. – Вот тебе раз! Кажется, у кого-то совсем плохо с нервами… – Да иди ты. ***       Я уже собирался уходить, как до меня дошло, что в школе я не один… нет, не заблудшие души. Возможно, только одна. Президент снова задерживалась допоздна. – Оооох, чёрт, Киётатсе опять не сдал квартальный отчет! Придётся всё выполнить самой… – Опять сидишь и что-то бубнишь себе под нос, президент? – Здесь вставляем, тут убираем, а тут что? Хм. Ничего. – Аюдзава-а-а, ты меня слышишь? – Слышу, вижу, но говорить с тобой не намерена.       Я подхожу к её столу и неслышно обнимаю. – Может, ты изменишь своё мнение насчёт меня? Я ведь совсем не… – Не какой? Не тот самый извращенец, который сначала использует девушек, а потом бросает их и разбивает им сердце? – она оттолкнула меня и развернулась. – Или, может, ты не разбил сердце последней девушке в Сейке? – Есть ещё ты. – Нет уж! – она встала со стула, поспешно схватив сумку, - ищи другую дурочку, тебя я даже видеть не хочу! Пришелец–извращенец!       Я помню, как она прокричала это. Меня позабавила её дальнейшая реакция. Как она вылетела на дорогу и попала под капот чьего-то грузовика. Я даже не пытался. Я не пытался что-то исправить. Этот последующий год я старался жить также размеренно, как и жил тогда: напивался в хлам, бросал очередных моих поклонниц, дрался и врал, как только мог. Я не понимал, что «жизнь на всю катушку» заключается вовсе не в этом. ***       Сегодня год. Сегодня ровно год с того момента, как венок висит на той ограде около дороги. Девушку, некогда перебегавшую эту дорогу, уже все давно забыли. Вот так это – умереть. О тебе и твоих лучших сторонах вспоминают только сорок дней… а сам ты уже давно забыт.       Снова этот чёртов день, когда нужно идти в школу. Ровно год с того дня, как я погнался за той хрупкой девушкой, не пытаясь ей помешать. Школа по-прежнему светла и… пуста. Да, когда президент была жива, хватало всего лишь слова, чтобы тут же оживить обстановку в холле или классе, однако ничего хорошего эта обстановка не несла за собой.       Я иду по переходу, поперёк которого несутся стаи машин. На плече – рюкзак, в голове – бардак. Я чувствую самыми кончиками пальцев ту вибрацию, которую издаёт дорога, я чувствую, как все вокруг колышется и… вижу её. Она стоит около своего венка и смотрит вдаль, на ту больницу, в которую её когда-то привезли. Внезапно переводит взгляд на меня и что-то кричит. Но я уже не слышу.       Сегодня – тот день, в который я умер.