Семейный альбом

Время до 15 июня пролетело незаметно. Репетиции на Поверхности сменяли одна другую, монстры рассказывали Джону о своей культуре, знакомились с культурой людей, гуляли по городу, присматривали себе новое жильё… Смурена и её сестра успели переехать ещё до выступления и окончательно распрощались с жизнью в Подземелье. Меттатон медлил: во-первых, его не устраивал вариант «перебиться на чужой съёмной квартире», поскольку он мечтал именно о нормальном отдельном доме для себя и кузена, а во-вторых, его фирма всё ещё работала, обслуживая последних клиентов, и бросить её робот не мог. Только теперь до него дошло, почему Напстаблук упорно до последнего не покидал улиточную ферму, из-за чего призраку пришлось выслушать ещё парочку извинений за прежнюю нечуткость. Но день «икс» настал. В ночь перед выступлением Меттатон не спал. Сидя на подзарядке, он одновременно старательно красился и укладывал волосы. Сколько раз он успел тщательнейшим образом осмотреть себя в зеркале — и не сосчитать. Наконец, когда наступило утро, он поднялся и стал собираться. Уверенность в успехе, всё же смешанная с волнением — вот то, что он сейчас чувствовал. Когда он в очередной раз застыл перед зеркалом, перепроверяя, идеальна ли его внешность, к нему подошла Андайн. — Эй, гламурный… Удачи тебе. Даже не сомневайся в себе. У тебя всё получится. Хоть ты меня и раздражаешь часто, но должна признать: на сцене ты — всё равно что я в бою. — А в бою ты, как рыба в воде, — усмехнулся Меттатон. — Ты этих шуточек у Санса поднабрался? — фыркнула Андайн. — В общем, что хочу сказать. Если кто и способен всех порвать одним взмахом ноги — так это ты. Так что отожги на всю катушку. Что-то мне подсказывает, что среди людей найдётся немало любителей розовых соплей, которые на тебя поведутся. — Вот спасибо за комплимент, — рассмеялся Меттатон. — Спасибо, Андайн. Я справлюсь. Ведь я самая сногсшибательная и великолепная звезда. — Вот, это отличный настрой. Вот так о себе и думай. Некоторым вроде тебя, похоже, иногда полезно зазнайство. — Вам с Альфис тоже удачи. Ведь вы сегодня переезжаете. Получше вам там обосноваться на новом месте. В самом деле, Асгор наконец-то смог обеспечить перенос лабораторной аппаратуры, ящерка вздохнула спокойно, и обе девушки готовы были вот-вот покинуть Подземелье. Меттатон вышел на Поверхность раньше, зная, что вернётся он уже в пустую лабораторию. Но об этом он сейчас не думал. …До начала концерта оставалось пятнадцать минут. Все члены группы сидели в гримёрке, взволнованно ожидая выхода на сцену. Джон, выглянувший ненадолго, вернулся довольный: — Рекламная кампания удалась! Зал полон. Сегодня вы собрали огромную аудиторию. Если выложитесь на все сто — дела у вас пойдут что надо. — Выложимся. Иначе и быть не может, дорогуша, — улыбнулся Меттатон. И вот — начало! Сперва на сцену вышли только трое — Напстаблук, Смурена и сам Меттатон. Едва переступив незримую границу, робот почувствовал, как остатки волнения сами собой растворяются. Робость почему-то осталась позади, в гримёрке, в крайнем случае за кулисами. Теперь он чувствовал, что полностью владеет вниманием зрителей. Те уставились на него и его спутников с интересом. Послышалось перешёптывание, которого, правда, Меттатон не мог разобрать. — Это что, робот? — Какой красавчик! — В анонсе говорилось, что у него есть душа… — Серьёзно? Я это как-то упустила… Что ж, посмотрим, что он нам покажет. — Привидение, там в углу привидение! — А это что за симпатяшка рядом с роботом? — Кажется, в анонсе было написано, что это сирена… Меттатон остановил ненужные разговоры, воскликнув с бодрой улыбкой: — Добрый вечер, дорогуши и красотульки, дамы и недамы! Сегодня знаменательный день для всех нас! Монстры вышли на свободу и предлагают вам свою дружбу! Конец прежним предрассудкам, отныне нас ждут только мир и взаимопонимание! И в этот день я, неподражаемый Меттатон, и мои очаровательные друзья покажем представление, которое снесёт вам крышу! Итак, приветствие! Напстаблук включил музыку. Зал затих, прислушиваясь к Меттатону и Смурене. То они пели вдвоём, сливая голоса в нежный хор, то по очереди, давая оценить публике каждого по отдельности. Меттатон привлекал к себе основное внимание — он двигался в такт песне на переднем плане, ему принадлежало наибольшее количество слов. Весь мир вокруг перестал для него существовать. Лишь здесь. Лишь сейчас. Только эта сцена и зрители перед ним. Его звёздный час. Его дебют и дебют всех, кто последовал за ним. Они были великолепны. После первой песни грянули аплодисменты, выражавшие одобрение и поддержку. Меттатон улыбнулся снова, и на этот раз не просто «по сценарию», а совершенно искренне. «А Андайн, кажется, была права. Видимо, даже люди находят меня прекрасным. Но не будем делать выводов, не доиграв роль до конца!» — А сейчас, красотули, встречаем ещё одну участницу нашего концерта, очень важную особу, без которой ничего этого просто бы не случилось. Только один раз!!! Фриск — человеческое дитя, подарившее монстрам свободу! Это она принесла всем мир и счастье! Фриск постаралась как можно увереннее выйти на сцену и помахала зрителям ручкой. Её тоже встретили аплодисментами. Она встала рядом с Меттатоном — аккуратно причёсанная, собранная… и всё в том же полосатом свитере и в шортах. Как бы Меттатону ни хотелось принарядить девочку погламурнее, но он подавил в себе это желание, решив, что будет лучше «явить её миру» в том виде, в каком она стала спасительницей Подземелья. Это уже потом ровесники Фриск будут слегка ей завидовать, а сейчас люди просто внимательно наблюдали за её танцами с роботом. Девочка танцевала на удивление хорошо. Да и как могло быть иначе после стольких часов, проведённых рядом с тем, чья голова забита шоу и концертами? Но не успели зрители выдать какую-либо полноценную реакцию на её появление, как на сцену выскочил последний участник группы — Бургерпэнтс. Поначалу его встретили с молчаливым недоумением, но затем, поняв, что к чему, расхохотались. Услышав этот смех, Меттатон и Бургерпэнтс незаметно для остальных переглянулись так, как переглядываются заговорщики, чей план сработал идеально. Именно такой реакции они и ждали. Минуты утекали за минутами. Всем давно уже стало жарко. Яркий свет софитов, проникновенная музыка Напстаблука, пластичные движения Меттатона, который ни одной минуты не мог постоять спокойно, нежный голос Смурены, непосредственность Бургерпэнтса, который не на шутку разошёлся для новичка — всё это создавало неповторимую атмосферу какого-то вечного праздника, особого мира, состоящего лишь из блеска, гламура и веселья. Меттатон уже давно не ощущал себя отдельным существом. Ему казалось, что он намертво слился со сценой и с концертным залом вообще. Да, он был в своей стихии! Да, этого он ждал всю свою жизнь! И теперь ему хотелось одного: чтобы это длилось как можно дольше. — Бургерпэнтс, дорогуша, что же ты сидишь там один? Сегодня наш звёздный час, а ты, как мы уже выяснили, готов присоединиться к нашему созвездию! Свет! Камера! Действие! Здесь и сейчас! Люди и монстры! Все вместе! Сделаем наше приветствие истинно незабываемым! Началась финальная песня, которую Бургерпэнтс называл «мощной». На эти-то мгновения у выступающих и было припасено самое «сладкое». Под звуки песни всё вдруг заполнилось магией. Цветные лучи прожекторов упали прямо на Фриск. Над её головой расцвёл «цветок» из слёз Напстаблука, а за спиной распустились «крылья» — из них же. Фриск символизировала «ангела», освободившего всех. В воздух поднялись мини-боты Меттатона, кружась в самых замысловатых фигурах и забрасывая зрителей сердечками — уже ни капли не ранящими, предназначенными для того, чтобы остаться в качестве этаких сувениров. Под потолком появились ноты Смурены, сложившиеся в руну Дельта, переливавшиеся разными цветами и колебавшиеся в такт мелодии. Бургерпэнтс, не теряя времени, подскочил к Фриск и, закружив её в коротком танце, поднял над головой. «Крылья» из слёз Напстаблука распахнулись совсем широко, заняв чуть ли не половину сцены. Меттатон и Смурена пели как в последний раз, поднимаясь голосами на немыслимую высоту. Музыка звучала, как бешеная. Мини-боты Меттатона закружились с невообразимой скоростью, поднимаясь к нотам рыбки, образовали с ними единое целое… и «взорвались», превращаясь в сверкающий салют, брызгающийся безвредными магическими искрами в зал! В последний момент вся выступающая группа, включая Напстаблука, покинувшего пульт диджея, собралась вместе посередине сцены, за пару секунд приняв эффектные драматические позы. Прозвучал и затих финальный аккорд. Зрители аплодировали стоя. Кто-то свистел, но в знак одобрения. Многие что-то кричали, но эти крики сливались в один сплошной гул. Кое-кто начал пробиваться вперёд с букетами цветов. Меттатон ликовал. Его трясло от восторга. «Да! Я сделал это! То есть… мы сделали это! Получилось! У нас всё получилось, подумать только! Все мои самые дерзкие мечты! Они… сбылись!!!» Да, люди, те самые люди, перед которыми робот преклонялся с самого раннего детства, теперь хлопали ему и восхищались им. И пусть это было только первое представление, пусть его зрителям ещё только предстояло «отойти» и трезво оценить его работу — он уже был уверен в себе, как никогда. Радость и гордость за себя и близких переполняли его. Розовая душа в контейнере сияла. — Ребята, это победа. Будем выступать и дальше. Турне по стране вам обеспечено, — в гримёрку вбежал довольный Джон. — А сейчас идите наружу, вас там ждут с просьбами автографов. Всех ждут. Меттатон, прости, но там не только тебя «заказывают». Кто-то напрямую требует «рыбку», «привидение», «кота» или «ребёнка». И действительно: на выходе всех обступили. Меттатон охотно расписывался и давал себя фотографировать. Остальные тоже не отставали. Напстаблук смущался, краснел, что-то невнятно мямлил, но на вопросы о музыке отвечал и автографами делился. Кто-то пытался его потрогать, гадая, как же ощущается на ощупь привидение, и призраку приходилось терпеть это, стесняясь ещё сильнее. Больше же всех радовался Бургерпэнтс. Нужно было видеть его счастливое лицо. Это не была улыбка Меттатона, привыкшего делать это на камеру. Нет, сейчас он выглядел умиротворённым. Ни тени привычного сарказма или скептицизма не было видно. Ему жали лапы, его просили расписаться, и он отвечал людям с искренней теплотой. Получить такое признание после долгих лет работы продавцом, когда все мечты казались уничтоженными — это было для кота наивысшей наградой. Освободились только за полночь. Фриск обнаружила на телефоне несколько пропущенных звонков от Ториэль и стала перезванивать, объясняя, что происходит и когда же её наконец вернут домой. Меттатон тоже почувствовал, как завибрировал его телефон. В трубке он услышал голос Андайн. — Я же говорила, что у тебя всё получится, железяка. Ваш концерт транслировали по местному телевидению. Я была права: в мире хватает любителей розовых соплей. Хотя, если честно, конкретно это представление на сопли было мало похоже. Ну что, доволен собой, а? Клянусь, эти человечки под конец визжали громче, чем ты пел. Представляю, как ты теперь распустишь павлиний хвост. Короче, ты молодец. Альфис попросила тебе позвонить и передать от неё привет. И заранее спокойной ночи, хотя, мне кажется, вы сегодня вряд ли уснёте. Передавай от меня приветы остальным. И предупреди, что завтра Папирус ещё пообещал вам всем выложить свои впечатления. Что ж, пока! Звезди дальше, железяка! Меттатон молча тепло улыбнулся, ничего не ответив… …Лаборатория встретила его и Напстаблука непривычной пустотой. Смурена покинула братьев ещё на Поверхности, Фриск передали с рук на руки Ториэль, Бургерпэнтс ушёл своей дорогой… Братья Блук остались одни. Однако Меттатон, ещё толком не «протрезвевший», не грустил. — Что теперь? — спросил его призрак. — Наша очередь переезжать. Закрывать фирму и уходить. В Подземелье почти никого не осталось. Фирма здесь больше не нужна. Пока не пришло время этого самого турне, я должен позаботиться о том, чтобы все мои работники смогли продолжать службу и зарабатывать на Поверхности. Это сейчас самое главное. Завтра же с утра к этому и приступлю. — До утра осталась пара часов… — Значит, через пару часов. Альфис где-то здесь оставила батарейки… Вот и поменяешь их мне в первый раз, Блуки. Это не страшно. Как раз у тебя есть возможность потренироваться. — Я всё сделаю аккуратно… Я буду заботиться о тебе… — И я о тебе, Блуки. Это только начало. Меттатон достал с полки семейный альбом, уже набитый фотографиями под завязку. — Вот это — закончилось. Но скоро мы заведём новый. Продолжение нашей истории. Вперёд, Блуки. Нас ждёт слава, какой не было в Подземелье.