***
С неба падал дождь, самой мерзкой и мелкой моросью кружа по всему полю, делая бессмысленными любые попытки закрыться зонтом. На лице оседали капли, отчего траурная толпа выглядела еще более слитной и невнятной. Людей было очень много, они тянулись лентами по всем подходящим к кладбищу дорогам. Этого не предполагала давно разработанная и тщательно продуманная церемония, но американских солдат с автоматами она не предусмотрела. Высоко в небе трещал вертолет. Дорога была расчищена от людей, выставлены металлические решетки на всем пути. Военные расположились с внутренней стороны заграждений, спиной к широкому длинному коридору от ворот кладбища — к склепу. Их лица скрывали блестящие от влаги шлемы. Народ лип к ограждениям под напором задних рядов, и то тут, то там в адрес военных звучали выкрики на прекрасно знакомом им языке. Но пока было относительно спокойно. Королевская семья ожидала у входа в склеп, с внутренней стороны ограды. Все в черном, спокойные, непонятные, даже ребенок какой-то застывший. Традиционные дамские вуали намочил дождь и те трепетали под ветром, наверное отвратительно прилипая к лицу. Но женщины не двигались — хотя и смысл отлеплять мокрые кружева, чтобы в следующую секунду они вновь ложились на кожу. Брагинский поежился, радуясь уютному теплу внутренних, нетронутых влагой витков шарфа. Иван ждал около Президента, терпеливо и тихо стоя среди многочисленного сопровождения. Рядом находилась делегация от Штатов, где супружеская пара напряженно смотрела перед собой. За руки они не держались. Американский президент выглядел не просто съевшим лимон, но еще и искупавшимся в его соке. Хотя судя по цвету лица, речь все же шла об апельсинах. Зрелище не самое прекрасное, так что Брагинский устремил взгляд в толпу. Военных со стороны России видно не было, но на самом деле среди многонационального населения Лондона каждый второй русский прибыл сюда в течение дня. По давно поданным визам под видом других граждан, с официальной делегацией, по нелегальным каналам — кладбище было полно как американских солдат, так и российских спецподразделений. И они должны были остаться здесь надолго. А в это время подлодки по давно отработанному маневру плыли под океаном. — Минуту, — Иван, завидев, как дернулся Япония, поискал глазами Китай. Тот тихонько и мирно стоял прям около ограды, разглядывая кого-то в толпе на другой стороне. — Я отойду, — он не ждал ответа. Разговаривать вообще было поздно. Людей было много, но их тоже пришло немало. Брагинский различил в толпе Индию, Новую Зеландию, Австралию. Канаду. Проходя мимо некоторых людей он чуял ауру стран, но слабую — какие-то многочисленные британские острова. Но не задерживался, двигаясь туда, где аура аж фонила, притягивая к себе, привлекая всеобщее внимание, и в этом не было ничего нового. Керкленды стояли поодаль, держась за руки и не глядя на Джонса. Наверное, будь здесь Англия и будь все как должно, они бы не молчали, отпускали бы равнодушные фразочки, скрывая за неуместным цинизмом беспокойство. Но его не было. Шотландия мрачно смотрел перед собой, положив ладони на плечи Уэльсу и Северной Ирландии, Ирландия же сам держал его под руку. Америка не сводил с них глаз, а солдаты стояли, ощетинившись дулами. Иван передернулся, вспомнив старый, древний момент, где он стоял так, чувствуя на плече дрожащую ладошку Ольги, а на затылке — немигающий раскосый взгляд, подкрепленный стальной щетиной кривых сабель. У них на глазах убили правителей, неразумно деливших власть внутреннюю, позабыв о внешних врагах. А потом Ване самому впервые отрубили голову. — Мои соболезнования, — Иван откашлялся, повторил громче. — Никогда не хотел такого исхода… — в разные моменты жизни он мог желать Елизавете многое, но ситуация, когда королеве пришлось умирать без своей страны — во всех смыслах — оказалась исключительной. Алистер убрал руку с плеча Уэльса, протянул ее России для рукопожатия. Америка задрал подбородок, его очки все так же немилосердно бликовали от бумажно-бесцветного неба, но ублюдок хотя бы не улыбался, сжав губы в такую знакомую тонкую полоску. С исчезновением Англии Джонс ужасающе бессознательно стал копировать некоторые его манеры, не растеряв собственных. На это было откровенно неприятно смотреть. Выглядело как попытка соединить в одно целое два жестких противоречия, завязанных на отрицании. — Даже не знаю, что тебе сказать, — горько выдал Брагинский остановился плечом к плечу с ним, наблюдая сквозь дождь за приближающейся от ворот процессией. Шум нарастал. — Ни добрый день, ни пожелание здоровья не подходят. Спрашивать, как ты, не хочется… — Можешь послать меня, как обычно, — равнодушно подсказал Джонс. Гроб приблизился, и британская семейка отошла, их пропустили сквозь ограду, отогнав остальных. Они с Америкой не двинулись с места. — Что же ты наделал, — вырвалось у Брагинского. Безадресно, но Джонс встрепенулся. — Я? — бесцветно спросил он, не поворачиваясь. — Поясни-ка, — зазвучал гимн, и люди подхватили его в новом, скорбном звучании. Иван отвлекся. Когда все стихло, он с раздражением почувствовал, что чужие глаза так же сверлят его в ожидании ответа. Что он хотел услышать? — М-м-м, — недовольно протянул Россия. — В первую очередь, конечно, Ан… — Америка резко развернулся к нему всем корпусом, — молодец ты, молодец… — отрезал Брагинский. — Все идет по плану, Америка, да? Или все же нихрена? Ты отказался от переговоров, — не стоило им поднимать эту тему у гроба английской королевы, но язык штука часто независимая от здравого смысла. — Хочешь выпустить пар, чтобы на время позабыть о чувстве вины? Кстати, когда ты планируешь позвать нас на новые похороны? На следующей неделе? Или раньше? — Заткнись, сволочь, — выдавил Альфред, и напряжение ударило током, когда он сгреб пальцами черные лацканы пиджака. — Скотина, тварь, урод, мразь! — теперь он наклонил голову и были видны голубеющие глаза под мокрыми ресницами. Все лицо Америки было мокрым, как впрочем и у Ивана — ведь шел дождь. — Ну зачем ты влез, сука?! Я так ненавижу тебя! — и верно, взгляд был напоен ненавистью и каким-то кричащим отчаянием. — Знаешь, кто умрет наконец, Россия? — оглушительное шипение вторило шелесту капель. — Умрешь именно ты, за то что всегда хочешь влезть и заставить всех верить в свою ебанутую никому не нужную правду! — Что здесь правда? Что ты готов убить все, что дорого тому кто создал тебя, убить его самого, чтобы только я не имел возможности на него повлиять?! — теперь Брагинский не слышал дождя — только свой едкий голос. — Да, это правда, объективная и очевидная даже такому придурку как ты! — почему они оба были так похожи на него? Почему, стоит прижать, из них лезло все то же дерьмо, желчь, садизм, копание в чужих ранах и ошибках… — Еще правда то, что ты убийца, наглый и лицемерный подонок, и я очень давно хочу объяснить тебе, что никто, ни одна живая душа не хочет видеть тебя на этом свете. И это все, чего ты добился сам! — Америка отпустил его пиджак, а в следующий миг влетел плечом в грудь, сбивая с ног. Иван пытался вбить Америку в лужи на тротуаре, смешать с булыжниками и накормить собственными очками. Джонс же, вцепившись ему в горло, давил со всей силы, словно пытаясь снять его голову с плеч. Очки свалились сразу, и теперь он ничуть не напоминал себя обычного, респектабельного и самоуверенного — сгусток молодой ярости и первобытной, древнеиндейской жажды крови. Напряжение последних лет ударило в голову как абсент, и они сошли с ума. Они забыли про людей, своих и чужих. В частности, Брагинский забыл про автоматчиков, заполонивших улицы. — Приготовиться! — команда и щелчки стволов разнеслись в ошеломленной толпе. — Огонь! — он рухнул на Джонса и вбок, утягивая его на себя в защите от выстрелов. Америка оттолкнул его, из лежачего положения ударил ногой в бок, в бедро. Брагинский поймал ногу, вывернул, заставляя Джонса с воплем перевернуться на живот. В его боку была одна из выпущенных-таки пуль, другая прошила Ивану шарф и рассекла край шеи. — Нет! — крикнул Альфред. Он весь подобрался в комок мощных мышц и опрокинул Брагинского на спину. У того пальцы соскользнули с ноги, и он ухватил нависшего Америку за предплечья, не давая сцепить себя в захват. — Я сам справлюсь! — рявкнул он, а Ваня чуть не расхохотался — тут же ему в живот врезалось колено и вместо смеха вырвался хрип. Теперь это была не драка в гостиничном номере, и Америка выглядел не растерянным, а полным сосредоточенной злобы. Шотландия, Уэльс и Ирландии, выскочив из каменного прохода, замерли, уставившись с одинаковым нехорошим прищуром в дула автоматов. Вот кивок Алистера — и рыжие тени бросаются врассыпную, хватая металл, выдирая из слабых человеческих рук и превращая в куда более примитивное орудие — дубины. Часть народа шарахнулся в стороны при первых раскатах очередей, и солдаты начали палить смелее, уже по тем, что напирали обратно, опрокидывая решетки. Может, Англии и не было чтобы придать людям желание бороться, но и Великобритания на нем не заканчивалась. Неизвестно, одобрил ли бы он подобное безумие, а братикам оно было по нраву.***
Наземные силы давно продвигались навстречу друг другу. Из-за мешанины приказов и местами отказавшей связи части выполняли отработанные маневры разобщенно, а несколько и вовсе остались, закрепившись на позициях в родных странах. Европа вся пришла в движение — за исключением Германии и мелких государств — тревога сработала, но здесь все военные лишь разместили технику, не выходя за границы. Людвиг либо продавил свою позицию, либо она действительно совпадала с мнением его людей. Ракетные части были уже активизированы, но направления ударов вышли разные. В частях НАТО в Европе в семидесяти процентах точек приказы не были отданы, либо были отданы, но не выполнены, либо отданы, выполнены и завершены — в направлении обратном предписанному. Удары, направленные с моря, были перехвачены американскими, российскими, китайскими, немецкими, французскими системами ПРО. Ракеты упали в воду, вызывая шторм. Где-то в толпе Кику застыл на месте, бледнея и с безумной скоростью набирая номер. К его горлу подступала вода. Пока — далеко. Он даже не заметил, как рядом появился кто-то и схватил его за руку, поволок прочь. Только слышал сквозь растущий гул в ушах как знакомый голос гневно кричит вместо него в трубку. Вокруг начиналась паника.***
Вертолет опустился ниже, но тут же взмыл, когда по брюху стегнула очередь. Из него динамики предупреждали, требовали и угрожали, но никто не слушал. Пилот еще раз попробовал опуститься, но новый выстрел оставил длинный ряд дыр в оболочке, и вертолет стремительно улетел, начиная дымиться. Птицы, потревоженные выстрелами, кружили теперь и кричали над кладбищем. Скрытые в толпе военные уже объединились в отряды, часть вооруженные чужим оружием, многие нелегалы — со своим. Мирные жители сбежали прочь, оставшихся назвать мирными было уже нельзя. Те солдаты из оцепления, что замешкались, лежали на земле черными неподвижными силуэтами, а автоматы перешли в другие руки. Но горожан самих по себе, конечно, уничтожили бы или разогнали за минуты, будь они одни. — Все время, постоянно лезешь куда тебя не просят, наглая жадная свинья! Хоть раз бы заткнул свою вонючую пасть и отошел в сторону! Эгоистичный подонок! — Брагинский не мог разобрать, что из этого прозвучало из его рта — помимо рычания и непрекращающихся оскорблений. Альфред сам не умолкал, они перебивали друг друга, уничтожая угольные траурные костюмы и валяясь в слякоти. Выстрелить в кого-то одного из них стало невозможно. В этой части операции Китай не должен был помогать. Однако принимая и отпуская сокрушительные удары по морде, Россия не мог не вспоминать о своем хитром союзнике. Он сказал, что будет занят другой проблемой, но в суть Брагинского не посвятил. Тот не настаивал, дорожа уже оказанным доверием и обещанной поддержкой. Германия и Франция — первый невмешательством Евросоюза, второй своим излюбленным переворотом в Европе — и без того выбили у Америки почву из-под ног. В такой ситуации грозить экономическими санкциями было бессмысленно, а ракеты не могли миновать собственноручно размещенные и отлаженные системы ПРО. — Ты мог договориться с нами! Идиот! — Иван самозабвенно лупил Америку и никак не мог остановиться. Стресс, наверное. Джонс в долгу не оставался, они, кажется, оба не чувствовали боли. — Кретин! Еблан тупой! Мудила! — от очередного удара Альфред отшатнулся, и воздух немедленно разорвали выстрелы. Их отшвырнуло друг от друга свинцовыми ударами, бросило на колени. Впрочем, Брагинский тут же с низкого старта ринулся навстречу противнику… — Стоять, блять! — Fucking stop! Иван остановился, прямой приказ начальства, подкрепленный матом, сработал лучше пуль. Джонс замер на расстоянии удара кулака, находясь в таком же положении. За его плечами царил хаос. Американские военные пытались собраться в единый строй, но гражданские уже безнадежно рассекли их со сноровкой, обычным жителям никак не свойственной. Тем не менее ни у одного из них не было опознавательных знаков. А это значило, что здесь конфликта России и Америки не происходит, несмотря на то, что между их границами все уже заполнено оружием и войсками. Великобритания оставалась, де-юре, проблемой одного Америки. Как и было задумано. — Брагинский! Подойдите, пожалуйста, — вежливо попросил Президент. Его голос после крика прозвучал странно, и Иван поспешил подойти, оставив Альфреда на поле боя посреди неподвижных тел. Откуда их столько? Рядом с боссом Иван с огромным удивлением увидел непонятно как пробравшегося сюда наследного принца — точнее, теперь уже наследовавшего монарха. Без присягнувших в верности пока что, но уже представителя монархии. А вот что именно он делал около Президента, оставалось неизвестной деталью. И очень тревожной, если судить по тому как сузились глаза и побледнело лицо у человека, который многие годы недрогнувшим голосом отдавал Брагинскому приказы. — Мои соболезнования, Ваша светлость, — Иван приподнял брови на Президента, после того как поприветствовал чужое начальство. — Гм-м, что-то не так? — неуверенно спросил он. Все же королевская семья до какого-то колена точно знала его в лицо, и скрывать личность было бы неловко. — Господин Президент? — Мы уходим из Великобритании, Иван, — негромко сообщил тот. Голос прокатился по внутренней стороне черепа всеми возможными смыслами, и Россия вытаращился в ответ. — Это понятно? — Нет, — быстро, зло и честно отозвался Брагинский. — Почему это? — он уже начал, осталось только раздолбать внезапно подлодки у территории Америки, а потом ультиматумы будут звучать совсем иначе. — Все идет согласно… — его заткнул босс, встав и взмахнув рукой, как будто оборвав веревку с шеи. — Что? — недовольно прорычал Россия. Принц изучал его лицо, и так как он был ближайшим чужаком, на нем хотелось немедленно сорвать злость. Глубоко дыша, Брагинский перевел глаза на делегацию Америки, где Джонс с жаром махал руками в его сторону и доказывал — скорее пытался доказать — что-то своему боссу. Рядом с вежливой улыбкой стояли остальные члены королевской семьи, а охрана сомкнулась вокруг. Протестующие, завидев, что нападать не на кого — их собственное правительство наглядно показало, что в итоге они же и пострадают — потеряли накал. Выстрелы не утихли, но стали менее частыми и оглушительными. Или же так казалось. — Мы немедленно уходим, — напряженно повторил Президент. — Уверяю вас, позже вам все объяснят, Россия, — англичанин сказал это на своем языке, и его тон почему-то звучал так же «на грани», как и у собеседников. — Пока вам предоставляют возможность, обеспечьте свою безопасность. А что происходит на нашей территории — не ваше дело, благодарю. Россия отвернулся, пытаясь осмыслить происходящее. Теперь, как обычно, о плане и речи не шло, но пока Брагинский ломал голову, его настрой опять сбили. Воплем. Хотя этот язык он не знал, но русское шестое чувство подсказало — это, несомненно, мат. Возможно, гэльский. Сквозь ряды в сопровождении военных протолкался Шотландия, отбросил в очередной раз пытающихся скрутить его людей и свирепо уставился на Принца. — Какого хера? — ну вот, уже третье недовольное своим боссом воплощение. — Ты зачем сюда поперся? Мы не хотим никого из них видеть на нашей земле! Особенно этого жирного придурка! — Россия аж передернулся, вмиг совершенно точно осознав, почему именно Англия представлял Королевство. Его Президент изучал Шотландию, нервно соединив пальцы. — У нас похороны матери, Алистер, — подсказал Принц, и старший Керкленд сразу как-то притих. Особых следов горя Иван не увидел, но может он их просто хорошо прятал. — Американская делегация в ближайшее время задержится, но это не навсегда, — ровным, успокаивающим и насквозь двойным голосом сообщил он. — А делегация Российской Федерации и без того улетает, вертолет у северного выхода, он доставит вас в Хитроу. Названный мною рейс через несколько минут. — Как минут? — Иван вздрогнул, когда услышал страх в голосе своего босса. Это и в него вселило неиллюзорный ужас, а брови Шотландии подскочили. — Брагинский, мы немедленно отправляемся! Быстро! — он осмотрелся, профессионально выявил север, и мимо оторопевшего Алистера бросился в толпу. Россия, скрежетнув зубами и выругавшись в унисон с начальником охраны, ринулся следом. — Куда же ты, Раша? — донесся ему вслед вопрос. Однако он был немножко занят, стараясь обеспечить своему крутому, но вдруг проникнувшемуся суицидальными настроениями боссу безопасность.***
Иван понял только в самолете и подумал, что это мерзко, но ничего, ничегошеньки нового и удивительного. А еще подумал, что стоявшему только что совсем рядом Принцу надо было врезать. Россия был зол. На всех подряд, несмотря на то что всех можно было понять. Америку, который был приучен видеть в нем врага. Англичан, которые в очередной раз выбрали меньшее зло и отвели от своей территории войну. И свою замечательную любимую насквозь связанную с заграницей элиту — которой сообщили, что при необходимости уничтожат всё, что находится на территории Великобритании. Дома, деньги, наделы, машины. Родственников. Всё. О возможности осуществить это не было достоверно известно, но как оказалось, стопроцентной уверенности и не требовалось. Никто из членов элиты не был Сталиным, готовым отдать своего сына. Они потребовали не подвергать их риску — власть все же держалась на круговой поруке, и Президент не мог ее терять. Судя по его решимости, Брагинский не был уверен, что Президент вообще планирует в обозримом будущем отказаться от власти. А в это время Кику трясся в руках Китая, который говорил и говорил ему в лицо, что все в порядке. Что население с побережья эвакуировано, что цунами благодаря своевременной подготовке не нанесло критического урона. Только американские базы случайно оказались разрушены из-за взрывов на складах. Что правительство Китая готово оказать всю помощь народу Японии, если тот ее примет. Что все будет хорошо. А еще — что добрые русские разрешили разместить часть японцев на своей территории — ближайшей не пострадавшей от волн. Временно, конечно.