***
Шел теплый летний дождь, крупными каплями скатываясь по прожилкам листвы вишен и яблонь, омывая с нее сладкий сок. Деревья согнулись под тяжестью намокших веток и плодов, которыми были увешаны, словно новогодние елки - шарами. Саймон сорвал одну вишенку и отправил в рот, поморщившись от кисловатого вкуса, он пригнулся, и между кривых стволов и зелени увидел дом - маленькое ветхое строение, которое лишь чудом до сих пор не обрушилось на головы всех, кто имел смелость поселиться в нем. Ворон вспылил, когда обозвал Оливера "куском дерьма и отправил его ко всем чертям", но в тот момент он не сожалел о сказанном, как и теперь он не сожалел о том, что произнес в слух то, что все в тот день услышали. Он частенько грубил Оливеру, но после того, как гильдия была разрушена, а его сестра умерла у него на руках, говорить гадости Стоэну, из-за которого Блюбель пожертвовала собой, стало куда проще. Намного проще. Даже необходимо. И в Оливере для него не было нужды, но была Сара, к которой Саймон хотел вернуться. Очень хотел. Сара была дорога ему, и чтобы там ни было - Оливер тоже, но Саймон никогда не признался бы ни в том, ни в другом. Ворон не знал, что скажет, как поведет себя, как отреагируют другие на его возвращение, но отгоняя эти, совершенно неуместные теперь, думки, он, скользя по густой траве, направлялся к дверям, пока решимость не исчезла. Он резко открыл дверь и воровато заглянул во внутрь. Его взгляд быстро наткнулся на девушку, которая сидела за обеденным столом и перепачканными мукой руками что-то лепила из теста. Саймон не сразу узнал в красавице с серым, изнуренным лицом Джувию Локсар, и как только это произошло, он озадачился ее присутствием и немного оробел. - Ты еще кто? - Он знал ответ, но не верил своим глазам; вопрос был скорее риторическим. Джувия подняла глаза на вошедшего и вздрогнула. Она впервые видела его; промокший, Саймон со сталью в янтарных глазах буравил ее взглядом, и от всего его существа исходил негатив, вызывающий в человеке с истощенным эфиром в теле животный страх... - Дж-ж-жув-вия. - Девушка обхватила кусок теста ладонями, а немного погодя она обнаружит на нем четкие отпечатки своих пальцев. Она паниковала. Ворон насупился; он понял, что она его боится, но запинающаяся речь не являлась признаком этого. - В чем дело? Ты - заика? Джувия кивнула. Саймон зашел в комнату, прикрыв за собой дверь, и снова нашел глазами Джувию. Он посмотрел на ее ладони, и что-то в них, испачканных в муке, показалось ему очаровательным... - Где Сара? Джувия медленно отняла потяжелевшую руку от стола и указала на потолок: на чердак. - А Оливер? - Д-джу-увия н-не-знает. Вдруг послышался стук подошвы обуви о дощатый пол, а потом потайная дверца в шкафу открылась, и Лион вышел на середину комнаты, остановившись параллельно Джувии, сидевшей за столом. Он хотел быть поблизости, если будет нужен ей, и кажется, сейчас он ей очень нужен. Саймон свел густые брови к носу; недовольство росло, глядя на человека, которого не ожидал увидеть в своем доме. - Какого черта ты... - Ворон с силой сжал кулак и, выбросив руку перед собой, ткнул в Лиона пальцем. - Ты, твою мать, что тут забыл!? Нервы Бастии накалялись до бела, потому что былые горести не забылись. Унижение, полученное в драке против Ворона, все еще бередило душу. Лионн понемногу злился, и готов был свести счеты, но Джувия схватила его за полы куртки и потянула на себя. Созидатель заметно оживился, не ожидая участия любимой девушки, и, сумел отвлечься от задуманного, от желания мстить тому бесчестному парню, тыкающему в него пальцем... Лион ухватил Джувию за локоть, вновь охотно выступая опорой для нее, и помог подняться. Созданная изо льда ладонь Лиона, даже сквозь вельветовую перчатку, дарила удивительную прохладу, и Джувия привыкла, даже полюбила этот живой холод. - К-кто-это... Л-лион-с-сан? - Она обеими руками опиралась на руку созидателя; ее тело содрогалось мелкой дрожью, шея и грудь блестели от пота. Лион с беспокойством взглянул на девушку, только открыл рот, чтобы спросить о ее самочувствии, как из распахнутого шкафа, мягко ступая по стертому со временем полу, выбралась Сара. Саймон увидел ее и весь запал и желание надрать Лиону жопу испарились сами собой. - В-ворон-сан? - Сердце упало, когда Сара узнала его, и не медля, на ватных ногах, она поспешила заключить Саймона в объятия. Она беспокоилась о нем, и вот теперь, спустя месяц скитаний непутевый парень вернулся домой. - Сара-сан объяснит... - Ответил Лион Джувии и, прикоснувшись ладонью к ее лбу, ощутил влагу на ее коже, добавил: - Ты как, в порядке?.. Сара обернулась, взглянув на бедняжку Джувию; она видела, что той нехорошо, и чувствовала тревогу из-за этого. Однако она ничего не могла с этим поделать - ей было запрещено восстанавливать или способствовать восстановлению эфира в ее теле (слабая Джувия не представляла опасности)... - Джувия?.. - Дж-увия з-знает... - Она тяжело дышала, глядя на Саймона. - Дж-жувия пон-няла... Сара кивнула, произнесла: - Да... - Она машинально подтолкнула Ворона к выходу, а потом взглянула на Лиона. - Да. Я скажу. - Она взглянула на Джувию; в глазах читалась тревога. - Это наш с Оливером-сан друг, мы называем его... - Мое имя Саймон, - сказал он, буравя взглядом Лиона, который тоже смотрел на него пристально, но намерения скрывал. - Но вам нельзя называть моего имени, вы мне никто. - Т-тогда в-вам н-не-с-стоило г-гов-вори-ть н-н... - Помолчи, - отчеканил Ворон, насупившись. - Бесит твое за... - Не груби Джувии-тян, - попросил Лион. -Заткнись... - Он дернулся в его сторону, но Сара остановила его, и снова, но уже настойчивей, подтолкнула к дверям (пусть помочь Джувии вернуть магическую силу она не могла, но она могла попытаться ее оградить от Темной Магии друга) - Запомни мое имя, однажды я тебя убью. - Ворон-сан! Перестаньте! Джувия видела проходящую искру между глазами двух мужчин и решила, что между ними когда-то был конфликт. Она не имела умысла провоцировать кого-то из них, и уж тем более - не хотела, чтобы по ее вине произошла неприятная ситуация, но она не считала, что должна бояться Саймона, пусть ярко ощущала волны его агрессии, и что была неправа, осмелившись сделать ему замечание. - Я видел как подох твой побратим, Бастия. - Саймон задержался в дверях, злобно поглядывая на Лиона. - Он хрипел, как раненный кабан, из пробитой головы рекой лилась кровь. Лион сглотнул, бросив быстрый взгляд на Джувию - у нее сегодня особенно красиво лежали волосы; вьющиеся крупными локонами, они были убраны косынкой с лица. Локсар никак не отреагировала на слова Ворона, крепче цепляясь за свою опору; мука, словно цветочная пыльца, осыпалась с ее рук на пол. - Ш-что п-проис-сходит, Л-лион-сан? - Джувия смотрит на него с ожиданием. - Этот парень спятил, - ответил созидатель, бросив взгляд на приоткрытую дверь, в которую ушли Сара и Саймон. - Когда-то я имел с ним дело... - П-понятно. - Локсар с сожалением поджала губы. - Б-бастия - в-ваша ф-фа-фамилия? Лион кивнул, а потом помог Джувии присесть; он был рад, что ее не тронули слова Ворона, и, не знай он сам обо всем, решил бы, что это Саймон убил Грея, и наверняка поступил бы так, чего тот добивался - нарушил бы хрупкое перемирие в этом доме, ввязавшись в драку с ним. - Я буду рядом с тобой, Джувия-тян, и помогу... - Бастия погладил ее пальцы, лежавшие на его ладонях. - Зови меня, если тебе что-то понадобиться. Девушка рассеянно кивнула; ее бледные щеки порозовели; она смутилась: - Х-хо-рошо. Напряжение владело Лионом, подобно приливу: накатывало и отступало; оголяло дно, вымощенное ракушками и камешками его натянутых нервов. Беспокойство спокойными волнами омывало песчаный берег его мыслей. Лион не находил утешения, всерьез обеспокоенный их с Джувией положением - они находились на вражеской территории. В абсолютном неведении и немощи находилась Джувия. Она не знала, что за люди окружали ее на самом деле, и от этого было еще страшней. Лион с трудом верил Оливеру, исключительно по тому, что произошло с ним в прошлом, и не верил Саймону, опять же из-за дел минувших. Оливер не мог отвечать за действия Саймона и дать Лиону слово, что он не доставит неприятностей в отношении, ладно, самого Лиона, но Джувии. Лион беспокоился о Джувии. Она привязалась к Саре и, кажется, полюбила ее. Они ночевали вместе наверху, и Сара заботилась о ней без лишних разговоров и неохоты. Оливер тоже был близок Джувии, она обожала, судя по ее глазам в тот миг, слушать его и говорить с ним. Он старался подлатать душевное состояние Джувии разговорами, и латал. Лион, наблюдая за всем этим, понимал возникшие между ними узы и не мог - даже если бы захотел - убедить Джувию в дурных помыслах (которые, наверняка, по мнению Лиона, были) тех двоих. Не мог хотя бы потому что он не замечал ничего предосудительного в действиях Сара или Оливера. С Саймоном было проще. Лион не знал - и не пытался узнать - был Саймон на самом деле таким, каким казался, или нет, но его присутствие было неприятно. Джувия чувствовала его негатив и агрессию тоньше, чем другие и испытывала недомогание. Девушке было просто тяжело находиться поблизости от него, а если приходилось, она крепче прижималась плечом к Лиону, и была уверена, что в безопасности. Лиону не пришлось способствовать тому, чтобы Джувия держалась подальше от Саймона. Она сама это понимала, и даже радовалась своему заиканию, которое Ворон не выдерживал, и сам не приставал с необходимостью с ней поговорить. И именно понимание и согласие с чьей-то волей, доказывали, что если Саймон и казался кому-то сволочью, лишенной сострадания и участия, то только из-за природы его Магии, а не из личного желания досадить. Впрочем, так оно и было. Однако дело обстояло вовсе не в человеческих узах или взаимоотношениях этой троицы с Джувией, а в предложении Оливера Лиону присоединиться к сообществу "Священная нить". Бастии было очень нелегко: принять приглашение - предать своих товарищей из "Чешуи Змеи Девы", не принять - лишиться жизни, что было равнозначно как "потерять Джувию", и в понимании Лиона разницы особо не имело. Жизнь и Джувия - одно и то же, и если Лион отказывается вступить в "Священную нить", зная обо всем, что происходило в стенах их дома, он, и правда, будет убит. И Джувия останется одна, без защиты... Оба варианта пугали Лиона, и когда он почти склонялся к первому, вспоминались лица друзей-согильдийцев, с которыми он долгие годы шел плечом к плечу. Их общий смех до боли в боку и искренние слезы; горькие поражения и триумфальные победы; попойки до зеленых соплей и драки; захватывающие путешествия, отдых и любимая работа - столько объединяло его с сотней замечательных парней и девушек "Чешуи Змеи Девы" - с согильдийцами, с его друзьями. Бастия не хотел бросать тех, которые поддерживали его. Он не хотел предавать память Грея, который когда-то давно дал ему совет вступить в волшебную гильдию. Он не хотел, потому что любил всех тех людей, которых так давно не видел и не слышал, но связь была крепка. Он не хотел, правда. Но глядя на Джувию, что сидит в саду на стуле с высокой спинкой и вслух читает книгу, чтобы побороть заикание, он вдруг понял, что может...***
Джой сладко спал, завернутый в пеленку, и так необычно для мужского слуха вздыхал, словно взрослый, что спит тревожно, измученный дневными заботами. Джой не был изнурен, и взрослые проблемы ближайшие лет пятнадцать ему пальцем точно не грозили. Джой мог наслаждаться младенчеством, даже не осознавая всей прелести этого состояния, но без вариантов с тоской вспоминать о нем в будущем. Мальчик спал в кольце сильных рук, что неумело, но аккуратно прижимали его к груди, в которой от страха причинить ему боль сжималось сердце. Лион и правда боялся случайно раздавить Джоя в объятиях, не имея опыта в подобном, но и Люси его отдавать не хотел. Он наслаждался, да, именно наслаждался драгоценной тяжестью свертка, где спал маленький младенец, голова которого помещалась Лиону в ладонь. Это и пугало и забавляло одновременно. Он рассматривал личико мальчика и искал в нем немного от Грея, но не замечал. Джой не был в данный период развития похож ни на Люси, ни на Грея, который перед глазами Лиона возникал таким, каким он видел его в Харгеоне, когда тот предложил ему стать Джою крестным. (... Во сне видел Грея в гробу, и черные пятна тянулись от обгоревшей руки к мочке уха...) Люси зашла в комнату с вымученной улыбкой на бледном лице. За последние два месяца ей пришлось с лишком хапнуть горя. Жизненные обстоятельства сложились не в ее пользу, и в незначительный промежуток времени судьба больно нахлестала ей по лицу. Самый счастливый период жизни Хартфелии закончился, так и не начавшись, оставив чувство сожаления о не сделанном. Но, к несчастью, всегда могло стать еще хуже, и теперь Люси до смерти боялась лишиться сына. - Спит? - Блондинка склонилась над Джоем, опираясь ладонями в свои колени; ее идеально круглое лицо озарила по-настоящему теплая улыбка матери. После родов Хартфилия незначительно, но прибавила в весе; ее ноги и руки располнели, обвис живот. В первые недели после рождения Джоя, грудь Люси набухла и прямо таки сочилась молоком, отчего болела, но женщина так и не кормила сына - грудь он не брал, и молоко вскоре пропало, и грудь приняла прежний вид и вес, что не менее важно. Лион кивнул, с нескрываемой любовью рассматривая личико Джоя. - Он... - Созидатель все-таки не решился договорить, чтобы не волновать заклинательницу духов, и она не стала настаивать на продолжении фразы. - Люси? - М? - Она все еще стоит, склонившись над сыном. - Может, уложить его в кроватку, м? - Она тянет руки, чтобы забрать. - Можно... - Лион поднимает глаза на Люси. - Можно мне подержать его еще? Хартфилия выглядит изумленной и растерянной, но кивает. - Если хочешь, можешь всегда приходить и держать его на руках, когда он спит. - Она присела на диван, рядом с Лионом. - Он так к рукам привык, что это даже не смешно. - Она выдавливает смех. Они молчат, молчат об одном и том же: о Грее. И Лион чувствует вину перед ним: он держит его ребенка на руках и рассматривает его, а рядом с ним сидит его любимая женщина и с ним говорит. А Грей... Где Грей? Люси сразу заметила вельветовую перчатку, обтягивающую длинные пальцы Лиона, но только на одной его руке. Она не посмела расспросить его об этом с порога. Теперь время пришло и она еще раз оглядев его, а на нем была черная рубашка с длинными рукавами, заканчивающимися узкими манжетами, и того же цвета брюки... (Цвета, несвойственного "им", - думает Люси) ... спрашивает об этом. Лион медлит, скупо улыбаясь; в его глазах сознательная тоска, и он не хочет врать: - Я... Потерял руку, Люси... - Он смотрит в ее глаза; она и впрямь пугается, но, опередив ее, он добавляет: - Я уже привык. Все в порядке. Эта рука у меня изо льда, я в порядке. Правда. - Это очень страшно, - тихо говорит Хартфилия, по ее плечам бегут мурашки; она задней мыслью думает о Джое, - лишиться чего-то... - Пустяки, - говорит Бастия, неуместно улыбаясь. - Нет, не пустяки, - серьезно отвечает Люси. - Нет... Потерянное нельзя заменить полноценно, и рука изо льда этому доказательство. Лион кивком одобряет услышанное, виновато потупив глаза... Он думает о Джувии, проецируя слова Люси на нее: а та ли это Джувия, что он полюбил когда-то, ждет его в гостиничном номере, что он снял для них на первое время? Какая разница, ведь та Джувия боялась его любви и сердцем принадлежала другому, а эта Джувия предназначена для него и все-таки остается той, кого он любит. К чему теперь сожалеть о минувшем? - Вероятно... - У него болят мышцы на сгибах рук: в запястье и в локтях, но Джоя хочется подержать еще, потому что когда он уйдет из дома Люси, он не знает, когда сможет вернуться. - Какие новости? Лион поднимает взгляд на Люси, глаза которой невероятно яркие, полные жизни, буквально горят на изнуренном лице. Бастия надеется узнать о передвижениях магов "Хвоста феи", известно ли им что. - Новости? - Люси поджимает губы в тонкую полоску, из-за чего они белеют. - У меня?.. Хартфилия вдруг загорается внезапностью и, поднявшись с дивана, торопится к столу, где в ящиках хранит рукописи, альбомы и документы. Она выуживает лист бумаги, упакованный в плотную ламинированную папку, берет со стола темно-бардовый мешочек из бархатной ткани со звенящим содержимым внутри и возвращается к Лиону: - Вот. - Люси подсовывает под нос Лиона лист, и он взглядом пробегается по тексту, из которого узнает, что это документ, и он официально сообщает о присвоении звания мага класса-S Грею Фуллбастеру, состоявшему в рядах волшебной гильдии "Хвост феи". Лион выглядит растерянным и напуганным. - Представляешь, Лион? - Хартфилия кладет документ на диван рядом с собой. - Звание присвоили 13 мая, а Грей умер в ночь с 21 на 22... Сам документ пришел в гильдию в конце июня, точно издевательство... Они вложили в конверт записку с соболезнованиями всем нам и все такое... - Он спешно трет глаза, оправдываясь: - Что-то попало... - Эй... - Лион тяжело вздыхает и чувствует секундное облегчение. - Люси... - Нет! Я в порядке... - Она бодриться, так очевидно смаргивает слезы. - А экзамен был в феврале... Февраль и июнь. Ладно, май - присвоили звание... Февраль и май! - Она глубоко вздыхает и глотает слезы. - Просто никому нет дела, и это люди, которые отвечают за каждого человека в волшебных гильдиях. Бастия с сожалением кривит губы и легонько толкает коленом колено Хартфилии, словно говоря: "Я понимаю, твою боль, пожалуйста, не сдирай засохшие болячки с ран, они вновь начнут кровоточить. Отвлекись... " Люси словно услышала это и, схватив мешочек, развязала его. Еще секунда и на диване между ними вырастает груда серебряных цепей, разной толщины, массивный крест ручной работы и еще несколько ценных вещей. У Лиона защемило сердце, он узнал вещи. Люси взяла из общей кучи чистого серебра массивную цепь, собранную из крупных звеньев с кольцами на обеих ее концах. Она держала в руках вещь и жевала слезы. - Возьми это... - Люси протянула ладонь Лиону с Греевой цепью, той самой, что он носил на петельках джинсов. - Нет... Я... - Лион сглотнул. - Нет. Хартфилия бросила цепь в общую кучу и, поднявшись, все-таки отобрала Джоя из рук будущего крестного. Она ничего не сказала, и вместе с сыном вышла из гостиной. Бастия опустил взгляд в серебряную гору цепей и, отыскав глазами крест, неуверенно взял его. Тускло блеснули его грани, и при дневном свете Лион смог рассмотреть мелкие царапинки и потертости на изделии. Крест был темней, чем положено... (Серебро чернеет, если его владелец болен.) ... и оказался тяжелей, чем думал Лион. Хотя чистое серебро все-таки имеет вес. И цену. Определенно. Смогла бы Люси продать все эти вещи, если вдруг потребуется? Он решил, что нет.. Но при большой нужде она заложила бы эти вещи... А потом не смогла бы выкупить их... Хартфилия вернулась в комнату и присела на диван. Она видела крест Грея в руках Лиона, и не могла не спросить: - Хочешь взять его? - Нет. - Лион покачал головой. - Я не хочу брать вещи Грея, Люси, и думаю, что и ты не хотела бы их отдавать. Я прав? Она коротко кивнула, словно стыдилась. - Но я буду настаивать, чтобы ты забрал что-то из этих бесчисленных цепей... - Она подцепила их пальцами и отпустила, раздался краткий звон. Бастия взял самую длинную цепь из крупных звеньев с кольцами для крепления. - Ее. На память. Люси кивнула, так печально, но красиво улыбнувшись. Она взяла сережку в форме снежинки и поднесла ее к глазам: - Этой я не помню... Бастия сразу узнал ее, машинально коснувшись мочки своего левого уха - теперь там была сережка-кольцо, сказал: - Это моя, я... - "Я потерял ее, когда... Когда?" - Я не помню, когда потерял ее. Но это она. - Он не вспомнил бы, где потерял стилизованную сережку. - Возьми. - Хартфилия подала снежинку. - Нет. - Созидатель тепло улыбнулся. - Пусть будет у тебя. Пожалуйста. Лион положил крест на вершину горы из серебра, и посмотрел на Люси. - Моя подружка ждет ребенка, - мечтательно сообщила блондинка. - Десять недель. Бастия с задором усмехнулся, но в глазах была тоска. - Здорово. - Он сказал это безрадостно и задумчиво. - Да... - Прости, Лион... - Да ничего! - Нет... - Она смутилась. - Я о другом... У тебя есть девушка? Прости мне мое любопытство! - А? - Бастия смутился, точно подросток на первом свидании. - Люси... - Он покачал головой растерявшись. У него была Джувия, и она относилась к ему с добротой и уважением. Он чувствовал что нужен ей, что она не боится его чувств; что заинтересованна в его обществе. И если судить с его стороны, то он мог бы сказать, что они вместе, но согласилась бы с этим сама Джувия? Люси все-таки ждала ответ с нескрываемым интересом хотя и в любой момент готовилась крикнуть, что все не важно, если он не хочет делиться этим; что она должна была помалкивать и скорее извиниться: - Просто я слышала, что Джувия бесследно исчезла из палаты... - Она поджала губы. - Я подумала, а пытаешься ли ты ее отыскать... Прости. - Все в порядке, - Лион отвел взгляд, и почему-то вспомнил Оливера... "Вы слишком ранимы для мужчины..." ... тот бы не упустил возможности уязвить его колкой фразой. От воспоминаний о Стоэне, под рубашкой загорелось - новая эмблема - принадлежность к сообществу "Священная нить" - опалила кожу, проникая сквозь нее, заполняя жаром существо ледяного мага. Теперь у Лиона не было шанса предать Оливера, потому что он стал частью его сообщества, заручился помощью Сары для Джувии и застраховал ее от врага в лице Саймона. Иными словами Лион Бастия стал противником "Хвоста феи" и предателем "Чешуи Змеи Девы". - Как думаешь, Джувия жива? - Созидатель с ожиданием смотрел на заклинательницу; ему важно было знать все, что помогло бы ему подготовиться ко встрече с теми, кто пытается отыскать Локсар. Люси не нравилась тема Джувии, но она пыталась придать себе чуточку заинтересованности и участия, пусть это было непросто: - Не знаю... - Она опустила взгляд. - Но в том ее состоянии - не уверена. К тому же эти черные рынки, куда продают... Ты слышал, что есть люди, которым выгодно убийство волшебника, и они платят за их тела... Я не хотела тебя обнадежить, понимаешь? Мало ли что происходит с Джувией сейчас! Лиону хотелось рассказать Люси все, чтобы освободить свою душу от тяжести груза вины, но он не хотел, чтобы она отказалась от его общества и запретила ему приходить к Джою. Бастия вдруг понял, что не должен взваливать на Хартфелию свои горести и проблемы, и раскрывать перед ней карты - он мог проиграть. И вдруг он подумал: "А не втягиваю ли я Люси и ее сына в те неприятности, в которых оказался по собственной воле? Я - предатель, за то, что я вступил в - язык не повернется назвать ту троицу гильдией, но все же - их гильдию наемников-убийц, я буду арестован и казнен. Боже... - Лион? - Люси с состраданием смотрела на него. - Ты побелел, точно полотно, тебе нехорошо? - Все в порядке! - Он вскочил с места. - Я должен идти, Люси. Пожалуйста, не говори, что я приходил к тебе. Хартфилия застыла в изумлении: - Как?.. - Он выглядела сбитой с толку. - Почему?.. Бастия положил руки на ее плечи и, встретившись взглядами, добавил: - Я приду в следующий раз и расскажу тебе все, обещаю. Сейчас не могу. - Я должен все обдумать! - Хорошо, Люси? Лион, не дожидаясь ответа, заспешил к выходу; взволнованная и напуганная Люси встала с места, готовая догнать его и расспросить обо всем, помочь советом, если нужно или предложить любую свою помощь, но проснулся Джой и заплакал. Маме пришлось оставить тревоги и переключиться на сына...