***
Утренний рассвет, солнце поднималось над землёй, Просыпался лес, восхищаясь розовой зарёй. Над озером стоял, клубился белый туман, В овраге под горою шелестела листва, Луч солнца улыбался и с росою играл, Особенно прекрасны утром эти места.***
«Твою мать, как бесит это чириканье… Грёбаные птички», — подумал начавший просыпаться мужчина, ворочаясь на неудобном ложе под аккомпанемент пения утренних птиц. — Заткнитесь… — просипел он, ворочаясь, — просто заткнитесь… — прибавил, отведя со лба полуседую прядь, и попытался устроиться удобнее. «В матрац камней, что ли, напихали…», — мужчина пошарил рукой по простыне, дабы найти подушку, без которой лежать было некомфортно, но не обнаружил ни подушки, ни простыни — ладонь коснулась чего-то пушистого. «Опять, блин, свалился, — мрачно подумал мужчина, начиная тереть сонные глаза, и широко зевнул, — я же вроде перестал падать с кровати на пол… Опять началось…». Продолжая недовольно бубнить, он открыл глаза и осёкся на полуслове: — Это… — поглядел по сторонам, — это что… Какого хрена? Мужчина, щурясь, оглядывался, ничего не понимая. Над ним простиралось бескрайнее пронзительно-голубое утреннее небо, что виднелось сквозь кроны деревьев. Да, и он сидел на траве в лесу. Один. В лесу. Утром. Мужчина принял сидячее положение, стряхнул с рукава футболки кузнечика и уже в который раз огляделся. Вокруг простиралась хвойная чаща. Сумеречный свет придавал ситуации налёт мрачности. Делалось как-то не по себе, и мужчина ощутил, как душу охватывают не самые приятные предчувствия. Умом он понимал, его, вероятнее всего, разыграли, но, чёрт возьми, воспоминаний не было. Он вообще ничего не помнил. — Ну? — эмоционально рявкнул мужчина. — Я проснулся! Иди сюда, получать пиздюлей! — храбрился, каким-то шестым чувством чуя — он здесь один. И, конечно, никто не спешил на его зов. К тому же, если бы кто-то и услышал, не пошёл, да ещё за такими сомнительными дарами. — Ладно, подождём. Мы не гордые, — решил мужчина и прислонился спиной к сосне, на самом деле таким способом пытаясь усмирить тревогу в груди и немного поразмыслить над сложившейся ситуацией. Он уже довольно долго сидел под деревом, слушал, как плещется рыба в озере неподалёку, и с затаённой надеждой ждал появления того «приколиста», что бросил его здесь. Ветки деревьев озолотились солнечными лучами. По узкой тропинке, идущей меж сосен, прошмыгнула тень — может, барсук пробежал или ещё кто, было не разобрать. Мужчина, что так долго сидел почти неподвижно, не заметил, как к его плечу опрометчиво спустилась белка. — Твою мать! — рявкнул он внезапно, разозлившись на неведомого шутника, и, зябко поёжившись, встал, оправил влажную от росы футболку, отряхнул шорты-бермуды и зашагал по тропе. Куда-нибудь она должна привести, разве не так? — Что за идиотские шуточки? — возмущался мужчина, двигаясь под гору. Вдруг он остановился и задумался. — Что-то со мной не так… Он постоял, прислушиваясь к своему состоянию, недовольно цокнул. — Курить хочу, — изрек удручённо. Он пошарил по карманам шорт и в одном из них обнаружил помятую пачку сигарет и зажигалку. Сладко затянувшись табачным дымом, он уже в более благоприятном расположении духа пошёл дальше. Вскоре тропа вывела его из леса. По обе стороны от неё простирались бескрайние поля, поросшие мелкими цветами, кое-где виднелись деревья, но все они были не плодовыми, а ему так захотелось есть и пить. Он сдавленно глотал тягучую слюну, думая, если не выпьет воды в ближайшее время, то потеряет оставшиеся силы. А утратить их сейчас было не самым лучшим вариантом, когда он у чёрта на куличках и никак не может отыскать причину своего пребывания в этом месте. За каждым поворотом, куда резко сворачивала дорога, мужчина ожидал увидеть того, кто посмел его здесь бросить. Он мечтал накостылять ему и заставить нести на закорках до самого Питера. Однако на пути не попадалось ни одной живой души. Разве что заяц, выскочивший из кустов, замер на несколько секунд, увидел остановившегося неподалёку человека с голодным блеском в глазах и умчался вдаль. С каждой пройденной сотней метров мужчина становился всё мрачнее. «Да куда меня завезли, ё-моё?! — злился он. — Это чья работа? Поймаю — убью к чёртовой матери». Нечленораздельно бубня себе под нос и идя широкими шагами, что выдавало в нём высшую степень раздражения, мужчина вдруг заметил вдалеке две человеческие фигуры, маячащие возле длинного высокого забора с деревянными воротами. «Так они действовали вдвоём! Ну ладно, голубчики, вот вы и попались, — плотоядно улыбнулся мужчина, ускорил шаг и стал фантазировать: — Убью обоих… Нет… Слишком просто… Убью, потом клонирую, потом поубиваю клонов…». — Что за фигня? — удивился он, оборвав мечтания о возмездии. — Это кто такие? Те двое спешили к нему. Один был облачён в королевские одежды: на плечи была накинута красная меховая мантия с белым в чёрный горошек воротом и окантовкой. На черноволосой голове сияла корона, в которой сверкали драгоценные камни. «Что за клоун? — удивился мужчина, рассматривая человека в красной накидке. Он перевёл взгляд на второго и сразу поставил "диагноз": — Этот точно ебанутый». Парень очень маленького роста в шутовском колпаке с бубенцами, в красочном наряде передвигался то вприпрыжку, то кувырком, то дурашливо танцуя. — Рады мы тебе, любезный, Но на нас ты не серчай! Вид забавный, да, помпезный, Удивлён ты? Отвечай! — начал молоть стихами лилипут, при этом лукаво улыбаясь. У него были маленькие глазёнки-пуговки, почти чёрные. Во всяком случае именно чёрными они и казались. Сморщенное лицо будто жило своей жизнью, поскольку лилипут много кривлялся, ерничал, ехидничал. — Привет, — мужчина, игнорируя поведение паяца, протянул руку для приветствия тому, который был в мантии, и представился: — Михаил. Ряженый удивлённо взглянул на протянутую ладонь, вскидывая тёмные брови, и его небесно-голубые глаза так же ошарашенно переметнулись на мужчину. Михаил не совсем верно понял его взгляд и решил уточнить: — Горшенёв. Михаил… — заметив, что мужчина в мантии продолжает на него недоумённо пялиться, он добавил: — Юрьевич. Тогда тот перестал таращиться на него и с гордостью заявил: — Я Король. Миша нахмурился и убрал руку в карман. Вероятно, во всей стати этого странного человека и было нечто величавое, королевское, такое с налётом пафоса и самолюбования, да и внешность у него была аристократичная, не то чтоб утончённая, но с правильными чертами. Его можно было запросто назвать красивым. К тому же мужчина с короной на голове держался так, будто давным-давно ходит вот в этой одежде и с этой самой короной. Осанка его была прямой, а взгляд проникновенным, внимательным и умудрённым опытом, несмотря на то, что на вид ему было не больше тридцати пяти. Однако при всём при этом Михаил всё равно заявил язвительным тоном, от голода слегка раздражённо: — Круто, — кивнул он, — убил далматинца, снял с него шкуру, накинул на плечи мясом наружу и тебе сразу прикольное прозвище дали, повезло. Тогда можешь звать меня Горшком. — Ты не понял, — проговорил ряженый, — я Король. Так меня зовут. Горшенёв вначале просто нервно хохотнул, снова взглянул на «короля» и, поняв, тот не шутит, разразился неудержимым смехом. — Я всё понимаю, но ты король чего? Король психушки? Король долбоёбов? Ой, извини… — давился хохотом он, наконец отдышался и поинтересовался у пляшущего вокруг него парня: — А тебя, наверное, Шутом матушка с батюшкой нарекли? И снова рассмеялся: «Король и Шут, ну надо же!» — Так и есть, — лилипут сделал ловкий кульбит и склонился в шутовском поклоне. — Шут я, Шут, мой господин! Только я совсем один… — Это чё, парк аттракционов какой-то? — перебил его Михаил, разглядывая вывеску над большими деревянными воротами, возле которых тёрлись король с шутом, прежде чем подошли к нему. — «Заколдованная Страна»… Прикольно, мы с пацанами в такую игру в юности играли… Ну, не суть. Скажите, уважаемые, а как мне к людям выйти, в городок какой-нибудь или… — Ты уже вышел, — объявил Король и пробасил, растягивая гласные, словно Дед Мороз на новогоднем представлении: — Добро пожаловать, дорогой друг, в нашу Заколдованную Страну! — Ты не понял, я не собираюсь в парк развлечений, мне просто к людям надо! Заблудился я, кажется… — Ты не заблудился! — колесом закружился Шут вокруг мужчины. — Ничего бы не нашёл, всё равно сюда пришёл! Михаил тяжело вздохнул, понимая, что никакой нужной ему информации от этих двоих не добиться, и развернулся в другую сторону. — Ты куда? — забеспокоился Король. — Подальше от вас, — отмахнулся он и проворчал: — Больной и Ещё Больнее, блин… Он весь день бродил по окрестностям, но каждый раз натыкался на злосчастную вывеску «Заколдованная Страна», под которой туда-сюда расхаживал псих в красной шубе и кувыркался идиот в колпаке. Всё бы ничего, а в душу больше и больше закрадывались сомнения, не правду ли, часом, ему говорили эти двое? Тревожное чувство разрослось до огромных размеров, хотел того Михаил или нет. И когда он, злой и уставший, в очередной раз вышел к той же парочке, сразу разразился витиеватым матом и уверенно двинулся к воротам. — Ну наконец-то, — выдохнул Король, — наконец-то ты понял, что в любом случае должен войти в эти ворота и остаться там! — Чего? — мужчина обернулся и свирепо сверкнул карими глазами. — Что значит «остаться»?! Я найду какой-нибудь ларёк с хот-догами и водой, отдохну и пойду искать тех урюков, которые меня сюда завезли и оставили! — Не пойдёшь, — показал ему язык Шут. — А ларьков с фаст-фудом в этом мире не предусмотрено. — Да я тебя… — замахнулся Михаил, но тут же опустил руку — не лупить же лилипута! — Ладно, а еда и вода продаётся в вашей «стране»? — выделил он насмешливой интонацией последнее слово. — Да, только такие деньги, какими ты привык расплачиваться, здесь не принимают, — снова показал ему язык Шут, и эта его детская, совершенно неуместная манера выводила Михаила из себя до краснеющих от злости глаз. — Иди нахер, — отмахнулся от него Горшенёв. — Понял, надо купить какие-нибудь идиотские монеты на кассе. Я пошёл, всего вам… И побольше. «Пиздюлей от посетителей, например», — мысленно уточнил он, шагнул в распахнувшиеся ворота и ошарашенно остановился. В «Заколдованной Стране» его ждала та же обстановка, что и вне её. — И… И… И где всё?! — возмущённо обернулся он к Королю и Шуту. — Где всё, мать вашу? — Всё здесь, — захихикал Шут и протянул ему клубок ниток. — Брось-ка на тропинку. Только не тверди, что тебе в новинку Приключений путь, странностей тревожных. Это проходил ты. Тяжко, ох, как сложно. Здесь же ты отыщешь множество ответов. А за ними будут правила, запреты. И вопросов ворох, мертвечины запах. Демоны, громилы — тьма на задних лапах… Михаил с жалостью, однако и с морозцем, скользнувшим меж лопаток, посмотрел на убогого и повернулся к Королю. Он, конечно, псих, но явно адекватнее идиота с клубком. — Ты здесь никого не видел? Может, тут ещё кто был? — мужчина внимательно уставился Королю в глаза. У него было немало вариантов, кто мог с ним так поступить, но не описывать же добрую половину своих приятелей. — Никто тебя сюда не завозил, если ты об этом, — вздохнул Король. — Ты сам пришёл. — Что за чушь ты несёшь! — возмутился мужчина, попутно обдумывая, где взять еды и воды в этом чертовски странном месте. К нему подошёл Шут, схватил за руку и внимательно посмотрел в глаза: — Миша, только без паники… — Я никогда не паникую! — рявкнул Михаил. — …ты умер… — закончил Шут, и мужчина вырвал свою ладонь из его рук. — Так, всё, вылезайте все! — закричал он, озираясь по сторонам, и хотя, конечно, не поверил этим придурковатым ребяткам, но где-то глубоко внутри снова ощутил приступ паники. — Я всё понял! Я вёл себя, как урод, вы решили меня проучить, отвезли в лес, наняли актёров… — он взглянул на серьёзного Шута и растерянного Короля, и добавил: — Бездарных актёров, кстати сказать! А теперь всем спасибо, я всё осознал, так что хватит хернёй заниматься, вылезайте! Он крутился на месте, невольно сглатывая подкатывающий комок — уж больно не по себе делалось — вертел головой в разные стороны, но никто не появился ни из кустов, ни из-за яблони, никто не прятался за большим камнем… Стоп, яблони? Чёрт, это же яблоня! Мужчина побежал к дереву, на ходу спрашивая у Шута: — Ладно, сдаюсь, куда они все попрятались? — он протянул руку к наливному красному плоду на ветке. — Съешь моё яблочко — узнаешь… — послышалось из кроны дерева и ветка сама склонилась к Михаилу. Мужчина резко отдёрнул руку и посмотрел вверх. На дереве никого не было, он обошёл по кругу, снова поглядел на дерево, пожал плечами и сорвал яблоко. — Прикольно у вас тут всё устроено, — с наслаждением принялся он поедать ароматный фрукт. — Ни проводов, ни динамиков, ничего не видно, всю технику скрыли! И дерево настоящее… — он погладил ствол яблоньки. — Нахал! — взвизгнул женский голос из кроны, и ветка хлестнула его по пальцам. Михаил отпрянул, удивлённо взглянул на дерево и отошёл обратно к Королю и Шуту. — Нервная какая, — пожаловался он, потирая ушибленную руку, и снова откусил от яблока. — Она, по-моему, переигрывает… — Ты бы себя видел, — восхищённо протянул Шут. — Сходи к ручью, погляди. — А? — Михаил доел яблоко и заозирался по сторонам в поисках мусорной урны. — Куда мусор девать? Не свинячить же в ваших «владениях», — последнее слово он произнёс с издёвкой. Шут нетерпеливо вырвал из его руки огрызок и подтолкнул к ручью, которого пять минут назад тут и в помине не было: — Ты пить хотел! — Точно, — мужчина подошёл к ручью, присел на корточки, обеими ладонями зачерпнул воды и вдоволь напился — чистая, холодная, такая освежающая. Закончив, Михаил выпрямился. — Да в отражение посмотри! — вышел из себя Король, буквально закатывая глаза. Таких твердолобых он ещё не видел. Михаил наклонился вновь, не шибко понимая, отчего в этой просьбе сквозит настойчивость, и ошарашенно замер. Из ручья на него глядел темноволосый глазастый парень лет двадцати пяти. На мгновение Михаил даже подумал, что это кто-то там, под водой, смотрит на него так же удивлённо, как и сам Миша в ответ. Потом дошло. Он потрогал своё лицо — отражение всё синхронно повторило. — Да ну на… — в изумлении прошептал Горшенёв, но тут же осёкся и нервно заявил: — Я хочу узнать, как вы это устроили! Это же вода… Какая-то проекция, да? Не, ну надо же, что умеют! Шут устало приложил руку ко лбу, затем вынул из рукава зеркальце и подошёл к мужчине: — Смотри. Михаил посмотрел в зеркало и вновь увидел в нём себя, более чем на десять лет моложе. Карие глаза ошеломлённо расширились. — Удивился! Какое счастье! — обрадовался Король, иронично выгнув бровь. — Понял теперь? — Нет, — честно ответил Михаил. — А это как сделали? Внутри микро-камера, с обратной стороны зеркало прозрачное… Шут снова хлопнул себя по лбу, только уже куда сильнее: — Господи, да посмотри на себя, ты килограмм на пятнадцать похудел! — Не «господькай» мне тут, — нахмурился Михаил, но себя осмотрел снова. Тело стало действительно стройнее. Мужчина поднял футболку и оглядел плоский живот с зачатками рельефа пресса. — Что за… С меня шорты спадают! Он подтянул их и помотал головой из стороны в сторону, отгоняя наваждение. На глаза упала тёмная прядь волос. — Какого хрена?! — Михаил схватился за волосы. — Я ж был седым, как лунь! Да быть этого не может! Что в этом грёбаном яблоке? Что я сожрал?! Говори! Наркота какая? Галлюциноген? Он схватил Шута за грудки и потряс. Шут хрипло захихикал: — Ты в Заколдованной Стране, дружок. — Миша, тебе придётся нам поверить, — проговорил Король. Миха отпустил Шута и вновь наклонился к ручью. Из отражения удивлённо глядел давешний парень. Проседь в волосах совсем исчезла, лицо сделалось моложе. Миша растянул рот в искусственной улыбке: — Твою мать! Где зубы? В яблоке оставил? Нет… Бред… Быть же не может… Вообще, это давняя история ещё из тех времён, когда Михаил был совсем молодым. Конечно сейчас он обалдел от перспективы, так сказать, вернуться в прошлое. Тогда, в те далёкие годы, будучи горячим юнцом, он поспорил, что подтянется на турниках и зацепится за перекладину зубами. Зацепился, это да, но, разумеется, лишился передних зубов, что было вполне ожидаемо. Так вот, здесь, оказавшись в лёгком, худощавом теле, Миша невероятно изумился своему внешнему виду. Он зачерпнул в ладони чистую холодную воду и тщательно умылся, просто пытался привести себя в чувства, ведь сердце в груди колотилось, как безумное, а голова распухла от сотни вопросов. Предчувствие чего-то необычного, какого-то странного приключения всё не покидало его. Отражение не изменилось. Только теперь с тёмных кончиков волос в воду падали капли, ударяясь и пуская мелкие круги, от чего лицо молодого парня расплывалось и покачивалось, но живые тёмно-карие глаза всё смотрели и смотрели в ответ, рождая в груди неприятное ощущение обречённости. — Что же произошло… — пробормотал Миша. Осознание никак не хотело приходить, осознание того, что случилось. Ведь так не бывает. Люди умирают и не попадают ни в какие «Заколдованные Страны», рай или ад. Они просто умирают. «Чертовщина какая-то», — пронеслось в голове помолодевшего мужчины. На плечо опустилась чья-то рука. Парень слегка вздрогнул от неожиданности и обернулся. Король. — Миша… Э-э… Горшок… Ты и правда умер, — сказал он, с пониманием глядя в глаза парня своими яркими лазуревыми. — Нет… — одними губами прошептал Миха. — Это… Неправда… Иди к чёрту, — так же сиплым шёпотом прибавил он, — идите все к чёрту… Я живой.