Падший

Снег хрустнул под ногами в последний раз, и мраморные двери Риэля, поддавшись прикосновению, пропустили незваную гостью внутрь. В руинах было темно. Махару крадучись двинулась вперед, набросив на себя «Приглушение шагов». С прищуром вглядываясь в темноту, она осторожно принялась спускаться по ступеням, стянув со спины лук и крепко зажав в кулаке стрелу; посеребренный наконечник в последний раз словил отблеск зимнего солнца из-за спины. Тесный — босмеру негде развернуться — коридор выплюнул ее в мрачную подземную бездну. В туманной дымке широкого зала медленно плыл над полом айлейдский призрак. Древний эльф жемчужно светился, разгоняя вокруг себя мглу. Стрела врезалась ему в грудь ослепительной вспышкой и улетела, разбрызгивая за собой по воздуху струйки эктоплазмы, наконечник чиркнул по плите. Страж взвыл и бездумно метнулся к незваной гостье, сотворяя в руках ледяное заклинание. Двойная молния развеяла призрака во прах. Махару быстро присела, накидывая невидимость, и зашарила по полу в поисках бесценной стрелы. Та нашлась под самой стеной, почти целая, разве что с чуть оплавленным, как от огня, кончиком. Махару быстро сунула ее в тул — сгодится еще на один выстрел. Она проделала слишком большой путь, чтобы позволить себе разбрасываться средствами. Дорога от Солстхейма до Брумы была тяжелой. Но, все-таки, достижение цели стоило того. Путешественник уверял, что в Риэле много, просто очень много велкиндских камней: «прямо так и лежат под ногами», — мечтательно выразился он. На резонный вопрос, почему приключенец не унес их с собой, тот с видимым сожалением сообщил, что влип и желал хотя бы ноги унести. Махару такого давно не боялась. Теперь она чутко прислушивалась к царящим в подземелье звукам, стискивая пальцы на рукоятке лука Ауриэля. Второй, черный с серебром, занял свое место на рюкзаке. «Перышко» должно было действовать еще несколько часов, так что пожитки Махару бросать не собиралась. После всех своих злоключений она была готова ко всему, от попытки ареста и до обвала древней постройки. Пыльные ветра Вварденфелла давно выбили из нее легкомысленность — беспечный данмер быстро умирает в пепельных пустошах. — Laas. Шепот Ауры соскользнул с губ, растворяясь во тьме. Зрачки драконорожденной расширились, на их дне замерцала розоватая искра. Отзвук ту`ума вернулся удар сердца спустя, и сквозь стены показались огоньки чужой не-жизни. К счастью, их оказалось совсем мало. Галереи и пустынные залы встречали пришелицу враждебной тишиной. Та, однако, не замедляла шага и ловко поражала ядовитым серебром последних стражей Риэля. Оружие бога освещало ее лицо совсем тускло, играя на руку в тенях, но теряя пользу в бою — солнце жгло нежить все слабее и слабее. Плохо. Нужно быстрее добраться до цели. Впереди раскинулся последний огромный зал подземного дворца: дальше Махару спускаться не собиралась, потому что там начинался склеп — а она, как истинная моричи, хранила почтение к чужим мертвым. В полумраке чуть дальше виднелись ступеньки, уходившие в глубокий квадратный бассейн. А возле них сияли бледно-голубым светом магические айлейдские камни. Хищно улыбнувшись, Махару легко пробежала по плитам, сокращая расстояние, нырнула к добыче, протянула руку; но стоило серым пальцам коснуться гладкой пыльной поверхности камня, как из впадины раздался характерный хрип. Очередной призрак охранял свое сокровище. — Ну ради всех богов, — пробормотала она, стремительно натягивая тетиву, и мгновением позже серебро прожгло духа насквозь. Вместе с ним в черноте растаял и последний свет Ауриэля, превратив легенду в обычный искусно сработанный лук. Быстро присев и положив оружие у своих ног, она распрямилась и резким окриком на данмерисе скомандовала пламени появиться в руках. — Получай, мерзкая тварь, — прошипела Махару себе под нос, бросившись вниз по ступеням. Мертвый айлейд взвыл и рассыпался в ничто, оставляя после себя только крохотные капельки почти сожженной эктоплазмы. Сбоку, со стороны еще одного спуска, в темноте зазвучало шарканье — по лестнице неуклюже спускался зомби, определенно пытавшийся пробраться к пришелице. — Сгори, — поморщилась Махару, и огонь горячей волной накрыл несчастную нежить. Она с сожалением покачала головой. Идея превращать тела в это была, мягко сказать, омерзительной. Духи хотя бы возвращались добровольно… хотя кто этих диких эльфов знает. Теперь, после очистки зала, можно было спокойно оглядеться. Махару выбралась из котловины и довольно улыбнулась: странник ее не обманул. Вокруг спусков в углубление были разбросаны велкиндские камни, на расстоянии не больше пары шагов друг от друга — хотя один укатился вниз, тот самый, который она хотела подобрать первым. Махару ухватила ближайший из них за холодные грани и поднесла к глазам. Целый и лучащийся энергией, но ужасно пыльный. С раздражением отерев его о бедро, она наклонилась за следующим. Наконец три камня заняли место в рюкзаке, отвоеванное у необходимых пожитков. Еще четыре — в огромной сумке, купленной в Бруме за два дня до вылазки. Оставалась лишь возможность закрепить последний камень в чехле на поясе. Махару окинула зал взглядом. Камни заманчиво поблескивали у стен, но ее взгляд привлекло свечение совершенно другого велкинда — того, что укатился по ступеням в центр впадины. Она, подобрав оставленный лук, заново спустилась вниз, и на этот раз бережно контролировала каждый шаг. Айлейды даже после вымирания остались мастерами ловушек… было бы обидно после непревзойденной удачи пасть жертвой собственного разгильдяйства. Над камнем поплыла голубая дымка, отразившаяся во вросшем в стену большом зеркале. Высокий блестящий клин пронзал холодный мрамор, погружая полумрак в россыпи голубых огней. Махару сощурила глаза. Она повидала в развалинах множество всяких диковинок, но подобное видела впервые. В том, что это магический предмет, сомнений не было, и не только из-за волшебного света: пыль на гладкой поверхности отсутствовала. Совсем. На ходу подобрав камень-ключ, она приблизилась, настороженно вглядываясь в искрящееся стекло. Велкинд в ладони уже пульсировал синими вспышками. Когда до артефакта оставалось четыре шага, голубой дым в мерцающей глади развеялся. Вместо отражения там появилась погруженная во мрак комната. Зеркало выглядело проемом в стене — казалось бы, в нескольких ярдах впереди среди полумрака виднелась дверь с выцарапанным в камне айлейдским деревом, которое, однако, не светилось. Махару нахмурилась. Такого в руинах диких эльфов точно не водилось — обыкновенно, по крайней мере. Куда ведет этот ход? Может, это связь с древней столицей Юга, Мискаркандом? Она торопливо подошла к зеркалу, крепко сжимая камень. Тот уже ощутимо бился и трепетал в руке, словно пойманная птица. Разгоряченная азартом исследования, она раздумывала недолго — и, подняв свободную ладонь, бережно коснулась стекла кончиками пальцев. Словно отозвавшись на прикосновение, от них побежали лиловые круги, упорно рябившие до тех пор, пока фиолетовое марево не затянуло зеркало полностью. Ладонь словно погружалась в воду, велкинд подрагивал, влекомый притяжением, и Махару решилась окончательно. Она шагнула вперед. Один миг вокруг было бесконечное лиловое марево, обнимавшее тело подобно мягкому одеялу… а потом почернело, скрутилось грязными тугими струями и влилось в жилы. Махару закричала, среди звона стекла падая на каменный пол. По телу разлилась глухая боль от удара, висок пронзил пещерный холод, но она билась в путах огненной боли, забыв обо всем. И вскоре рухнула в забвенье. По пробуждении глаза затопил мрак. В тайной комнате царила тьма, проклятое зеркало застыло тусклым ледяным оком. Ослабевшая Махару едва приподняла голову, а попытка шевельнуть рукой пронзила тело острой болью. Что с ней сотворило айлейдское колдовство?.. — Помогите, — хрипло сказала она в пустоту и отключилась.

***

Дункан не надеялся на лучшее. Только услышав от Хранительницы Маретари, что именно лучший разведчик клана ушел именно в заброшенные руины, возле которых видели именно порождений тьмы, он уже приготовился к потере рекрута. После той дрожи земли, которую ощутил весь клан, да и он сам, в этих руинах вряд ли кто-то выжил. Но по просьбе старой эльфийки он все же полез туда. По крайней мере, если вдруг они еще живы, то надо даровать беднягам последнюю милость. И Создатель все-таки снизошел до Стража: в одной из комнат подземного лабиринта потрепанный и бледный как смерть парень все-таки нашелся. Он лежал на ступенях перед высоким зеркалом, обляпанным пятнами скверны, и дышал. От его друга, однако, остался только отпечаток тела в черной жиже. Человек поспешно подхватил долийца и торопливо вышел, не заметив свернувшееся за саркофагом в клубок тело. Дверь за ним скрежетнула, но не закрылась. Когда его шаги затихли, существо шевельнулось и тихо заскулило.

***

Ползти. Не останавливаться. Пожалуйста. Ползти. Ну еще чуть-чуть. Как хорошо, что она не в любимых стеклянных доспехах: настолько больной и слабой в них Махару бы не сдвинулась с места. Еще. Еще немножко. Кожа наруча тихо чиркает по камню. Рюкзак пришлось бросить вместе с оружием. В самом крайнем случае ее хватит на короткое Feim. Опереться на локоть и подтащить неповоротливое тело вперед. Пожалуйста. Самую капельку. Она не может позволить себе умереть здесь! — Faas… — простонала она, пытаясь сделать новый рывок. — Paak… Последнее слово из древнего клича драконопоклонников она не смела произнести. Боль, бесчестье. Но не смерть. Не сейчас. Никогда. Ну же, продолжай двигаться. Лук жалко. Да и меч жалко. Но выбраться наружу сейчас гораздо важнее. Если — когда — выживет, то вернется. Заклепка вновь царапнула холодный гранит. В налипших на лицо волосах запутались обрывки паутины и клочья пыли. Когда выберется на поверхность, будет похожа на драугра, только глаза б еще синим светились. Плевать, лишь бы солнце увидеть — дова должен чувствовать небо, а не лежать в каменных тисках, будто презренный фалмер. Пальцы обволокло что-то вязкое и омерзительное. Гримаса боли на сером лице исказилась еще сильнее. Перед еле пытавшейся удержаться в сознании женщиной разлагалась туша непонятного, но безумно отвратительного существа. От плоти, превращающейся в черную густую слизь, начинал исходить смрад. Махару могла возблагодарить богов за то, что совсем недавнее окончание лечения гнойного люпинуса практически полностью отбило ей обоняние — мерзкий запах ощущался лишь чуть-чуть, и при должной отрешенности преодолеть остаток коридора до поворота ей не составит труда.

***

Терон тяжело вывалился наружу, под белое пасмурное небо. Воздух холодной ладонью накрыл разгоряченное лицо. Явно приближался дождь. Лагерь кипел подготовкой к перекочевыванию: бледные пятна лиц сородичей мелькали то тут, то там среди темно-зеленых ветвей, шуршали паруса аравелей, поскрипывали доски. — Теро-о-он! Трава шелестнула под легкими шагами, и на юноше в прыжке повисла Мерриль. — Жара нет, — убрав руки с его шеи и отступив, невозмутимо заключила она. — Ты прямо горел огнем. Рада, что ты поправился. — Э… Спасибо, — неловко улыбнулся Терон. — Не меня благодари, — отмахнулась та. — Хранительница влила в тебя целую реку отваров, которые варила без остановок. Он потер затылок. Из-за глупого мальчишечьего любопытства весь клан растревожен и даже собирается сниматься с места вне срока. Если бы они не полез… — Тамлен! — воскликнул он. — Что с Тамленом?! Он в порядке? Мерриль чуть нахмурилась, и внезапно по коже мурашки побежали вовсе не из-за прохлады. — Мы его не нашли. Терона шатнуло. Не может быть! Конечно, странное зеркало взорвалось, но монстров в руинах они убили, другу не могло ничто угрожать. — Как? — хрипло каркнул он. — Прости, — Мерриль понурила голову, крепче сжав пальцы на древке своего посоха. — Мы старались, но его и след простыл. Он окинул ее хмурым взглядом, о чем-то задумавшись. — Я сам найду его, — и попытался обойти девушку, но нога дрогнула, а она схватила его за рукав: — Подожди, ты еще слаб! Угомонись, позже пойдешь, когда чуть окрепнешь. Терон остановился, но боль на его лице говорила лучше всяких слов. — Тебе надо поговорить с Хранительницей, — настойчиво попросила Мерриль. — Она очень хотела с тобой побеседовать. Да и не только она. Юноша мрачно изогнул бровь, не сказав, впрочем, ни слова. — Кто еще? — Тебя из руин принес шем, — прямо сказала она. Терон нахмурился сильнее: — Мне… действительно показалось, что меня тащил на себе кто-то высокий, но это мог быть бред. Что шемлену делать в тех руинах? И зачем ему помогать эльфу? — Хранительница сказала, что это друг клана, — многозначительно сказала Мерриль. Терон удивленно хмыкнул. Клан Сабре слишком долго жил в отчуждении от всего остального мира, выбирая для стоянок самую глушь. — Ладно, я пойду. Хочу посмотреть на этого любопытного шема. Аравель Маретари стоял слегка в стороне, вокруг него суетилось несколько эльфов, готовя лесной корабль к дороге. — Хранительница?.. — неуверенно позвал юноша. За потемневшей от недавнего дождя кормой невысокая седая эльфийка беседовала с возвышавшимся над ней смуглым человеком, чье лицо украшала густая гладкая борода, черная, как мрак. — Так это ты Терон? — спросил он, сразу повернувшись к новоприбывшему. — Э-э-э… я, — с некоторым сомнением ответил сбитый с толку долиец. На шемленов он предпочитал смотреть поверх наложенной на лук стрелы, но этот так свободно разговаривал с Хранительницей… и Мерриль назвала его другом клана… Он не знал, как вести себя с этим чужаком. К тому же кружилась голова, руки и ноги будто обледенели, а страх за лучшего друга не давал успокоиться и начать мыслить ясно. Что за ужасный день.

***

— Мой шатер из ветра и стекла… — пришлось прерваться, чтоб протащить тяжелое тело вперед хотя бы чуть-чуть, — мой шатер просторный и большой... Как же она устала. Дать бы себе остановиться, согреть местечко и заснуть, забыв обо всем. Разбить лагерь, переждать пепельную бурю за крепким пологом, как в старые времена... но она не в Эшленде — хотя такое чувство, что с тех пор так ничему и не научилась. — Я в шатре любимого ждала... только ты, любимый, не пришел. Язык шевелился едва-едва, сухой и неповоротливый. Ей — данмерке! — было безумно жарко. По лицу стекали крупные соленые капли пота, терзающие царапины на лице. Магия уходила, как вода в песок, пытаясь исцелить неведомую болезнь, но это была бессмысленная трата сил. — Сколько лет тебя все нет как нет... Старая, почти забытая песенка крутилась в голове почти бесконтрольно — и позволяла совладать с лишним ярдом по ледяному камню. Махару будто спала наяву, воспринимая происходящее словно из-за толстой полупрозрачной стены — перед глазами лишь стелилась мешанина грязных цветов. Кожа покрылась коркой подсохшей крови и неизвестной мерзкой жижи, а во рту творилось что-то вообще неописуемо ужасное. Только тихое звучание собственного голоса еще как-то поддерживало драконорожденную — ну да в Zul и была вся ее сила. — ...я пошла искать тебя сама. Дэйдра, почему в голове крутится именно это? Она же слышала эти слова в последний раз, когда была еще подростком. И уж что-что, а эта пора миновала очень давно. Кажется, что это Четвертая Эра уже закончилась два века назад, а вовсе не Третья. Может, Махару уже седая сухая мумия, которую никогда не предадут огню, не развеют под небом… жестокий конец для дова. Она нашарила глубокую трещину во тьме и вцепилась в нее пальцами. Потянулась из последних сил. Кто-то же убил эту тварь. Он не мог далеко уйти. Ведь не мог? — Пожалуйста, — попросила она неизвестно у кого, роняя лоб на странно горячее предплечье. Двигаться не хотелось — ее будто придавило костями дракона. Вспомнить продолжение песни уже никак не удавалось, а без этого тело отказывалось подчиняться. Перед глазами маячили походные шатры, раскинутые в серой долине, а далеко за ними возвышалась могучая гора, засыпанная серо-алым пеплом. Она попыталась опереться на руки и встать, но по ним прошла дрожь, и голова снова упала на ледяную каменную плиту. Казалось, под щекой снова мокрая от крови плаха — но если она вернулась на родину, то откуда здесь взяться Хелгену? Если только прах этого города не развеялся над островом, что тоже погиб в огне, лишь бы отправить ее в новую жизнь, оставив все, что было до того, в прошлом... Великая Dovahkiin скрючилась на холодном полу древних руин и тихо плакала во сне. Из царапин на лбу и щеках текла черная от тьмы драконья кровь.