Мое сокровище

      Дождь. Неустанный, неумолимый, беспощадный. Работы на улице нет. Норико опять все утро бегала от дома к дому, панически сообщая Люси, что много влаги для овощей вредно – сгниют корни; жаловалась на ливень, который наведет грязи на огороде, где так же будут и лужи, а этого совсем не хотелось перед последней прополкой, после которой последует и сбор картофеля. Блондинка пыталась успокоить шатенку, твердя, что скоро непогода закончиться, и что она (Люси) обязательно поможет ей, лишь бы она (Норико) не расстраивалась. Однако слякоть и сырость не прекращались...       Днем работа в оранжерее, о которой Люси давно мечтала, а вечером книги, от которых порядком уставали глаза из-за тусклого освещения, беседы с девчонками, игра в карты, в которой блондинке порой везло... Иногда по вечерам Хартфилия выходила на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, в котором пахло дождем, еще порой шуршащим по траве, и сиренью, которую совсем недавно девушки-волшебницы вырастили для красоты рядом со скамьей, стоящей недалеко от дома. Да, не впору, но деревце цвело белыми, мелкими цветочками, радуя глаз....       Люси узнала от Локи о том, что скоро Эрза выйдет замуж, и была невероятно рада, даже тогда, когда просто вспоминала об этом. Грей уже не удивлялся внезапной улыбке блондинки, или ее смешку, ее забавному восторгу, которым светились глаза; брюнет знал причину, но каждый раз ухмылялся, глядя на соседку по комнате искоса. Люси с Греем, конечно же, собирались приехать на торжество друзей, поскольку не могли пропустить важного события для всей гильдии, ни говоря уже о самих Эрзе и Джеллале, которые, к слову, с каждым днем чувствовали лишь нарастающую панику...       Люси частенько получала письма от Леви, в которых МакГарден жаловалась на духоту, царившую в Магнолии, и сообщала ей последние новости. Люси читала, перечитывала, а иногда просто держала письма от подруги в руках, или же рассматривала ее красивый почерк с завитушками, с изумлением замечая, что слезы текут по щекам от чувства благодарности Леви за ее дружбу...       Фуллбастер лежал поперек своей кровати, подложив под голову подушку, съехав с которой, сосредоточено вчитывался в книгу, одолженную у Энди. Порой шаркая по полу босыми ногами, брюнет вынуждал блондинку с интересом посмотреть в его сторону, отвлекая ее от писем Леви.       — Грей, Норико дала мне апельсин, хочешь?       — Не, – буркнул тот, не отрывая глаз от книги.       Люси надула губы, внимательно рассматривая положение тела парня, ненароком изучая направление каждой складки его спортивных штанов (одна штанина которых была подвернута, обнажая щиколотку) черной толстовки, рукава которой были задраны выше локтей. Сдвинув брови, блондинка смотрела на кисти рук и пальцы парня, машинально сравнивая их со своими маленькими, немного огрубевшими из-за работы ладошками и пальчиками с небольшими круглыми ноготками.       Хартфилия встала с места и, покосившись на Фуллбастера, крадучись направилась во вторую половину дома, где, взяв со стола большой апельсин, вернулась в комнату.       Люси была одета в рубашку, из-под которой торчал топ, потертые шорты и носочки – мерзли ноги, когда она опускала их на пол с постели, или же бродила по улице, где все время была влажной трава…       — Ну, как хочешь, – бросила блондинка, закусив губу, хоть и знала, что Грей на нее не смотрит. Да и не для него она, собственно, так делала.       Заклинательница залезла на кровать волшебника с ногами и, прижавшись спиной к стене, обхватила апельсин двумя ладошками.       — Что такое, Люси? – спросил парень, позволив своим губам немного дрогнуть в ироничной улыбке.       — Ничего, – ответила блондинка, увлеченно проткнув кожуру апельсина ногтем большого пальца. — Раз ты не будешь апельсин, то я позову Плю и поделюсь с ним. Не есть же мне его одной, в самом деле!       Грей фыркнул, осознав, что уже несколько раз прочитал одну и ту же строку.       Блондинка очистила апельсин и, сжимая в одной ладони ароматный фрукт, а в другой – его кожуру, посмотрела на брюнета. Волшебник позы не изменил, и пусть он уже не читал, а книга лежала у него на груди, он все равно на заклинательницу не смотрел.       Разломив апельсин на две половины, девушка отделила от него ломтик и, сунув в рот, принялась жевать. Кисло-сладкий вкус и зернистая мякоть не нарочно, но вынудили блондинку промычать от удовольствия. Грей усмехнулся.       — Ты так вкусно ешь, я пожалел, что отказался. – Он сел рядом с Люси.       — Еще можно согласиться, – переместив за щеку содержимое рта, сказала Люси.       — Не говори с набитым ртом, балда, – возмутился Грей.       — Есть, кэп, – набив рот двумя дольками за раз, произнесла Хартфилия.       Грей понял, что сейчас его сделали мягко и тонко, но довольно жестоко, и, взявшись кончиками пальцев обеих рук за подбородок Люси, произнес:       — Щя легонечко надавлю, и хомячьи запасы выпадут из склада. – Сказав это, он тут же засмеялся от выражения лица блондинки: удивленные, большие глаза, круглые щечки, губы узелочком.       Люси представила, как она выглядит со стороны и тоже была готова рассмеяться, если бы не ее "запасы". Однако прожевав, и воспользовавшись тем, что Грей еще посмеивается с предыдущей шутки, Люси серьезно буркнула:       — Да ну тебя... – Она вложила вторую половинку апельсина в ладонь Фуллбастера. — Набивай щеки со мной, одной не круто...       Брюнет улыбнулся и, склонив голову набок, поднес апельсин к лицу блондинки, как бы дразня ее.       — Я столько один не съем, – произнес он, — поможешь мне?       Девушка окинула ироничным взглядом лицо парня, с иронией произнесла:       — От апельсинов не толстеют, поэтому я помогу.       Грей склонился к шее Люси и осторожно прикоснулся к ней губами; девушка тут же невольно сглотнула – все никак не привыкнет к подобным внезапностям. Мягкое, скользящее прикосновение нижней губы, после которого остается влажная дорожка, стягивающая кожу. Недолгая пауза, и зубки брюнета прикусывают пульсирующую жилку.       — Грей, – отстранившись, бубнит покрасневшая Люси, тыльной стороной ладони вытирая слюну парня. — Просила же не делать таких вещей!..       Будто втихаря злорадствуя, парень отмалчивается.       — Что? – бубнит смущенная, но такая серьезная блондинка, и поджимает губы. — Не буду я тебе помогать! Сам ешь свой апельсин...       Фуллбастер фыркает, сдерживая улыбку. Он отделяет дольку апельсина и кладет ее в рот, медленно жует, глядя в потолок над печкой. После этого он слезает с постели и, взяв очистки, уходит в первую половину дома.       Люси придвигается к краю кровати и, свесив ноги, глупо улыбается: это ж надо – Эрза выходит замуж! Как же хочется поскорее повеселиться на свадьбе, боже! А эта суматоха с выбором наряда и подарка? Все-таки мечты сбываются, если они земные... И уже плевать Люси на Лисанну и Нацу, ведь они точно будут вместе даже на свадьбе, и, в случае "большой свадебной драки", Люси набьет им обоим лица за прошлые обиды, пусть только повод дадут...       — Люси, я посмотрю тебя моя кровать так и манит, – говорит Фуллбастер, сложив руки на груди, и улыбается.       — Да, так и есть, – говорит Хартфилия, замечтавшись немного. — Ой, то есть...       Брюнет удивлено поднимает брови, но удивится всерьез не удается, потому что ему так и хочется смеяться.       Блондинка продолжает:       — Нет! Грей! Ты не так подумал!       — Ты знаешь, как я подумал? – Вот теперь он серьезен.       — Не знаю! – Люси опять краснеет. — То есть! Я не... Просто... Запах! Приятно пахнет подушка. Все. — Она пожимает плечами.       Волшебник смеется, произносит:       — Ты нюхала мою подушку? Хи-хи-хи.       Блондинка вскочила с места, выпалила:       — Просто запах чувст... – Она подбоченилась. — Да идти ты!..       — Куда?       — Далеко, – бубнит Люси, чувствуя, что краснеет опять.       Господи, какая же она милая! Она значительно лучше, чем была до того, когда мы с ней встретились вне Магнолии, вне нашего обыденного коллектива. Она изменилась по отношению ко мне: краснеет, когда говорит со мной, пытается быть ближе ко мне, касаться меня, нравится мне. Я уверен, что ей приятны мои безобидные поцелуи, даже если она ворчит по этому поводу – ей, как девушке, положено топать ножкой.       Я целую ее не в первый раз, но такое чувство, что она совсем не умеет целовать в ответ – все время торопится. Я люблю долгие, медленные, чувственные поцелуи; люблю кусаться, посасывать ее нижнюю губу, потому что это вызывает в ней нетерпеливое желание того, чтобы я поскорее отстал, а мне нравится доводить ее, и в этом заключена наша маленькая ложь по отношению друг к другу…       Я привык "исследовать" тело своего партнера: касаться волос, гладить по спине, придерживать за талию, прижимать к себе и прижимать собой. Особенно интересен последний вариант по отношению к Люси, точнее – ее поведение. Она всегда, и теперь не исключение, сводит ноги вместе, что крайне неудобно для меня, а ладонями упирается мне в грудь. Постоянно при таком контакте, я над ней на вытянутых руках, потому что она не подпускает меня к своему телу, разрешая лишь целовать, что быстро надоедает – непривычно быть последовательным в прилюдии, скажем так, и думать о том, как бы мне на нее не упасть. Смешно, блин... Я не знаю, почему она себя так ведет, но думаю, что дело в Нацу, что очень злит меня...       — Грей!       Опять он злится на Люси, но из-за чего? Неужели, он, как и Нацу, просто хочет ее? Обидно...       — Я курить, Люси.       — Стой! – Она не ожидала, что крикнет, но метод подействовал, и парень теперь смотрит на нее. — Почему ты злишься?       Блондинка обижена и рассержена до глубины души тем, что ее лишь хотят, не любят... Как же обидно! Как же хочется всех поубивать! Девственность для Люси стала ее проклятьем...       Фуллбастер отводит взгляд в сторону; Грею совсем не хочется говорить о Нацу.       — Я не злюсь... – Он готов уйти. — Я иду курить.       — Скажи честно! – Люси стоит посреди комнаты, сжимая кулаки, готовая треснуть Грея. — Скажи мне честно, пожалуйста...       Брюнет вздыхает, говорит:       — Что сказать?       — Почему ты злишься?       — Я не злился, – спокойно отвечает парень.       — Нет! Ты сердишься на меня, Грей, я чувствую. Это по тому, что я... – Она умолкла, стесняясь произнести слово "не даю".       — Что?       — Потому что между нами нет близости?..       Воу! Люси огорошила Грея этим заявлением. Так-с, подождем, что она еще брякнет, – недоумевая, решает брюнет.       — Ты, – побледнев от смущения, протягивает девушка. — Ты хочешь этого?.. Ну, чтобы я...       — Люси, – начинает Фуллбастер, – когда я тебя на кровать повалил, ты нигде не ударилась?       — Ч-то?       Усмехнувшись Грей подходит к Люси и, погладив ее по щеке, говорит:       — Не думал, что ты такое скажешь. – Он запустил два пальца в волосы девушки и, сжав прядь, провел по всей ее длине. — Конечно, мозг женщины устроен странным образом, но он порой выдает веселые вещи... Например, мозг Чарли, хи-хи-хи...       Волшебник положил ладонь на плечо заклинательницы, хихикнув вновь, произнес:       — Люнтяечка моя. – Он прижался лбом ко лбу девушки, улыбаясь, закрыл глаза. — Знаешь, я не буду отрицать твои слова – может, они правдивы... На самом деле, я ревную тебя к твоему бывшему. Мне кажется, что ты не разрешаешь прикасаться к себе, потому что хранишь верность ему. Я заметил, что ты не разрешаешь мне положить руку на твое колено, не говоря о чем-то большем. Хех. А ты решила, что я злюсь, потому что между нами нет близости?.. Блин...       Блондинка кивнула, произнесла:       — А что еще ты заметил? – Ее глаза блестели.       Парень обнял девушку, удобно обхватив ладонями ее плечи.       — Что ты на меня не ровно дышишь.       Хартфилия готовая оспорить эти слова надулась, но не хотелось разрывать объятия.       — Я смотрю, что от скромности ты не помрешь, – бубнит девушка, аккуратно сжав в кулачках ткань толстовки на спине парня. "Будь со мной, Грей, не бросай меня! Мне страшно теперь без тебя..."       — Не-а, не помру, – говорит брюнет, отстраняясь. С мягкостью во взгляде он смотрит в лицо девушки. — Эт, конечно, все чудесно, но я пошел курить...       Люси с горечью фыркает, нехотя ослабляя хватку.