***
— Тихо! — Я прикрикнула, чтобы болтавшие сзади гвардейцы замолчали, но они не стали слушать, лишь начали ещё громче обсуждать что-то. Я резко остановилась, и, поднеся указательный палец к губам, шикнула, — ччч… Мы возвращались в сумерках в Главный Штаб. Где-то вдалеке сдавленно донесся то ли крик, то ли плач ребёнка. — Слышите? — Я посмотрела на двух гвардейцев, сопровождавших меня. Они стали прислушиваться к тишине и всматриваться в темноту, а потом истошный крик снова повторился. — Там, — вампир устремил фиалковые глаза на меня и, напрягая слух, указал рукой в правую сторону. Я рванула, что есть мочи, к повторившемуся источнику звука и остановилась, выбежав к старому высокому дереву, окружённому невысокими густыми кустами. Листья и ветки слабо шевелились, но на ветер не было ни намёка. Я прошла к ним и, немного покопавшись, вытащила маленькое чёрное создание, помещавшееся на одной моей ладошке.***
— Ты совсем рехнулась?! — Высокий парень с синими волосами, завязанными в хвост, кричал на меня, смотря на дрожавшее черное пятно в моих руках. — Отнеси его туда, где нашла! — Нет! — Я прижала к себе комочек с шерстью и перьями. — Мы заберём его в Штаб! — Мы?! — Брови гвардейца взмыли вверх, а после и он сам подбежал ближе, нависая надо мной грозной тучей. — МЫ не возьмём его в Штаб! — Но… — Никаких но. — Он рявкнул, как кричит дикий пёс перед тем, как съесть свою добычу. — Это грифон, Вирджиния! А не какая-то тебе игрушка! К тому же он слеп и вряд ли выживет. — Ты же родился кретином, но твоим родителям это не помешало вырастить из тебя образованного эльфа.***
— Лети же, Сумрак, лети! — Я столкнула с высокой скалы подросшего не то льва, не то птицу. Грифон, размером уже с крупного волка, падал камнем вниз, истошно вопя. Дыхание перехватило, сердце забилось с высоким темпом, и я уже думала: не сделала ли ошибку? Я же так привязалась к этому чёрному пятнышку в моей жизни, ставшему таким родным. Не убила ли собственноручно спасённое мною же слабое, но так верившее мне существо? Но, немного погодя, он пулей вынырнул, расплываясь чёрным туманом, контрастируя с иссиня-голубым небом. Мужские руки обвили мою шею и притянули к себе. Получилось!***
— Полюбуйся! — Перед ногами положили большой тёмный свёрток, внутренности которого прогремели как… — Что это? — Из-под ткани выпирали небольшие бугорки. — Разверни. — Гвардеец кивком указал на это. Я подошла и, присев на корточки, откинула кусочек ткани. От внезапности увиденного я рухнула назад, прямо на пол, и начала на руках отползать подальше. Нет! Нет! Нет! Этого не может быть! Нет! В свертке были обглоданные кости чьего-то фамильяра…***
— Нет, прошу вас, пожалуйста, нет! — Глотая слезы и пытаясь выбраться с цепкого захвата, я кричала, срывая голос, а руки лишь крепче прижимали меня к себе. Они били его плетками как провинившегося пса. Не жалея силы, они изгоняли его, подгоняя дополнительными ударами. Моё сердце разрывалось на части, а слезы струились градом по лицу. Его белесые глаза полные боли и отчаяния не сотрутся из моей памяти никогда. Он развернулся и посмотрел на меня. Его душа кричала, а сам он не издал ни единого звука. Он всё понимал и так со мной прощался. А потом взмахнул своим огромным хвостом, повалив всех державших плети, и улетел. — Прости, — всё, что смогла я вымолвить, захлебываясь собственными слезами, и крича куда-то в небо, — прости.***
По лицу катилась одинокая слезинка, а мне не хватало сил даже поднять веки. Дрожь сковывала тело, но не от холода, а от того, что увидела. Что мне показали. Что позволили увидеть. Я попыталась пошевелиться, но что-то удерживало всё тело, не позволяя встать. Я открыла глаза. Я не верю. Это не правда. Это не может быть правдой. Я… Все сны, все видения, все воспоминания начали складываться в единую цепочку, разрывая мою голову на части. Это моя жизнь? Но как же? Как?! Вглубь пещеры, в которой я находилась, проникал слабый циановый свет, создавая впечатление полутьмы. Но выделявшееся на этом фоне пятно ещё темнее той самой тьмы, мне распознать удалось. Не давало пошевелиться чёрное крыло, защищающее тело. Его обладатель, повернув орлиную голову, смотрел на меня слепыми глазами. — Сумрак? — Я позвала его. Он убрал крыло, освобождая от «оков». Я поднялась на ноги. Грифон лежал, но всё равно был выше моего роста на головы три. Я обняла его, обвив руками могучую шею, и чувствовала телом его дыхание. — Что же я наделала? — Прошептала, надеясь, что он поймёт мои слова. И он понял: невесомо положил голову на моё плечо. Мягкие перья прикоснулись к моему лицу, щекоча с каждым его вдохом. Я вспомнила, как растила его. Как маленький комочек из перьев и шерсти превращался на моих глазах в огромного свирепого зверя. Я была его спасительницей, в последствии, став его глазами. А он был моим защитником. Мой бок пропитался густой тёплой жидкостью. Я отпрянула от неожиданности. По его телу было множество рваных ран, из которых струилась багровая кровь. — Ты ранен! — Я вскрикнула, а мои слова эхом разнеслись по пещере. Я не помню, как Сумрак спас меня. Но он истекал кровью и чувствовал боль по моей глупости. Взгляд зацепился за рюкзак, брошенный на земле, я сразу же подбежала к нему. Достала ту мазь, которой обрабатывала ожоги, и воду, чтобы промыть раны. Надеюсь, что смогу помочь ему хоть как-то. — Будет больно. — Я погладила его спину. Львиная грубая шерсть кололась как маленькие иголочки. — Но это тебе поможет, обещаю. Я стала промывать водой грязные раны с запекшейся кровью и смазывать чистые мазью. Грифон недовольно фыркал от моих прикосновений, напрягая мышцы спины и ног, поднимая и опуская свой длинный хвост с кисточкой на конце, но покорно лежал, разрешая мне «лечить» его. Закончив со всеми ранами, я посмотрела на почти пустую баночку в руках, и уже пожалела, что не взяла тогда две аптечки. Грифон же опустил голову на сложенные перед собой передние лапы и расслабленно прикрыл глаза. Пока он отдыхал, я начала безрезультатно осматривать пещеру. Ничего кроме полумрака разглядеть было невозможно. Обернувшись, я решила пройти к выходу, из которого как раз и поступал слабый свет. Земля подо мной была как будто усыпана то ли небольшими камнями, то ли стеклышками, потому что каждый шаг сопровождался звуком битого стекла. И, вот, я вышла из пещеры. Край высокой пропасти, расположенный внизу Тёмный лес, темно-фиалковое небо, усыпанное миллионами блестящих звёзд и циановая огромная луна, излучающая мягкий непринуждённый свет — всё это уже было. Я всё это уже видела. В своих снах. В своих видениях. А теперь поняла почему: мы были связаны судьбой с грифоном. Мои способности рвались наружу, отражаясь видениями во снах. И ночью я видела его глазами. Как он стоял здесь, в своём укрытии, наблюдая за лесом, как охотился, ища себе пропитание. Но я всё ещё не верила, что это всё — моя жизнь. И всё больше и больше она напоминала мне сказку.***
Одинокий путник очень спешил. Уже прошло четыре дня с тех пор, как она пропала. Он боялся, что не успеет. Через багровый огонь на глазах он видел их. Видел, как их становилось всё больше и больше. Практически на каждом шагу. Они чувствовали его присутствие, стараясь загнать его в ловушку. Зеркальные монстры наполнили Тёмный Лес с расколом Главного Кристалла, а, вбирая в себя его осколки, они становились лишь сильнее. Он знал, что они безумно медлительны, и если не оставаться на одном месте подолгу, ему удастся их обмануть, но она… Она даже не подозревала об их существовании. Он не представлял, где её искать, но покорно шёл в самую гущу.***
Ослепительно-яркий свет пробивался через выход из пещеры. Я, облокотившись на своего спасителя, задремала, а когда открыла глаза обомлела. Горы небрежно сваленных в кучи осколков кристаллов, точь-в-точь уменьшенных копий большого в Главном Зале, блестели, переливаясь на солнечных просветах. Вся земля, вплоть до выхода, была усыпана ими. И даже подо мной. — Что за?! Потревоженный моим вскриком грифон проснулся и, выпрямившись во весь рост, прошёл к выходу. Я смотрела на все эти богатства и не понимала откуда они, но вышла в след за Сумраком. Огромный зверь горделиво оглядывал свои владения. Хотя правильно ли сказать оглядывал? Скорее, чувствовал. — Что мне ещё нужно знать? — Он отвёл правое львиное ухо в мою сторону, а потом присел, намекая, что сейчас придётся полетать.***
Мы приземлились на небольшую полянку, ломая ветки и, кажется, повалив пару тройку молодых деревьев. — Над приземлением тебе нужно поработать, — я рассмеялась, вспоминая самое первое его появление, и скатилась на землю с его спины. — И что же ты хотел мне показать? Я стала осматривать это место, ничем не отличающееся от остального Тёмного Леса. Всё те же скрюченные деревья, густой стелющийся по земле туман, царивший полумрак и заслонённое ветками небо. Разве что выделялась на всём этом фоне поросшая сорняком и колючими лианами арка метра два вышиной. И росший рядом куст с… — Что?! — На глаза начали наворачиваться слезы. — Что это всё значит?! — А ты как думаешь? — За спиной раздался голос… Такой знакомый…***
— Быстрее, Вирджиния, быстрее! — Буквально таща меня на себе, подгонял голос. Мы бежали, не щадя сил который день, и я уже порядком устала, но мы не имели права остановиться. Ноги не слушались, сердце колотилось в груди, так и норовясь выпрыгнуть. Я была последним. Последним варгом, которого переправляли на Землю, пытаясь уберечь от неминуемой участи. Всех остальных уже переправили, и осталась одна я: когда приму зелье забвения, никто и никогда не вспомнит об оставшихся варгах, потому что уже забыли, как будто их не существовало и вовсе. — Прошу тебя, милая, мы почти уже на месте, — бежавший впереди парень, держа меня за руку, умолял поторопиться. Я не могла разглядеть его лица. Мы наконец выбежали на конечную точку нашего последнего путешествия вместе. Больше не будет нас, как ни крути. — Держи, — он протянул скляночку с зельем, искрившимся багровым пламенем. — Тише, тише, — глядя на проступившие слезы на моих глазах, прошептал на ухо он, притянув к себе, — тебе не идёт заплаканное лицо. Посередине поляны стояла белая каменная арка с замысловатыми резными узорами, ее пространство заполоняло что-то похожее на воду, излучавшую легкое голубоватое свечение. Портал. Рядом с ним рос куст чёрной розы. Он сорвал один цветок и протянул мне: — Увидимся в следующей жизни. — И ухмыльнулся мягкой тёплой улыбкой. Улыбкой, которую я так любила.***
— Я не понимаю, — прошептала, смотря на пожирающие слабый дневной свет чёрные розы, не в силах ни пошевелиться, ни, тем более, развернуться к собеседнику лицом, — я не понимаю. — Полагаю, ты уже что-то вспомнила? — Глядя на грифона рядом со мной, он сделал этот вывод. — Да, всё, — я наконец смогла повернуться. Ничего нового, всё те же костюм и маска с адским пламенем в глазах, — кроме тебя. — Осторожнее со словами, — он стал подходить ближе и, остановившись в паре сантиметров от меня, продолжил, устремляя огненный взгляд на мой пояс, — они ранят, так же как твои кинжалы. — Ты принёс боли в мою жизнь намного больше, — я пыталась, правда, пыталась разглядеть глаза через это дурацкое пламя. — Я хотел как лучше, — он провёл рукой, облаченной в перчатку, по моей щеке. — А получилось наоборот. — Я убрала его руку, отстраняясь. — Кем они были? Мои родители? — Обычными людьми, желавшими детей, — он поник, не понимая, почему я его отталкиваю. А я сама не знаю, почему. — И ты как Боженька послал им меня, — я засмеялась истеричным смехом, а у самой уже во всю глаза наполнялись слезами, — ещё и добил пожаром, чтобы не рыпались. Он не мог вымолвить ни слова. А я продолжала говорить, наполняясь ненавистью: — Почему я не помню ничего?! Зелье действовало только на представителей Элдарии. Но моя память тоже стерлась! — Я уже не могла сдерживать слезы и ревела навзрыд. А он, немедля, заключил меня в свои объятья. Я вырывалась, грубо била руками по спине, а он сжимал меня лишь сильнее, не позволяя освободиться. — Я не хотел, чтобы ты страдала, — парень, прошептав, сделал глубокий вдох, готовясь к новым выбросам моего гнева. — Поэтому взял на себя роль страдальца?! — Он терпел все мои наглые колкости и ругательства, а я уже была не готова вырываться. — Гребанный второй Иисус! Я расслабилась, наконец ответив ему взаимностью, и обвила руками его шею. Я чувствовала, как бешено колотится его сердце в такт моему. Вот чего мне не хватало всё это время. Его. — Я считала себя сумасшедшей, — осипшим голосом прошептала ему. — Извини, это я выбить из тебя не смог. — Я отпрянула от него немного, а он всё равно не желал отпускать меня, держа руки на моей талии. — Сними её. Сними эту чёртову маску, — в приказном тоне ответила я. — Или… ты не готов? — Готова ли ты? — Он рассмеялся. А правда? Готова ли я принять его? — Нет, но ты всё равно её снимешь. Он, медленно оттягивая на каждом пальце ткань, снял сначала одну перчатку, затем вторую, оголяя бледную кожу на руках, и небрежно бросил их на землю. Пока он так безбожно тянул время, я сгорала от любопытства. Меня кидало и в жар, и в холод, делалось страшно, больно, но так же я ощущала себя очень глупо. И весь этот водоворот чувств бурлил в душе, разрывая на части. Он снял маску. Синие волосы, собранные в уже успевший растрепаться хвост, упали на чёрную броню, не скрывая длинные уши, уставшие глаза цвета изумруда были устремлёны в мои, ища в них ответы, а на лице красовалась привычная ухмылка, но совсем другая, не та, к которой я привыкла. Она лучилась теплотой и мягкостью. Нам предстоял долгий разговор, который затянулся бы на вечность. Но он решил его отложить, с резкостью притянув меня к себе, и жадно впился в мои губы, вкладывая в поцелуй всю боль и страдания, что он пережил. Что мы пережили. Нам дали второй шанс, и мы не упустим его снова. Это абсурд, вранье: сердце, нежность, душа, Любовь придёт, у неё будут твои глаза.